ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои вымышленны и достигли возраста 18 лет.

Хранители

Автор: meg aka moula

Бета: Talina

Гамма: Tealta

Рейтинг: R

Пейринг: СС/ГГ

Жанр: Romance

Дисклаймер: Ешьте мое мясо, пейте мою кровь. А кости пошлите Роулинг.

Саммари: С этим проблема. Написать саммари, оказывается, труднее, чем сам фик. Могу сказать одно: кто скажет, что это не один из лучших снейджеров, которые вы когда либо читали - пусть бросит в меня… ммм… свой кошелек.: И черт меня дери, если я на этом разбогатею.:

Комментарии: По идее события происходят после 6-й книги, но поскольку я ее терпеть не могу и перечитывать не желаю, ляпы я вам обещаю.

Разрешение: автор дал добро на размещение, за что ему огромное спасибо!!!!!!!!!

Предупреждение: легкий слэш на фоне основного пэйринга

Размер: макси

Статус: Закончен

Отношение к критике: все выслушаю и передам автору)))

ПРИМЕЧАНИЕ: Все герои вымышленны и достигли возраста 18 лет.

 

 

Глава 1

Теплым августовским вечером последнего перед их выпускным курсом лета, мисс Гермиона Грейнджер (гордость школы, префект факультета, отличница, умница и просто красавица) сидела в своей комнате у зеркала, задумчиво разглядывая собственную физиономию. Зрелище явно ее не радовало.
«Мда, - думала Гермиона. – Мне восемнадцать, взрослая, можно сказать, зрелая девушка, а выгляжу как пятнадцатилетний подросток. Джинсики эти, маечки. Свитера эти дурацкие бесформенные. И почему я не пользуюсь косметикой?»
Единственный раз она позволила близняшкам Патил разрисовать себя на тот самый бал, после которого большая часть мужской половины Хогвартса наконец-то изволила заметить, что Гермиона Грейнджер является существом другого пола. Такое ощущение, что для многих это стало новостью. То-то челюсти у всех так и отпали. Девушка усмехнулась приятному воспоминанию.
Тогда она оценила эффект и решила как-нибудь продолжить изыскания на эту тему, но ей всегда было как-то не до того. Учеба, будь она неладна. Учеба и Гарри с его вечными проблемами. Ну и, конечно, Рон. Да, конечно же, Рон. Рон Уизли. Есть такой. Она ведь его девушка, и любит его, не так ли? До недавнего времени она в этом ничуть не сомневалась. Только вот в последний месяц, начитавшись со скуки дурацких любовных романов и разной маггловской литературы о сексуальном развитии, которую ей в изобилии подсовывала ее старавшаяся быть современной мама, Гермиона не могла не признаться себе, что смутно представляет себя и Уизли в одной постели. Да, они целовались и делали все, что могут позволить себе делать их ровесники, не доводя дело до победного конца, и ей в общем-то это нравилось, но… Вот именно, что «но». Никаких ощущений, подобных тем, что описывались в ее книгах, она не испытывала. Никаких головокружений, сердцебиений, ватных коленок и прочей чепухи. Разве что удовольствие от теплых объятий в холодный день и моральное удовлетворение от того, что она не хуже других, и у нее тоже есть парень.
«Одно из двух, - грустно размышляла Гермиона. - Либо я абсолютно - как там этот термин? ах, да – фригидна, либо Рон на самом деле – не мой тип». На самом деле, в своей предполагаемой фригидности девушка сильно сомневалась. Были способы проверить.
«Раз я способна испытывать все это, например, во сне, значит с физиологией у меня все в порядке. В чем же тогда проблема?» Об альтернативе думать как-то не хотелось. Ведь тогда получается, что все это время она просто морочила Рону голову. Морочить парню голову было не в ее правилах.
«А может, я вообще играю за другую команду?» Гермиона обдумала эту мысль со всех сторон. Да нет, к женщинам она вроде так же равнодушна. И это «так же» окончательно ее добило.
«Я действительно его не люблю, - наконец, призналась она себе. – То есть люблю, конечно, но не так». Гермиона прислушалась к своим ощущениям. Да, теперь все правильно. Никакой фальши.
«Ну хорошо, с этим разобрались. Вопрос в том, что же мне теперь делать?»
Сказать Рону, что он ее в этом плане не привлекает и создать ему очередной комплекс неполноценности? Нет, так поступить она просто не сможет. Рон этого не заслужил. Он и так все время переживал из-за своей внешности – рыжий, рыжий, конопатый, и то, что ему постоянно приходилось донашивать одежду своих старших братьев, тоже не способствовало повышению самооценки (будь прокляты во веки вечные мерзкие гламурные Малфои и все их прихвостни). Не хватало еще для полного счастья подбросить ему идею о его мужской непривлекательности в ее глазах. Нет, ни за что.
«Я – гриффиндорка, черт возьми! А гриффиндорцы за свои слова отвечают, - Гермиона невесело усмехнулась. - К тому же, это только моя проблема, и пусть она моей и останется». В конце-концов, секс в этой жизни – не главное. А остального ей хватит с лихвой.
Девушка решительно тряхнула головой и поднялась. Еще раз посмотрела на себя в зеркало и махнула рукой. Пусть все останется как есть. Рону она нравится и такой, а остальным должно быть все равно. Кроме того же Малфоя, но его «не все равно» имеет совершенно другой акцент. Вот уж кто не преминет высказаться по поводу ее вдруг изменившейся внешности, и в данном случае больше всего достанется, конечно, ее друзьям. Их-то обноски никуда не денутся. «Так что не будем лишний раз радовать Малфоя», - завершила Гермиона свои измышления и решительно натянула старые джинсы.
- Солнышко, ты готова? – послышался из гостиной голос отца. – Мы с мамой тебя заждались!
- Уже иду, папочка! – Гермиона накинула поверх футболки клетчатую рубашку и сбежала по лестнице. – Можем ехать. Чур, я выбираю музыку!

Душный пыльный город остался позади, и Гермиона радостно закрутила ручку, опуская стекло. В машину тут же ворвался свежий ветерок. Он растрепал ей волосы и охладил горящие щеки. Гермиона тихонько засмеялась, подставляя лицо под прохладную струю воздуха, вдыхая запахи вечернего леса, через который лежал их путь.
- Миа, милая, прикрой немножко, - с улыбкой попросила ее мать. – Твоим волосам уже ничего не повредит, а я час угробила на прическу.
Гермиона улыбнулась. Если ей с чем и повезло в жизни, так это с родителями. Она знала, что в некоторых семьях очень трепетно относятся к любой возможности произвести впечатление на других людей, демонстрируя себя, своих детей, собак, лошадей, слуг, дома, машины и прочие подобные предметы с наилучшей стороны, зачастую прикрываясь этим показным благополучием от осознания того, что на самом деле в этой жизни им больше нечем гордиться. Гермиона не понимала таких людей и их образа жизни. Всю жизнь она трудилась, занимая все свое время и весь свой ум без остатка, отдавая себя целиком любому делу, за которое бралась, стремясь достигнуть совершенства. Ее друзья пожимали плечами, считая ее страсть к учебе чем-то вроде болезни. Но откуда им было знать, что она просто не умела по-другому? Она всегда точно знала, чего хочет, и добивалась поставленной цели, а все эти политесы были ей до лампочки.
«Какая-нибудь миссис Малфой все печенки бы проела своей дочери, заставляя ту одеться «прилично и подобающе», и уж точно не выпустила бы ее из дома с вороньим гнездом на голове и в драных джинсах», - Гермиона опять засмеялась, тряхнув непокорными волосами.
Счастье, что ее родители такие же, как она. «Маленькая поправка, мисс Грейнджер, - сказала она себе, улыбаясь. – Это не они такие же, как ты, это ты такая же, как они. Они научили тебя жить так, как всегда жили сами. Ты и не могла быть другой, помни об этом, и будь благодарна».
- Ну и чему ты так радуешься, позволь тебя спросить? – оказывается, отец уже некоторое время наблюдал за ней в зеркало заднего вида.
Он постарался сделать свой тон максимально суровым, но его губы поневоле расплывались в улыбке при виде счастливого лица дочери.
– Хочешь окончательно дискредитировать меня перед родственниками, заставив заявиться к ним под руку с двумя лахудрами? Хороший же я буду иметь вид.
- Это кто здесь лахудра? Гермиона, ты слышала? Твой отец обозвал меня лахудрой! Заколдуй его немедленно! Преврати его в жабу, – засмеялась мать.
- Дочь, не слушай безумную женщину. Ты не можешь превратить меня в жабу, иначе мы тут же врежемся в столб! Не создавай аварийных ситуаций на дороге, будь достойным членом общества! Наколдуй мне лучше мороженного.
- Боже, и это мои родители! – закатила глаза Гермиона. – Которые сознательно подбивают меня нарушить школьные правила! У меня первокурсники и то ответственнее! А родственников твоих, кстати, наши прически не должны шокировать. Особенно твой старший племянничек. Что у него там в прошлый раз торчало из бровей? Гвозди?
- Я все чаще задаюсь вопросом, кому здесь восемнадцать. Вы там в своей школе совсем мхом поросли. Это называется пирсинг, дорогая.
- Мама, я знаю, как это называется. И про наркотики знаю, и про секс.
- С ума сойти, чему вас учат в школе! Дорогой, ты слышишь?
- Поразительное место эта ваша школа! А как насчет практических занятий? Эх, и почему мне уже сорок?
- Дорогой!
- Папа!
- Уберите руки, дамы, я за рулем!!!

За этой нелепой, но приятной беседой, они сами не заметили, как оказались почти на месте. Лес кончился, замелькали изгороди, дорога стала немного ухабистой, и вот их машина уже подъехала к коттеджу, который снял на лето гермионин дядюшка со своей многочисленной семейкой. Гермиона заранее поморщилась при мысли о предстоящей суете. Она любила своих родственников, но иногда ей казалось, что их у нее слишком много, особенно когда дело касалось конкретного американского... клана – по-другому и не скажешь. Нет, дядя Боб был чистокровный англичанин, но двадцать лет назад его угораздило жениться на американской студентке, изучавшей с ним в Оксфорде право. После свадьбы они переехали в Калифорнию, откуда была родом его жена, и открыли там юридическую фирму.
По началу дела у них шли неважно, и гермиониному отцу даже приходилось помогать им на первых порах, но потом совместный бизнес пошел в гору. Дядя скурпулезно подсчитал все деньги, которые он за пять лет одолжил у брата, и, получив категорический отказ принять их с процентами, вложил всю сумму в одну компьютерную компанию, акции которой по понятным причинам в один прекрасный день взлетели до небес. Он продал часть акций и поместил полученные денег в несколько банков под неплохой процент, а остальные пустил в свободное плавание. Через несколько лет несколько тысяч превратились немного немало как в полтора миллиона долларов, и продолжали прибывать. Каждый год дядя Боб присылал своему брату отчет о своих финансовых манипуляциях, надеясь таки всучить упертому родственнику его законную долю семейного капитала. Гермионин отец только посмеивался. Наконец, устав от его упрямства, брат перевел все счета на имя своей английской племянницы. Узнав об этом, Гермиона спросила отца, что ей делать. Не стоит ли, последовав семейной традиции, отказаться от денег? Отец пожал плечами и ответил, чтобы она оставила все как есть и не обижала дядю. «Если я правильно тебя воспитал – деньги тебя не испортят», - просто сказал он. Гермиона поняла отца правильно и отказываться от денег не стала. Только попросила дядю и дальше вести ее дела.
Прожив в США без малого двадцать лет, дядя Боб стал настоящим американцем. У него даже появился некоторый акцент. Но родину он продолжал любить и считал своим долгом каждый год вывозить своих многочисленных отпрысков на землю их предков, дабы они знали, где их корни. Детишки папиных порывов не ценили и от поездки норовили отмазаться, предпочитая холодному английскому лету пляжи родной Калифорнии. Но дядя был неумолим, и раз в году его семье в полном составе (включая американскую родню со стороны жены) приходилось погружаться в семейный самолет.
В этом году, ввиду необычайно жаркой погоды в Англии, дядя Боб и его семейство решили не ехать, как обычно, на южное побережье, а снять коттедж в какой-нибудь красивой усадьбе недалеко от Лондона, дабы посещать столицу с целью культурных мероприятий и чаще видеться с лондонской родней.
Выйдя из машины, Гермиона огляделась по сторонам. Место и впрямь было чудесное. Уже почти стемнело, но видно было, что дядя и на этот раз не изменил своей привычке иметь все самое лучшее, причем деньги тут зачастую не играли никакой роли. Решив непременно хорошенько осмотреть все утром, Гермиона повернулась к спешащей к ним маленькой толпе, в авангарде которой скакал ее дядя собственной персоной.
- Миа! Боже, ты ли это, девочка моя? – заорал он во всю силу своих легких, зорко углядев Гермиону за машиной.
- Бобби, милый, и чего ты так орешь, хотела бы я знать? - подоспела на помощь Гермионе ее тетя. – От твоих воплей все племянницы в округе разбегутся в панике, - тетя улыбнулась и поцеловала благодарную Гермиону в щеку. – С ума сойти, ты одета в точности, как твой кузен. Такое ощущение, что вся нынешняя молодежь отоваривается на одной барахолке, - засмеялась она, целуясь с гермиониными родителями.
- Пойдем в дом, я покажу тебе твою комнату, пока твои старики будут за тебя отдуваться, обнимаясь со всей нашей родней. Не смущайся, твои братья точно также реагируют на все эти семейные сборища, так что я примерно знаю, о чем ты сейчас думаешь, - говорила тетя, поднимаясь с Гермионой по лестнице.
- Ну, все не так уж страшно, тетя, - улыбаясь, ответила Гермиона. – С непривычки, конечно, тяжеловато, но они же скоро успокоятся, правда?
- Правда, милая, все как всегда. Так что пережди полчасика и спускайся к нам. Мы там делаем барбекю на заднем дворе. Присоединяйся.
- Спасибо, тетя. Если будут силы.
Гермиона оглядела свою спальню. Шкаф, кровать, маленький столик с зеркалом, пара стульев. Дверь в ванную комнату и окно со ставнями довершали картину. «Что ж, необходимый минимум. Прямо как в Хогвартсе». Девушка улыбнулась. Она только недавно перебралась в отдельную спальню и все не могла к этому привыкнуть, иногда машинально поднимаясь в общую спальню девочек. Те смеялись и кидались в нее подушками с криками «долой начальство!» и «гегемоны гоу хом!» Гермиона тоже смеялась и шла к себе. Все-таки жизнь в отдельной спальне имела свои преимущества. По крайней мере, там ей никто не мешал делать уроки по ночам.
За окнами раздался свист и грохот. Судя по всему, ее многочисленные кузены баловались фейерверками. Гермиона вдруг почувствовала жуткую усталость и поняла, что сегодня вниз уже точно не спустится. Ее сил едва хватило, чтобы раздеться и юркнуть под одеяло. «Надо было предупредить, что не приду, и извиниться», - вяло подумала девушка, а через минуту она уже крепко спала.

 

Глава 2

Разбудило Гермиону солнце. Она легко вскочила с постели и высунулась в окно. Утро было напоено запахом травы и пением птиц. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилались зеленые холмы. Холмы плавно переходили в аккуратный лесок, где тек небольшой ручей, плавно изгибаясь между деревьев. На горизонте за лесом блестело озеро. Гермиона засмеялась от радости и отправилась в ванную, торопясь быстрее покончить с утренним туалетом и насладиться этой красотой и одиночеством, пока родственники отсыпаются после вчерашних возлияний. «Надеюсь, спать они будут долго, и мне никто не помешает», - подумала девушка.
Держа кеды в руках, она прокралась по лестнице в гостиную, удивляясь про себя, как мало бардака умудрились оставить после себя взрослые. «Практика сказывается», - решила Гермиона, вспомнив гриффиндорскую гостиную после праздников. На маленьком столике перед задней дверью она обнаружила накрытую белой салфеткой корзинку для пикников. На салфетке было написано ее имя. Девушка улыбнулась проявлению такой заботы и открыла корзинку. Там лежали пакет с бутербродами и термос с кофе. «Мама», - с умилением поняла Гермиона. Под пакетом обнаружилась жвачка. «И папа».
Закусив по-быстрому на крылечке, Гермиона обулась и отправилась в сторону леса. Было еще немного зябко, и она радовалась, что догадалась взять рубашку. Полчаса она шагала, погруженная в свои мысли, пока не обнаружила, что уже идет по лесу, причем по хорошей утоптанной дороге. «Дорога в усадьбу, – поняла Гермиона. - Что ж, посмотрим усадьбу». Она надеялась, что усадьба будет достойна такого красивого места. И она не ошиблась. Деревья расступились, и старинный замок предстал пред ней во всем своем утреннем великолепии. Гермиона замерла на месте, не в силах пошевелиться.
«Боже мой, этот замок… Он как из сна».
Она в жизни не видела подобной красоты. Пожалуй, лишь одно место в мире было достойно сравниться с этим – ее школа. Гермиона вспомнила, как первый раз увидела ночной Хогвартс с его башнями, древними стенами и высокими окнами, и навсегда влюбилась в него. Она даже зажмурилась от нахлынувших чувств, а когда открыла глаза, поняла еще одну вещь про этот небольшой по сравнению с ее школой замок. «Он тоже когда-то был волшебным. И это вечернее место, в сумерках оно будет еще прекрасней».
Сзади вдруг хрустнула ветка, и Гермиона с визгом подпрыгнула, машинально хватаясь за пояс, где обычно носила палочку.
- Простите, мисс, я напугал вас, - у калитки, через которую она только что вошла, стоял маленький старичок самого безобидного вида.
- Это вы простите, - растерялась Гермиона. – Я вообще не должна здесь находиться, это ведь частные владения? Но я просто не смогла удержаться и не войти, когда увидела этот замок.
- О, барышня, не извиняйтесь, - улыбнулся старичок. – Я прекрасно вас понимаю. Я здешний сторож уже почти пятнадцать лет, но сам до сих пор не могу привыкнуть к этой красоте. Если угодно, я покажу вам его изнутри.
- Но ведь это, наверное, неудобно… То есть, я хочу сказать, там же кто-то живет? Мне не хотелось бы беспокоить хозяев…
- Никакого беспокойства, мисс, одно сплошное удовольствие. Видите ли, уже несколько месяцев замок пустует. Раньше здесь была школа…
- Школа? – воскликнула Гермиона, не в силах выразить свое удивление. – А она… Как бы это сказать… Это была обычная школа?
- Вы совершенно правы, мисс, и я просто поражен вашей догадливостью, - засмеялся старичок. – Конечно, в таком месте школа не могла быть обычной.
- И… эээ… какого рода была эта необычность? – осторожно поинтересовалась девушка.
- На протяжении последних полутора десятков лет здесь учились самые талантливые из художественно одаренных детей со всей Англии. И все они были сиротами.
- Ху… художники? Сироты? – переспросила Гермиона.
- Именно так, мисс, именно так. Я тут с самого начала, мисс, и знаю всех ребят. Просто поразительные люди вышли из стен этого заведения. Почти каждый из них впоследствии стал знаменитым. Если вы интересуетесь живописью, вы наверняка слышали многие из их фамилий. Да и если не интересуетесь – тоже. Пойдемте, я покажу вам комнаты.
Изнутри замок был не менее красив, чем снаружи. Однако тут присутствовало некоторое запустение. Сторож вел притихшую Гермиону по пустынным залам, коридорам и комнатам, показывая ей, где раньше находились спальни, классы и гостиные. Девушка все больше поражалась. Всю дорогу она не могла отделаться от чувства, что все это ей очень знакомо. «Как же все тут похоже на Хогвартс, - думала она, оглядывая пустую столовую. - Ну да, здесь должны стоять длинные столы, а там - стол преподавателей».
- А скажите… Тут раньше были столы? Длинные такие столы, а вон там на возвышении сидели учителя? – решилась она спросить своего любезного провожатого.
- Вы уже бывали тут, мисс? Я вас не помню, – огорчился старик.
- Нет, что вы. Просто все старые школы в основном однотипные. Я и сама учусь в такой. У нас в большом зале четыре стола – по количеству факультетов. Здесь было так же? Четыре факультета? – она почти была уверена в ответе.
- Да, мисс, вы правы. Столов действительно было четыре. А вот насчет факультетов вы ошиблись. Наш основатель строго настрого запретил деление на факультеты. И это правильно, скажу я вам. Он не хотел нездоровой конкуренции, как это часто бывает в других школах, вы понимаете, мисс…
- Понимаю, - прошептала Гермиона.
- Так что тут все были одной семьей, и большие и маленькие. К тому же другой семьи у них не было. Поэтому они всегда держались друг за дружку. Да и сейчас держатся. Когда школа работала, ребята каждый год приезжали к началу занятий и на выпуск. Все, кто мог. Жаль, что школу пришлось закрыть. Из всех приютов… Хотя назвать это место приютом язык не поворачивается. А учителя? Какие тут были учителя! Они буквально заменяли детям родителей. Не знаю, где мистер Эллиот их находил и по какому принципу подбирал, но все они были на своем месте. И старались они вовсе не из-за денег, как могло бы показаться несведущим, ведь оплата была поистине щедрой. Люди работали для души. Трудились, не покладая рук, не за страх, а за совесть. Замечательное было место, поверьте мне, мисс.
- А почему же школа закрылась?
- Точно сказать не могу, мисс, могу лишь предположить. Это ведь было частное заведение и в финансовом плане в основном зависело от щедрости мистера Эллиота. А содержать такое большое имение, кормить детей, учить их, одевать – сами понимаете. Дохода ведь оно не приносило. Но дело не только в этом. Многие наши выпускники с радостью давали бы деньги, лишь бы школа продолжала работать. Их гонорары это позволяют, можете мне поверить.
- Тогда в чем же дело?
- Вы знаете… Мне тяжело об этом говорить, но пошли слухи о том, что мистер Эллиот неизлечимо заболел. Иначе трудно объяснить, почему человек в расцвете сил вдруг решает завершить все свои дела. Последние два года младшие курсы уже не набирали. Но старшие закончили обучение. Он роздал все долги и рассчитал персонал, выплатив каждому преподавателю кругленькую сумму в качестве выходного пособия. Пожалуй, дело тут все-таки было не в деньгах, хотя лучше бы это было так. Не так уж плох этот мир, пока в нем есть люди, подобные мистеру Эллиоту.
- И когда же был последний выпуск?
- Этой весной, мисс. После этого я больше не видел мистера Эллиота, хотя он и раньше появлялся тут нечасто. Я так полагаю, школа не была его единственной заботой, он явно занимался чем-то еще. Каким измученным он иногда приходил, вы бы видели. Но школа всегда была для него лучшим местом отдыха. Чаще всего он бывал здесь летом. Большинство детей, конечно, оставалось на каникулы в школе. Ехать-то им было некуда. Но мистер Эллиот всегда устраивал детям хороший отпуск. У нас ведь был свой лагерь на побережье, знаете ли. Чудное место. А старшие курсы он даже отправлял за границу. Во Францию, в Италию. Ребята ездили по музеям, смотрели картины старых мастеров.
- Такой человек, конечно, пользовался их привязанностью? Столько для них делал….
- Вы опять совершенно правы, мисс. Хотя далеко не сразу ребята понимали, что это был за человек. Мистер Эллиот отличался весьма своеобразной манерой общения. Видели бы вы, как он разговаривал с представителями общественности, этими идиотами проверяющими, простите за грубость, мисс. Волосы вставали дыбом! Он мог двумя словами задвинуть дурака на место и никогда не заботился о том, какое производит впечатление. Инспектора его до дрожи боялись. Со стороны могло показаться, что мистер Эллиот совершенно невыносимый человек, но мы-то его раскусили. Студенты его обожали. Старшие курсы, конечно. Младшие еще не понимали, что к чему. Боялись, что и говорить. Да я и сам его боялся поначалу. Такие глаза, не приведи господь. Прямо насквозь пронзают. И еще он почти не улыбался. Ребята даже устраивали что-то вроде соревнования, какой курс сколько раз за год рассмешит мистера Эллиота. Такое иногда выделывали, со смеху помрешь. Потрясающий был человек, что и говорить. И очень скромный. Не хотел никакой известности. Всю славу и хвалебные отзывы принимали другие люди, а его никто и не знал, представляете?
Гермиона рассеяно слушала этот рассказ. История ее растрогала. «Бывают же люди на свете, - думала девушка. - Другие бы на всех перекрестках кричали о своем благородстве. Смотрите все, какой я добрый, какой я щедрый!» - Гермиона чуть не сплюнула от отвращения. И тут ей в голову пришла странная мыль.
«Дорогая, а ты-то чем лучше? Мало тебе хороших оценок, тебе еще надо, чтобы все вокруг знали, какая ты умная. Конечно, глупо учиться плохо, если можешь учиться хорошо, но считать себя лучше всех только потому, что тебе больше дано от природы, отвратительно. Другие же не виноваты, что не так способны и не так любят учиться, как ты. Да, есть, конечно, и просто лентяи, вроде тех же Гарри с Роном, но есть же и те, кто трудятся не меньше».
Она вспомнила, с каким удовольствием тянула руку на уроках, особенно когда кто-нибудь не мог ответить. «А ведь делая это, я выделяюсь за чужой счет. И никогда не задумываюсь, что человек при этом чувствует, - со стыдом подумала девушка. - Конечно, я напряженно работаю, тружусь аки пчелка, как говорит Рон. Но ведь это и так мой долг. Если тебе дано больше, с тебя и требуется больше, разве нет? Да – если ты нормальный человек, способный оценить, как тебе повезло в жизни. И не презирать других за то, что им повезло меньше, как это делает, например, Малфой.
Гермионе стало нестерпимо стыдно. «Господи, и как они еще со мной общаются? Но они же думают, что я стараюсь для факультета».
Она обдумала и эту мысль. Факультет. Да, Гриффиндор может много потерять, если она перестанет постоянно поднимать руку. Ведь все учителя поощряли ее активность на уроках. За одним только исключением. Но Снейпа можно не брать в расчет. «Он это делает из личной неприязни, а не от каких-то там принципов», - поморщилась девушка.
Гермиона сжала кулаки. «Никогда, - поклялась она себе, - никогда больше не буду лезть вперед. Никогда не буду тянуть, как идиотка, руку и отвечать, когда тебя не спрашивали. Потому что в мире есть вещи важнее набранных баллов и дурацкой факультетской вражды, и примером тому – эта школа».
Меж тем они уже пустились в обратный путь. Сторож уговорил ее зайти к нему в домик выпить чаю. Чаю Гермионе определенно хотелось, осмотр замка занял изрядное количество времени, и в животе у нее урчало от голода.
Старик отвел ее к маленькой сторожке и пригласил войти.
- Надеюсь, вы не против попить чаю на кухне. Здесь у меня не так много места, и я не ждал гостей, вы уж не обижайтесь, мисс.
Гермиона убедила старика, что она совсем не возражает против чаепития на кухне, даже наоборот. На кухне гораздо уютней, и ей совсем не хочется доставлять лишнее беспокойство такому милому человеку, искренне заверила она.
- Ну что вы, мисс, какое беспокойство. Здесь не часто увидишь новое лицо, уж не знаю почему, такое прекрасное место. В других подобных местах отбою нету от туристов, а у нас все спокойно. Будто поколдовал кто. Только что выпускники и приезжают.
Сторож поставил чайник на огонь и стал накрывать на стол.
- Знаете, мисс, в честь вашего визита заварю-ка я свой особый чай. Сам мистер Эллиот начал мне его привозить, когда я пожаловался ему на усталость. Годы-то уже не те. Потрясающий напиток, скажу я вам. Не знаю, откуда он доставал это чудо, но все хвори с тех пор у меня как рукой сняло. Я вас угощу.
Старик зашарил на полке и достал большой бумажный пакет. Тщательно отмерив часть содержимого, он засыпал чай в маленький чайник и залил кипятком.
- Этот чай надо пить из хорошей посуды. Пойдемте со мной, мисс, поможете мне достать сервиз.
Заинтересованная Гермиона поднялась с табуретки и подошла поближе к чайнику. Аромат, поднимавшийся из носика, опять что-то неуловимо ей напомнил. Меж тем сторож скрылся за дверью, ведущую, по всей видимости, в гостиную. Девушка последовала за ним, и тут…

И тут Гермиона Грейнджер испытала одно из самых больших потрясений в своей жизни. На самом видном месте в гостиной, прямо над камином, висел небольшой портрет. Точнее, он даже не висел, а просто стоял на каминной полке прислоненный к стене. Рамы на портрете не было. Было видно, что работа незакончена. С портрета на Гермиону мрачно взирал самый отвратительный, по ее мнению, человек современности, ее хогвартский профессор зельеварения Северус Снейп.
Гермиона замерла на месте, не в силах пошевелиться. Уставившись на портрет, она невольно сделала несколько шагов назад. Потом зажмурилась. «Мне просто показалось. Точно. Просто показалось. Сейчас я открою глаза, и увижу, что мне показалось». Гермиона открыла глаза. Закрыла. Опять открыла. Ничего не изменилось.
- Ну где же вы, мисс? - старичок вынырнул откуда-то слева, держа в руках изящные фарфоровые чашки. – Вот чашки… Господи, что с вами мисс? Вы побелели как полотно! Будто привидение увидели.
- А-ба-ба-ба…- только и смогла ответить на это Гермиона.
Сторож подошел и посмотрел в направлении ее взгляда.
- Не может быть, - шептала Гермиона. - Этого просто не может быть. Поразительно…
- Что вы говорите, мисс? Поразительно? Вы находите? Вы опять правы, мисс. Поразительная работа. Больше того, уникальная. Это единственный портрет мистера Эллиота. Он ведь запрещал писать с него портреты. И никогда не фотографировался. Такой чудак. Говорил, что своим лицом испортит любое изображение. Единственный раз сделал исключение. Грустная история. Мальчик умер, и ни у кого рука не поднялась уничтожить его последнюю работу. Мистер Эллиот лишь попросил, чтобы портрет никогда не покидал стен этого заведения, чтобы никто его не видел. Но ведь не будет большого вреда от того, что вы взглянули, правда, мисс? Мисс? Вы в порядке?
- А? – Гермиона мысленно надавала себе пощечин.
«Давай, приходи в себя. Это обычное сходство. Просто совпадение. Давай, девочка, соберись. Сторож тут не при чем».
- Ну что вы, сэр, - сумела выдавить из себя девушка. – Простите, у меня немного закружилась голова. Уже все прошло.
- Это все от солнца. Давайте я помогу вам, мисс. Честно говоря, я рад, что вы его увидели, - рассуждал меж тем старичок, увлекая Гермиону обратно на кухню. – Даже обидно, что о таком человеке не останется никакой памяти. Будь моя воля… эх, – сторож грустно вздохнул и разлил чай.
- Вот, мисс, выпейте. Лучшее лекарство от головной боли, вы уж мне поверьте.
Гермиона с настороженностью взяла чашку. «Прекращай паранойю, идиотка, - сказала она себе. - Это просто совпадение. Мало ли похожих людей на свете! Быстро прекращай об этом думать! Это просто чай, а не какое-то там зелье», - она с трудом заставила себя отхлебнуть.
Чай и правда был выше всяческих похвал. Гермиона почувствовала, как усталость быстро отступает, оставляя после себя место бодрости и хорошему самочувствию. «А чаек-то и вправду хорош. Надо бы узнать ингредиенты».
Гермиона хихикнула. Она представила, как выклянчивает у Снейпа рецептик, а тот от удивления сползает под стол. «Стоп, стоп. Какой Снейп? Мы же договорились, это просто сходство».
Сторож тем временем рассуждал о пользе здорового образа жизни и свежего воздуха. Гермиона отругала себя за невнимательность и постаралась принять участие в разговоре. Но мысли ее разбегались. В конце-концов, поблагодарив старика за интересную экскурсию и прекрасный чай, она вежливо попрощалась.
Несмотря на свое решение больше об этом не думать, оставшуюся часть отдыха в коттедже девушка ходила, как пришибленная. Родители даже решили, что она заболела. Дядя Боб перепугался и заставил всю семью собираться в Лондон, несмотря на уверения Гермионы в том, что с ней все в порядке.
- Ничего не желаю слышать! - заявил он. - В городе, если что, до больницы рукой подать. К тому же нам все равно уже пора.
Остальные родственники не возражали. Последние три дня погода немного испортилась, небо было серым, и солнце редко выглядывало из-за туч. Теплолюбивые калифорнийцы зябли. Поэтому многочисленное семейство погрузилось в несколько машин и караваном отправилось в Лондон.
Там и закончились ее каникулы.

 

 

Глава 3

Платформа 9 и ¾, как обычно, встретила Гермиону шумом и столпотворением. Там и тут кричали, торопились, толкались и лезли в вагоны ученики. Метались очумевшие от шума первогодки, старосты никак не могли их всех собрать. Кто-то рыдал, вцепившись в родителей, кто-то радостно обнимался с друзьями, кто-то солидно вышагивал рядом с дорогим багажом.
- Гермиона! Гермиона! – и ее радостно закружила и повлекла к вагону веселая толпа в красно-желтых шарфах.
- Да постойте вы, погодите, - смеясь, отбивалась она от однокурсников. – Я же староста, мне надо к первогодкам. А где Гарри с Роном? Вы их видели?
- Гермиона! – раздался восторженный крик.
И тут же сзади на нее налетел рыжий вихрь, сжав в объятиях так, что у девушки хрустнули ребра.
- Рон, отпусти, - против воли улыбаясь, попросила Гермиона. – Ты меня задушишь. Гарри, привет!
- Привет, Миа! Как ты? – Гарри был какой-то притихший.
- Гарри? Что с тобой? – с тревогой спросила девушка.
- А что не так с Гарри? – удивился Рон.
- По-моему, он какой-то грустный.
- Чепуха, просто не выспался, - откликнулся Гарри преувеличенно бодрым голосом. – Мы зайдем, наконец, или так и будем торчать тут, пока поезд не тронется?
Они протиснулись в вагон и заняли купе.
- Миа, ты с нами?
- Я подойду попозже, мне надо в купе старост. Не открывайте без меня лягушек! – с этими словами девушка отправилась в начало отъезжающего поезда.
Потратив час на распределение и объяснение правил первокурсникам, Гермиона вернулась в купе к Гарри и Рону. На столе уже ждала гора сладостей, вокруг с нетерпением столпились их одноклассники.
- Ну где ты ходишь, Герми? – накинулись на нее близняшки Патил. - Рон никому не дает без тебя есть!
- Дела общественные, вы же знаете. Спасибо, Рон. Если бы не ты, здесь наверняка осталась бы только горка фантиков! – засмеялась девушка.
- Ты бы знала, чего мне это стоило! – гордо выпятился Рон. – Чуть не порвали на тряпочки! И зачем нормальному человеку отращивать такие когти, скажите на милость?
- Что?! Когти? Это маникюр! Рон Уизли, возьми свои слова обратно, или твоя смерть будет страшной! – и близняшки накинулись на бедного парня, щекоча его с двух сторон.
- Герми! Гарри! На помощь! – отбивался Рон. – Все, сдаюсь, сдаюсь! Оставьте от меня хоть кусочек! Моя девушка вам этого не простит! Смотрите, сейчас без вас все съедят!
Гарри сидел у окна и улыбался, глядя на этот балаган. Гермиона присела рядом с ним и задумчиво открыла пакетик с леденцами.
- Все-таки какой-то ты грустный, Гарри, - сказала она негромко.
Хотя в шуме, царящем в купе, вряд ли бы кто ее расслышал, даже говори она в полный голос. Одноклассники дурачились, смеялись и перебивали друг-друга, рассказывая, кто и как провел каникулы.
- Все в порядке, Миа, все правда в порядке.
- Все какие-то не такие сегодня. Невил ничего не пролил, Парвати с Падмой, похоже, совсем взбесились, смотри, что вытворяют. Лавгуд окончательно спятила. Посмотрела на меня, а потом как отскочит. А объяснить толком ничего не смогла. Пролепетала что-то про смерть от руки друга и черные крылья у меня за спиной. Бред какой-то. Даже Малфой…
- Что Малфой? - вдруг как-то странно дернулся Гарри.
- В том-то и дело, что ничего. То есть абсолютно. Пройти мимо и не назвать меня грязнокровкой – этого я за ним не припомню. Заболел что ли наш принц? – Гермиона усмехнулась.
Гарри заметно расслабился.
- Последний курс, чего ты хочешь. Все выросли. И изменились.
- Что-то по Рону это не заметно, - улыбнулась Гермиона.
- Рон есть Рон, - тепло улыбнулся Гарри в ответ. – Должно же в этом мире хоть что-то оставаться неизменным. Пусть это будет Рон.
Гермиона вздохнула. Рон действительно совсем не изменился, разве что еще подрос. А она так надеялась… Девушка решительно оборвала себя. «Ты уже все решила, хватит».
- А где ты была, Герми? – сквозь шум спросил ее Невилл.
- В потрясающем месте, – ответила она.
И замолчала. Почему-то ей не хотелось рассказывать о замке. Возможно, потому, что тогда ей пришлось бы рассказать и о его владельце. А к этому она была совершенно не готова.
«Не хватало еще делиться со всеми своей паранойей», - решила девушка, и перевела разговор на квиддич. Мальчишки словно только этого и ждали. Со всех сторон понеслись термины и комментарии просмотренных за лето матчей.
Гермиона расслабилась. «Хоть на что-то годится этот дурацкий квиддич, - подумала она. - По-крайней мере, на него всегда можно перевести тему».
- Проклятье, опять этот чертов Снейп! – вдруг воскликнул Рон.
Гермиона вздрогнула о неожиданности, настолько созвучно ее мыслям прозвучала эта фраза. Она опасливо обернулась, но тут же вздохнула с облегчением – Рон запихивал в рот шоколадную лягушку. Карточку он брезгливо бросил на стол.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: