 |
Аполлон Григорьев. Философ почвенник.
|
|
|
|
Содержание
1.Почвенничество. Общая информация...............................................................3
2.Аполлон Григорьев. Философ почвенник........................................................4
3. Апология Почвенничества..............................................................................11
4.Заключение........................................................................................................13
5.Список интернет - ресурсов.............................................................................14
6.Приложение. Апология почвенничества. Цитаты..........................................15
Почвенничество. Общая информация.
Почвенничество — течение русской общественной мысли, родственное славянофильству, противоположное западничеству. Возникло в 1860-х гг.
Почвенники признавали особой миссией русского народа спасение всего человечества, проповедовали идею сближения «образованного общества» с народом («национальной почвой») на религиозно-этической основе.
Термин «почвенничество» возник на основе публицистики Фёдора Михайловича Достоевского с характерными для неё призывами вернуться к «своей почве», к народным, национальным началам. Почвенничество восходит к направлению «молодой редакции» журнала «Москвитянин», существовавшей в 1850—1856 годах, и идейно было родственно славянофилам (в том числе их нравственной ориентации на русское крестьянство); вместе с тем представители этого направления признавали положительные начала и в западничестве. Так же как и западничество почвеничество выступало против крепостнического дворянства и бюрократии, призывало к «слитию образованности и её представителей с началом народным» и в этом видело залог прогресса в России. Почвенники высказывались за развитие промышленности, торговли, за свободу личности и печати. Принимая «европейскую культуру», они одновременно обличали «гнилой Запад» — его буржуазность и бездуховность, отвергали революционные, социалистические идеи и материализм, противопоставляя им христианские идеалы; полемизировали с журналом «Современник».
|
|
|
Представители почвенничества 19ого века: Братья Фёдор и Михаил Достоевские, Аполлон Григорьев, Николай Страхов и др.
Представители 20ого века: Василий Белов, Анатолий Иванов, Валентин Распутин, Валентин Иванов, Василий Шукшин, Михаил Лобанов
Представители 21ого века: Александр Дугин
Аполлон Григорьев. Философ почвенник.
Григорьев Аполлон родился 16 июля 1822 года в Москве, его предки были выходцами из духовенства и крестьянства. Отец, Александр Иванович, был чиновником, дворянином, женился против воли родителей на дочери крепостного кучера, Татьяны Андреевны, спустя год после рождения сына. Сам Григорьев был сдан при рождении в Московский воспитательный дом, питомцы которого, по положению, становились вольными. Он долго числился московским мещанином и лишь в 1850 году, дослужившись до чина титулярного статского советника, получил в итоге дворянство. Аполлон вырос в Замоскворечье, в относительно патриархальной семье. При этом он получил прекрасное домашнее образование (на уровне гимназии) и учился, по настоянию отца, в Московском университете на юридическом факультете (с 1838 по 1842 гг.).
В конце 1850 года он сблизился с редакционным кругом "Москвитянина", издаваемого М.П. Погодиным. Вскоре вместе с великим русским драматургом А.Н. Островским стал идейным вдохновителем "молодой редакции" журнала, взявшей вскоре в свои руки критический отдел (в него также входили Е.Н. Эдельсон, Т.И. Филиппов, Б.Н. Алмазов). Для идеологии "молодых" были характерны любовь к городским низам и крестьянству, а также интерес к фольклору, в том числе в его городском бытовании, к народной жизни, к национальным традициям, культ пьес А.Н. Островского. Все это выразилось во враждебности к "европеизму" и культу социально-политических проблем и интересов. С тех пор и до конца своей жизни, А.А. Григорьев всегда будет воспевать жизнь "как она есть", оценивая при этом поведение личности заповедями христианства и противиться "прогрессу", а также увлечению общественно-политическими преобразованиями.
|
|
|
В 1856 году Григорьева пригласили в славянофильский журнал "Русская беседа" (известно, что крупнейший идеолог этого направления А.С. Хомяков в том же году признавал Аполлона Александровича "решительным славянофилом"). Однако он потребовал безраздельного владения критическим отделом, из-за этого переговоры прервались, ограничившись лишь публикацией статьи Григорьева "О правде и искренности в искусстве" (1856). Основные его разногласия со славянофилами были в следующем: они склонны к "теоретическому пуританизму (Пуританство, пуританизм — образ жизни, для которого характерны крайняя строгость нравов и аскетическое ограничение потребностей, расчетливость и бережливость, трудолюбие и целеустремленность.)" в отношении к религии и искусству, а также умаляют личность перед общинным началом. "Мысль об уничтожении личности общностью в нашей русской душе есть именно слабая сторона славянофильства", - пишет критик в письме к А.Н. Майкову от 9 января 1858 года. Кроме этого, с точки зрения Григорьева, под народом славянофилы понимают только крестьянство, тогда как Аполлон Александрович предпочитал говорить и о низших городских сословиях (купечество, рабочий люд, деклассированные элементы).
Участие в «молодой редакции» «Москвитянина» связывает теснее мысль Григорьева с Православием. Характерно его увлечение статьями архим. Бухарева, в которых так сильно выражено приятие мира и истории православным сознанием. В 1857 Григорьев воспользовался предложением уехать за границу (в качестве домашнего учителя) — его тяготила Москва, где он пережил тяжелую неудачу в личной жизни. Григорьев (по рекомендации М.П. Погодина) стал воспитателем и домашнем учителем 15-летнего князя И.Ю. Трубецкого и выехал в Италию. До мая 1858 года жил в основном во Флоренции, там он осматривал музеи, встречался с И.С. Тургеневым. И хотя он сблизился с ним в эти годы, единства взглядов между ними все равно не было. "Ибо весь он западник", - так заключил их взаимоотношения сам Аполлон Александрович в своем письме к М.П. Погодину от 10 марта 1858 года.
|
|
|
Уроки московско-москвитянской "жизненной школы" и последующего пребывания на Западе, он сам подытожил в 1862 году: "Все "народное"... что окружало мое воспитание, все, что я на время успел почти заглушить в себе, отдавшись могущественным веяниям науки и литературы, - поднимается в душе с нежданною силою и растет до фантастической исключительной меры, до нетерпимости, до пропаганды... Пять лет новой жизненной школы. И опять перелом. Западная жизнь воочию развертывается передо мною чудесами своего великого прошедшего и вновь... увлекает. Но не сломилось в этом живом становлении вера в свое, в народное. Смягчила она только фанатизм веры".
В октябре 1858 года он приехал из Парижа. Возвратившись в Россию, Григорьев получает приглашение писать в журнале «Время» (его издавали братья Достоевские); как раз доктрина «почвенничества» уже совершенно кристаллизовалась в редакции этого журнала, для которого Григорьев был чрезвычайно желанным сотрудником. Стал интенсивно работать в издании в качестве редактора и автора. В это время Григорьевым были написаны следующие статьи: "Взгляд на историю России, соч. С. Соловьева"(1859), "Взгляд на русскую литературу по смерти А.С. Пушкина" (1859), "И.С. Тургенев и его деятельность. По поводу романа "Дворянское гнездо" (1859), "Генрих Гейне" (1859). В статье о Тургеневе им была выражена особенная симпатия к образу Лаврецкого и его судьбе как воплощенному единению образованной личности и патриархальности народа - так впервые наметился один из ведущих общественных принципов будущего почвенничества. В целом, критические статьи Григорьева вызвали как бурные одобрения великих деятелей национальной мысли Ф.М. Достоевский и Н.Н. Страхов, так и постоянные насмешки нигилистически настроенных представителей "Искры".
|
|
|
А.А. Григорьев вошел в историю общественной и философской мысли России как сторонник "органического миросозерцания" и ярким последователем идей Ф.И. Тютчева, а также предшественником идей Н.Я. Данилевского, Н.Н. Страхова и К.Н. Леонтьева о культурно-исторических типах. При этом он сам обогатил новыми терминами как русскую, так мировую общественную и культурологическую общественную мысль. Используемые им "за недостатком лучших и за несостоятельностью" старых" понятий нетрадиционные термины - такие, как например, "цветная истина", "растительная поэзия", "чутье и радость жизни", "цвет и запах эпохи", он во многом оставлял непроясненными. При этом, Аполлон Александрович, как творческий человек, сознательно избегал дефиниций и апеллировал к интуиции читателя, рассчитывая на его "погруженность" в духовный контекст эпохи.
Выступая против "гегельянства", Григорьев защищает "автономию народного начала" или же "близость родной почве". "Почва - это есть глубина народной жизни, таинственная сторона исторического движения".
И в духе своего "почвенничества" критик любил подчеркивать "органичность" народной жизни и вообще всячески выдвигал идею "органической целостности". Но эта органическая целостность имела для него скорее высший духовный, чем биологический смысл. Даже русский быт как таковой Аполлон Александрович ценил именно за эту "органичность". По его мнению, не только крестьянство, но и купечество, в целом, сохранило православный уклад жизни.
Во многом соглашаясь с ранними славянофилами в том, что смирение и дух братства составляют отличительные черты русского православного духа, русский мыслитель обращал особое внимание и на другие русские черты, недостаточно отмеченные славянофилами, как на "широту" русского характера, на его размах
Идеи Григорьева во многом были рождены "на острие пера", от разнообразных впечатлений: это и обсуждение театральной премьеры, последний роман Ж. Санд или Л.Н. Толстого - раздумья, сами по себе неотделимые как от страстных сочувствий, так и столь страстных ниспровержений. В то же самое время он ощущал себя одним из представителей формирующегося общенационального стремления преодолеть духовный кризис эпохи.
Философские и социально-политические взгляды Аполлона Александровича формировались в его противостоянии утвердившемуся тогда в России революционно-демократическому направлению, которое он считал "практическим приложением", причем неудачным и во многом поспешным, гегелевской философии в России. Вместе с тем он во многом не принимал и славянофильские идеи А.С. Хомякова и И.В. Киреевского.
Русский мыслитель считал себя поборником "исторической критики", представляющей литературу (так же как и философию, искусство, религию) "как органический продукт века и народа в связи с развитием государственных, общественных и моральных понятий", а также как своеобразный отголосок эпохи, понятий и убеждений. При этом, сама культура отмечена, по Григорьеву, яркой печатью национальной принадлежности. Она и творится народом на интуитивно-бессознательном уровне в эпоху первоначального формирования национальной общности, которая уже в дальнейшем, расцветая и укрепляясь может проявить себя вполне на более высоком уровне развития.
|
|
|
Такое тесное соприкосновение культур, а также рационалистические установки со все более нарастающими сомнениями в значимости своей собственной культуры в итоге ведут к полной утрате способности "воспроизводить" этот идеал в новых формах и к подрыву самой сути национальной культуры. Возврат же к прежним формам не возможен, и тогда появляются те самые разрушительные и разлагающие любое традиционное общество теории, объявляющие единственной ценностью поступательное движение в одном направлении, которое они с пафосом называют прогрессом.
В России эти теории нашли свое отражение в западничестве, находящемся под сильным влиянием гегелевской философии в более извращенном понимании и отягченном порочной идеей предпочтения общего (идеи централизма и отвлеченного человечества) в ущерб единичному (идее самоуправления и национальной самобытности). Кроме этого, по мнению самого Григорьева, современный литературный процесс свидетельствует об увлеченности многих русских писателей теорией упрощенного детерминизма, когда решающее значение при объяснении духовных явлений приписывается непосредственному влиянию среды. И в итоге, в подобного роде литературе явно просматривается "отрыв от почвы", чрезмерное увлечение идеями европейской цивилизации, которая ни по своему историческому опыту, ни по реалиям общественной и духовной жизни не сходна с русской жизнью. Т.о., русские писатели, с точки зрения русского критика, должны обратиться к изучению и отображению родной "почвы", быта, нравов и преданий русского народа и тем самым достичь своего основного предназначения, ибо "поэты суть голоса масс, народностей, местностей, глашатаи великих истин и великих тайн жизни".
Григорьев старается определить суть народного идеала, а также раскрыть тайны "русской души", пристально обращаясь к столь сложной и многострадальной истории России, но не просто к древним мифическим ее истокам, которые уже необыкновенно ярко опоэтизировали славянофилы, а к истории в целом, со всеми ее зигзагами и вражескими нашествиями, оставившими неизгладимый след в душе народа, которые также мучили своим беспамятством Чаадаева, а Карамзина и Погодина - бездумным легким заимствованием. И тогда обнаруживается, что эта душа и ее идеал состоит из парадоксального совмещения смиренного и мятежного, славянского и татарского с варяжским и еще много неисповедимого.
Сутью же философских размышлений Григорьева - в противостоянии просветительской философии, с ее пафосом всесилия человеческого разума, уверенностью в праве и способности человека преобразовывать действительность и изменять ее в соответствии со своими планами. Современная философия, в этом отношении, по его убеждению, дошла до крайности в возвеличивании многих рациональных начал, науки, приписывая им абсолютное, исключительное значение. Однако, отрицая правомерность восторгов просветительства, уверенного в том, что найдено простое решение всех вопросов, Аполлон Александрович предостерегает и против опасности чрезмерного увлечения скептицизмом и сомнением, доводящим до "бездны, поглощающий всякий конечный разум". Позитивным же моментом он считает крепнущее движение, в целом ориентированное на реальное, которое обладает внутренней мощью вне и помимо человеческого вмешательства, а также на "жизнь", которая властно все более и более заявляет о себе, "кричит разными своими голосами, голосами почв, местностей, народностей, настроений нравственных, в созданиях искусств". И человеческая мысль, вполне обоснованно считал он, должна быть соединена с чувством, слитым с народным миропониманием
Идеи Аполлона Григорьева о народах и эпохах как организмах во времени и пространстве, о самобытности национальных культур, развивающихся и дифференцирующихся в ходе своей эволюции, а также о значении национального фактора в истории и о характере "русской души" попали в России на плодородную почву. Во второй половине XIX века эта проблематика фактически стала центральной в теоретических построениях многих русских философов. Сильное влияние Григорьев оказал на Н.Н. Страхова, в атмосфере обсуждения занимавших его вопросов складывалось мировоззрение Н.Я. Данилевского, а позднее и К.Н. Леонтьева, В.В. Розанова, В.Ф. Эрна, А.А. Блока. Но при этом влияние мыслителя не ограничивается только теоретическими параллелями. От почвенничества отталкивался антипод Григорьева - Л. Шестов, создавая свою "философию беспочвенности".
Апология Почвенничества
В книге публикуются главные идеологические работы русского мыслителя, поэта, критика А.А. Григорьева, сформулировавшего основные идеи почвенничества — движения национальной русской интеллигенции за возвращение к народным основам, традициям и идеалам. Почвенники призывали к «слиянию образованности и ее представителей с началом народным». Идейно близкие славянофилам почвенники симпатизировали купечеству, мещанству, народной интеллигенции, отвергали либерально-космополитические и социалистические идеи, обличали духовно-нравственное разложение Запада. Тайна русской народности, считал Григорьев, в Православии. Опираясь на него, может быть построена новая высоко-духовная жизнь не только в России, но и во всем мире.
У Григорьева существует особый культ «непосредственности», которая шире и полнее того, что из нее же извлечет логическое сознание. Это все очень роднит философскую позицию Григорьева со взглядами И. Киреевского (которого очень высоко чтил он и считал «великим философом»). У Шеллинга Григорьев особенно поклонялся его учению об «интеллектуальной интуиции», как о непосредственном приобщении к сверхчувственному миру, — и от того же Шеллинга Григорьев воспринял его идеи об искусстве. «Художество одно вносит в мир новое, органическое», — уверяет Григорьев. В искусстве мы имеем конкретное единство идеального и реального, поскольку лишь в нем мы имеем подлинное творчество самой жизни. Наука овладевает идеальным составом бытия, но отрываясь уже от живой реальности; вот почему искусство выше науки. «Как скоро знание вызреет до жизненной полноты, — пишет Григорьев, — оно стремится принять художественные формы». В духе Шеллинга, Григорьев уверен, что «одно искусство воплощает в своих созданиях то, что неведомо присутствует в воздухе эпохи», — отсюда основная идея в философии искусства у Григорьева об «органической» связи созданий искусства со всей эпохой, с историческим процессом. «Я верю вместе с Шеллингом, что бессознательность придает произведениям творчества их неисследимую глубину».
Из этого и вытекало «почвенничество» у А. Григорьева: «Почва, это есть глубина народной жизни, таинственная сторона исторического движения». Весь пафос самобытности направлен у него на это погружение в глубину народности; Григорьеву чуждо разногласие западников и славянофилов, он ищет новой историософской концепции. В этой новой концепции тайна русской народности раскрывается в Православии. «Жизнь истощилась, — писал он, — и начинается уже новая — она пойдет от Православия: в этой силе новый мир». Центр тяжести у Григорьева лежит не в самой по себе эстетике, а в апологии той «непосредственности», которая жива лишь в органической цельности бытия, в «почве». Православие было для Григорьева выявлением именно глубины русского духа.
Заключение
Сам А.А. Григорьев в жизни был "широкой русской натурой". Он то занимался днями и ночами, лихорадочно работая, то "прожигал жизнь" в кутежах. При этом Аполлон Александрович превосходно играл на гитаре и был автором таких популярных романсов, как "Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная..." и "Две гитары за стеной жалобно заныли". Умер он сравнительно рано, в 42 года, в основном из-за последствий невоздержанной жизни. По-русски широкоталантливая натура, он слишком сильно разбрасывался и, наверное, дал гораздо меньше, чем мог бы. Однако, как справедливо считает С.А. Левицкий, "он оставил более чем заметный след в русской философской и общественной мысли".
Интернет - ресурсы:
1.http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D1%87%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE - общая информация о почвенничестве
2. http://ruskline.ru/monitoring_smi/2002/09/18/apollon_grigor_ev_zawitit_mysl_serdechnuyu - биография Аполлона Григорьева
3. http://www.rusinst.ru/docs/books/A.Grigoriev-Apologiya.pochv.pdf - книга Аполлона Григорьева "Апология почвенничества"
Цитаты из произведения Аполлона Григорьева "Апология почвенничества"
1.Напряженность, как ржавчина, оставляет свой след на чистой стали таланта, застлевает и окончательно истощает таланты небольших размеров. (Эстетика народной жизни. Глава II. стр.15)
2.«Художество одно вносит в мир новое, органическое» (Предисловие. Стр 8)
3.«Как скоро знание вызреет до жизненной полноты, — пишет Григорьев, — оно стремится принять художественные формы». (Предисловие. Стр 8)
4.«Жизнь истощилась, — писал он, — и начинается уже новая — она пойдет от Православия: в этой силе новый мир». (Предисловие. Стр.8)
5.«Почва, это есть глубина народной жизни, таинственная сторона исторического движения».(Предисловие. Стр 8)
6.Поэты суть голоса масс, народностей, местностей, глашатаи великих истин и великих тайн жизни, носители слов, которые служат ключами к уразумению эпох, — организмов во времени, и народов, — организмов в пространстве. (Развитие идеи народности в русской литературе со смерти Пушкина. Стр 396)
7. Истинное искусство было и будет всегда народное, демократическое, в философском смысле этого слова. Искусство воплощает в образы, в идеалы сознание массы. (Развитие идеи народности в русской литературе со смерти Пушкина. Стр 396)
8. Одним словом, мы все - если захотим только быть добросовестны, - согласимся, что нам недостает "поэта", недостает "поэзии". ((Развитие идеи народности в русской литературе со смерти Пушкина. Стр 427)
9. Песня - не только растение: песня - самая почва, на которую ложится слой за слоем снимая слои и посредством сличения вариантов можно иногда добраться до первого слоя. (Эстетика народной жизни. Стр 139)
10. Что художество в отношении к жизни, то критика в отношении к художеству: разъяснение и толкование мысли, распространение света и тепла, таящихся в прекрасном создании..... Ибо, иначе, что же ей делать? Исполнять весьма мизерное назначение, т.е. указывать на технические промахи? Но свои технические промахи каждый художник сам непременно знает, ибо великого художества без великого знания я не понимаю. (Эстетика народной жизни. Стр 100)
|
|
|
