Иван Васильевич Киреевский и его учение о душе.

В развитии русской религиозно-философской мысли славянофилам принадлежит очень заметное место. И среди них Иван Васильевич Киреевский (1806-56) является одной из самых интересных личностей. 

Предки Киреевского принадлежали, как и у других славянофилов, к русскому служилому дворянству. Человек образованный, знавший пять языков, отец Киреевского был поклонник опытных наук: медицины и "божественной науки" химии; Но это был человек большого благочестия, натура духовно-одаренная, чуткая и глубоко религиозная. Мать Киреевского - Авдотья Петровна, известная более под фамилией своего второго мужа Елагина, игравшая такую большую роль в культурной жизни Москвы 30-х и 40-х годов. Для своего времени она выдавалась своим образованием, была типичной представительницей русского романтизма, натурой чувствительной, восторженной, чему способствовала ее дружба с Жуковским; она была человеком, жившим духом православия и церковной жизнью; - влияние мужа играло здесь особенную роль. В такой семейной обстановке 22-го марта 1806 года в Москве родился Киреевский. На шестом году он лишился отца. Его юность прошла под духовным руководительством матери, Жуковского и отчима А. А. Елагина, поклонника Канта и Шеллинга. Шестнадцати лет приехав из деревни в Москву Киреевский впитал настроения и вкусы матери, полный интереса к русской литературе, знакомый с французской и английской философией и влекомый туманными построениями немецкого романтизма и немецкой идеалистической философии. Но прежде чем попасть в Европу, Киреевскому пришлось провести несколько лет в Москве. Он слушает лекции московских профессоров, проповедывающих уже философию Шеллинга; поступает на службу в Московский архив, где служило много представителей тогдашней дворянской молодежи, увековеченной Пушкиным под именем "архивных юношей". С некоторыми из них он образует "общество любомудров" для изучения философии и прежде всего Шеллинга.   

Отдавшись весь духу православия, Киреевский внимательно следил за религиозной мыслью современного ему запада. Мы знаем как много он читал по протестантскому богословию и философии. Внешне спокойный, печальный, малоразговорчивый, он жил богатой и содерджательной внутренней жизнью. Внешние общественные и политические события его не захватывали. Он никогда не был политическим мыслителем. Киреевский самый неполитический мыслитель среди славянофилов. Он прежде всего отвлеченный философ-теоретик; его система - нравственно-мистическое учение, а не общественно-политическое. Характерно, что идеи "славянства" и "панславизма" его не интересовали. А если он касался политических событий, как например революции 1848 года или Крымской войны, то опять-таки не с практической точки зрения, а отвлеченно-философской, освещая многие события со своего собственного, иногда оригинального, угла зрения.

Его жизнь кончилась 11-го июня 1856 года; он скончался от холеры в Петербурге. Последнее успокоение нашел он в Оптиной Пустыни. На его могиле стоит: "Премудрость возлюбих и поисках от юности моея. Познал же, яко не инако одержу аще не Господь даст, приидох к Господу". (Прем. Солом.). Здесь вся духовная биография Киреевского.

 В своем учении о душе Киреевский указывает на ее иерархический строй. В основу учения он кладет "исконный христианский антропологический дуализм, различение "внешнего" и "внутреннего" человека. Он различает, выражаясь современными психологическими терминами, "эмпирическую сферу души" с ее многочисленными функциями от ее глубинной сферы, лежащей ниже порога сознания, центральное средоточие которой можно назвать "глубинным Я". Это те силы духа, которые отодвинуты внутрь человека (за порог сознания) грехом, и благодаря чему нарушена та исконная цельность, в которой таится корень индивидуальности и ее своеобразие. Эти силы, этот внутренний человек, закрыт от сознания властью греха. Преодолением греха и "собиранием" сил души надо стремиться связать эмпирическую сферу с глубинным центром, этим "внутренним средоточием", подчиняя ему эту сферу. "Главный характер верующего мышления, - говорит Киреевский в этом замечательном отрывке, - заключается в стремлении собрать все силы души в одну силу, надо отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум и воля, и чувство, и совесть, прекрасное и истинное, удивительное и желаемое, справедливое и милосердное, и весь объем ума сливаются в одно живое единство и, таким образом,.ВОССТАНАВЛИВАЕТСЯ существенная личность человека в ея первозданной неделимости" (II, 337). В этой восстановленной цельности сил иерархический примат принадлежит моральной сфере, от здоровья которой зависит здоровье всех других сторон, или свойств души.

Основное положение в своем учении о познании (гносеология) Киреевский выражает так: "Тот смысл, которым человек понимает Божественное, служит ему к разумению истины вообще" (II, 306). Другими словами, - "познание реальности есть функция Богопознания".

Это чрезвычайной важности свойство познавательной способности души и лежит в основе гносеологических построений Киреевского и дает ключ к разумению последних. "В основной глубине человеческого разума, в самой природе его, заложена возможность сознания его коренных отношений к Богу" (II, 322), т.е. к вере. Вера, Богопознание - это есть глубокое таинственное единение не только духа человека, но и всей его личности в ее цельности с Богом - этой высшей единственно истинной реальности.

Подобно этому и познание реальности вторичной, тварной должно касаться не только одного разума, но и "всем существом своим в его целом приобщаться реальности". Глубина познания, "овладение реальностью" той истиной, которая в ней скрыта, совершается не одним умственным познанием, но "свечением смысла, его осуществлением во внутреннем средоточии человека". Это возможно только в цельности духа, собранности всех его сил.

Но в грехопадении строй души поврежден, и хотя ущерблена также и вера и отодвинута вглубь души, но ей все же осталась присуща та сила, которая может восстановить утерянную цельность духа и в той мере, в какой вера сохранилась во внутреннем средоточии духа, она восполняет естественную работу ума и "вразумляет ум, что он отклонился от своей первоестественной цельности, и этим вразумлением побуждает к возвращению на степень высшей деятельности", т.е. подняться выше своего "естественного" состояния. "Ибо православно-верующий знает, что для цельности истины нужна цельность разума и искание этой цельности составляет постоянную задачу его мышления" (II, 311)... "Таким образом, в мышлении верующего происходит двойная работа: следя за развитием своего разумения, он вместе с этим следит и за самым способом своего мышления" (II, 312) (контролирует правильность его деятельности), "постоянно стремясь возвысить разум до того уровня, на котором бы он мог сочувствовать вере" (II, 312), и благодаря этому поврежденность нашего ума по причине распада цельности восполняется тем, что вносит в наш дух вера. Здесь нет места насилию над разумом, которое подрывало бы его свободу и творческие силы, но возведение разума с низшей ступени на высшую.

"Живые истины не те, которые составляют мертвый капитал в уме человека, которые лежат на поверхности его ума и могут приобретаться внешним учением, но те, которые зажигают душу, которые могут гореть и погаснуть, которые дают жизнь жизни, которые сохраняются в тайне сердечной и, по природе своей, не могут быть явными общими для всех, ибо, выражаясь в словах, остаются незамеченными, выражаясь в делах, остаются непонятными для тех, кто не испытал их непосредственного соприкосновения" (II, 340). Познание истины должно быть пребыванием в истине, т.е. делом не одного лишь ума, а всей жизни. Знание "живое" приобретается по мере внутреннего стремления к нравственной высоте и цельности и исчезает вместе с этим стремлением, оставляя в душе одну наружность своей формы. Таким образом, "духовное просвещение" в противоположность логическому знанию связано с нравственным состоянием души, и потому требует подвига и нравственного напряжения. "Его можно погасить в себе, если не поддерживать постоянно того огня, которым оно загорелось" (II, 327). Одно лишь отвлеченное познание влечет за собой "отрыв от реальности" и обращает самого человека в "отвлеченное существо" (II, 305). Разрыв с реальностью начинается в области веры: заболевание духа, распад его сил, отражается прежде всего в области веры и вызывает как следствие возникновение "отвлеченного мышления". "Логическое мышление, отделенное от других познавательных сил, составляет естественный характер ума, отпадшаго от своей цельности." (I, 276). Это отпадение разума вызывает и утерю высшей познавательной способности, связанной с верой, и "естественный разум" неизбежно опускается ниже своего первоестественного уровня. Разрыв с духовными силами, эта "аморальность" западного просвещения, сообщает ему своеобразную устойчивость, тогда как знание духовное по природе своей динамично, как непосредственно зависящее от все время меняющегося состояния моральной сферы.

Таким образом, Киреевский разрешает основную проблему в гносеологии - согласования веры и разума., вдохновения для которой он черпал у Святых Отцов. Философия- это наука о познании истины. Но истина лишь одна. "Аз семь Путь и Истина и Живот", говорит Господь (Ин. 14, 6). Этот путь и для философской мысли Киреевского единственный.

Основываясь на законе динамичности знания по причине его органической связи с духовной сферой, Киреевский предполагает, что и упадок "самобытной русской образованности", хотя произошел и при неблагоприятных внешних условиях, но и "не без внутренней вины человека". "Стремление к внешней формальности, которое мы замечаем в русских раскольниках, дает повод думать, что в первоначальном направлении русской образованности произошло некоторое ослабление еще прежде Петровскаго переворота" (II, 327). Здесь важно отметить, что начало упадка Киреевский относит к XV и XVI векам, что совпадает с началом упадка духовного делания.

Итак, Киреевский положил начало новой одухотворенной философии "цельности духа", которая могла бы стать основанием для развития самобытной русской культуры.

В его лице русское самосознание достигает уже своего полного раскрытия. Русская мысль освобождается от многовекового плена чуждых ей начал, выходит на самостоятельный исконный путь, обращаясь к истокам своего возникновения. Она возвращается в "отчий дом". Но Киреевский не успел завершить задуманный им труд - написать философию, он положил лишь ее основание и указал путь. Смерть унесла его в расцвете его сил. Он погребен в Оптиной Пустыни вместе со старцем Львом. Старец Макарий лег здесь же вскоре. Все, что совершалось в Оптиной, имеет таинственный смысл.