Глава 5 Деньги, секс и маленькая девочка

В этой главе я еще раз хочу напомнить читателям, что описываю только свой опыт, и вполне может быть, что он вам никак не пригодится.

Мой брак был браком-слиянием. Что это значит? Это значит, что между мною и мужем не было никакой дистанции, что мы ощущали себя единым целым, что я считала, будто досконально знаю своего спутника и у него нет от меня тайн и подпольных дел. Так же, как и у меня. Я не лезла в его бизнес, конечно, но принимала деятельное участие в некоторых его новых проектах. Мы ходили вместе на все вечеринки, куда его знакомые иногда приходили не с женами, а с любовницами. Такое положение дел меня не касалось – «у нас» любовницы не было. Вообще, мне казалось, что встретить такое взаимопонимание, как у нас с мужем, просто нереально. Тем не менее это было так. Мы и вправду говорили на одном языке. Мы вообще много говорили. И чувство юмора у нас было одинаковым. Я не могу сказать, что это была крышесносящая страсть – скорее, глубокий и спокойный выбор, когда есть ощущение, что наконец-то я нашла того, кого искала.

Мне казалось, нас никогда не смогут коснуться не то что разрыв, а даже серьезные разногласия.

Мне не приходило в голову, что мужчины с хорошо выраженным мужским «я» имеют довольно автономную от своих спутниц жизнь. Ну вот представьте себе какой-нибудь вестерн, где суровый ковбой в шляпе и сапогах после перестрелки в кабаке прискакивает на лошади в свой дом, бурчит жене что-то вроде «сапоги сними, на стол подай» и потом заваливается спать, не сказав жене даже пары нежных слов в стиле: «Ты моя пусечка, я сегодня завалил Вепря Белые Штаны и посвящаю две дырки от пуль в его груди тебе, дорогая». Я хотела все знать и хотела во всем участвовать, и полагала, что все «дырки от пуль» по умолчанию посвящены мне. У меня по определению не могло быть в мужьях такого молчаливого неласкового ковбоя. Так же, как не могло быть в моей реальности моих собственных, не связанных с мужем планов на жизнь.

Убаюкивание – вот что мне было необходимо в браке. Я была маленькой девочкой, которая не может сама себя содержать, ни за что не отвечает и которой даже секс нужен не столько как акт физического и эмоционального удовольствия, сколько как явление, подтверждающее теплоту и безопасность нашего союза.

Невозможность существовать отдельно от спутника и чувствовать себя при этом комфортно – одна из определяющих черт моей тогдашней жизни. Сейчас мне это кажется удивительным, поскольку до свадьбы я была вполне самостоятельной девицей, ни на кого не полагалась и в принципе не знала, что такое обратиться за помощью к кому бы то ни было, будь то мама или мужчина. Но после свадьбы мой муж, будучи человеком крайне ответственным, с любовью взвалил на себя все эти функции и в конце концов превратился в надежную стену, защищающую меня от внешнего мира. Я была бы беззащитна перед этой жизнью без него – и в то же время зорко, как ястреб, и жестко, как училка начальных классов, исподволь контролировала все нюансы наших отношений, больше всего желая законсервировать их в том виде, в каком они существовали в начале нашего брака.

Конечно, такие хитросплетения человеческой психики, как желание контролировать, тесно сопряженное с беззащитностью, не лежат на поверхности и неочевидны неискушенному глазу, и тем более неочевидны тебе самой, если ты являешься носителем этих качеств.

Беззащитность и зависимость от партнера действительно требуют контролировать процесс отношений очень скрытно и очень жестко. И именно отношения по типу слияния позволяют это делать наиболее качественно. Там, где безграничное как бы доверие, долгие разговоры по душам, стремление избежать конфликтов, полная схожесть взглядов на жизнь, привычек и прочего – в изнанке порою обнаруживается жесточайший, тоталитарный контроль партнера. Ты мановением руки убираешь все границы собственной личности и предлагаешь партнеру сделать то же самое – отныне у вас нет друг от друга секретов. Вы настолько принадлежите друг другу, настолько проросли друг в друга, что не понимаете, где начинается один и кончается другой. Так прекрасно живут подкаблучники и вообще те мужчины, в которых женщинам удалось задавить мужское и вырастить бабское, заставив мужчину отказаться от своих планов, если эти планы угрожают целостности симбиоза, и даже от своей мужской жизни, если тревога у женщины зашкаливает сверх всякой меры. Именно этого мне и хотелось, именно в таком режиме я чувствовала себя в безопасности. Муж до поры до времени шел мне навстречу, и ни я, ни он не подозревали, чем чревато такое сращивание.

Только спустя несколько лет я поняла, что контролировать стремится тот, кто на самом деле не может доверять.

Итак, у меня вызывало тревогу все, что я не могла контролировать, а в нашей жизни этого становилось все больше и больше. Его бизнес отнимал много времени, он стал ездить в зарубежные командировки, я паниковала до слез, старалась это скрывать, но не всегда удавалось. На каждом углу мне мерещились более красивые, более крутые женщины, которые непременно его от меня уведут. Никто не знал, что во мне творится, никто не посоветовал мне обратить взор к самой себе, меня как таковой в принципе не существовало, а существовала только та пресловутая «половинка», которая никак не могла ощутить себя отдельным целым без другого человека. Если бы тогда я посмотрела на себя и даже себя потрогала, я бы посмотрела его глазами и потрогала его руками. Моего тела не существовало вне тех ласковых названий, которые он для меня придумал, и в зеркале оно отражалось только для него. Когда он ушел, я однажды ночью не увидела в зеркале своего отражения и ничуть этому не удивилась.

Тогда я называла это любовью и не знала, что у любви бывают разные лица. Более того, я считала именно это лицо любви ее единственным существующим обликом.

Этап слияния характерен и даже необходим для начала влюбленности. Но здоровым и жизнестойким союзом останется тот, в котором люди сливаются лишь какой-то частью самих себя, по прошествии времени без труда восстанавливая собственные границы и не покушаясь на границы партнера, одновременно создав общие защиты по отношению к внешнему миру. В браках по типу слияния партнеры взаимозависят друг от друга так, что малейшее покушение на собственную отдельную жизнь воспринимается второй стороной, без преувеличения, панически и подавляется в зародыше разными способами.

И особенно свойственно это женщинам, как существам по природе более слабым и зависимым. Какими способами те, кто не мыслит себе жизни без партнера, могут влиять на ситуацию? Только двумя – контролем и манипулированием.

Вы, половозрелый сильный мужчина, лежите на спине, а сверху, ласково касаясь вас гладкой кожей, нежными губами, мягкими ресницами, лежит самая прекрасная женщина. Она почти неотрывно целует ваши губы, шею, глаза, едва заметным, шелковым нажимом на шею заставляя снова и снова фокусировать на ней взгляд и лишь изредка позволяя вам вдохнуть немного воздуха или сомкнуть веки. Вы счастливы и кайфуете: ваше тело поет, ваша душа блаженствует, и вы не устаете повторять, как вы ее любите.

«Милая, позволь-ка, – в конце концов говорите вы, пытаясь приподняться на локтях, – я схожу попью и пописаю. И поработаю. Да и на полу холодно».

Ее глаза немедленно наполняются обидой и слезами. «Тебе со мной плохо?» – дрожащим голоском спрашивает она. Что за глупенькая, думаете вы и опять откидываетесь на спину. Какие мягкие у нее губы… «Подожди, – говорите вы спустя несколько минут, – я все-таки схожу пописаю. Что тебе принести из холодильника? Хочешь пить?» «Нет, – щебечет она и вновь увлекает вас, как майского жука, в положение кверху лапами, – лучше полежи со мной еще. Скажи мне, какая я красивая. Тебе хорошо?»

Через некоторое время вы почему-то не можете больше смотреть ей в глаза. «Открой глазки, посмотри на меня, – шепчет она, – не смей смотреть в сторону, мне так с тобой хорошо». Вы засыпаете на секунду, и вам снится кошмар – ваша любимая душит вас, трясет за плечи и хрипит: «Смотри на меня, открой глаза, я сказала!» Вы мгновенно просыпаетесь. Но все по-прежнему тихо и ласково, только очень затекла спина. Вы решительно стряхиваете с себя женщину и идете к туалету и холодильнику. Вернуться вам будет некуда – она уже собрала вещи. Вы не понимаете, что вы сделали, вы в ужасе, вы клянете собственную толстую шкуру, которая не позволяет вам понимать ее нежность и силу ее любви к вам. Вы удерживаете ее, вы каким-то образом занимаетесь с ней любовью, и вот уже она снова лежит на вас сверху, касаясь вас шелковой кожей, самая прекрасная женщина в мире. Но теперь вы писаетесь прямо под себя от страха при мысли, что нужно встать и снова ее с себя стряхнуть. Нет, вы не дурак. Вы потерпите.

Если ваша мужская натура возобладает, рано или поздно ваша женщина улетит в угол, а вы таки попьете и пописаете, как белый человек. И даже, в зависимости от степени затекания спины, примете решение сходить с ребятами попить пива. Если же последнее время вы лежали на полу, фиксированный веревками в суставах, а сверху придавленный комодом и поцелуями, то не исключено, что, освободившись, вы ринетесь по шлюхам.

Страшно? То-то же.

Женщине еще страшнее. Такой женщине, имеется в виду. Она не сомневается, что, встав, вы уйдете навсегда или неизвестно когда придете. Наверное, у нее ранняя травма нелюбящей матери. Важно одно – мужчины задыхаются в слишком тесных объятиях, в перманентной близости, а такой женщине надо все контролировать, и она не позволит вам закрыть глаза или глядеть не на нее. А если вы все же это сделали, то вы все предали и все разрушили, а ведь было так хорошо, так хорошо, как в раю, и в этот рай вас пустят обратно, только если вы пролежите на полу в знак смирения много-много времени и дадите сверху придавить себя комодом для верности.

Поймите меня правильно, те мужчины, которые сейчас это читают. Это метафора. Это не значит, что вашей женщине всегда нужны суровая рука и неласковый взгляд. Это значит, что она тревожна до крайней степени и не знает, как жить без вас. На этого беззащитного червяка попадается огромное количество мужчин, особенно если у женщины хватает ума представить вас как светлого рыцаря собственной жизни, как великого и ужасного Гудвина, могущего спасти ее от всего.

Да будут благословенны те редкие женщины, которые легко выпускают мужчин из рая, в их отсутствие занимаются своими делами, а потом с радостью впускают мужчин обратно, не захлопывая двери перед носом якобы грешников, весь грех которых – неумение долго оставаться в неподвижности под тяжестью взаимной любви.

И если вы думаете, что я пишу все это, потому что такая вся умная и как раз из породы редких женщин, то вы ошибаетесь. Я как раз была той, тревожно лежавшей сверху, в период развала-схождения собственного брака. И если теперь отпускать от себя мужчин я научилась, то держать для них двери открытыми – черта с два. Мне так обидно, что он там шлялся где-то и не думал обо мне, что я норовлю захлопнуть дверь перед его носом, желательно слегка прищемив оппоненту яйца.

Кряхтя, залезу ненадолго в дебри классической психологии. В браках по типу слияния партнеры ищут в другом партнере маму, а не папу. С кем не бывает никакой дистанции, сердца бьются в унисон и вы составляете единое целое? С кем так комфортно, что нет никаких других более важных дел, кроме как сохранить существующее положение, нередко любой ценой? Ну с мамой же, конечно, внутриутробно и в период вскармливания. Мы все страшно недокормленные, в том числе и эмоционально, поколения женщин и мужчин, выросших в советской стране. Не удивляйтесь, что я внезапно приплела сюда политику и географию – у наших мам практически не было декретного отпуска, и мое поколение, слава богу, одно из последних, которое кормили по часам, невзирая на отчаянные крики, а в три младенческих месяца наши мамы выходили на работу. И травма оральной структуры, которая называется еще травмой покинутости/отверженности, у моих ровесников сплошь и рядом. Моя дочь, например, уже совершенно другая, девочки чуть ее постарше – тоже, более независимые от отношений как таковых и, в частности, от отношений с противоположным полом.

Драма начинается тогда, когда один из партнеров в союзе-слиянии – чаще всего это мужчина, но я знаю и примеры женщин, – вспоминает, что у него когда-то были собственные, отдельные желания, собственная жизнь, ощущает необходимость двигаться и освобождается от мешающих ему пут. При этом он разрушает принятые совместно правила игры – они для него устарели, – не имея вместе с тем намерения разрушать союз в целом.

Другой партнер в это время ощущает натяжение, рывок – и хлоп, в том месте его жизни, где светило и грело, возникают пустота и сквозняк. Он начинает цепляться, потому что отпустить ему мешает паника. Тот, кто начал движение, чувствует, как нарастает сопротивление, а их союз из поддерживающе-защищающей структуры превращается в удушающую. Более зависимого и нуждающегося в слиянии члена семьи в этот момент захлестывает страх, сходный со страхом смерти. Ему грозит потеря партнера – вот как он трактует разрушение принятых правил игры. Он ложится мертвым грузом на ноги партнеру, и тот отчаянно бьется, пытаясь на ходу выбрать – предать ли общие ценности, уже в значительной степени устаревшие для него, или похоронить собственные планы на жизнь в угоду спокойствию партнера.

Ох, простите, что путано, но в этом абзаце я описываю простые, казалось бы, вещи, о которые ломаются судьбы. Если бы мы могли не так бояться того, что делает отдельно от нас любимый человек!

Вот и получается, что друзья и знакомые такой пары бывают потрясены их разрывом. «У вас был идеальный брак!» – сокрушаются они. Нет, идеальное – это там, где движение, где развитие. А там, где консерва из отношений, где они заспиртованы в том виде, в котором были в начале медового месяца, – там опасно, там стагнация, подавленные эмоции и рано или поздно – взрыв.

В таких союзах два символа взрослого мира – секс и деньги – не выполняют своей основной функции – обеспечивать наслаждение и комфорт. Они являются знаками чего-то другого, более нужного паре или одному из пары – например, знаками любви, тепла, близости, безопасности, а также власти. Подтверждением того, что «у нас все о’кей». Инструментами контроля и управления.

Глава 6 Секс

Секс, несмотря на мою способность без проблем испытывать оргазмы, в моем браке оставался лишь способом получить еще одно подтверждение нашей близости, способом убедиться в том, что в этом союзе я обрела защиту. Секс для меня был связан прежде всего с теплом и эмоциональным комфортом, но никак не со страстью и уж тем более не с опасностью и дистанцией.

На многие годы вперед эмоциональная безопасность стала для меня непременным атрибутом секса, пока я не поняла, что предпочту импотента, лишь бы он меня никак не обидел и не задел.

С сексом и деньгами у многих знакомых мне женщин существенные напряги. Я говорю не только о женщинах, оставленных мужчинами. Женщины, не разрешающие себе много зарабатывать или иметь много денег, как правило, не разрешают себе получать от секса наслаждение. Убейте меня, но две эти вещи, по моим наблюдениям, тесно связаны. Я не знаю, как – возможно, своей энергетической составляющей.

Я разговариваю с женщинами замужними, которые годами в браке не испытывают наслаждения, принимая за него стертые, размытые ощущения, которые можно обозначить как «приятные-неприятные». Смутно осознав к тридцати годам, что есть другой мир и другой опыт, они начинают метаться в поисках внешнего источника решения проблемы, даже не пытаясь или страшась заглянуть в себя. Они ищут любовников или стараются раскрутить мужа на «что-нибудь другое».

Я разговариваю с женщинами одинокими, которые пытаются обрести отношения, не обращая внимания на качество секса. Вообще секс – в наше-то просвещенное время – все еще на задворках, в загоне, и его плохое качество «можно потерпеть». Потерпеть не в смысле «перетерпеть» что-то неприятное, а в смысле смириться с тем фактом, что это, даже весьма приятное и полноценное, не совсем то, о чем мы мечтали.

И вот тут наступает ужасающий затык. О чем мечтали, мы и сами не знаем. Ну не о сюжетах же, которые в порнофильмах! Жесткое порево не для нежных женщин. Все должно быть романтичным, и в сексе должна быть любовь.

* * *

Самая моя тягучая и ужасная любовь после развода была к человеку, который даже в постели умудрялся делать вид, что его там нет.

После развода я не позволяла себе никаких экспериментов. Я просто иногда занималась сексом. Таким, как я привыкла, обычным, очень или не очень удовлетворительным. Я отмечала, что я люблю смотреть порнофильмы, но это все было какое-то не девочковое, меня это немного смущало, и делала я это крайне редко. Первый раз ввязавшись в курортный роман с французом, я цинично сказала себе – я попробую, у меня же этого никогда не было. Через три дня он сделал мне брачное предложение. Наш секс не был развратным – он был красивым, с прелюдиями и оглушительными оргазмами. Свобода и вольность курортного романа были зарублены на корню сразу после того, как он в меня влюбился и стал благоговеть, и я уныло поняла, что не смогу попросить у него того, чего я хочу. Хотелось мне смутно чего-то этакого – не столько физиологии, с которой у меня никогда не было сложностей, сколько эмоций. Где их взять и какими они должны быть, я не знала. Мне хотелось чего-то, от чего бы у меня полностью снесло крышу, но если бы меня в то время спросили, что это могло быть, то получили бы в ответ только неопределенное мычание. Я не знала себя и своих желаний.

Мой преподаватель английского говорит, что у меня в жизни все начинается suddenly – вдруг. Так вот, внезапно я нашла то, что искала. Я нашла ответ на вопрос, чего же я хочу на самом деле, – это был первый этап. И, изрядно струсив от собственных открытий и посопротивлявшись, я призналась наконец-то себе в своих желаниях на полную катушку. Это было началом нового опыта.

Я вам просто расскажу скучную хронологию событий.

Меня отвергли в сексе. Тот самый человек, который даже в постели умудрялся делать вид, что его там нет, и вогнал меня однажды в жуткое состояние стыда, спросив, что это за мокрое пятно на простыне. В конце концов я получила от него обратную связь – ему ни с кем не было так плохо в сексе, как со мной, и он не испытывает ко мне никакого влечения как к женщине.

Отходила я от этого полгода. Я поставила на себе крест. Я ненавидела свою фигуру. Я не могла читать про секс и не могла смотреть фильмы с сексуальными сценами. Мне было 34 года, самый расцвет, и он будет гореть в аду, этот мой самый неудачный партнер. На фоне всего этого ужаса я спокойно пережила роман с французом, который хотел меня до зубовного скрежета, сумасшедшую блиц-связь с мальчиком младше меня на четырнадцать лет, да и редкие встречи с бывшим мужем неизменно оканчивались сексом, но я не делала никаких выводов. Я решила, что секс не для меня, что для меня только дочь, подруги и работа.

Но, кроме моей эмоциональной, не уверенной в себе души, у меня есть еще ум, который имеет аналитический потенциал и не терпит белых пятен. Когда ожог отверженности схлынул спустя несколько месяцев, я сказала себе – стоп, тут что-то не сходится. У меня было пусть негусто, всего несколько мужчин, но трое из них сделали мне предложение именно после секса. Остальные просто меня хотели регулярно и часто. Не разумнее ли будет предположить, что что-то не так не со мной, а с этим чуваком?

Моментально перестав оплакивать собственную сексуальную никчемность, я взяла след. Я предположила, что у него есть какие-то особые сексуальные пристрастия, которым я не отвечаю. Единственной зацепкой служило то, что я знала: этот товарищ – фут-фетишист. Два с лишним года назад зимой я забила в Яндекс строчку «фут-фетишизм» и провалилась в другое измерение.

* * *

Примерно неделю поизучав все, что относится к этому увлечению, напугавшись когтистых женских ступней и оставшись полностью равнодушной к этому фетишу и к мужчинам, им увлеченным, я пошла дальше и перешла на сайты садо-мазо. Фут-фетишизм был одним из элементов мужского мазохизма. Это никак не могло касаться меня, ни в какой точке моей жизни, это был отдельный мир как бы страшных маньяков-извращенцев, и я просто почитала. Немного. Ни боль, ни связывание меня не привлекли. Удивило подчеркнуто спокойное наполнение сайтов. Интеллигентное. Я бы даже сказала, скучное. Какие-то лекции по бондажу. Роль страпона в жизни пары. Нетравмирующий фистинг. Названия тем напоминали заголовки плакатов в районной поликлинике. Никаких развратных картинок. Даже эротических. Не то что порнографических. Какие-то психологические опусы с экскурсом в историю садизма, на которых у меня сводило скулы от зевоты. Спокойные мужики в галстуках на лекции по бондажу с голой девицей в качестве экспоната. Анатомические схемы, похожие на наглядные пособия на уроках биологии.

Но, слегка разочаровавшись и не получив немедленного возбуждения, я была удовлетворена с профессиональной точки зрения. Это был целый мир со своей терминологией, и привлекал он меня уже как психолога. Так, спрятавшись в роль синего чулка, я просидела еще несколько дней, закрывая глаза от ужаса на строчках форума «ищу рабыню».

Единственное, что я тогда поняла и что меня поразило до глубины души, – это то, что был, оказывается, другой секс. Прямо у меня под носом куча людей с хорошим, судя по языку, образованием искали себе сексуальных рабов и сексуальных хозяев, пары не стеснялись разыгрывать целые сцены с антуражем и костюмами, деловито обсуждали достоинства латекса в производстве сбруи и спорили о том, какие рубцы чем лучше оставлять. Я и сейчас не владею терминологией, поэтому могу напутать.

Я сравнила два и два. Свою скучную жизнь, полдесятка поз, от которых я получаю удовольствие, и два-три самых сладких воспоминания в качестве возбуждающих картинок. И этот мир, самым главным в котором были для меня даже не новая тема и не новые открытия. Самым главным для меня было то, что существует огромная масса народу, открыто признавшаяся себе в своих самых темных и сокровенных желаниях. Более того, воплощающая их в жизнь относительно безопасным способом. Я какое-то время сидела как оплеванная и чувствовала себя обманутой. Почему мне никто не сказал, что все это – можно???

Потом до меня дошло – и я умерла от восторга, – что мне никто не вправе ничего запретить, кроме меня самой. Ни запретить, ни осудить, и я вошла в самую интимную сферу в своей жизни, осознав, что она не регулируется ничем, кроме моего желания и моей осторожности. Я взрослая тетька. Мама ничего не скажет. Бывший муж? Не его дело. Подруги? Их нельзя было травмировать, и я старалась молчать, хотя эта тема лезла из меня, как тесто на дрожжах. «Вы знаете, что мы свободны в своих желаниях? Что мы можем делать все, что хотим, даже вот это и вот это??» – так в 35 лет я открыла свою собственную Америку.

Все еще оставался невыясненным вопрос, чего же именно я хочу.

И я пошла туда, где замирала от ужаса, закрыв глаза. Теперь я знаю, что страх и ощущение ожога, запрета, ужаса являются отличным индикатором и в этом месте таится триггер, включающий сумасшедшие ощущения. То, мимо чего мы проходим, не заметив, – оставляет нас равнодушными, а вот то, что нас пугает, – можно исследовать. Я бы даже сказала – нужно исследовать, но не буду на вас давить. Больше всего я замирала на текстах, где женщина подчинялась мужчине беспрекословно, а он – этот мужчина – всегда знал, что с ней делать.

И я наконец-то поняла, чего хочу. Я хотела принадлежать мужчине в сексе целиком и полностью, ничего сама не решая и не контролируя процесс, фактически стать его сексуальной игрушкой, рабыней, служанкой со всеми вытекающими из этих ролей сценами. Выдравшись из робких эпизодов, мелькающих в моем воображении, эта фантазия наконец-то обрела силу и подкрепилась объявлениями на специализированных форумах, где мужчины жаждали делать с женщинами самые разнообразные вещи, а женщины искали мужчин, которые будут это делать. Я выдохнула, приоткрыла один глаз и жалобно сказала себе, что я никогда никуда не решусь написать и мне придется полагаться только на волю случая – где же взять такого мужчину?

Если вы думаете, что мне легко дался предыдущий абзац, то вы ошибаетесь.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться: