Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Картина, отражающая причины обращений родителей за психологической консультацией в ЦПП

Таблица 1

Содержание запроса родителей, обратившихся за помощью	Неврологический диагноз, длительность лечения
Даниил Н., 6 лет: сложности контакта, отсутствие произвольности, непонимание сложной инструкции, непонимание ограничений	DS: РЭП, ММД, моторная дисфазия, лечение с рождения
Гриша К., 4 года: плохо говорит, рассеян, невнимателен, ленив в самообслуживании, плаксив либо агрессивен	DS: РЭП, моторная дисфазия, ЗРР, лечение с рождения
Илья М, 4 года: отсутствие речи, отсутствие контакта со сверстниками	DS: РДА
Яна Г., 5 лет: плохо запоминает стихи, не помнит названий цвета, частая плаксивость, страхи (боится маму, темноты, одиночества, муравьев), не играет с детьми в детском саду	DS: РЭП, ММД, моторная дисфазия, лечение с рождения
Игнат К., 5,5 лет Острое переживание даже незначительного неуспеха, затяжные переживания после неудач.	DS: РЭП, СГДВ, лечение с рождения
Миша А., 8 лет Трудности в усвоении шк. Программы (усвоение математики), постоянная утомляемость, появление многоречивости и чрезмерной двигательной активности на фоне утомления, низкая произвольность, невозможность усвоения программы действий	DS: РЭП, субкомпенсированный гипертензионный синдром, астеноцеребральный синдром, лечение с рождения
Антон П.,9 лет Негативизм, вербальные агрессии, отказ от учебной деятельности, трудности в общении со сверстниками	DS: РЭП, атипический аутизм
Саша П.,6 лет Сложности во взаимодействии со сверстниками, обособленность ребёнка, трудности произвольной организации ребёнка.	DS: РЭП, СГДВ, лечение с рождения

Вот данные из анамнеза одной клиентки, Стеллы З., 5.5 лет. Обращаясь за помощью, мама приготовила целый пакет документов, свидетельствующих о том, как долго и старательно она занималась лечением дочери (в нем были представлены ксерокопии на 30 с.). В этом пакете содержались выписки из медицинских заключений невролога, начиная с рождения девочки. Осмотр неврологом девочки производился в течение пяти лет каждые три месяца. Кроме этого, семья параллельно с консультациями, которые она получала от одного специалиста, также получала многочисленные консультации в том числе и от другого невролога и целого ряда специалистов, обследовавших ребёнка в перинатальном центре г. Хабаровска и Новосибирском Диагностическом Центре (МПКДЦ). Там исследовался неврологический статус ребёнка, проводилась неоднократная ЭЭГ, ЭХО-ЭС, биохимический анализ крови, УЗИ сердца, R-графия черепа, осмотр окулиста, осмотр психиатра, психотерапевта.

В результате этих многочисленных наблюдений был поставили целый ряд диагнозов: РЭП, синдром гиперактивности с дефицитом внимания, ЗПР, ДЖВП, холестаз, соединительно-тканная дисплазия сердца, открытое овальное окно.

Мама предоставила очень подробные анамнестические сведения, в которых уделено большое внимание сложностям в развитии ребёнка, её дефекту. Вот только часть этих данных: "После реакции ан прививку АКДС (сделана в 1 год и 1 мес.) у ребёнка пропали навыки узнавания родителей, все навыки игры; было ощущение, что ребёнка откинуло в развитии назад. Не всегда адекватно отвечает на вопросы, имеет большой словарный запас, но не связывает слова в предложения; не усидчива, неустойчивое внимание, не умеет засыпать одна, только в присутствии няни или мамы".

Мы проанализировали эти истории и характер причин обращения и пришли к выводу о том, что в них содержатся известные реакции родителей, свидетельствующие о том, что они долгое время были включены в отношения, которые характерны для дефицитарной модели оказания психологической помощи.

Во-первых, во всех обращениях доминирует тема дефекта. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в семье из-за нарушений в развитии ребёнка. Появление в семье ребенка с нарушениями развития является обстоятельством "непреодолимой силы", которое родители никакими своими усилиями не могут изменить. Что бы они не делали, их ребенок не развивается, как другие дети. Интересным было такое наблюдение. Очень редко родители первыми обращались к психологу, всегда это была инициатива врача, к которому родители обращались с вопросами о воспитании ребенка. Формулируя запрос к психологу, родители начинали рассказывать о заболевании и дефекте ребенка ("У нас синдром гиперактивности", " У нас РЭП" и т.д.). В субъектном локусе жалобы всегда был ребенок, в объектном - его физическое недомогание, поведение, нарушенное из-за особенностей развития. В самодиагнозе звучали подобные объяснения: "У нас была тяжелая беременность". "Неверно или несвоевременно лечили ребенка". Даже когда психолог просил родителей сказать, что их самих беспокоит, что они ожидают в качестве помощи, содержание обращений, как правило, не менялось. Родители продолжали фиксироваться на проблемах здоровья и дефекта у ребенка.

Во-вторых, мы наблюдали типичную реакцию родителей на поставленный врачом диагноз. Чаще всего это просто неверие в существовавшие болезни. Члены семьи сомневались в компетентности диагноста, поэтому часто искали возможность получить консультации других специалистов в этой области. В основе такого поведения лежит отчаянная надежда на то, что первоначальный диагноз ошибочен. Кроме того, можно было с очевидностью признать, что задержка в признании родителями диагноза, а значит, и данности, связанной с особенностями ребенка, может лишить семью возможности действовать своевременно и конструктивно.

Примером такой реакции может служить история семьи К., воспитывающей девочку, имеющей своеобразие в развитии из-за РДА. Обратившись за помощью, родители рассказали, где, когда и с кем они сотрудничали. В их запросе настойчиво звучал вопрос о том, к кому им лучше пойти, стоит ли им идти к другим специалистам, которых им также рекомендовали? На первой же встрече консультант, прояснив ожидания родителей, посоветовал им определить, кому из специалистов они склонны доверять, с теми и советовал в дальнейшем сотрудничать. Для того, чтобы родителям было проще принять решение, он представил признанные заслуги этих специалистов в работе с такими семьями, где есть дети с РДА. Объяснил, почему диагноз не ставится с полной уверенностью и сразу. Но, как выяснилось позже, эти родители, начав сотрудничать с психологом из центра, продолжали сомневаться. Каждый раз, приходя к нему на консультацию, они снова возвращались к обсуждению проблемы выбора специалиста. Продолжали считать, что "нужно еще постараться", посетить всех специалистов, какие есть, и тем самым еще долго уходить от необходимости принять ответственность на себя и доверять тому, с кем сотрудничаешь.

В-третьих, анализ содержания высказываний родителей, обращавшихся за помощью, показал, что им свойственны чувства гнева, вины, стыда, которые возникли у них в ответ на сообщение врача о дефекте ребенка.

Родители сообщали: "Нам говорили, что это не аутизм, что все еще изменится, стоит только ребенку подрасти. Нас понапрасну обнадеживали! Лучше бы сразу сказали!".

"Конечно, я сама виновата. Я ничего не знала про здоровье детей. Теперь, если решусь на второго ребенка, буду сначала долго лечиться, чтобы быть здоровой".

"Мой муж стыдится нашего ребенка, он считает, что это я виновата во всем, избаловала его. С него нужно побольше требовать, и тогда он заговорит".

Таким образом, мы видим, что модель взаимодействия родителей, имеющих аномальных детей, полностью ориентирована на изучение функциональных и динамических связей. Участники этого процесса нацелены на изучение нарушений в семье и различных аспектов заболевания ребенка. Они исходят из того, что здоровье восстановится, если эти нарушения будут исправлены. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в развитии ребенка. Сознание людей в таких случаях делит всех участников на две группы: тех, кто создает проблему, и тех, кто страдает из-за нее. Эта дихотомия понятна и удобна всем. Позиция каждого определена и защищена.

"Медицинский" взгляд "подливает" масла в огонь: он тоже заставляет делить людей на пациентов, и тех, кто сопровождает пациентов в кабинет врача. В нашем понимании - это все признаки принятия дефицитарной модели во взаимодействии всех участников коррекционного процесса.

Долгие "скитания" родителей по специалистам, неудовлетворенность процессом помощи, наличие негативных переживаний, связанных с этим, чувство безысходности, утрата надежды и веры в изменения - вот неполный перечень проблем, который возникает на фоне принятия подобной модели.

Основными аспектами, характеризующими деятельность психолога, опирающегося на ресурсную модель человеческого функционирования при работе с семьями, воспитывающими аномальных детей, является такая позиция психолога, которая позволяет расширить пространство для активности клиентов, т.е. позволяющая семье мобилизовать имеющиеся у неё способности и потенциал самопомощи, а также уйти от фиксированности на болезни и дефекте.

В методе позитивной психотерапии, который в первую очередь используется сотрудниками центра, особое значение придаётся изучению именно ресурса семьи. Позитивная семейная психотерапия рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и семьи. Понятие "позитивного" в позитивной психотерапии означает, прежде всего, что психолог не ориентирован на устранение возникших нарушений и расстройств, а старается, в первую очередь, мобилизовать имеющиеся у пациента способности и потенциальную возможность человека помочь самому себе.

Позитивная психотерапия не является одним из методов среди прочих. Она предлагает инструменты, позволяющие оценить, какие методические подходы, в каких конкретных случаях могут быть применены, и как можно чередовать эти методы. Она своего рода метатеория психотерапии. Именно такой и представляется нам так называемая ресурсная модель в оказании психологической помощи семьям. На примере того, как изучается и используется ресурс семьи в позитивной психотерапии, можно рассмотреть возможности применения ресурсной модели в оказании психологической помощи семьям, имеющим аномальных детей.

§2.2 ОПИСАНИЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ СЕМЕЙ, ПРОЯВИВШИХСЯ В ХОДЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ РЕСУРСНОЙ МОДЕЛИ

В первую очередь наше внимание было сосредоточено на обозначении тех методов и приемов, которые традиционно используются в позитивной психотерапии для исследования ресурсов семьи.

В первую очередь таким аспектом является особая организация процесса психологической помощи. Речь идет о пятиступенчатой модели, которая помогает структурировать процесс взаимоотношений. Она является "платформой, с которой психотерапевт может наблюдать ход лечения, она является ориентиром, посредством которого он может корректировать свой собственный подход" [25,с.186]. На каждой из этих ступеней человек рассматривается как социальное существо, живущее в сообществе, в котором он развивается, и в котором возникают его конфликты. Поэтапно развиваются его способность помогать самому себе. Процесс помощи протекает на двух уровнях.

На первом уровне любое вмешательство осуществляется профессиональным терапевтом, поскольку требует профессиональной компетентности. Здесь психотерапевт, проявляя сочувствие и понимание, оценивает поведение членов семьи на языке содержания концепций позитивной психотерапии.

На втором уровне действует непосредственно пациент и его семья. Это уровень помощи самим себе. Здесь пациент отказывается от своей роли и учится применять методы позитивной психотерапии, осмысляет полученный опыт и лежащие в его основе концепции, переосмысляет свой жизненный опыт и увеличивает свою способность к эмпатии. Он учится активно и последовательно решать задачи самопомощи.

Организованный таким способом процесс напоминает то, что в свое время Л.С. Выготский обозначил как изучение зоны актуального развития и зоны ближайшего развития, а также то, как происходит процесс присвоения нового опыта путем интериоризации [12].

На примере нескольких историй помощи семьям, мы попытались проследить за тем, какие возможности в изучении ресурса семьи содержит особая организация процесса позитивной психотерапии.

Первая стадия имеет название "наблюдение / дистанцирования". Как мы указывали выше, члены семьи, вовлеченные в тяжелые переживания, возникающие в семье из-за болезни и нарушенного поведения ребенка, утрачивают дистанцию по отношению к этим проблемам. Это напоминает поведение человека, который стоит слишком близко к картине и поэтому может видеть только ее часть. Он не видит связи с сюжетом и ее цветовым решением. Это обстоятельство не позволяет психологу сразу предлагать семье прибегнуть к позитивной интерпретации болезни и дефекта, т.е. к видению других обстоятельств, существующих наряду с болезнью, а также видению того, что дает симптом и болезнь всей семье.

Начиная работу с семьей, психолог давал родителям в качестве домашнего задания ведение дневника наблюдения. Особенное значение это задание имело для семей, имеющих детей с РДА. Родители получали задание заполнить всей семьей анкету, раскрывающую особенности развития ребенка (см. Приложение). Конечно, в анкете указаны основные направления для наблюдений, но примеры родители должны описывать сами.

Мы наблюдали за тем, как процесс заполнения анкеты помогал семье вспоминать ранее пережитые эпизоды в жизни семьи. Часто более успешными в своих воспоминаниях были отцы, которые хотя и меньше времени проводили с ребенком, но, как оказывалось, были также активно включены в жизненные процессы, происходившие в семье. Подобные обстоятельства нередко удивляли мам, они начинали изменять свое отношение к роли отца в воспитании ребенка. Им становилось проще принимать мысль о том, что не только они так много времени и сил тратят на воспитание непростого ребенка, что отец, по-своему, также активен в этом процессе. Развитие подобного умения доверять своему партнеру привело одну маму к разрешению конфликта справедливости. Она поняла, что была не права, когда считала, что ее муж не представляет, как ей бывает трудно с ребенком.

Умение наблюдать за тем, как развивается ребенок - один из важнейших ресурсов семьи, нацеленной на повышение своей компетенции в воспитании особого ребенка.

Постоянное наблюдение родителей за тем, что происходит в семье, за тем, как развивается ребенок, и обсуждение его результатов с психологом позволяет специалисту на следующих стадиях взаимодействия (стадиях инвентаризации, ситуативного поощрения, вербализации и расширении целей) осуществлять структурирование полученной информации и так называемую дифференциацию, направленную на оценку и обнаружение связи между актуальными способностями членов семьи и влиянием этих способностей на процесс воспитания, образование межличностных отношений.

Приведем несколько примеров того, как на этих стадиях описывались способности и их роль, как все это позволяло семье использовать свой ресурс в реинтерпретации болезни, в развитии компетентности в вопросах воспитания.

Чаще всего речь шла о таких способностях как подражание, время, сомнение, надежда, доверие, терпение и уверенность.

Ниже представлены эпизоды из историй семей, где появлялась возможность обсудить эти способности благодаря процессу наблюдения.

Важной темой для обсуждения со многими родителями стало обсуждение способности к подражанию. Речь идет о случаях, когда действия или манера поведения перенимается у человека, который служит эталоном поведения. Ребенок подражает своим родителям, когда чувствует, что это находит одобрение со стороны родителей.

С семьей Максима Ш., мы встретились на консультации и обследовании ребенка. Мы увидели, как по-разному ведет себя ребенок в присутствии мамы и бабушки и без них. Мальчик просидел 30 минут неподвижно, не шевелясь в первом случае, внимательно прислушиваясь к разговору взрослых о нем, и смог позже хотя и робко, но с удовольствием включиться в игровую деятельность, оставшись наедине с психологом. Позже, мы узнали от психолога, как он, обсуждая с родителями проблемы ребенка, обратил их внимание на эту особенность мальчика и связал ее как раз с тем, какое значение родители уделяют способности ребенка подражать и следовать примеру родителей. Из рассказа родителей о себе можно было понять, что сами они придают большое значение этой способности. В своей жизни они стремятся не обсуждать своих проблем с другими людьми, являются достаточно сдержанными, вежливыми людьми, страдают от собственной невозможности строить и высказывать собственное суждение. Испытывают невероятную скованность в случаях воздействия авторитета, имеют неоправданные ожидания в отношении себя и партнера. Именно эта особенность родителей могла стать примером для мальчика, породить те проблемы в контактах с другими людьми, страхам ребенка, которые всерьез обеспокоили родителей. Дальнейшая работа с семьей показала, что и психосоматический диагноз мальчика мог быть связан с его стремлением старательно подражать родителям в их сдержанности и замкнутости.

Предположение о том, что родители Вероники К., 4, 5 г., DS: РДА, испытывают дефицит таких способностей как сомнение, надежда и доверие, подтвердилось в ходе развития взаимоотношений с семьей.

Под сомнением понимаются неуверенность, колебания, недостаточная вера в способности ребенка. Дефицит этого качества часто приводит к двойственности, частым колебаниям. Это в свою очередь приводит к другой крайности. Чтобы уберечь себя от отчаяния, родители ищут спасение в упорстве, которое и считают заменой уверенности и проявлением твердого характера. Папа девочки на приеме все старательно записывал. Родители рассказывали о том, как много они делают для того, чтобы ребенок развивался. Но поощрение их действительно верных и активных действий со стороны психолога не воспринималось. Мы видели, как папа игнорирует его, повторяя: "Хочется знать, как правильно надо". Мы уже упоминали об этой семье выше, когда рассказывали, о старании семьи найти еще одного "неохваченного" специалиста и обратиться к нему за помощью. Психолог вел разговор о том, что папе и маме пора уже воспользоваться тем знанием и возможностями, которых уже достаточно у семьи, перестать перенимать убеждения других, искать признанные авторитеты. Тогда можно будет избавиться от страха неуверенности и начать признавать без сомнения свои собственные достижения и хорошую динамику в развитии ребенка. В семье есть старшая дочь, которая обладает большей уверенностью по сравнению со своими родителями, она более продуктивна в отношениях со своей больной сестренкой. Ее поведение может служить примером принятия семьей своих возможностей в компетентности.

В разговоре с бабушкой и родителями Виолетты Г., было обнаружено, что центральной проблемой в отношениях с ребенком у взрослых стало неумение принять индивидуальные, только ему присущие особенности. Близкие не считались с этим и поэтому не уделяли достаточно времени этому. Такое поведение родителей говорит о своеобразии в развитии такой актуальной способности как время. Было выявлено, что учитель девочки вполне справляется с тем, чтобы предоставить ей время на уроке, дать ей подумать и сосредоточиться. Родители же, настаивали на том, что "медлительность" девочки - проблема, дефект, с которым "нужно что-то делать". Нельзя все оставлять все так, "не станут же ее все время ждать". Позже бабушка, полковник милиции, откровенно рассказала, что сама точно также же непросто переживает ситуации, где вынуждена быстро, в ситуации дефицита времени принимать решение и действовать. Она согласилась с тем, что все взрослые в семье не хотят дать времени ребенку для ее развития, причем в необходимом количестве и качестве, в сочетании с любовью и вниманием.

Часто мы наблюдали за тем, как у родителей, испытывающих дефицит такого качества как время времени на то, чтобы разочаровываться в ребенке, настаивать на своих планах и темпах - хватает. Обозначение ресурса семьи в данном случае сводилось к тому, чтобы семья научилась использовать свое время на то, чтобы участвовать в формировании его представлений и ощущений времени. Для этого родителей специально обучали использовать такой прием самопомощи как эмоциональный комментарий. Очень простой в использовании, этот прием требовал от родителей развития умения находить вечером время и умело комментировать для ребенка весь прожитый день, выражая при этом отношение ко всему произошедшему, являя собой пример проживания жизни и ее комментария. Мы хорошо знаем, что способность осознавать прошлое, настоящее и будущее в их связи, способность интегрировать время - одна из самых важных характеристик зрелости сознания.

Размышления о подобных формах интеграции были эффективны в определении истинных целей психологической помощи семье. Мы знаем, что каждая семья характеризуется устойчивостью и сопротивлением изменениям. Необходимо создать условия для самостоятельной, активной и сознательной перестройки отношений самими родителями, чтобы это стремление воспринималось как ресурс.

Очень важным аспектом, проявляющимся в описываемой нами модели, является применение психологом обязательного ситуативного поощрения и позитивной интерпретации нежелательного поведения ребенка.

Мы видели, как психолог обращает внимание родителей на то, что у них произошло развитие новых навыков, умений, получение новых знаний, связанных с особенностями ребенка. Раньше, воспитывая детей, не имеющих таких проблем (в семьях часто воспитывают по нескольку детей), мамы не имели подобных возможностей. Теперь они часто оказываются "профессионалами широкого профиля" в области дефектологии, коррекционной психологии, логопедии. Мы видели, как им приятно слышать то, как психолог отмечает проявленное ими старание и усердие в чтении специальной литературы, как поощряется умение таких родителей по-новому оценивать поведение своих детей.

Теперь они демонстрируют умение иначе определять причины и следствия в поведении, не склонны связывать, например, проявления негативизма с капризностью и избалованностью ребенка, а видят в этом следствие своего усердия и страх ребенка, связанного с ним. Вот строчки из электронного письма одной весьма старательной мамы: " Я поняла, как я была не права, когда пыталась ограничивать и наказывать ребенка. Теперь я представляю, как он воспринимает окружающее, что он при этом чувствует!"

Родители соглашались с психологом в том, что ситуация "особого" родительства дала им возможность нового осмысления жизни. Помогла прояснять, что в жизни по-настоящему важно, способствовала развитию духовности. В своих "отчетах" они говорили: "Я стала лучше - более сочувствующей, менее эгоистичной". "Я понял, что за все надо платить. Моя невнимательность к тому, что чувствовал и говорил мне ребенок, привела к тому, что он не хочет и не может говорить со мной". "Я поняла, что мое время и пространство тоже должны оберегаться мною. Я не могу позволять своему ребенку не считаться с этим. Я не должна все свое время тратить только на него, но в то время, что для нас обоих, я должна честно говорить о нем и о себе". " Мы теперь знаем, что бояться наказывать ребенка не стоит. Все дело в нашем недоверии себе. Отсюда неуверенность, как поступать с ребенком, когда он не слушается".

Супруги соглашались с тем, что забота об "особом" ребенке воспринимается ими как общее, объединяющее их дело, они стали партнерами и соратниками по "особому" родительству. Мы, действительно, не могли не согласиться с тем фактом, что в этих семьях присутствует небывалая сплоченность, теплые отношения между супругами. Разговор об этом всегда с благодарностью воспринимался родителями, вносил новые доверительные оттенки во взаимоотношения с ними.

Ресурсная модель часто помещает историю клиента в героический контекст, в котором есть признание трагедии их жизни, но акцент делается на смелости и решимости, помогающих противостоять многочисленным трудностям. Героическая история поддерживает принципиально иной тип отношений с клиентами, в котором есть место для уважения клиентов и восхищения ими.

Выявленные и описанные нами аспекты, направленные на изучение ресурсов семьи, показывают, что отношения родителей с психологом могут развиваться более успешно и конструктивно, нежели при включении в отношения, характерные для дефицитарной модели.

§2.3 ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ

Возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью к психологу, присутствие на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог, обсуждение с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельные беседы с родителями позволили нам заметить, что в ряде случаев психологическая работа строится на принципах существования дисфункции в семье и становится ориентированной на дефицитарную модель человеческого функционирования.

Проанализировав эти истории и характер причин обращения, мы пришли к выводу о том, что в них содержатся реакции родителей, свидетельствующие о том, что они долгое время были включены в отношения, которые характерны именно для вышеупомянутой дефицитарной модели оказания психологической помощи.

Во-первых, во всех обращениях доминирует тема дефекта. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в семье из-за нарушений в развитии ребёнка. Формулируя запрос к психологу, родители начинали рассказывать о заболевании и дефекте ребенка.

Во-вторых, мы наблюдали типичную реакцию родителей на поставленный врачом диагноз. Чаще всего это просто неверие в существовавшие болезни.

Таким образом, мы видим, что модель взаимодействия родителей, имеющих аномальных детей, полностью нацелена на изучение нарушений в семье и различных аспектов заболевания ребенка. Они исходят из того, что здоровье восстановится, если эти нарушения будут исправлены. В нашем понимании - это все признаки принятия дефицитарной модели во взаимодействии всех участников коррекционного процесса.

Но наряду с этим возможно применение ресурсной модели. В ней имеется ряд аспектов, обращение к которым позволяет психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей.

Мы решили рассмотреть возможности применения ресурсной модели в оказании психологической помощи семьям, имеющим аномальных детей, на примере того, как изучается и используется ресурс семьи в позитивной психотерапии.

Основными аспектами, характеризующими деятельность психолога, опирающегося на ресурсную модель человеческого функционирования при работе с семьями, воспитывающими аномальных детей, является такая позиция психолога, которая позволяет расширить пространство для активности клиентов, т.е. позволяющая семье мобилизовать имеющиеся у неё способности и потенциал самопомощи, а также уйти от фиксированности на болезни и дефекте.

Важным аспектом является и особая организация процесса психологической помощи. Речь идет о пятиступенчатой модели (она включает стадии наблюдение / дистанцирования, инвентаризации, ситуативного поощрения, вербализации и расширении целей), которая помогает структурировать процесс взаимоотношений.

Также такой важный аспект, как обращение участников процесса оказания психологической помощи к позитивной интерпретации нежелательного поведения ребенка и ситуативному поощрению, позволяет семье использовать свой ресурс в реинтерпретации болезни, в развитии компетентности в вопросах воспитания.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работа, в которой интересы клиентов обладают безусловным приоритетом, предполагает, что сам процесс оказания психологической помощи должен производиться таким образом, чтобы это было полезно в первую очередь клиентам, а не удовлетворяло только "внешние", исследовательские интересы психолога. На протяжении всех встреч психолога с семьями мы имели возможность наблюдать, как специалист фокусируется на достижениях родителей, делает акцент на их активном вкладе в изменения в различных областях их жизни. Такой подход к пониманию и описанию психологической работы гармонично сочетается с нашим пониманием целей этой работы, которые, как говорилось ранее, заключаются в стремлении изучить возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей.

Чтобы проверить верность нашей гипотезы, которая представляет собой предположение о том, что наиболее распространенной моделью в работе специалистов с семьёй, воспитывающей "особого" ребёнка, является так называемая дефицитарная модель; наряду с этим возможно применение другой, так называемой ресурсной модели, в ней имеется ряд аспектов, обращение к которым позволяет психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей, прежде всего мы решили обратиться к подробному рассмотрению различных моделей в оказании психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребёнка.

Мы убедились, что наличие в практике психологической помощи дефицитарной модели, которая предполагает существование определенных, заранее известных норм семейной организации и коммуникации, действительно встречается повсеместно. Отклонение от этих норм считается патологичным. В этом случае терапия фокусируется на том, что "не так" и требует "починки", неизбежно концентрируясь на дисфункциональных паттернах в семейной системе. В этой модели роль специалиста заключается в том, чтобы идентифицировать нарушения в семейной организации, коммуникации и пр. и работать на устранение этих нарушений. Видение клиентов при использовании такой модели формируется на базе неадекватных и асимметричных данных. Специалист встречается с людьми, когда у них что-то неблагополучно, собирает об этом неблагополучии информацию, получает "перекошенные" данные, что приводит к тому, что он начинает воспринимать мир в терминах дисфункции, патологии, дефицита. Это приводит к селективному вниманию к проблемам и невниманию к сильным и ресурсным сторонам жизни клиентов.

Чтобы обозначить наличие ресурсной модели человеческого функционирования и увидеть её преимущества, мы поставили перед собой следующую задачу: изучить существующие взгляды на понимание проблемы психологических ресурсов как составляющей процесса психологической помощи. Имеются различные варианты определения понятия "психологический ресурс", анализ которых позволяет рассматривать его как систему убеждений и диспозиций, смыслов, на которые человек может опереться в процессе саморегуляции или в процессе психотерапии.

Ресурсная модель семейного функционирования опирается на следующие предположения: семья постоянно генерирует собственные нормы в различных контекстах - историческом, культурном, этническом, политическом, социально-экономическом, межличностном. Терапевт находится в поиске сильных сторон семейной жизни, пытаясь поддерживать собственную уважительную заинтересованность и открытость к различиям. Разнообразие приветствуется. Терапевтический процесс направлен на усиление творческой способности людей решать проблемы, получать новые знания, развиваться сначала вместе с терапевтом, а потом без его помощи. Все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться. Часто клиенты обладают большей компетентностью, чем может показаться на первый взгляд. Их способности, умения и знания, будучи увиденными и оцененными, могут стать для них полезными. Ресурсная модель не игнорирует патологию и дисфункцию, но делает упор на сильных сторонах людей и семей. Т.е. в сравнении с дефицитарной моделью, фокус терапии смещается на развитие компетентности клиентов с исправления "неполадок" в семейной системе; важный концептуальный сдвиг заключается в том, что психотерапия начинается с признания семейной компетентности как основания для того, чтобы помочь клиентам справиться с проблемами, влияющими на их жизнь.

Т.о., изучая существующие взгляды на понимание проблемы психологических ресурсов, мы удостоверились в том, что психологическая помощь с использованием ресурсов как важной составляющей этого процесса имеет право на существование.

Чтобы выявить и описать подходы к использованию моделей в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей, мы обратились к опыту работы психологов из Центра Позитивной Психотерапии (ЦПП) г.Хабаровска. Мы имели возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью в ЦПП, присутствовали на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог. Обсуждали с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельно беседовали с родителями. Благодаря этой возможности мы смогли на наглядном примере убедиться, что в ряде случаев психологическая работа строится на принципах существования дисфункции в семье и становится ориентированной на дефицитарную модель человеческого функционирования, но и одновременно убедились в том, что работа с родителями "особых" детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования.

Мы проанализировали предложенные истории и характер причин обращения и пришли к выводу о том, что в них содержатся известные реакции родителей, свидетельствующие о том, что они долгое время были включены в отношения, которые характерны для дефицитарной модели оказания психологической помощи: во-первых, во всех обращениях доминирует тема дефекта; во-вторых, мы наблюдали типичную реакцию родителей на поставленный врачом диагноз (чаще всего - неверие в существовавшие болезни); в-третьих, анализ содержания высказываний родителей, обращавшихся за помощью, показал, что им свойственны чувства гнева, вины, стыда, которые возникли у них в ответ на сообщение врача о дефекте ребенка. В нашем понимании - это все признаки принятия дефицитарной модели во взаимодействии всех участников коррекционного процесса.

Но наряду с этим возможно применение ресурсной модели. Убедиться в том, что работа с родителями "особых" детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования, мы сумели на примере того, как изучается и используется ресурс семьи в методе позитивной психотерапии, который в первую очередь используется сотрудниками центра. Чтобы выделить ряд аспектов ресурсной модели, позволяющих психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей, мы решили описать возможности семей, проявившиеся в ходе получения ими психологической помощи в ЦПП.

Основным аспектом является такая позиция психолога, которая позволяет расширить пространство для активности клиентов, т.е. позволяющая семье мобилизовать имеющиеся у неё способности и потенциал самопомощи, а также уйти от фиксированности на болезни и дефекте.

Важным аспектом явля

Воспользуйтесь поиском по сайту: