 |
Почему дети ждут подарка от пра-пра-прадедушки мороза
|
|
|
|
Видимо потому, что в нем бессловесно иносказательно заключается похвала и поддержка того, кто стоит как бы над этой обыденной жизнью, и одобрял, одаривал и охваливал тех, кто были его родителями, бабушками и дедушками ещё в прошлых и позапрошлых детствах, тех, кто был свидетелем праздника в вертикали времени прошлого.
Подарок - это счастливое и художественное изменение близкого пространства близкого человека, который делает его малым, обжитым и в то же время нескончаемо большим.
Ребёнок готов к получению подарка от Деда Мороза, от Волшебника, от отражения в стекле, от окружающего мира, от воздуха, от природы.
И все же главная тайна подарка не в том, что душа подарка родственна и душе дарящего, и душе того, кому предназначен подарок, и не в том, что дарение подарка приносит иногда дальше большую радость, чем его получение. Главная тайна в том, что истинный подарок входит в душу дарящего, как стихотворение, по вдохновению. Без всякого повода.
Истинный подарок не придумывается, а случается. Получение подарка сродни прочтению, ибо главный его смысл и теплота приходит к человеку долгие годы.
ГЛАВА 9. ЧАСЫ ПРОБИЛИ В ДЮЖИНУ
Как мне стало известно,
между ноябрем и декабрем есть
невидимый месяц Сиреневень.
Именно в нём и начинается
праздник ожидания праздника,
и встречаются незабываемые образы
детства ушедшего, и складывается
предновогодний уклад детства настоящего.
Когда я была совсем маленькой, предчувствие Нового Года начиналось ещё в пору ноябрьских дождей, и оно пыталось опереться на любой знак и намек приближения праздника. Однажды, когда я пришла с прогулки, которую ещё не порадовало явление снега, то увидела, что в нашей комнате на одной из далеких книжных полок блестит что-то явно новогоднее. Я была уверена, что это подарок, и в мгновение кинулась почти под потолок. Но оказалось, что это был кусочек обычной фольги, и вместе со мной обрушились все предвестия праздника….
|
|
|
Не каждому взрослому и не в любой момент дано понять и представить себе это чувство, но я его помню. Поэтому для меня до сих пор очень важен момент - как долго длится праздник как ожидание праздника.
И совсем недавно, обратясь к книге Рене Генона «Традиция», я столкнулась с очень любопытным рассмотрением этого вопроса. Он говорит о том, что человечество постепенно выходит на «горизонтальность» традиции и теряет её культурную «вертикаль». Как животное, тянущее некую тяжесть, это явление проворачивается в круге гастрономического, ритуально-подаркового фольклора, который, не обладая эксклюзивностью праздничного состояния, теряет все своё внутреннее содержание. Такой праздник разочаровывает и дает не энергию запаса радости на весь год, а энергию глубокого разочарования. Сверкающее канителью праздничное пространство (слово то какое - канитель!..) - видимо, это навсегда ушло. Но я думаю, возможны попытки выявить архитектонику праздника и, если не для себя, то для наших детей сделать праздник новогодним, неповторимым.
ПРАЗДНИЧНОЕ ВРЕМЯ
Праздничное Время теряет свои обычные параметры. Александр Блок говорил, что по насыщенности оно равно неделям, а по внутренним переменам, которые внезапно могут произойти в детской душе, - годам.
Оно, всегда пропитанное ожиданиями, то сужается до предела детского терпения, то расширяется внезапностью сюрприза. Наступит пора дозволений: от возможности без особых последствий поспешить разобраться в маминых приготовлениях до первооткрытия бессонной (всегда частично) Новогодней Ночи… Вступление в право свободы сна… Поэтому главное чудо праздничного Времени - в нарушении Времени.
Его магический кристалл лежит между сном и явью, в опыте первых созерцаний, когда вся комната становится шкатулкой, а ёлка - кладом, и все это детская сокровищница, богатство которой ты перебираешь не рукой, а взглядом.
Театр теней. Путешествие по веткам. Простор внутренних фантазий, раздвинутый перемещениями света. Праздничное время настолько неповторимо живёт в ребёнке, что его хочется как-то особо назвать…
Мне часто попадало от дедушки и бабушки, когда я повторяла и повторяла: «Часы пробили в дюжину». Взрослым была не ясна притязательность смещения дорогих сердцу понятий. Мне чудилось, что в этом слове живёт очень большая и бьющая курантами цифра 12, помещаются предвкушение праздничного стола и целая дюжина гостей, вилок, тарелок! В слове слышалось, что в следующем году все мы будем вместе: бабушка, дедушка и я! И обязательно сдюжим.
Так это и осталось во мне - раз в году необходимое обозначение времени.
|
|
|
Ткань праздничного времени так тонка, что её можно разорвать не только криком - простым замечанием.
Время Новогодней Полночи - это темечко Года. Это Время только посаженного зернышка.
ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СТРАНИЦАМ ДЕКАБРЬСКОГО ГОРОДА
Предчувствие наступления Нового Года всегда выходит за стены дома и ищет подтверждений в пространстве сумерек заснеженного города. В неспешной прогулке за руку, перелистывая украшенные витрины, с маленьким путешественником можно погрузиться в волшебную книгу города, иногда возвращаясь и оставляя следы у любимых страниц.
Елочный мир за стеклом, придающий магазинам ещё один, неземной смысл, сочетает доступность взора и невозможность прикосновения. И тогда в раме мороза начинает трудиться внутренний взгляд, рождаются истории, чудом уцелевшие в эпоху суетности экрана.
Можно натолкнуться на такие места в тексте прогулки… Витрина, украшенная Дедом Морозом и оленем. На асфальте снег растаял. Лежит только на узком газоне. Два мальчика лет пяти набирают снег и ссыпают на тротуар, поближе к оленю.
Взрослые разговаривали, смотрели, но не увидели. Их дети прильнули к стеклу. Отдыхающий в сугробе Дед Мороз чуть дышал. Механика игрушки обернулась готовностью к работе одушевления.
|
|
|
Мальчик внимательно наблюдает, как молодая рыжая кошка на задних лапках следит за играющими между собою блестками.
На обложке зимней книги - Брейгелевская картина брожения родителей и детей у большой городской Ёлки, где взрослый мир своим присутствием подтверждает признание важности сказочно-детского пространства.
ОТДАВАНИЕ - ПОЛУЧЕНИЕ
Чуть нарушено это главное условие праздника - и не появляется готовность встретить чудо.
У меня в детстве всегда было две ёлки. Одна блистала стеклянными игрушками. Другую я наряжала целиком моими поделками. Ибо дарение начинается с поздравления ёлки!
ТАЙНА НОВОГОДНЕГО КОСТЮМА
Я долго думала над невероятным усердием мам в изготовлении своему чаду новогоднего костюма. И вдруг поняла: родители скидывают, как царевна-лягушка, шкурку взрослости и за одну ночь вшивают и вклеивают в костюм всю силу будущих своих животворящих воспоминаний, которые дети передадут потом от ёлки к ёлке, от поколения к поколению, от маски к маске...
Всех своих добрых знакомых я спрашиваю, кем они были в детстве - мальчиком или девочкой? Лично я была мальчиком, что подтверждалось не только играми, но выбором новогодних костюмов, начиная с Кота в сапогах и кончая Крокодилом, над рождением которого трудилась вся моя семья. Женская половина усердно шила «шкуру», вернее «кожу». А дедушка и папа гнули стальные хребты и хвосты, тщательно соединяя контакты с батарейкой. В результате по мановению трех кнопочек, чудом умещавшихся в моей ладони, поднимался огромный хвост, зажигались глаза, и щелкала пасть, через которую я все видела, и куда дети могли восторженно засовывать пальчики.
Крокодил катался с гор, водил хороводы. И в тот вечер чувствовал себя очень уверенно в отличие от повседневности.
ТЕМПЕРАТУРА ПРАЗДНИКА
Новогоднее пространство - это единственная точка Встречи тепла и холода, где они не противоречат друг другу и дружественно друг друга продолжают...
Декабрьский снег, многократно отраженный сказкой, открыткой и экраном, делает ещё более привлекательным теплый освещенный круг Дома. Тепло дома отпускает взор гулять по сверкающим сугробам. Свет в окне зовет с улицы теплом. Холод и тепло в это время превращаются в единый жизненный текст детства. На прогулке, в сказке, в мире внутреннем и внешнем, дозволенном и запрещённом. Недаром так сладко есть сосульки, наслаждаясь у печки уходящим холодом. А вот тепло дома невидимого, семейного идёт от Света новогодних свечей.
|
|
|
ЛКА
Ёлка - часть вечнозеленого... В неповторимости дома становится больше целого... Ты её выбираешь, и в то же время она сама приходит к тебе, протягивая лапу...
Единственное дерево, вырастающее в комнате мгновенно. И можно только догадываться, как глубоки его корни... За окнами графика веток, а тут бесчисленные мазки пахнущих иголок...
Хвойная Вселенная с дорогами канители, планетами шаров, населенная игрушками. Именно с ней связано представление о многообразии плода: шишки, сладости, украшения… И все - в дар...
От роста ёлки зависит, каким ты себя ощущаешь. Высокая ёлка предлагает родителям почаще брать тебя на руки... А совсем маленькая, с крохотными игрушками сама поднимает тебя на другую высоту многомерных внутренних превращений, так хорошо испробованных Алисой...
Ёлку можно измерить в сантиметрах, а можно в количестве лет от одной стеклянной реликвии до другой. В доме с бережно передаваемой традицией украшения, с уважением к сложным отношениям игрушек чувствуют, кого можно поселить рядом. Новоселье на ветках складывается годами. И кажущаяся эклектика имеет тайну, иногда доступную только ребёнку... Поэтому особенно печален распространившийся взрослый симметрично-бытовой стиль украшения чем-либо одним: шарами, звездами - в угоду утилитарной красивости. Мне было шесть лет, когда бабушка украсила ёлку, как пирамиду, четырьмя гранями. И каждая её сторона представляла сюжет сказки, следующий к вершине. Это была наша тайна, и я могла поделиться ею с избранными.
Размещение игрушек в нишах ветвей - первая модель защищенности, вместимости, многообразия...
Ёлка пахнет мандаринами, снегом, бенгальскими огнями, ванилином, пришедшими с мороза гостями, чем-то новым...
Смолится. Колется. Бросает тени. Задевает иголками затылок. Тянется за тобой дождем. Роняет игрушки. Умножается огоньками.
Повторяемая неповторимость. Возвышенный свидетель всех чудесных переживаний всех, кто уже стали взрослыми.
Реальная проживаемая цитата прочитанных и услышанных рождественских историй. Сведенные стрелки часов Новогоднего Времени.
Послесловие
У Михаила Анчарова в повести «Самшитовый лес» главный герой Сапожников бродит по базару в поисках редиски своего детства. Оказываясь на берегу моря, всегда ищу вкус ежевики моего детства. Но нет. Он растаял. Хотя кусты так же схватывают руки и одежды.
И только этим летом в Абхазии, которая давным-давно каждый август наблюдала, как я расту, осуществилась моя главная мечта первых лет жизни. Я часами, свободно, сама каталась верхом на лошади, вечерами перебирая впечатления нового ракурса видения гривы, лица лошади и гор с древней высоты седла…
И вот у дальнего озера, на кустах ажины (так здесь называют ежевику), я нашла ту ягоду, которая стремительно вернула меня к запаху и вкусу изначалья. И стало понятно, что иногда детские лазы памяти, её проходные дворы застраиваются или зарастают. И чтобы пробраться в заветную точку, нужен не один памятный знак, возвращающий желанный предмет, ценный не сам по себе, а тайным сохранением запечатления связи с миром или самым дорогим человеком тех лет, за встречу с которым теперь ты, взрослый, столько бы отдал! И как важно добраться туда, дабы укрепиться.
|
|
|
Я часто вижу одну и ту же картинку внутри себя. Яблоневый сад, который одновременно цветет и плодоносит. На ветке одного дерева раскачивается маятником яблоко на нитке, отмеряя ход особого времени. Множество детей собирают яблоки или лежат в траве среди одуванчиков. Мои бабушка и дедушка в белых парусиновых костюмах что-то читают моей ещё маленькой дочери, с которой они так и не успели встретиться по-земному… Рядом стоит янтарный жеребёнок. На одеяле свернувшейся калачиком девочки выложено репейниками: «Тихо. Я сплю». По краям сада одуванчики уже превратились в пушистую икру весны. А в центре Вселенной стоит Ёлка.
Счастлив тот, у кого в душе собрано множество сокровищ. И есть силы помочь их собирать растущему человеку. Ибо любовь - это когда внутри больше, чем снаружи.
Совсем послесловие
Книги, как и люди, тоже общаются между собой, посещая друг друга на страницах рукописей.
Эта книга постоянно беседовала с россыпями размышлений Януша Корчака, пересматривала статьи несколько лет просуществовавшего уникального журнала «Педология. Новый век». Постоянно училась, спрашивала, приходила к радости единомыслия с самой проникновенной книгой об изначалии жизни, которая только была написана в 20 веке - «Секретный мир детей в пространстве мира взрослых» М.В.Осориной.
Рукопись совершала открытия с высоты философской точки зрения на нескончаемость только что родившегося человека в книге М.Н.Эпштейна «Отцовство». Училась служению ребёнку вместе с гипертекстами Анатолия Берштейна в его книге-размышлении «Школьный блюз. Автопортрет на фоне профессии».
Книга путешествовала в Екатеринбург и обратно, дабы встретиться с учениками Александра Лобка и его «Антропологией мифа». Забегала вперед возраста своих детей с главами книги А.С.Арсеньева «Подросток глазами философа». Долго жила в сказочном фолианте А.Шарова «Волшебники приходят к людям».
Камертоном внутренней искренности этой книги была «Атональная сказка» Галины Копыт.
Переполненный переживаниями и событиями, автор часто заходил поделиться волнующим на страницы «Детского сада со всех сторон» и «Первого Сентября».
Всем низкий поклон и огромное спасибо. Особенно человеку, слышащему тональность детства, Юлии Масловой, без которой эта книга не была бы написана...
Встретимся, когда пойдет первый снег…
ТиВи
8.02.2004 год
|
|
|
