Глава из одних происшествий

В ту ночь Аня трижды просыпалась и подбегала к окну, чтобы убедиться, что предсказания дядюшки Эйба не сбываются. Наконец забрезжил рассвет, и, наполнив все небо серебристым сиянием, занялось утро, блестящее и опаловое. Чудесный день начался.

Вскоре после завтрака появилась Диана; на одной руке у нее висела корзинка с цветами, на другой — белое муслиновое платье, которое предстояло надеть, лишь когда все приготовления к обеду будут завершены. Пока же на ней было обыкновенное платье из розового ситца и восхитительный батистовый передничек с невероятным количеством сборочек и оборочек. И была она вся такая аккуратная, хорошенькая, розовая.

— Ты выглядишь просто прелестно, — сказала Аня, любовно глядя на нее.

Диана вздохнула:

— Но мне опять пришлось увеличить в талии все мои платья. С июля я прибавила в весе еще четыре фунта. Аня, когда же этому будет конец? Все героини миссис Морган высокие и стройные.

— О, забудем о наших печалях и подумаем о ниспосланных нам радостях, — воскликнула Аня весело. — Миссис Аллан говорит, что всякий раз, когда нам случится подумать о чем-нибудь, причиняющем нам страдание, мы должны сразу вспомнить о том хорошем, что можем этому противопоставить. Если ты самую чуточку слишком полненькая, так зато у тебя есть хорошенькие ямочки; а если у меня веснушки на носу, то по крайней мере форма его безупречна. Как ты думаешь, лимонный сок подействовал?

— Думаю, да, — сказала Диана, критически оглядев Анин нос, и Аня, окрыленная, повела ее в сад, который весь был полон воздушных теней и дрожащих золотистых отблесков.

— Сначала украсим гостиную. Времени у нас много: Присилла написала, что они будут здесь около полудня, самое позднее — в половине первого, так что обедать сядем в час.

Вероятно, могли найтись в этот момент в Канаде или в Соединенных Штатах две более счастливые и взволнованные девочки, хотя я в этом сомневаюсь. В каждом щелчке ножниц, срезающих розу, пион или гиацинт, казалось, звучало: "Сегодня приезжает миссис Морган". Аня удивлялась, как это мистер Харрисон может косить сено на лугу так, как будто не должно было произойти нечто необыкновенное.

Гостиная в Зеленых Мезонинах всегда была довольно унылой и мрачной: жесткие кружевные занавески на окнах, гладкая строгая мебель, набитая конским волосом, ослепительно белые салфеточки на подголовниках и ручках кресел, неизменно лежащие под самым прямым углом, если только за них не зацепится пуговицами какой-нибудь злополучный гость. Даже Ане так и не удалось вдохнуть сюда жизнь и красоту, так как Марилла не соглашалась ни на какие перемены. Но просто чудо, что могут сделать с комнатой цветы, если только вы дадите им такую возможность! Когда Аня и Диана завершили свою работу, гостиную было не узнать.

Полированный стол украшала огромная голубая ваза с пушистыми белыми цветами калины. Блестящая черная полка камина превратилась в половодье роз и папоротников, полки этажерки для безделушек были уставлены букетами гиацинтов. Темные углы с обеих сторон камина удалось оживить, поместив там кувшины, полные ярко-красных пионов, а сам камин, казалось, пылал, столько желтых и красных маков стояло перед ним. Все это богатство и великолепие красок вместе с солнечным светом, вливавшимся через увитые плющом окна и покрывавшим стены и пол пляшущими тенями листвы, превратило обычно мрачную и суровую гостиную в настоящий «цветник», который Аня накануне рисовала в своем воображении, и даже исторгло дань восхищения у Мариллы — она вошла с намерением покритиковать, но нашла лишь слова похвалы.

— Теперь мы должны украсить стол, — сказала Аня тоном жрицы, собирающейся совершить некий священный обряд в честь божества. — В центре поставим большую вазу роз, по одной розочке перед каждым прибором и отдельный букет для миссис Морган, как намек на ее повесть "Розовый сад".

Чтобы накрыть праздничный стол, достали парадный сервиз и лучшее столовое белье и серебро Мариллы. И вы можете быть совершенно уверены, что каждый предмет, присутствовавший на столе, был отмыт и начищен до величайшей степени лоска и блеска.

Затем девочки отправились в кухню, которая была полна аппетитных запахов, исходивших из печки, где уже с великолепным шипением подрумянивались цыплята. Аня чистила картофель, а Диана готовила горошек и бобы. После этого Диана закрылась в буфетной, где в тишине и одиночестве посвятила все свое внимание салату, пока Аня, щеки у которой уже начинали пылать как от возбуждения, так и от кухонного жара, делала хлебный соус для цыплят, резала лук для супа и, наконец, взбивала сливки для своих лимонных пирожных.

А что же все это время делал Дэви? Выполнял ли он свое вчерашнее обещание? О да, разумеется! Хотя он конечно же настоял на том, чтобы остаться в кухне, потому что сгорал от любопытства и желания не пропустить ничего интересного. Но так как он спокойно сидел в углу, деловито расплетая обрывок рыбачьей сети, принесенный им с последней прогулки к морю, никто не возражал против его присутствия.

В половине двенадцатого салат был готов, золотые кружочки лимонных пирожных покрыты взбитыми сливками, а все, что должно было шипеть и булькать, шипело и булькало.

— Пожалуй, нам лучше пойти и переодеться сейчас, — сказала Аня озабоченно, — потому что они могут быть здесь уже в двенадцать. А обедать сядем ровно в час. Суп надо подавать сразу, как только он будет готов.

В этот день ко всем ритуалам дамского туалета в Анином восточном мезонине отнеслись с особой серьезностью. Аня с тревогой вгляделась в зеркало и обрадовалась, увидев, что веснушки на носу почти незаметны, то ли благодаря действию лимонного сока, то ли из-за необычного румянца на щеках. Когда же наконец девочки были готовы, они выглядели такими же милыми, аккуратными и женственными, какими всегда выглядели все "героини миссис Морган".

— Надеюсь, что я смогу хоть что-нибудь сказать и не буду сидеть как немая, — заметила Диана встревоженно. — Все героини миссис Морган умеют поддерживать разговор. Но, боюсь, от стеснения я и рта не смогу раскрыть и покажусь ужасно глупой. И я наверняка скажу «нынче». Я редко так говорю, с тех пор как мисс Стейси объяснила мне, что лучше говорить «сегодня». Но в момент волнения это непременно у меня вырвется. О, Аня, если я скажу «нынче» в присутствии миссис Морган, я умру от стыда! Это будет почти так же ужасно, как и совсем не найти, что сказать.

— У меня тоже немало причин для волнения, — сказала Аня, — но не найти о чем заговорить — это едва ли мне грозит.

И, надо отдать ей должное, в этом отношении за нее можно было не бояться.

Аня закрыла свое муслиновое великолепие большим передником и снова спустилась в кухню, чтобы приготовить суп-пюре. Марилла также переоделась и нарядила близнецов; выглядела она более взволнованной, чем когда-либо прежде. В половине первого прибыли супруги Аллан и мисс Стейси. Но хотя все шло гладко, Аня начала беспокоиться. Было самое время появиться Присилле и миссис Морган. Аня то и дело подбегала к воротам и вглядывалась в даль с такой же тревогой, с какой в свое время посматривала в окошко своей башни ее тезка в истории о Синей Бороде.

— А вдруг они совсем не приедут? — сказала она жалобно.

— Не думай об этом. Это было бы слишком ужасно! — воскликнула Диана, у которой, впрочем, уже тоже зародились некоторые опасения.

— Аня, — сказала Марилла, выходя из гостиной, — мисс Стейси хочет взглянуть на фарфоровое блюдо, которое тебе одолжила для благотворительного базара мисс Барри.

Аня поспешила в гостиную, чтобы достать блюдо из буфета. В соответствии с обещанием, данным миссис Линд, она написала в Шарлоттаун и попросила мисс Барри одолжить ей блюдо. Мисс Барри и Аню связывала давняя дружба, и потому блюдо было немедленно выслано вместе с письмом, призывавшим беречь его как зеницу ока, так как заплачено за него целых двадцать долларов. Блюдо уже сослужило свою службу на благотворительном базаре и вернулось в буфет гостиной Зеленых Мезонинов, ибо Аня не доверяла никому и непременно хотела отвезти его в город сама.

Она с предосторожностями вынесла блюдо к парадной двери, где в тени сидели гости, наслаждаясь прохладой, которую приносил легкий ветерок, долетавший с ручья. Блюдо рассмотрели, им восхитились; но как раз в ту минуту, когда блюдо снова оказалось в руках у Ани, из буфетной раздался треск и грохот. Марилла, Диана и Аня бросились на звук, последняя остановилась лишь на мгновение, чтобы положить драгоценное блюдо на вторую ступеньку лестницы.

Когда они вбежали в буфетную, их глазам представилось поистине душераздирающее зрелище: маленький мальчик с виноватым видом слезал со стола, его новая ситцевая рубашка была буквально облеплена желтым кремом и взбитыми сливками, а на столе лежали смятые остатки того, что прежде было чудесными лимонными пирожными.

Оказалось, что, закончив расплетать обрывок рыбачьей сети, Дэви смотал полученный шнур в клубок и зашел в буфетную, чтобы положить его на полку над столом, где уже лежало около десятка подобных клубков, которые, насколько можно было понять, не имели иного предназначения, кроме как тешить самолюбие хозяина мыслью об обладании ими. Дэви вскарабкался на стол и потянулся к полке, наклонившись при этом под опасным углом — сие акробатическое упражнение было строжайше запрещено ему Мариллой, поскольку он уже упал однажды при подобной попытке. На этот раз последствия были роковыми: Дэви поскользнулся и растянулся прямо на лимонных пирожных. Его рубашку нельзя было показать гостям в этот день, а пирожные — никогда. Но, впрочем, "нет худа без добра", как могла бы заметив свинья, которая немало приобрела от неудачи Дэви.

— Дэви, — сказала Марилла, встряхнув его за случайно оставшееся чистым плечо, — разве я не запретила тебе влезать на стол? Скажи-ка!

— Я забыл, — заныл Дэви. — Вы мне так страшно много всего запрещаете, что я не могу все это упомнить.

— Тогда — марш наверх и оставайся там до вечера. Может быть, к тому времени ты сумеешь навести порядок в своей перегруженной памяти. Нет, Аня, не заступайся за него. Я наказываю его не за то, что он испортил твои пирожные, — это была случайность. Он должен быть наказан за непослушание. Иди, Дэви, я сказала.

— И я останусь без обеда?! — взвыл Дэви.

— Ты спустишься, когда мы пообедаем, и получишь свой обед в кухне.

— Тогда порядок, — сказал Дэви, почти окончательно утешившись. — Я знаю, Аня, ты оставишь мне хорошенькую куриную ножку, правда, Аня? Ты же знаешь, я не хотел упасть на пирожные… Слушай, Аня, раз уж они все равно испорчены, можно мне взять с собой наверх несколько кусочков?

— Нет, никаких лимонных пирожных для вас, мистер Дэви, — заявила Марилла, подталкивая его к двери.

— Что же мы подадим на десерт? — спросила Аня, с тоской взирая на гибель и разрушение.

— Достань горшочек с земляничным вареньем, — посоветовала Марилла. — А в этой миске осталось еще много взбитых сливок.

Часы в гостиной пробили один раз — но ни Присиллы, ни миссис Морган не было. Аню охватило отчаяние. Все было сделано точно в срок, и суп был именно такой, каким должен быть, но трудно было представить, что произойдет, если он перестоится.

— Я не верю, что они вообще приедут, — сказала Марилла раздраженно.

Аня и Диана переглянулись, каждая пыталась найти утешение во взгляде подруги.

В половине второго Марилла опять появилась на пороге кухни:

— Девочки, надо подавать обед. Все уже проголодались, да и бесполезно ждать дольше. Присилла и миссис Морган не приедут, это ясно. И ожиданием делу не поможешь.

Аня и Диана начали подавать обед, но это занятие утратило в их глазах всякую прелесть.

— Мне кажется, я не смогу проглотить ни кусочка, — сказала Диана со страдальческим видом.

— Я тоже. Но надеюсь, все будет вкусно. Я хотела бы этого ради мисс Стейси и мистера и миссис Аллан, — сказала Аня вяло и равнодушно.

Выкладывая горошек на блюдо, Диана попробовала его, и на лице ее промелькнуло странное выражение.

— Аня, ты положила сахар в горошек?

— Да, — кивнула Аня с видом человека, убежденного, что он честно исполнил свой долг. — Я положила столовую ложку сахара. Мы всегда так делаем. Тебе не нравится?

— Но я тоже положила ложку сахара, перед тем как поставить его в печку, — сказала Диана.

Аня отставила миску, в которой размешивала картофельное пюре, тоже попробовала горошек и воскликнула, сморщившись от отвращения:

— Ужасно! Я даже не предполагала, что ты положишь сахар, ведь у вас дома никогда так не приправляют горошек. И сама я, как ни странно, не забыла про сахар — обычно я забываю — и положила целую ложку.

— Да-а, у семи нянек… — вздохнула Марилла, слушавшая этот разговор с довольно виноватым видом. — Ведь и я подумала, что ты непременно забудешь про сахар, Аня, — ты всегда об этом забываешь… так что я тоже положила ложку сахара.

Из кухни один за другим донеслись несколько раскатов смеха, но гости так и не узнали, в чем была причина веселья. Однако горошек в тот день на столе не появился.

— Ну ничего, — сказала Аня, опять успокаиваясь с горьким вздохом воспоминания, — у нас все-таки есть салат, и я надеюсь, что ничего не случилось с бобами. Подадим скорее, что есть, и покончим с этим.

Нельзя сказать, что обед прошел приятно и оживленно. Супруги Аллан и мисс Стейси старались спасти положение, да и привычное спокойствие Мариллы не было заметно нарушено, но Аня и Диана, после всех волнений этого утра и постигшего их разочарования, не могли ни есть, ни поддерживать разговор. Ради гостей Аня прилагала героические усилия, пытаясь внести свой вклад в беседу, но вся ее живость куда-то исчезла, и, несмотря на всю любовь к супругам Аллан и мисс Стейси, она не могла не думать о том, как будет хорошо, когда все разойдутся по домам и можно будет похоронить свою усталость и разочарование в подушках в восточном мезонине.

Есть старая пословица, которая порой действительно кажется исполненной пророческого смысла, — "пришла беда — отворяй ворота". Мера несчастий этого дня еще не была избыта. В тот момент, когда мистер Аллан произнес заключительные слова благодарственной молитвы, на лестнице послышался зловещий звук, словно что-то большое и тяжелое покатилось со ступеньки на ступеньку, и вслед за этим, уже внизу, раздался громкий звон и треск. Все выбежали в переднюю. Аня в ужасе закричала.

У подножия лестницы среди осколков того, что прежде было блюдом мисс Барри, лежала большая розовая раковина, а на верхней ступеньке стоял на коленях перепуганный Дэви, глядя вниз, на произведенные разрушения.

— Дэви, — произнесла Марилла грозно, — ты нарочно сделал это?

— Нет, ей-богу, нет, даже и не думал, — захныкал Дэви. — Я просто стоял тут на коленках тихонечко и глядел на вас через перила… ну и нечаянно задел ногой эту штуку, а она свалилась… а я ужасно хочу есть… и уж лучше бы вы отлупили человека и покончили с этим, а не отправляли наверх, чтобы я никакого веселья в жизни не видел…

— Не ругайте Дэви, Марилла, — сказала Аня, собирая осколки дрожащими пальцами. — Это моя вина. Я оставила блюдо здесь и совсем о нем забыла. Поделом мне! Я наказана за свою неосторожность. Но, ах, что скажет мисс Барри?

— Ну, ничего страшного, ты же знаешь, что она просто купила это блюдо. Другое дело, если бы это была семейная реликвия, — заметила Диана в виде утешения.

Вскоре гости удалились, чувствуя, что это будет наиболее тактично. Аня и Диана вымыли посуду, разговаривая при этом так мало, как еще никогда в жизни. Потом Диана пошла домой с сильной головной болью, а Аня, с не меньшей, направилась в свой мезонин, где и оставалась, пока на закате Марилла не вернулась домой с почты с письмом Присиллы, написанным накануне. Миссис Морган так сильно подвернула ногу, что не могла даже выйти из комнаты.

"Дорогая Аня, — писала Присилла, — мне очень жаль, но, боюсь, мы совсем не сможем приехать в Зеленые Мезонины, потому что, когда тетя поправится, вероятно, уже будет близок срок, к которому она должна возвратиться в Торонто".

— Ну что ж, — вздохнула Аня, откладывая письмо на каменную ступеньку заднего крыльца, где она сидела в сумерках, опускающихся с неровно окрашенного закатом неба. — Мне с самого начала не верилось, что миссис Морган действительно приедет. Это слишком прекрасная мечта, чтобы она могла осуществиться… Ах, что это я? Пессимизм таких речей достоин мисс Элизы Эндрюс, и мне стыдно за себя. Это совсем не было слишком прекрасно, чтобы сбыться… Многое другое, столь же прекрасное или даже еще лучше, все время сбывается в моей жизни. Я думаю, что события сегодняшнего дня имеют и свою смешную сторону. Быть может, когда мы с Дианой будем седыми старушками, мы тоже сможем над ними посмеяться. Но раньше, как я чувствую, этого ожидать нельзя: слишком горьким было разочарование.

— В своей жизни ты узнаешь, вероятно, еще много разочарований и похуже этого, — сказала Марилла, искренне уверенная, что произносит слова утешения. — Мне кажется, Аня, что ты никогда не отучишься от своей детской привычки принимать все слишком близко к сердцу, а потом предаваться отчаянию из-за того, что получилось не так, как тебе хотелось.

— Да, я знаю, есть у меня такая склонность, — согласилась Аня печально. — Когда я думаю о том приятном, что должно произойти, я словно взлетаю на крыльях в предвкушении счастья, а потом, осознав, что случилось совсем иное, падаю на землю с глухим ударом. Но, право, Марилла, пока этот полет длится, он великолепен… словно полет птицы, парящей в лучах заката. И я думаю, его восторг вознаграждает меня за всю боль падения.

— Ну, может быть, и так, — неохотно признала Марилла. — Я предпочла бы уверенно и спокойно шагать вперед и обойтись как без полета, так и без падения. Но каждый живет по своему разумению… Прежде я думала, что есть только один верный путь, но с тех пор, как мне пришлось воспитывать тебя и близнецов, я уже не так глубоко уверена в этом… Блюдо мисс Барри разбито, что же ты теперь будешь делать?

— Верну ей двадцать долларов, которые она заплатила за него. Я так рада, что это не была драгоценная семейная реликвия, ведь иначе никакие деньги не смогли бы возместить ей потерю.

— А ты не думаешь, что могла бы где-нибудь найти точно такое и купить его для нее?

— Боюсь, что нет. Такие старинные блюда — большая редкость. Миссис Линд не могла найти ни одного, когда искала для благотворительного базара. А хорошо бы, если бы мне это удалось! Мисс Барри, конечно, согласилась бы взять взамен другое, лишь бы оно было таким же старинным и подлинным… Марилла, посмотрите на эту большую звезду над кленовой рощей мистера Харрисона. И какая святая тишина серебряного неба вокруг нее… У меня от нее такое же чувство, как от молитвы. В конце концов, если человек может видеть такое небо и звезды, какое значение могут иметь для него мелкие горести и разочарования?

— А где Дэви? — спросила Марилла, равнодушно взглянув на звезду.

— В постели. Я обещала взять его и Дору завтра на пикник на берег моря. Конечно, первоначальным условием было то, что он будет хорошо себя вести. Но он старался выполнить свое обещание, и у меня не хватило духу разочаровать его.

— Утонешь сама на этой плоскодонке или близнецов утопишь, — проворчала Марилла. — Я живу здесь шестьдесят лет и ни разу не каталась на лодке по пруду.

— Исправиться никогда не поздно, — заметила Аня лукаво. — Может быть, поедете с нами завтра? Мы закроем Зеленые Мезонины и весь день проведем на берегу, забыв и мир, и его заботы.

— Нет уж, спасибо, — сказала Марилла с выразительным негодованием. — Хороша была бы картина! Марилла на пруду, гребет в плоскодонке! Мне кажется, я слышу, как Рейчел выносит мне свой приговор… Взгляни-ка, мистер Харрисон куда-то едет. Как ты думаешь, есть хоть капля правды в слухах, что он ухаживает за Изабеллой Эндрюс?

— Нет. Я уверена, что это неправда. Он отправился как-то раз вечером по делам к мистеру Хармону Эндрюсу, а миссис Линд увидела его и решила, что он едет к Изабелле, потому что на нем был белый воротничок. Я не верю, что мистер Харрисон когда-нибудь женится. У него, кажется, сильнейшее предубеждение против брака.

— Э, кто знает, что там на уме у старого холостяка. А если на нем был белый воротничок, то я согласна с Рейчел, что это подозрительно, так как прежде я его с белым воротничком никогда не видела.

— Я думаю, что он ехал к мистеру Эндрюсу с каким-то деловым предложением и поэтому надел воротничок, — сказала Аня. — Я слышала, как он однажды говорил, что это единственный случай, когда человек должен заботиться о своей внешности, потому что, если он выглядит зажиточным и удачливым, другая сторона, скорее всего, не станет пытаться его обмануть. Мне очень жаль мистера Харрисона: не думаю, что он доволен жизнью. Должно быть, очень одиноко, если тебе даже не о ком заботиться, кроме попугая, как вы думаете? Но я заметила, что мистер Харрисон не любит, когда его жалеют. Да и никто этого не любит, я думаю.

— А вон Гилберт идет сюда по дорожке, — сказала Марилла. — Если он позовет тебя покататься по пруду, не забудь надеть жакет и галоши. Сегодня сильная роса.

Глава 18

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: