Проблема объективности и методологической строгости социально-гуманитарного знания.

Главной характеристикой и идеалом научной рациональности является объективность. Объективность в естественнонаучном смысле есть – отношение к самой реальности, имение дела с реальностью как таковой, т.е. взятой безотносительно к познающему субъекту.

Однако, такой постулат страдает наивностью, есть выражение «естественной установки сознания», и в этом проявляется «наивный объективизм» науки (Гуссерль). Человек же никогда не имеет дела непосредственно с самой объективной реальностью. Реальность дана в формах деятельности субъекта (символических формах), которые необходимо исследовать (рефлексивная установка). Следовательно, объекты должны обретать смысл благодаря человеческой субъективности.

(На этом же основании Кант различал мир «вещей в себе» и мир явлений. Явление же – суть бытие вещей «для нас», т.е. их данность в познающем субъекте. Канта интересовала объективная сторона этой данности, которую он усматривал в априорных формах чувственности и рассудка. Гуссерль – продолжатель линии трансцендентального идеализма Канта, которая иначе понимает саму объективность).

В силу укоренения в научном сознании 19 века «естественной установки» возникает два мира, противоречащих друг другу. Это мир «исчисляемый» и мир «понимаемый». Противоречие между ними становится противоречием между наукой догматической и наукой понимающей. Если первая одержима идеалом «точности», то вторая – «строгости», под которой Гуссерль понимает знание наукой собственных предпосылок и оснований.

Установка на исчисляемость приводит к тому, что мир лишается человека, как если бы его не было, или он был непричастен к познанию (идеал «незаинтересованного» знания). Между тем наука, как покажет затем Хайдеггер, есть не только форма познания, но и форма бытия человека (форма его властного отношения к сущему). Абсолютизация современной наукой её методов способствует разрыву внутренних связей человека с природой, так как противопоставляет их друг другу. Она обеспечивает научно-технический прогресс, но упускает конечный смысл познания, а он связан с человеком.

(далее можно развить тему понимания в философии жизни, понимающей социологии и герменевтике)

Объективность социального мира, согласно М. Веберу, обусловлена не только наличием целерационального смысла, но и ценностно-рационального. Т.е. социальное познание находится в тесной корреляции с интересами и ценностями (Риккерт)

Таким образом проблема объективности социального познания обусловлена 3-мя основными причинами:

1. Главная: Социальное знание является формой социального бытия. Социальные науки (СН) укоренены в социальных отношениях и несут на себе весь груз предпосылок, которые в них заключены (интересы, ценности, идеалы, представления). В отличие от естествознания как «незаинтересованного» знания СН всегда в той или иной мере политически или ценностно ангажированы.

2. Человек меняет условия своего бытия. Социальные объекты и процессы в отличие от природных относительно быстро претерпевают изменения – иногда объекты меняются в процессе самого исследования (публичного обоснования и апробирования результатов). [Пример: экономическая теория как мертворожденное дитя].

3. Социальные объекты функционируют как знание об этих объектах. [Например, действия субъектов на рынке обусловлены их знаниями и представлениями о состоянии рынка (спроса и предложения, закономерностей, тенденций)]. В эпоху информационного общества – скорость распространения информации (знаний) существенно влияет на поведение политических и экономических субъектов и состояние общественной системы в целом. Причинно-следственные связи становятся транзитивными и могут меняться местами [пропаганда].

Далее это можно дополнить и проиллюстрировать идеями «социологии знания», в частности, концепцией социального конструирования объективной реальности (феноменологическая социология). Где объективность мыслится по кантовскому принципу априорных форм (Зиммель) или конструктов первого уровня (Шюц)

Выводы:

Таким образом, СН имеют дело с гораздо более сложными явлениями и системами, нежели науки о природе.

Между тем именно в этих науках сформирован идеал научный рациональности, нормативные требования и каноны объективной репрезентации действительности: точность, достоверность, верифицируемость, экспериментальная подтверждаемость и практическая применимость. Напротив, СН-ам свойственны приблизительность, историческая тенденциозность, коньюктурность, идеологическая ангажированность и методологический плюрализм. Парадокс заключается в том, что для того чтобы объективно представлять социальные процессы, они и не должны быть точными. Точная модель в социологии или экономики будет описанием вчерашнего дня. Полнота исторических фактов – отменяет труд историка, т.к. уничтожает необходимость исторической реконструкции. Любая критическая теория ценностно ангажирована и тенденциозна, поскольку имеет дело интересами и существующими тенденциями. Сами социальные законы существуют как тенденции.

Поэтому в отношении СН наиболее проблематично само понятие научности. Право же именоваться науками, инициирует серьезную методологическую рефлексию, которая по своей изощренности превосходит методологическую рефлексию в естествознании. Более того, развитие обществознания открывает ряд методологических вопросов для самих естественных наук. Это вопросы, связанные прежде всего с языком науки и социальным бытием науки.

СЗ не будучи точным, должно быть строгим. В методологическом плане оно может даже превосходить естественные науки в смысле строгости. Ибо строгость заключается в методологической рефлексии и той методологической «открытости», которой в естественных науках значительно меньше. В гуманитарных науках проблемы методологии существуют параллельно и в неразрывной связи с предметными исследованиями, в то время как естествоиспытатель может проводить исследования вне методологической плоскости.