 |
Общая характеристика работы
|
|
|
|
Актуальность темы исследования. 2500 лет тому назад Перикл, выступая на похоронах воинов, павших в первый год Пелопоннесской войны, с программной речью, прославлявшей афинскую демократию, произнес в том числе такие пророческие слова (по версии Фукидида): «Мы послужим предметом удивления для современников и потомков» (Thuc., II, 41, 4). И действительно, едва ли какое другое историческое порождение античного мира вызывало такие яростные споры и привлекало такое пристальное внимание, как афинская демократия. В настоящее время современные демократические государства пытаются отвечать на новые вызовы: власть как удел элит и недостаточная, по мнению некоторых, вовлеченность народа в управление государством на фоне растущей аполитичности масс и равнодушия к гражданской деятельности. Для западных ученых это служит ещё одним стимулом для обращения к истории афинской демократии, в которой с вовлеченностью народа был полный порядок и которую mutatis mutandis можно использовать как положительную модель для решения некоторых проблем. В Афинах пытаются узреть школу не только для всей Эллады (как торжественно заявлял Перикл), но и для политической системы, демократической практики и идеологии современного западного мира.[1]
Если внимательно посмотреть на всю богатую литературу (как монографии, так и периодику), вышедшую на тему афинской демократии примерно за 50 последних лет, нетрудно заметить, какое важное место занимают в ней сюжеты, связанные с афинским народным судом – гелиэей. Гелиэя рассматривается как ключевой институт афинской демократии, чье развитие самым непосредственным образом было связано с развитием самой демократии. Все согласны с тем, что народный суд наряду с народным собранием являлся важнейшим государственным органом Афин, – об этом свидетельствуют и наши источники. Аристотель в «Политике» определяет гражданина демократического государства как того, кто участвует в суде (dikasthv") и заседает в собрании (ejkklhsiasthv") (1275a22–33, b5–6). Экклесия была совещательным и законодательным собранием народа, в дикастериях тот же суверенный народ через своих представителей (дикастов) осуществлял судебную власть.
|
|
|
То, что исследование народного суда превратилось в mainstream западной науки, объясняется не только общепризнанным значением гелиэи для государственной системы Афин – оно тесно связано с той первостепенной ролью, которую гелиэя стала играть в последние десятилетия в спорах относительно эволюции афинской демократии, сравнения демократии «века Демосфена» с «веком Перикла», и еще шире – демократии античной и современной. Наша заинтересованность в обозначенной выше проблеме побудила и нас взяться за исследование афинской гелиэи; для нас – это эффективный способ изучения афинской демократии «изнутри», в процессе развития, постижения её наиболее характерных особенностей, прослеживания её сходства (или, может быть, различия?) с демократией современной. С другой стороны, исследование деятельности народного суда в Афинах, рассмотрение «знаковых» судебных процессов, происходивших в гелиэе или экклесии, подавляющее большинство которых имело ярко выраженный политический характер, погружает историка в самую гущу общественной жизни и политической борьбы в наиболее интересный и насыщенный период древнеафинской истории и дает ему шанс уточнить определенные детали и процедуры, высказаться по ряду спорных вопросов и проблем, а также прояснить или по-новому изложить некоторые из них.
Цель и задачи исследования. Главная цель работы: исходя из имеющихся у нас источников и учитывая достижения историографии, исследовать афинский народный суд, его возникновение и становление; выяснить роль гелиэи в функционировании и эволюции демократии в Афинах в V– IV вв. до н.э. Данная цель определяет следующие конкретные задачи, которые решались по ходу нашего исследования:
|
|
|
– рассмотрение проблемы происхождения гелиэи; выявление этапов ее развития (переход от единой гелиэи как апелляционного суда к нескольким дикастериям – судам первой и последней инстанции); изучение первых судебных процессов, известных нам из источников; определение места народного суда в проведении афинской державной политики (архэ);
– реконструкция деятельности народного суда во второй половине V в. до н.э. по главному для этого периода источнику – комедиям Аристофана;
– изучение состава и деятельности дикастериев в IV в.; прослеживание связи такого явления, как сикофантия, с афинской демократией;
– всесторонний анализ судебного процесса в классических Афинах с момента инициации иска до наказания, с акцентом на таких сюжетах, как поведение сторон и свидетелей, свидетельская пытка рабов, мотивы судей при вынесении вердиктов;
– исследование главных видов политического (государственного) процесса – исангелии и жалобы на противозаконие; выяснение последствий применения такого рода обвинений для внутренней и внешней политики, функционирования афинской демократии;
– анализ концепции М. Хансена и его последователей об Афинах IV в. до н.э. как о «царстве закона»; рассмотрение причин появления подобной теории.
Совокупность перечисленных вопросов определяет структуру и хронологические рамки нашей работы. Таковым является период от поздней архаики – реформы Солона, создание гелиэи (начало VI в. до н.э.) – до 20-х гг. IV в. до н.э., когда после поражения Афин в Ламийской войне македонский наместник Антипатр установил в городе умеренно-олигархический режим – по сути, это конец классического периода афинской истории. Так как в центре нашего внимания – работа народного суда в демократическом афинском полисе, нам кажется логичным закончить наше исследование на фактической гибели демократии в Афинах.
Методологическая основа. Для всестороннего исследования гелиэи использовались различные методы и подходы, принятые в современной науке. По-прежнему не утрачивает своего первостепенного значенияисторико-критический метод, базирующийся на изучении источников. Мы испытываем к этому, можно сказать, классическому методу, огромный пиетет, но, применяя его, старались избегать наивного позитивизма в духе: «Пусть источники говорят за себя сами», – источники скажут не то, если толковать их вне и без учета того социально-политического контекста, в котором они создавались.
|
|
|
Основным методологическим принципом диссертационного исследования является системный подход: гелиэю мы рассматривали как интегральную составную часть афинского демократического полиса, который в свою очередь представляет собой целостную социополитическую и идеологическую систему, все элементы которой (политические институты, общественная жизнь, мораль и право и т.п.) находятся во взаимосвязи и взаимодействии.
Изучение афинского судопроизводства на протяжении нескольких веков шло либо в виде антикварных штудий в духе греческих древностей,[2] либо в виде правовых штудий по римской юриспруденции (с упором на процедуру),[3] либо напоминало их гибрид.[4] Рассмотрение афинского права и судов как автономного института оставляло в тени то, как само общество, отношения между его субъектами, практикуемые в нем ценности в свою очередь влияли на правосудие. В последнее время появились новые подходы: афинское право и систему судопроизводства стали рассматривать в рамках парадигмы «закон и общество». Движение в этом направлении в греческой историографии началось, пожалуй, с выхода в свет книги Л. Жерне.[5] Солидаризируясь с этими новыми подходами, в частности, с активно разрабатываемой в последнее время «правовой антропологией», мы исходим из того, что закон и правовой процесс настолько были встроены в жизнь афинского общества, что ставить и пытаться решить связанные с ними проблемы, – в конечном итоге означает решать проблемы жизни и функционирования этого общества и самих афинян, т.е. проблемы афинской демократии. Мы старались рассматривать историю афинской гелиэи в неразрывной связи с политической культурой Афин в том смысле, в котором это понятие употребляют современные антропологи и политологи: система представлений (beliefs), ценностей и символов, которая определяет политическую деятельность.
|
|
|
Интересные методы анализа были выработаны в последние десятилетия социолингвистикой, занимающейся изучением речевой деятельности (performance studies). Такие видные представители этого относительно молодого и перспективного научного направления, как Дж. Остин, Дж.Серл, С. Петрей, исходят из того, что при некоторых обстоятельствах возможно «делать вещи c помощью слов» (do things with words), поскольку речь не только описательна (descriptive), но и созидательна (performative), и в подходящей, структурированной по определенным правилам социальной обстановке, слова будут не только отсылать к предшествующей им реальности, они будут изменять эту самую реальность (speech act theory). Мы полагаем, что данный метод может быть применим для понимания и описания правил и социально-политических структур афинской демократии, в рамках которых судебным ораторам удавалось «делать вещи» с помощью своих «успешных речевых актов» (felicitous speech acts).[6]
Источники, использованные при написании настоящей работы, многочисленны и многообразны.
Сведения о работе гелиэи в раннеклассических Афинах, дошедшие до нас от современников, отрывочны и неполны. Историкам Геродоту и Фукидиду, сочинителю памфлета «Афинская полития», известному под именем Псевдо-Ксенофонта, или Старого Олигарха, не были интересны судебная процедура и судебное крючкотворство, поэтому они ограничились либо краткими замечаниями о ряде «скандальных» процессов (Мильтиада, Фемистокла, Перикла, дело «осквернителей герм» и т.п.), не вникая ни в какие юридические тонкости и детали (Геродот, Фукидид), либо обошлись эмоциональными восклицаниями о глупости, жадности, своекорыстии и произволе заседающих в судах дикастов (Псевдо-Ксенофонт). Данные об афинском суде дополняют поздние греческие и римские историки: Диодор Сицилийский, Плутарх, Корнелий Непот и др., а также схолиасты, фрагменты аттидографов, – но и они скупы на конкретную и подробную информацию. Едва ли не единственный автор, который достаточно обстоятельно, хотя и в комической форме, описал заседание народного суда, повадки и облик гелиаста – Аристофан (последняя четверть V в.– нач. IV в. до н.э.). Из аутентичных источников конца V в. до нас дошло также несколько речей афинского оратора и политического деятеля Антифонта; несколько речей его собратьев по ораторскому цеху Лисия и Андокида относятся к самому рубежу V – IV вв.
|
|
|
Для IV в. ситуация принципиально меняется, ибо здесь мы располагаем таким ценным источником, как речи афинских ораторов, – это около 110 речей (полностью или в отрывках), произнесенных в суде в период примерно с конца 20-х гг. V в. до 322 г. до н.э. Они принадлежат группе авторов, входящих в сложившийся в эпоху эллинизма канон десяти лучших афинских ораторов: Антифонт, Андокид, Лисий, Исократ, Исей, Эсхин, Демосфен, Ликург, Гиперид и Динарх. Есть, правда, свои сложности в работе с этим видом античной традиции. У нас почти нет судебных речей «с обеих сторон»; нам редко известен исход процесса, поэтому трудно судить, насколько оправдали себя тактика и уловки, используемые тем или иным оратором, насколько приводимые ими аргументы были весомы в глазах дикастов. Цитаты из законов, которые могли бы помочь нам в реконструкции афинского права, в речах часто опущены или недостоверны (вставлены позднейшими переписчиками и толкователями); авторы речей довольно вольно обращались с этими законами, интерпретируя их и перелагая содержание (нередко с искажениями) в интересах отстаиваемого ими дела. Из-за предвзятости участников судебного агона далеко не все содержащиеся в их речах утверждения, даже чисто процессуального характера, следует слепо принимать на веру.
Важнейшим источником по деятельности народного суда в демократических Афинах, к которому мы не раз апеллировали на страницах нашего исследования, является Аристотель; по его мнению, и начало, и все последующее развитие афинской демократии были связаны самым непосредственным образом с появлением и развитием гелиэи.
Для нашей работы мы неоднократно привлекали и эпиграфические источники: так, например, надписи являются нашим главным источником при воссоздании картины того, как осуществлялось судопроизводство в афинской архэ. Большую помощь в уточнении сведений письменных свидетельств об афинской гелиэе оказывают археологические раскопки и соответствующие находки, подробные сведения о которых публикуются в журнале «Hesperia» и в томах из серии «Афинская агора», выпускаемых на протяжении многих лет Американской школой классических исследований в Афинах.
Степень изученности темы. Современная отечественная историография, посвященная афинскому народному суду, небогата, можно сказать, скудна. Не считая кратких упоминаний о гелиэе в общих и специальных трудах по истории древней Греции и классических Афин, она представлена главным образом статьями или очерками, посвященными некоторым «громким» или особым судебным процессам: В.М. Строгецкого (процесс Фемистокла), М.С. Корзуна (процессы против друзей Перикла), В.С. Нерсесянца и Э.Д. Фролова (процесс Сократа), И.В. Поздеевой и Г.Т. Залюбовиной (политические процессы с 403 по 387 гг.), Е.В. Никитюк (обвинения в нечестии, особенно «дело гермокопидов»), Л.М. Глускиной (иски, связанные с рудниками), В.В. Вальченко (исангелия против Леократа), М.А. Кондратюк (дело Гарпала), Л.П. Маринович (обвинение Демосфеном богача Мидия).[7] Некоторые проблемы афинского судопроизводства становились предметом рассмотрения в статьях Э. Казакевич (Грейс) (проблема свидетельской пытки рабов), А.Е. Паршикова (суды и афинские союзники), Л.М. Глускиной (процедура параграфэ, инициатива частного лица и принцип самопомощи в осуществлении судебного решения и др.), Е.В. Никитюк (процедура асебии).[8] Л.П. Маринович и Г.А. Кошеленко в составленной ими хрестоматии «Античная демократия в свидетельствах современников» дали краткую характеристику судебной системы Афин, а подборку цитат из источников об афинской гелиэе сопроводили кратким комментарием.[9] Отметим также две специальные статьи И.Е. Сурикова: «О некоторых особенностях правосознания афинян классической эпохи» и особенно «Некоторые проблемы истории афинской гелиеи».[10]
В западной историографии тема народного суда, как уже было сказано, в последнее время стала одной из ведущих и самых разрабатываемых. Можно отметить целый ряд специальных исследований, монографий по различным сюжетам и проблемам, связанным с судопроизводством в Афинах – прежде всего, М. Хансена,[11] а также М. Лаванси, Г. Мейер-Лаурина, Г. Вольфа, Г. Тюра, Р. Гарнера, Р. Баумэна, В. Хантер, Д. Коэна, М. Храйста, С. Джонстоуна, Л. Рубинштайн, А. Ланни[12]; капитальный труд из серии «Афинская агора» «Суды в Афинах: местоположение, здания, оборудование, процедура, свидетельства», подготовленный А. Беджхолдом при участии его коллег[13]; несколько сборников, в центре которых – афинская гелиэя, судебные процессы и процедуры и их участники, судопроизводство в целом,[14] не говоря уж о великом множестве статей и исследований, посвященных различным «громким» делам, особенностям правовой системы и правового сознания афинян, судебной риторике и т.п. Даже беглый перечень всей этой литературы (особенно если присовокупить к ней более ранние исследования) занял бы значительное место, поэтому мы приведем лишь основные точки зрения ряда исследователей (примерно со второй половины XIX в.) на афинский народный суд, связанные с оценкой его эффективности и роли в развитии афинской демократии.
Ряд историков XIX – нач. XX в. критиковали осуществление правосудия в Афинах и нелицеприятно отзывались о работе афинского народного суда, среди них – К.Ю. Белох и Р. Пёльман.[15] Напротив, Дж. Грот, Г. Глотц, Р. Боннер и Г. Смит (авторы капитального исследования «Судопроизводство от Гомера до Аристотеля»)[16] достаточно высоко оценивали афинскую судебную систему. Ученые второй половины XX в. склонны были скорее одобрительно, чем отрицательно, отзываться о работе афинских судов. М. Хансен, неутомимыми усилиями которого исследования афинской гелиэи и вообще афинской демократии в последние десятилетия были подняты на новую высоту, проанализировав функционирование дикастериев в IV в. до н.э. и рассмотрев основные виды судебных процессов и процедур, приходит к выводу, что именно народный суд, а не народное собрание было сувереном в позднеклассических Афинах. Благодаря перераспределению власти в пользу гелиэи, в которой заседали зрелые, умудренные и контролировавшие свои эмоции граждане, радикальная демократия эпохи Перикла с её бесконтрольным народным суверенитетом сменилась модифицированной в умеренном духе демократией века Демосфена.[17] Роль афинских дикастериев в смене парадигмы «власть народа» на «власть законов» подчеркивал и М. Оствальд.[18] Ряд современных исследователей, отмечая некоторые недостатки и издержки афинского судопроизводства, подчеркивают, что «плюсы» явно перевешивают, и афиняне проявляли чрезвычайное уважение к законам.[19] Положительную роль судов в разрешении конфликтов, улаживании споров, в контролировании и сдерживании вспышек насилия у агрессивных граждан подчеркивают Г. Герман, М. Храйст, С. Джонстоун, А. Ланни.[20]
Однако в некоторых работах последних лет встречается и иная, скептическая, если не сказать, критическая оценка эффективности и успешности работы афинского народного суда. Р. Осборн, Д. Коэн, Р. Гарнер указывают на то, что судебный процесс в Афинах не был нацелен на установление «истины», а являлся выражением агонистической социальной структуры; суды не столько регулировали конфликты, сколько являлись способом сведения счетов.[21] Э. Рушенбуш обратил внимание на «провалы в законах» (в афинских законах не давалось определений «состава преступления»), которые восполнялись судейским суждением о справедливости, что имело опасные последствия: место закона заступал произвол судей.[22] П. Родс отметил ряд черт афинской судебной системы, бросающие тень на популярные в последние десятилетия рассуждения о позднеклассических Афинах как о «царстве закона», в том числе: судьи не стремились вникнуть в обстоятельства дела, фактически они выясняли, кто из тяжущихся более достойный гражданин, соответствующий «демократическим стандартам»; они не различали противозаконные действия и действия непродуманные или неприемлемые с политической или военной точки зрения, поэтому так часто случались обвинения по политическим мотивам и т.п.[23] Г. Тюр вообще назвал афинский суд тупиковой юридической системой, главным изъяном который было отсутствие эффективных механизмов для установления судебной истины, да и цели такой афинские присяжные перед собой не ставили.[24]
Историографический обзор приводит нас к следующему заключению. В отечественном антиковедении отсутствуют специальные монографические исследования афинского народного суда; в работах общего характера и статьях российских ученых содержится лишь ряд разрозненных и весьма кратких замечаний и обзоров деятельности гелиэи, рассматриваются некоторые судебные процессы и отдельные судебные процедуры. В то же время в западной науке гелиэя – в центре внимания; целый ряд развернувшихся в последние десятилетия дискуссий относительно особенностей афинской демократии, проблемы её эволюции, сравнения античной и современной демократий, так или иначе, связаны с этим важнейшим институтом демократических Афин. В ходе обсуждения роли и места гелиэи в афинском государстве высказываются самые разные, подчас противоположные оценки содержания и эффективности деятельности данного органа – от весьма положительных до критических. Все это послужило для нас еще одним стимулом обратиться к исследованию афинского народного суда, становление и функционирование которого мы намерены рассматривать в тесной связи с развитием афинской демократии, отмечая влияние её характерных черт на осуществление правосудия в Афинах.
Положения, выносимые на защиту:
– народный суд в Афинах – гелиэя, созданная по инициативе Солона в нач. VI в. до н.э., была изначально особым органом, а не «судебной сессией» народного собрания, являясь апелляционным судом последней инстанции (гл. I, § 1, с. 52–74);
– анализ первых известных нам судебных процессов показывает, что еще до реформы Эфиальта в «громких делах» с политической подоплекой сначала экклесия, а затем и гелиэя действовали как суд первой инстанции, возможно, вследствие нерешительности архонтов и Ареопага, опасающихся брать на себя ответственность за вынесение приговоров в тех случаях, когда обвиняемый был видной политической фигурой (гл. I, § 2–3, с. 75–115);
– отрицание аутентичности судебных разбирательств против лиц из ближайшего окружения лидера афинской демократии Перикла следует признать несостоятельным, вызванным стремлением ряда исследователей обелить афинскую демократию (гл. I, § 4, с. 115–142);
– гелиэя играла важную роль в «имперской политике» Афин, являясь средством осуществления судебного и политического контроля над союзниками, однако представление о том, что все процессы по важным делам союзников проходили в Афинах является неверным (гл. I, § 5, с. 143–161);
– несмотря на комические издевки и преувеличения, комедии Аристофана могут быть использованы как исторический источник для реконструкции работы гелиэи и облика народного судьи второй половины V в. до н.э.; комедиограф верно подметил ряд недостатков в афинском судопроизводстве, имеющем очевидный крен в сторону обвинительных приговоров (гл. II, § 2, 4 с. 183–194, 202–214);
– возможность для любого «желающего» выступать истцом по «государственным искам» и материальные выгоды, которые получали в случае выигрыша в процессах определенного рода обвинители, способствовали расцвету в IV в. до н.э. профессионального доносительства; сикофантия удачно вписывалась в контекст социально-политических отношений афинской демократии: демос осуществлял таким образом своеобразный контроль над элитой (гл. II, § 3, с. 194–202; гл. III, § 2–4, с. 221–286);
– уникальный юридический феномен – свидетельская пытка рабов – в реальной практике афинского судопроизводства применялась крайне редко, несмотря на обильные восхваления правдивости «пыточных показаний» у судебных ораторов, но в любом случае, «вызов на пытку», принятый или отклоненный, призван был придать правдивость и убедительность речи того, кто инициировал допрос (гл. IV, § 1–4, с. 287–349);
– изложение тяжущимися материала дела и аргументация строились таким образом, чтобы максимально учитывать нормы, ценности, предрассудки, принятые в афинском обществе, поэтому такое важное место в речах сторон занимали соответствующие топосы (гл. IV, § 5, с. 349–366; гл. VII, § 1, с. 552–565);
– в выборе, который делали судьи при вынесении вердикта, большую роль играли внеправовые критерии; едва ли не ключевую роль играла сама личность фигуранта (или фигурантов) дела – репутация, заслуги, семейное и имущественное положение, преданность демократии и её ценностям etc. (гл. IV, § 5, с. 349–366; гл. VII, § 1, с. 552–565);
– анализ процессов стратегов по исангелии – жалобе о тяжком преступлении, угрожавшем безопасности государства, – показывает, что подоплекой многих обвинений были не действительные преступления военачальников, а неудача, постигшая их при выполнении «боевой задачи»; афинские граждане переносили на стратегов разочарование из-за провалов в военной политике, которую они сами же нередко одобряли через свое голосование в собрании (гл. V, § 2, с. 403–405, 419–420; § 4, с. 443–445);
– правовые нарушения, допущенные при вынесении приговора стратегам-победителям в битве при Аргинусских островах, являлись далеко не случайными, будучи прямым следствием идеи народного суверенитета (гл. V, § 3, с. 421–443);
– grafh; paranovmwn – жалоба на противозаконие – появилась в годы Пелопоннесской войны и использовалась как оружие в политической борьбе представителями различных политических группировок; утверждение некоторых современных ученых о том, что этот вид процесса стал тормозом для осуществления безграничного народного суверенитета, средством для преодоления издержек прямой демократии, не может считаться доказанным (гл. VI, § 1–2, 4, с. 487–521, 532–543; гл. VII, § 3, с. 587–588);
– номотесия – новый порядок принятия законов, введенный в конце V – нач. IV вв. до н.э., предусматривающий участие в нем народных судей, – не перераспределила власть в пользу гелиэи; данная процедура применялась крайне редко (гл. VI, § 3, с. 521–529; гл. VII, § 3, с. 584–587);
– частые обвинения в государственных преступлениях стратегов и ораторов, нередко беспочвенные, имели отрицательные последствия для функционирования афинской демократии, приводя к общему упадку эффективного лидерства в Афинском государстве (гл. VI, § 5, с. 544–551);
– попытки представить Афины IV в. до н.э. «царством закона», предпринимаемые в последние десятилетия рядом известных западных историков (М. Хансен, М. Оствальд, Р. Сили, Г. Вольф, В. Эдер и др.) не находят подтверждения ни в наших источниках, ни в известных нам исторических фактах (гл. VI, § 3, с. 521–529; гл. VII, § 2, 4, с. 565–583);
– данная модернизация Афинской демократии является результатом отождествления античной прямой демократии с современной представительной, вследствие чего процесс эволюции в сторону либерального совершенствования демократии, проходивший в ряде стран в XIX – XX вв., переносится на развитие афинского государственного строя в V – IV вв. до н.э. (гл. VII, § 4, с. 598–601);
– представляется целесообразным поставить вопрос о правомерности отождествления древней (прямой) и современной (представительной) демократии, признания их двумя видами одного и того же политического строя (гл. VII, § 4, с. 602–603).
Научная новизна диссертации определяется следующими факторами
– она является первым в отечественной историографии монографическим исследованием народного суда в Афинах; гелиэя изучается комплексно, на современном уровне, с учетом достижений отечественной и новейшей западной историографии по данной тематике, и на широком круге нарративных, эпиграфических и археологических источников;
– предлагаются новые трактовки и решения некоторых проблем, связанных с реконструкцией ряда ключевых судебных процессов (например, процесс Анаксагора, дело стратегов-победителей, обвинение по жалобе на противозаконие декрета Фрасибула) и с рассмотрением некоторых активно обсуждаемых в историографии вопросов (судопроизводство в архэ; состав суда в IV в. до н.э.; свидетельская пытка рабов; мотивы судей при вынесении приговоров и т.п.);
– делается ряд новых выводов и наблюдений об обусловленности некоторых особенностей афинской судебной системы именно политическим строем афинского государства – прямой демократией; ионирования народного суда в Афинах про424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242
– особо выделяется роль гелиэи в спорах относительно эволюции афинской демократии, сравнении политического строя Афин «века Перикла» и «века Демосфена»;
– впервые дается подробный и всесторонний критический разбор концепции М. Хансена и других ученых об Афинах как о «царствии законов», с комплексным анализом всех основных аргументов; вскрываются политико-философские корни данной концепции.
Теоретическая значимость работы. В диссертации определяется место и роль народного суда в развитии прямой афинской демократии; содержится ряд оригинальных выводов об обусловленности характерных черт афинской судебной системы и особенностей судопроизводства именно демократическим политическим строем афинского полиса; проводится анализ ряда концептуальных вопросов, важных для общего понимания природы прямой демократии. В работе приводятся убедительные аргументы против модернизации афинской демократии и её судебной системы, против стремления представить Афины неким античным вариантом «правового государства», а гелиэю – верховным органом афинской демократии, стоявшем в IV в. до н.э. выше экклесии.
Практическая значимость работы. Материал и выводы, представленные в данном исследовании, могут найти применение при подготовке общих и специальных курсов, составлении учебных пособий по истории древней Греции, истории государства и права в античности. Полученные результаты представляют интерес для дальнейших наульнейших 424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242чных исследованиях по широкому кругу вопросов, причем не ограничивающихся только историей классических Афин или государственного устройства афинского полиса: они проливает свет на некоторые важные особенности античной прямой демократии и могут быть использованы политическими философами, политологами, специалистами в области исторической психологии. Реконструкция деятельности гелиэи, рассмотрение особенностей афинского судопроизводства, предоставляя материал для сопоставлений, размышлений, обобщений, способны вызвать определенный интерес и у представителей современной судебной системы: правоведов, юристов, судей.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории древней Греции и Рима Санкт-Петербургского государственного университета и рекомендована к защите на соискание ученой степени доктора исторических наук. Основные положения диссертации излагались в публикациях автора – монографии, учебном пособии, статьях, рецензиях, текстах и тезисах докладов. Результаты исследования нашли отражение в докладах автора на различных межвузовских, всероссийских и международных научных конференциях, в том числе:
– в Петербурге: на II, III, IV, V, VIII, IX Жебелевских чтениях (2000– 2003, 2006, 2007) и всероссийской конференции «Античное общество – IX: Империализм в античном мире» (2007) в СПбГУ; на III международных научных чтениях «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» (Санкт-Петербургское отделение Российского общества интеллектуальной истории, 2007); на Герценовских чтениях в РГПУ им. А.И. Герцена (1999 – 2007) и на IX российско-американской практической конференции «Актуальные вопросы современного университетского образования» (РГПУ им. А.И. Герцена, 2006 г.);
– в Москве: на международной конференции «Античность и современность» (Франко-российский центр гуманитарных и общественных наук; ИВИ РАН, 2007); на XV Сергеевских чтениях в МГУ им. М.В. Ломоносова (2007 г.); Семеновских чтениях в МПГУ (2006 г.);
– в Калининграде: на международном семинаре «American Studies through Russian and American Eyes: New Curricula and New Pedagogies for English and the Social Sciences»в Российском государственном университете им. И. Канта (2005);
– в Нижнем Новгороде: на всероссийской конференции «XI Чтения памяти проф. Н.П. Соколова» в Нижегородском государственном университете им. Н.И. Лобачевского (2008);
– в Киеве: на международной конференции «Актуальные проблемы истории Древнего мира» (Киевский национальный университет им. Т. Шевченко, 2007 г.);
– в Риге: на международной конференции «The Comic /Comicality – vital not only in the ancient world, but also in its heritage» в Латвийском университете (2007 г.).
Содержание и выводы работы обсуждались с коллегами во время научной стажировки автора в Фэирфильдском университете (Коннектикут, США) в 2004 г. Некоторые положения диссертационного исследования апробировались в лекциях по истории древней Греции и современному антиковедению, которые автор читает на факультете социальных наук РГПУ им. А.И. Герцена, и в спецкурсе по афинской демократии, прочитанном в Санкт-Петербургском государственном университете.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, в которое входят источниковедческий и историографический разделы, семи глав, подразделяющихся на параграфы, приложения к седьмой главе, заключения, а также списка сокращений, списка источников и использованной литературы. Общий объем диссертации – 677 с.
Содержание работы
Во введении обосновывается выбор темы исследования и её актуальность и значимость, обозначается методологическая основа исследования, дается источниковедческий обзор, характеризуется степень изученности проблемы, ставятся цель и задачи работы, определяются её хронологические рамки. Содержание данных разделов кратко охарактеризовано в первой части автореферата.
Глава I «Возникновение и развитие народного суда в Афинах (VI – V вв. до н.э.)» посвящена комплексу проблем, связанных с возникновением гелиэи в VI в. и её развитием в V в. до н.э.
В первом параграфе «Судебная реформа Солона» описываются составные элементы судебной реформы Солона; подчеркивается, что многие исследователи с доверием относятся к сообщениям античных источников о народном суде. Они соглашаются с тем, что в начале VI в. до н.э. Солоном была введена апелляция (e[fesi") на приговоры должностных лиц к новому особому органу – народному суду (hJliaiva). Однако есть и другое мнение, восходящее еще к Дж. Гроту и особенно популярное в современной англо-американской историографии: гелиэя – не новый самостоятельный орган, а экклесия, выполняющая определенные судебные функции; экклесия – это политическая сессия народного собрания, а гелиэя – судебная. Данная точка зрения подвергается в диссертационном исследовании критическому разбору.
В параграфе втором «Народный суд от Солона до Перикла» прослеживаются графе второмтрою ства одному и тому же видуой и эволюции афинской демократии424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242424242 принципиальные изменения в работе народного суда в следующем, V в. до н.э. В период между изгнанием тиранов и веком Перикла гелиэя перестала быть просто судом по апелляциям и превратилась в орган, где разбираются тяжбы, т.е. в суд первой инстанции, а изначально единый суд разделился на судебные палаты, или дикастерии. Когда именно произошли данные изменения, источники умалчивают, а современные исследователи выдвигают различные версии, которые разбираются в данном параграфе. По нашему мнению, изменения в практике судопроизводства относятся ко времени 80-х – нач. 60-х гг., исходя из следующих соображений: нет необходимости непременно приписывать данное нововведение Клисфену – и после его реформ в первой трети V в. происходила серьезная корректировка политических институтов (изменение процедуры избрания архонтов, начало применения остракизма); общественный климат (военная программа Фемистокла, создание морского союза, рост политического влияния фетов) благоприятствовал продвижению по пути прямой демократии, для полного успеха которой реформа народного суда и, как следствие, его усиление имели принципиальное значение; ко времени Эфиальта гелиэя уже была судом первой инстанции, и дикастерии (необязательно в количестве 10, как позже) уже существовали. Действовала ли здесь разумная воля реформатора или прецедент, сказали свое главное слово стихийная практика или прагматические соображения, – в виду недостатка информации невозможно прийти к однозначному выводу. Реформа Эфиальта (в диссертации разбирается сюжет о её содержании) оказала несомненное влияние на развитие гелиэи и рост её политического значения.
В параграфе третьем «Первые судебные процессы» рассматриваются первые судебные процессы в Афинах, сведения о которых дошли до нас, – процессы Фриниха, Мильтиада, Гиппарха, Фемистокла, Кимона; разбираются вопросы хронологии, сути и формы (процедура) предъявленных обвинений, место проведения суда. Объединяет эти процессы то, что во всех них в действиях обвинителей прослеживается политический мотив – они были частью борьбы в афинском обществе за внутри- и внешнеполитические предпочтения и приоритеты. Борьба эта велась представителями аристократической элиты, но афинский демос отнюдь не был пассивным статистом в ней – в конце концов, все эти процессы, вероятнее всего, происходили в экклесии или гелиэе, т.е. голосование народа решало участь обвиняемых. И демос был готов показать, кто, по меньшей мере, считается верховной властью в
|
|
|
