История возникновения субкультур

Феномен молодежных субкультур связан со стремлением молодых людей найти себе единомышленников и преодолеть сложности своего бытия не индивидуально, а в коллективной форме, таким образом, ощутить поддержку других, себе подобных.

В конструировании внешних, отличительных образов представителей любой субкультуры всего два направления: одни стараются перевернуть, извратить общепринятые ценности так, что даже их одежда, c точки зрения “нормального” представителя социума, вызывающа и аморальна. Такой способ действий – сознательное внешнее отчуждение, принижение самого себя, обращение к тому, что большинство игнорирует и презирает. Это характерно, прежде всего, для белых субкультур (преимущественно для выходцев из среднего класса; примеры – “разбитые”, хиппи, рейверы), имеющих интеллектуальную элиту. Или же имеет место крайнее усугубление внешне раздражающего образа, что нашло свое воплощение у рокеров, cкинхэдз, хэдбэнгерз (металлистов) и панков. У черных – это, прежде всего, рэпперы. В западной терминологии такую тенденцию, скажем, применительно к одежде называют Dressing Down, то есть одежда была одним из признаков наоборотности – одновременно символом отрицания посторонних и мгновенной идентификации себе подобных. Другое направление (Dressing Up) связано с сознательным улучшением внешнего образа, что тоже было, в какой-то степени, эпатажем.

В США Dressing Up был характерен для субкультуры ЗУТИЗ.

Название этой “черной” субкультуры происходит от одежды. Zoot Suit – костюм с длинным пиджаком (как правило в черную или синюю полоску) и узкими брюками. Костюм этот в начале сороковых годов считался экстравагантным, cтоил довольно дорого, шили его только на заказ. Выйти в нем на улицу считалось особым шиком: обладатель сразу поднимался в глазах своих друзей на недосягаемую высоту. Для негритянской молодежи, лишенной гражданских прав, само обладание таким костюмом считалось “немым” вызовом белому сообществу. И впервые на уличных углах, у кофейных лавок появляются группы зутиз – исторически первая городская молодежная субкультура.

Волосы зутиз были выпрямлены с помощью химии. Таким образом, многие молодые афро-американцы бросали вызов стандартам белой моды. Именно Zoot Suit стал отправной точкой в “черном” Dressing Up, стилевом направлении.

Субкультура “зутиз” получили свое распространение не только в среде афро-американцев, но и среди мексиканцев, осевших в Южной Калифорнии в 30-40-ые годы. Быстро осознав, что в культуре “Великой Американской Мечты”, в стране “равных возможностей” им отведено одно из последних мест, они стали демонстративно носить Zoot Suit – символ своей новой субкультурной гордости и бунта. В 1941 году журнал New Yorker констатировал, что одежда “зутиз” стала самой модной среди белой молодежи Нью-Йорка. Гарлем впервые назвали законодателем уличной моды. Во время войны дело дошло до абсурда: в марте 1942 года был принят закон, сокращавший в мастерских расход шерсти на мужские костюмы до 26 процентов, поэтому ношение zoot-suit-а стало считаться непатриотичным, и даже незаконным. “Зутиз” запрет игнорировали, костюмы по-прежнему шили на заказ, только неофициально.

Постепенно “зутиз” сходят на нет – черная молодежь бессознательно начала чувствовать обреченность старого образа, его бесполезность в плане реализации “альтернативности” по отношению к белой культуре. Впрочем, “зутиз” сыграли поистине революционную роль, заложив ту основу – знаковую символику воплощения мужской гордости, способов привлечь к себе внимание, что впоследствии развили многие субкультуры.

Самые яркие в Великобритании субкультуры в направлении Dressing Up – это были английские “моды” и «Тедди-бойз».

Субкультурная группа «тедди-боиз» заявила о себе в середине 1950-х годов в Великобритании. «Тедди», подрабатывая себе на карманные расходы неквалифицированным трудом, стали относительно независимы в финансовом отношении от своих семей и могли тратить эти деньги на свои нужды. Их потребности были невелики: кафе, кино, дискотеки. Но главной их культурной нишей стал американский рок-н-ролл. Как отмечают английские ученые, облик «тедди» сочетал в себе черты английского джентльмена и американского шулера: длинный драповый пиджак с бархатным воротником, брюки дудочкой, ботинки на микропоре, галстук-шнурок. «Тедди» были возмутителями британского спокойствия в кинотеатрах и танцзалах, где происходило активное освоение ими рок-н-ролла. Процесс этот часто заканчивался массовыми драками и актами вандализма. «Тедди» были маскулинным выражением консервативных ценностей, иногда им был присущ агрессивный национализм (расовые беспорядки). «Тедди» исчезли к 1964г. Однако именно они заявили о молодежи не как о возрастной, но о социальной группе.

Другой молодежной субкультурной группой стали «моды». Первоначально представители данной субгруппы называли себя «модернистами» (термин заимствован из джазовой лексики). Цель этой социальной группы – выйти за рамки ценностных и культурных норм рабочего класса и тем самым максимально приблизить себя к среднему классу с его основными ценностями. «Моды» грезили белыми воротничками клерков, маленьких управленцев-менеджеров, для которых карьерное восхождение по лестнице административного успеха, как им казалось, не было несбыточной мечтой.

Поэтому «моды» стремились быть и внешне быть похожими на тех, кого называли «белыми воротничками»: опрятность и свежесть сочетались с узкими брюками, элегантными пиджаками, остроносыми туфлями, щегольской короткой стрижкой. В реальной жизни «модов» мало интересовала работа, они были тщеславны и заносчивы, основы их бытия составляли три кита: скорость итальянских мотороллеров, энергетика американского рок-н-ролла и амфетамин. Амфетамин – атрибутивный психостимулирующий препарат. В этом плане «моды» стали пионерами использования в молодежной среде допинговых препаратов, придававших им особую энергетику.

Представители «тедди» и «модов» отчаянно завидовали богатым и хотя бы на уикенд пытались забыть о домашних проблемах, рутинной скучной работе – и выглядеть богатыми бездельниками. При этом «тедди» и «моды» ненавидели друг друга и регулярно устраивали массовые драки.

В американских белых субкультурах Dressing up такого рода развития не получил.

Оппозицией «модам» и «тедди» стали байкеры (или как их раньше называли - рокеров). Для них был характерен Dressing Down. Они стали по-настоящему первой белой молодежной субкультурой со своим стилем, языком и манерой поведения (единственная субкультура, существующая и по сей день). Себя они называют также “hardcore” (настоящие). Они неохотно идут на контакты, нелюбопытны, неразговорчивы. Байкеры или рокеры являются аутсайдерами презираемого ими общества, у них считается позором быть такими как все. Они создали свое собственное общество со своими правилами и понятиями о морали (причем секс и преступления далеко не играли ту архиважную роль в их среде – это делала ненавидимая ими пресса).

Большинство их них перебивалось случайными заработками, почти все демобилизовались из армии после войны, и им было трудно приспособиться к условиям послевоенной Америки. Они возвращались победителями, ждали заслуженной славы, но оказалось, что ничего не изменилось: страна, как и в годы войны, замкнулась, сжалась в своем консерватизме. Они слишком многое упустили, чтобы реагировать на быстрые социальные изменения. Телевидение, реклама, индустрия развлечений навязывали им образ нации: одинаково одетой, одинаково подстриженной, c машиной, детьми, собакой и прочими атрибутами возвращения к нормальной жизни. Для тех, кто привык жить на адреналине, находиться между жизнью и смертью, такой махровый конформизм оказался неприемлем. Эти люди не чувствовали, что вернулись в дружелюбный дом.

И эти люди обратились к мотоциклам, которые стали наиважнейшим атрибутом их жизненного уклада. Их в полной мере можно назвать современным “кочевым племенем”, со своими законами и языком. Байкеры стали объединяться в небольшие, но чрезвычайно мобильные группировки. Одной из первых стала “The Booze Fighters – Пьяные Задиры” (предшественники “Ангелов Ада”, названных так, кстати, по имени одного солдатского землячества времен второй мировой войны).

Они – пламенные патриоты (абсолютный патриотизм отчасти выражался в признании только отечественных мотоциклов – “Харлей Дэвидсон”), отчасти расисты (особенно в южных штатах, где одной из байкерских эмблем был старый флаг Конфедерации), уважают (в общем и целом) сильную государственную власть и хотят быть уважаемыми в своей местности.

Байкеры явили собой образец субкультуры, в которой ценностный акцент делался именно на вещи, считавшиеся низкими и незаконными. Их ценности формировались спонтанно, на бессознательном уровне. Новичкам необходимо пройти через ряд достаточно суровых испытаний, и только тогда им будет выдана джинсовая жилетка с обрезанными рукавами, с эмблемой той или иной мотоциклетной банды. Байкерская субкультура, пожалуй, явилась единственной эксклюзивной, отвергавшей все, что связано с этническими и иными меньшинствами, а также с женским началом в культуре.

Их самый святой символ – незаметная нашивка “1%”, обозначающая “внутренний орден”, который объединяет настоящих байкеров против остального мира, что следует понимать буквально. Такой знак нельзя было носить просто так – его надо было заслужить. Венчал обряд посвящения, своего рода инициацию, особый ритуал, когда нового члена обливали грязью, бензином, бросали в лужу, а затем объезжали его на мотоциклах по кругу. Не все мотоклубы относятся к “1%”, а только те, что совершенно осознанно становятся против гражданских норм, государственных правовых понятий, бюрократической опеки. Понятие “1%” имеет свою историю. 4 июля 1947 года в городе Холлистер в Калифорнии были разрешены мотоциклетные гонки. В тот же день в город с шумом и скандалом ворвалась банда мотостиляг. Так байкеры впервые попали в поле зрения шокированной и напуганной американской общественности. При официальном разборе этого дела представитель AMA заявил, что 99% всех байкеров соблюдают правила ассоциации. Это заявление вызвало возмущение в свободном байкерском мире и с тех пор появилась нашивка “1%”. По стране прокатилась волна солидарности и в порядке протеста возникали мотоциклетные группы, называвшие себя “M.C.”, то есть “мотоклуб”. Cо временем эта нашивка стала означать не только неподчинение AMA, но и вообще общепринятым законам и правам граждан. Часть байкеров (начиная с шестидесятых) сращивается со своего рода “уголовным элементом” (распостранение наркотиков, контроль за проституцией).

Успеху байкеров отчасти помог и резко отличавшийся от всех стиль. Как правило, субкультурам рабочей молодежи, бедных кварталов было присущ dressing up, то есть сознательное улучшение образа. Байкеры же намеренно одевались в рабочую, грубую и неприхотливую одежду, как бы подчеркивая свою индивидуальность, мужскую силу и гордость. Одежда, казалось, символизировала их беспокойную, полную различных эксцессов жизнь на дороге. Cтиль определила война. Особенно это касается черных кожаных курток, которые в годы войны носили даже генералы. Теперь же они стали байкерской униформой (имидж дополняли тяжелые армейские ботинки или сапоги).

Байкеры функционировали по ту сторону социальных ценностей. Байкеры использовали любую возможность выделиться среди остальных на грани дозволенного законом, и тем самым практически полностью отошли от жизни в обществе“Лучше править в аду, чем служить в раю”,– эта крылатая фраза из фильма “Ангелы Ада На Колесах” стала их девизом. Однако, эта, казалось, чрезвычайно замкнутая субкультура своим резко поставленным “альтернативным” отношением задала тон многим последующим. Возникшие впоследствии, как в США, так и в Великобритании, другие мотоциклетные группировки отличались друг от друга только названиями – ценности остались неизменны.

В 50-е годы в США появляется субкультура БИТНИКОВ.

Битники ворвались в молчаливую жизнь США со скандалом, шумом, иногда – открытым хулиганством. В знак протеста они не умывались, предпочитали лохмотья воскресному костюму и очень любили путешествовать. Установился классический образ битника: лохматый бородач в засаленном свитере и заплатанных штанах,, допол­нив свой внешний облик культом наркотиков.

Существует несколько версий толкования слова «битник»135. Дос­ловно «bеаt.» переводится на русский язык как «разбитый», «раздав­ленный».

Американский социолог Пол Гудман указывал, что протест битни­ков выражает отрицание молодежью основных ценностей буржуазного общества146. Этот протест проявился, прежде всего, в форме бунта против традиционной морали, хотя в основе явления лежало нежелание участвовать в системе обмана, погони за деньгами, за социальным пре­стижем, отказ быть послушным рабом общества. А поэтому общество следовало удивить, поразить, повергнуть в ужас. На то и были рассчи­таны одежда битников (они либо облачались в нечто шокирующее всех, либо проявляли полное пренебрежение к своему внешнему виду), их манеры, наркотики, «бешеное» увлечение джазом. И часть битников не пошла дальше чисто внешнего проявления бунта. Зачастую все ограни­чивалось эксцентричностью поведения и резким нарушением норм об­щественной морали. Они «торопились жить», их интересы вращались вокруг любви, вечеринок, джаза и наркотиков. Свое поведение они объясняли разочарованностью в окружавшем их мире, отказываясь ви­деть смысл в поисках какой-то большой цели.

Четко выраженных идей битники не сформулировали. Взгляды их были весьма расплывчатыми, им была присуща хаотичность, совме­щение несовместимого. Они метались, колебались, сомневались, бро­сались из стороны в сторону. У них отсутствовала четко выраженная позиция, а преобладали лишь эмоции разочарования, осуждения, презрения, неприятия того общества, в котором они жили. Их объе­диняло нравственное негодование, презрение к погоне за материаль­ными благами, к отношениям, основанным на расчете, стремление пробудить в человеке любовь к прекрасному, выступить в защиту спра­ведливости, за мир, против войны. Но они не верили в возможность реального переустройства мира, который им так не нравился. А по­этому им ничего не оставалось, как мечтать о создании позитивных духовных ценностей и обретении веры, которая должна была возник­нуть в «темных глубинах индивидуальной души».

Битники воспевали жизненную безответственность, полную сво­боду в удовлетворении желаний, отказ от любых социальных связей, общественных норм, традиций, запретов и обязанностей. Они воспе­вали хулиганство, как стиль поведения и грубое сквернословие как способ выражать свои мысли они искали выхода в сфере абстрактного, нереального, мистического.

К середине 1960-х годов в Великобритании появились хиппи. Эта субгруппа включала в свои ряды, прежде всего, студентов и выходцев и среднего класса. Концептуальное ядро этой группы составляют идеи поиска выхода из рутины технократического общества потребления, стремление возродить романтические отношения с природой. Культурная почва хиппи – европейская интеллигенция и аристократическая богема.

К основным качественным особенностям хиппи исследователи относят следующие принципы:

- пассивное сосуществование;

- движение;

- экспрессивность (обладание выразительностью, силой проявления чувств, переживаний);

- субъективность;

- индивидуализм.

Хиппи вели пассивное сопротивление технократическому обществу потребления. Сопротивление происходит посредством ритуалов, представляющих символическую угрозу символическому порядку (игра в бунтарей, как способ социальной адаптации).

Принцип движения для этой субгруппы имел два воплощения: внешнее и внутреннее. Внешнее – это преодоление географических пространств, границ, рамок. Это вопрос путешествий по миру в поисках идеального места пребывания. Внутреннее движение – это трансформация сознания, его расширение, переживание новых ощущений за счет принятия наркотических веществ, стремление к самопознанию, к новым религиозным и мистическим формам бытия.

Экспрессивность хиппи рождалась из стремления к творческой деятельности, всегда окрашенной подчеркнутой эмоциональностью. И в этом плане особое значение для них приобретала игра. Игра как источник радости и удовольствия от творческой деятельности. Экспрессивность хиппи связана с острой неудовлетворенностью системой образования, направленной на дегуманизацию общества. Со стороны хиппи это приводит к попыткам стирания граней между работой и игрой с целью достижения радостного ощущения от работы.

Хиппи высоко ценили субъективность. Она была положительным моментом их личной жизни. Погружение во внутреннюю субъективность часто снимает остроту проблемности объективного мира.

Индивидуализм, как реакция на обезличенность массового общества. Хиппи занят своим делом, считая, что свобода находится у него в голове, и не обращает внимания на существование репрессивных социальных структур с соответствующими институтами.

Хиппи — свободные от всяких запретов молодые люди. Они порва­ли с обществом, но не по политическим мотивам. Их не устраивали образ жизни и ценности их общества. Они отрицали моральные нормы, традиционные ценности, главным образом ценности тех соци­альных слоев, представителями которых являлись.

Хиппи были прямыми «потомками» битников. Ничего принципиаль­но нового по сравнению со своими предшественниками они не приду­мали, кроме особого вида наркомании, отличавшейся от битнической тем, что первые употребляли растительные наркотики, а хиппи — хи­мические («кислоту».)

Они создали культ чувственности, изначальных побуждений, в ос­нове которого лежало отрицание всех проявлений цивилизации.- Воз­вращение к природе приняло у них форму создания совместных посе­лений в сельской местности, на окраинах некоторых городов и на территориях индейских резерваций. Хиппи были первой молодежной субкультурой, попытавшейся реализовать на практике общежитие как альтернативную форму социального переустройства. Абсолютно новым по сравнению с битниками было стремление хиппи жить общинами, "коммунами", с полной общностью имущества и всего жизненного уклада».

Индивидуализм хиппи был ответной реакцией на стандартизацию, обезличивание общества. Субкультура хиппи была более жизнестойкой и продолжительной, поэтому она имеет собственную биографическую историю. В культурных формах наиболее ярко она отразилась в альтернативных воплощениях театра и музыки.

Многие исследователи делают вывод о том, что со временем субкультура хиппи превратилась в ядро контркультуры и именно из нее выросли многие идеи альтернативной политики, сформировавшие новое отношение к женскому, экологическому движениям, положение сексуальных меньшинств, политическому плюрализму.

К концу 1960-х годов появляется субгруппа, получившая название «скинхеды», или «бритоголовые», их иногда называли «народными дьяволами». Самые первые скинхеды появились в Англии в 1968–1969 гг. С сегодняшним образом скинхеда – хулиганствующего молодчика, тупого расиста, фашиста и антисемита – они не имели ничего общего. Скорее наоборот.

Скинхеды «первой волны» были субкультурой рабочих районов Британии, которая возникла как молодежная классовая культура протеста и против официальной буржуазной культуры и против контркультуры 60-х гг. Подростки из рабочих районов рассматривали британскую контркультуру как «выпендреж» «маменькиных сынков» из семей «среднего класса» и из богатых семей – развлечение состоятельных бездельников, делающих вид, что они выступают против буржуазного общества.

Чтобы подчеркнуть свою классовую принадлежность, скинхеды выработали собственный стиль одежды: «донки» – теплая грубошерстная куртка или полупальто с кожаной кокеткой (одежда докеров), грубые брюки с «вечной стрелкой» («стапресс»), длинный, до колен, пиджак «зут» и тяжелые прочные высокие ботинки строительных рабочих и докеров (working class shoes – «обувь рабочего класса»), желательно «Dr. Martens’», желательно с носком, армированным сталью. Стильным прическам «маменькиных сынков» скнихеды противопоставили короткий бобрик (обычно с бачками) – бритоголовыми их, собственно, обзывала тогдашняя длинноволосая молодежь[i][4].

Скинхеды «первой волны» любили чернокожих. Они слушали «музыку черных» – вест-индскую и ямайскую музыку стилей ска, реггей и рок-стеди (в Англии рок-стеди назывался «блю-бит»). Любимыми певцами скинхедов были чернокожие: Дезмонд Декер (ска) и Лорил Эткин (реггей). Именно скинхеды «открыли» и сделали мировой звездой легендарного певца реггей Боба Марли. В клубах и на концертах скинхеды толклись вперемежку с мулатами и неграми – и никаких конфликтов не было.

Если кого скинхеды и не любили – то «паки» (пакистанцев). И не по расистским соображениям (пакистанцы как раз индоарии). Просто «паки», в отличие от негров, не работали на заводах, а практически поголовно занимались торговлей. Они старались селиться отдельно, постепенно занимая целые кварталы, и не смешивались с местным населением, твердо придерживаясь предписаний ислама. Ненависть скинхедов «первой волны» к «паки» была классической ненавистью фабричных рабочих к лавочникам.

Году к 73-му скинхеды исчезли: поколение повзрослело, обзавелось семьями и детьми.

Скинхеды «второй волны» появились в Англии в конце 70-х гг. Это был продукт разложения движения панков, с одной стороны, и экономического кризиса – с другой.

К середине 80-х целые графства в Англии превратились в «зоны социального бедствия» (их стыдливо называли «депрессивными регионами»). Именно в этих «депрессивных регионах» и расцвела субкультура скинхедов «второй волны». Дети безработных, сами безработные, подростки из «депрессивных регионов» не видели никаких перспектив – они знали, что работы нет и не будет, денег нет и не будет. Единственным развлечением было подраться с другими такими же – но из соседнего района. Так установился новый канон одежды скинхеда. В этой одежде все строго функционально, приспособлено для «стритфайтинга» – уличной драки: плотные черные джинсы, дешевые, прочные, на которых плохо видны грязь и кровь; тяжелые шнурованные армейские башмаки на толстой подошве (или тот же «Dr. Martens’»), удобные для бега и являющиеся оружием в драке (профессиональный удар подошвой в живот может быть смертельным); короткие куртки-«бомберы» без воротника – чтобы противнику не за что было ухватиться; бритая или стриженая «под ноль» голова – тоже чтобы противник (или полиция) не могли схватить за волосы. Ничего лишнего: никаких очков, никаких значков, никаких сумок, погончиков, клапанов – ничего, что мешает увернуться из рук противника.

Говоря иначе, между скинхедами «первой волны» и скинхедами «второй» не было ничего общего, кроме названия и обуви. Даже социальная среда, породившая их, была разной: в первом случае – «рабочая аристократия» и «low middle class», во втором – деклассированная (из-за массовой безработицы) среда «депрессивных регионов».

С конца 70-х в Великобритании активизировались неофашисты. Национальный фронт и другие ультраправые устраивали уличные шествия и нападали на «цветных» – азиатов, африканцев, выходцев из Вест-Индии. Правые обвиняли в свирепствующей безработице не правительство Тэтчер, а иммигрантов-«цветных»: мол, понаехали тут всякие, заняли наши рабочие места. Правительство Тэтчер это устраивало. С ультраправыми никто не боролся[ii][5]. Нацистская демагогия срабатывала. Ряды Национального фронта быстро росли.

Для скинхедов неофашисты быстро стали образцом для подражания. С другой стороны, и неофашисты начали активно работать среди скинхедов. Фашисты дали деньги на создание скин-клубов.

В этот момент о себе начали вновь заявлять скинхеды «первой волны», озлобленные тем, что их «доброе имя» каждый день склоняют СМИ, называя «фашистами»[iii][9]. На улицах британских городов развернулись ожесточенные схватки между «старыми» и «новыми» скинхедами.

Результатом этих уличных столкновений «старых» с «новыми» стало появление двух скин-движений – с одной стороны, наци-скинов («новых»), с другой – «ред-скинз», «красных скинов» («старых»).

Крупнейшая организация «ред-скинз» – SHARP (Skin Heads Against Racist Prejudice)[iv][11], почему часто всех «ред-скинз» называют еще и «шарпами». О «ред-скинз» западные СМИ избегают говорить, а вот о наци-скинах говорят и пишут много и часто.

 

 

 

 

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: