Типы современных государств

Многовековая эволюция государства как важнейшего политического института наглядно демонстрирует непрерывную модификацию его структуры, функций и других важнейших черт и параметров в зависимости от изменения общественных отношений, постепенной рационализации способов властвования, наконец, от степени развития самого человека, его способностей и потребностей в государстве как механизме организации и поддержания политического порядка. На начальных этапах своей истории государства воплощали политический порядок, поддерживаемый на основе сложившихся в обществе традиционных норм и верований, слабо институциализированной и практически не ограниченной власти единоличных правителей, отрицающий равенство прав и возможностей проживающих на его территории людей. Постепенно отношения властвующих и подвластных в государстве обрели более упорядоченный характер, вьгработав и юридически закрепив особые полномочия и прерогативы каждого из этих субъектов в управлении обществом. Основным ценностно-нормативным инструментом, закрепившим правовой порядок отношений государства и общества, а следовательно, и очертившим их взаимные обязательства, задавшим всеобщие принципы организации публичной жизни, особенности устройства государства, стала конституция.

Конституция, понимаемая как известный свод юридических актов, законов и постановлений, в совокупности определяющих основания государственного устройства, а также цели и основные способы формирования государственной власти, одновременно возвестила о новом положении личности в государстве. Принимаемые на основе волеизъявления безусловного (квалифицированного) большинства граждан, конституции зафиксировали тот минимально необходимый уровень общественного согласия, на основе которого стали возможными совместная жизнь граждан, налаживание взаимоуважительных отношений государства и общества. Первые правовые документы, которые имели характер конституционных актов, наложивших ограничения на деятельность монархов и возвестивших формирование нового политического правопорядка, появились в Англии в XIII в. Первые же полновесные конституции были приняты в 1789 г. в США (в 1791 г. – Билль о правах) и в 1791 г. во Франции (в 1789 г. – Декларация прав человека и гражданина).

Начавшая формироваться в эпоху Просвещения система конституционализма решила важнейшую историческую и вместе с тем двоякую задачу. Во-первых, она придала должную юридическую форму деятельности государства, распределив полномочия и функции его различных ветвей и органов и сделав закон важнейшим ориентиром деятельности властей. Тем самым были заложены основы того политического порядка, при котором групповые предпочтения и привилегии в деятельности государственных властей уступали место общесоциальным целям и ценностям. Более того, ориентация на законодательно установленные нормы и правила устраняла важнейшие предпосылки для произвола и субъективизма в принятии государственных решений, накладывала на действия профессиональных политиков и государственных служащих (бюрократию) наиболее существенные функциональные ограничения.

Во-вторых, огромную роль в развитии государства сыграла и ориентация конституций на ту систему ценностей, которая отобразила новое положение личности в государстве. Иначе говоря, источником права, воплощенного в этих конституциях, являлась личность, чьи права и свободы объявлялись высшим критерием деятельности всего государства. Государство не только объявлялось зависимым от индивида политическим институтом, но и должно было ограждать его личную жизнь от неоправданного вмешательства власти, гарантировать ему основополагающие права и свободы, всемерно поддерживать его стремление к свободной и творческой жизнедеятельности. Никакие законы не могли нарушить этой подчиненности государства интересам личности, оправдать нарушение властями ее основополагающих прав. Таким образом, государство из могущественного центра принуждения и насилия над человеком превращалось в самого надежного защитника его прав и интересов. Так возникшие еще в древности великие гуманистические идеи о приоритете закона в деятельности государства, о наличии естественных прав человека, предполагавшие соответствующее политическое обеспечение, определенное строение власти, делающее ее относительно безопасной для индивида, через влияние закона стали плотью государственной политики. Правовое государство, начавшее складываться под влиянием либеральных конституций, означало принципиально новый этап в развитии государственности, как таковой. Качественной основой такого государственного устройства власти стала ориентация всех его органов на ценности прав человека, которые не могли быть изменены никакими частными законодательными актами и стилем функционирования государства. Права человека как совокупность ценностей и идеалов государственной власти обрели неоспоримый приоритет перед любыми законодательными актами конкретного государства.

Универсальным и предпочтительным регулятором политических конфликтов, межгрупповых и межгосударственных противоречий в правовых государствах стали право, закон, система устойчивых норм и правил поведения как государственных органов, так и отдельных лиц и частных организаций. На внешнеполитической арене правовые государства начали придерживаться норм международного права, ориентируясь не только на букву, но и на дух правового решения имевшихся конфликтов и противоречий.

Социальной основой и принципиально необходимой предпосылкой правового государства явилось гражданское общество (подробнее о нем см. гл. 11), которое олицетворяло наличие независимых и не опосредованных государством разнообразных взаимоотношений граждан и их объединений, подчиненных реализации их интересов на основе принципов самоорганизации и самоуправления.

Приоритет гражданского общества определяет два принципа регулирования социальной активности населения и институтов власти. По отношению к гражданам в правовых государствах действует правило «разрешено все, что не запрещено законом», раскрепощающее и поощряющее инициативу, формирующее принцип свободного и одновременно ответственного поведения. Институты власти руководствуются в свою очередь правилом «разрешено только то, на что они Уполномочены законом». Такой принцип устанавливает зависимость структур власти от общества и предотвращает произвол власти, спонтанность отправления властных полномочий, усиливает формальные, ^а значит и контролируемые действия органов власти.

Исторический опыт показал, что зрелость и развитость гражданского общества базируется на определенной духовной атмосфере, состоянии общественного мнения, в основе которого лежат разделяемые большинством населения ценности индивидуализма. Как специфическая мировоззренческая основа гражданского общества индивидуализм на начальных этапах становления капитализма, в условиях формирования рынка был сродни эгоизму, заставлявшему человека игнорировать интересы других. И лишь постепенно конкуренция и нарастание рационализма превратили индивидуализм в систему ценностных ориентации, которые выражают не столько предпочтение частных интересов перед общественными, сколько понимание людьми своей гражданской ответственности за способы их достижения, а также невозможность нанесения ущерба правам других индивидов и обществу в целом. В настоящее время в развитых индустриальных странах наступил этап «нового индивидуализма», возвестившего органическое сочетание его принципиальных установок с коллективными ценностями, выводящими на первый план приоритеты всего социума в целом. Такая духовная подоплека массовых политических действий соответствует новому этапу развития правового государства, свидетельствующего не о власти абсолютной свободы, а о наличии сбалансированной системы прав и полномочий всех участников политического рынка (включая государство).

 

Разделение властей в правовом государстве

Существенным признаком правового государства является определенное разделение полномочий властей, прерогатив и функций исполнительной, законодательной и судебной властей. В целом это свидетельствует о стремлении данного типа государства предотвратить монополизацию власти и добиться наиболее оптимального соотношения функций при принятии решений. Осуществляя свой внутренний суверенитет на основе разделения властей, правовое государство добивается сбалансированности и стабильности политического развития.

Идея разделения властей была впервые выдвинута Дж. Локком как попытка добиться компромисса между парламентом (вигами) и королем в целях установления во Франции конституционной монархии При этом речь шла только о взаимном соотнесении полномочий двух ветвей власти – исполнительной и законодательной. Ш. Монтескье, игнорируя политическую реальность того времени, придал этой идее характер политического идеала, связанного со становлением буржуазного государства в целом. В таком виде данная идея была перенесена за океан и утвердилась в американской конституции. В Европе же эта концепция не получила своего полного практического воплощения.

Идея разделения властей не раз подвергалась критике как противоречащая принципу национального и государственного суверенитета, не предполагающего его передачу различным ветвям власти (А. Дюги). Много претензий выдвигалось и в связи с тем, что такой подход снижает эффективность и профессионализм управления, способствуя децентрализации власти и ответственности государства перед обществом. Признавалось и то, что интенсивная динамика и усложнение объекта государственного управления требуют не только компетенции (что делает невозможным обсуждение ряда решений в парламенте, нередко ориентирующегося не на решение конкретной проблемы, а на обсуждение принципов). Концентрация управленческих усилий особенно важна и в условиях кризисов, когда требуется оперативная реакция властей на ситуацию. В этом смысле правительство должно обладать как свободой исполнительных действий, так и возможностью их правового обеспечения.

Однако, несмотря на теоретические возражения, жизнь продемонстрировала крайне важную роль разделения властей при практической организации государственной власти. Прежде всего этот принцип выражает необходимость функциональной дифференциации в организации государственных структур, препятствующей монополизации власти и узурпации принятия решений тем или иным центром влияния. Ведь, как показала практика, в современных условиях наряду с тремя основными ветвями власти существенное значение приобретает влияние «четвертая» власть (СМИ), транслирующая мнение организованной общественности. Кроме того, в отдельные периоды политического развития могут повышать свою роль и более мелкие «власти» – муниципальные, региональные, отраслевые (военные, гражданские). Таким образом, ориентация на разделение прав и полномочий различного уровня властей в правовом государстве, установление их прав и прерогатив во влиянии на государственную власть, как таковую, означают создание системы сдержек и противовесов, направленной на сохранение необходимого для стабильности политического порядка, на поддержание баланса сил и постоянного нахождения компромисса между ними.

Вместе с тем закрепление за каждой из ветвей власти определенных функций, сфер ответственности, а следовательно, и установление порядка взаимодействия этих функционально разнонаправленных органов дают возможность более оптимально и взвешенно подходить к процессам выработки целей, согласования интересов, уточнения и корректировки государственных позиций. Иначе говоря, разделение властей представляет собой и самый общий технологический механизм, обеспечивающий оптимизацию процесса принятия политических решений в государстве.

Необходимость и плодотворность разделения властей в правовом государстве диктуется и необходимостью уравновешивания интересов и сил влияния на власть со стороны различных элитарных группировок, которые контролируют исполнительные, законодательные, судебные и иные органы власти. Ведь даже несмотря на общность основных ценностей и целей государства, корпоративные интересы отдельных частей правящего, политического класса, амбиции отдельных политиков могут стать мощным фактором политической дестабилизации в государстве.

Признание необходимости установления разделения властей не говорит, однако, о каком-либо универсальном и жестком закреплении их взаимных прав и полномочий. Специфика функций, а главное объем прерогатив каждой из ветвей государственной власти должны определяться в соответствии с типом и характером развития государства, спецификой конкретной исторической ситуации, степенью зрелости общественного мнения.

Утверждение правового государства как политической реальности не означало «завершения» исторической эволюции государственности, как таковой. Несмотря на провозглашение гуманистических ценностей, реальная социальная и политическая динамика выявила ряд исторических ограничений, существенных противоречий и даже определенную нереализуемость тех норм и принципов, которые были заложены в основание правового государства. Утверждение принципов индивидуальной свободы, создание условий для равной конкуренции, а также формирование правовых условий, поддерживающих взаимную ответственность государства и общества, выведя общество на новый уровень его социального и политического развития, тем не менее не привело к всеобщему счастью и благополучию граждан.

Роль государства как политического института, не вмешивающегося в дела гражданского общества, не смогла предотвратить издержки реального неравенства сил и способностей людей. Формально-правовое равенство индивидов не спасло общество от порой весьма существенной экономической дифференциации доходов его граждан, снижения социальных позиций групп населения, кризисов, ухудшающих материальное положение людей. Своеобразным ответом на эту историческую ограниченность правового государства явилось возникновение в развитых индустриальных странах нового типа государственности – государства социального.

Теоретический образ этого государства «всеобщего благоденствия», устанавливающего новые стандарты в социальном обеспечении граждан, развивался на протяжении 70~80-х гг. XX столетия параллельно с практикой утверждения его политических порядков. Предлагавшаяся обществу политическая модель установления социальной справедливости предполагала обеспечение каждому гражданину не только приблизительно равных шансов на самореализацию, но и тех минимально необходимых условий, которые обеспечили бы ему достойное существование, должный уровень защищенности от общественных катаклизмов, соучастия в управлении делами общества и государства. Устанавливаемые принципы деятельности государства предполагали сознательное выравнивание реальных социальных условий жизни граждан, формирование той духовной и общественной среды, в которой люди чувствовали бы себя не только самостоятельными и активными гражданами, но и защищенными от наиболее жестких общественных противоречий. Такая переориентация деятельности государства отразилась не столько на системе организации власти, сколько на модификации стиля деятельности его структур и органов власти, потребовав усиления ресурсного обеспечения их целей.

В целом социальное государство, возникшее в наиболее экономически развитых странах (Швеция, Германия, США), проводило политику формирования такой социальной среды, в которой кардинально повышался бы уровень социальной безопасности. В рамках этой стратегии оно предлагало адресную помощь наиболее нуждающимся слоям общества, предоставляя им источники существования (работу, социальную помощь), налаживая социальные контакты, обеспечивая реализацию индивидуальных жизненных планов. Это предполагало перераспределение государственного бюджета в пользу наименее обеспеченных слоев населения, изменение политики занятости и переподготовки работников, установление новых отношений с частным сектором, направленных на усиление социального страхования, поддержку безработных, молодежи, неквалифицированных рабочих, престарелых и инвалидов.

В идеале стратегия социального вспомоществования была направлена не столько на обеспечение минимально необходимых условий для полноценной жизни человека, сколько на его самореализацию, пробуждение творческих сил, раскрепощение его общественной инициативы. Решение этих задач одновременно кардинально подняло уровень общепринятых стандартов жизни в обществе, изменило представления о престижной работе и стиле проведения досуга.

 

Тенденции и проблемы развития государства

Практика, тем не менее, свидетельствует о том, что и при такой направленности государственных действий не все страны благополучно решили все возникшие проблемы. Многие из них не избежали превращения государства в своеобразную «дойную корову», порождающую социальное иждивенчество отдельных групп и слоев и невольно подрывающую ряд основополагающих стимулов рыночного хозяйства, принижающую заинтересованность людей в инициативном и продуктивном труде. Наиболее квалифицированные и предприимчивые слои населения стали в наибольшей степени испытывать негативные последствия такой политики.

Подобные проблемы показывают, что перед государством как институтом стоят задачи более органичного сочетания правовых (формально-юридических) и социальных основ своей деятельности, дальнейшего разрешения противоречий между провозглашаемыми гуманистическими целями своего развития и реальным гуманистическим содержанием своих политических акций.

Одновременно с этим кругом проблем современный мир столкнулся и с рядом новых непростых задач, которые встали перед государством. Возникшие новые глобальные проблемы в области отношений с природой (экологический кризис), необходимость ограничения производства и испытания оружия массового поражения, предотвращения демографической катастрофы и другие проблемы современности предопределяют повышение роли государства в регулировании социальных процессов, выдвигают его на передовые рубежи защиты человеческого сообщества в целом. Именно по этой причине государство вынуждено вмешиваться в управление многими областями жизни, которые ранее находились вне его непосредственного контроля. Еще более возрастает его роль в осуществлении переходных общественных процессов. В то же время многие межгосударственные отношения создают конфликтные проблемы в связи с соотношением внешнего и внутреннего суверенитета (национального) государства, способствуя сокращению его регулирующей роли по сравнению с прерогативами межгосударственных объединений.

Современная (постмодернистская) стадия общественной эволюции в наиболее экономически развитых странах мира демонстрирует резкое усиление нестандартных и отличающихся в культурном отношении от общепринятых стандартов жизненных стратегий, что ставит под вопрос традиционные формы связи государства и общества. В любом случае такая ситуация не просто предполагает определенное время на выработку нового социального контракта власти и граждан, но и в принципе сокращает возможности государства как центра власти в культурно дифференцирующемся обществе. Таким образом, государство становится одним из центров политического влияния, который не обладает не только какими-либо преимуществами перед другими институтами власти (авторитета), но и теми должными регулятивными способностями, которые могут нейтрализовать негативные последствия поведения на политическом рынке отдельных корпоративных структур и обеспечить поддержание общесоциального порядка.

Такого рода проблемы ставят вопросы о поиске государством новых форм своей внутренней организации, о повышении адаптивности к новым вызовам времени. Однако решать эти проблемы оно должно, не утрачивая того позитивного капитала, который оно накопило за столетия своей эволюции. В частности, государство должно сочетать свои действия с общественной инициативой граждан, избегать силовых методов решений, всемерно оберегать приоритетность статуса личности, обеспечивать гарантии ее неотъемлемых прав на свободное самовыражение.

 

 

Глава 10

ГРУППЫ ИНТЕРЕСОВ И ПАРТИИ

Группы интересов

Понятие «группы интересов» характеризует совокупность политических институтов, опосредующих отношения граждан с государством. Теоретически место и роль групп интересов были обоснованы в XIX – начале XX вв. в трудах английских философов и экономистов, которые рассматривали группу как специфическую единицу общества. Американский ученый А. Бентли в книге «Процесс управления» (1908) уточнил эти представления, трактуя группы интересов уже как определенные объединения, «количество которых ограничено только одним показателем – интересами, ради которых они созданы и действуют»[53]. Тем самым группы интересов стали рассматриваться в контексте системы принятия решений, процесса формирования государственной политики.

В настоящее время в научной мысли группы интересов все же изредка отождествляются с социальными общностями и трактуются, по мнению Ж. Мейно, как объединения граждан, занимающие такое место в обществе, которое затрагивает интересы других субъектов со сходными требованиями. Но все же большинство ученых проводит различия между социальными группами и ассоциациями индивидов, которые ставят своей целью оказание влияния на правительство способами, наиболее отвечающими интересам этого объединения (Р. Доуз).

Учитывая доминирующие в политической науке подходы, группы интересов можно определить как по преимуществу добровольные объединения, приспособленные или специально созданные людьми для выражения и отстаивания своих властно значимых интересов в отношениях с государством, а также другими политическими институтами. Эти политические ассоциации, будучи посредниками в отношениях государства с населением, представляют интересы социальных, национальных, региональных и прочих человеческих общностей и служат формой коллективных действий их членов.

Группы интересов являются одним из основных каналов политической активности граждан. Чем шире представительство социальных потребностей группами интересов, тем разностороннее связь между обществом и государством, тем гибче властные институты реагируют на социальные запросы населения, а люди обладают большим влиянием на политические решения.

Многообразные группы интересов обладают широким набором ресурсов для воздействия на власть, для доведения нужд и запросов населения до лиц и органов, принимающих политические решения. В качестве таких ресурсов могут выступать их экономические и финансовые возможности, информация или опыт политического участия их членов, организационные структуры и т.д. В зависимости от характера той или иной политической системы группы интересов, последние обладают тем или иным весом при принятии управленческих решений. Те же группы интересов, которые, используя свои ресурсы, имеют возможность поддерживать постоянные связи с правительством, чаще всего становятся органической частью механизма управления обществом. В противоположность этому «заявки» на власть от групп интересов, транслирующих радикальные и экстремистские требования, обладают разрушительным действием для системы политического управления обществом.

В целом же действие разнообразных групп интересов способствует усложнению строения политической системы. Их деятельность стимулирует возникновение партий (особенно мелких) и нарастание фракционности в этих политических институтах; дифференциацию функций органов государственного управления и рационализацию их организационного строения; обогащение системы международных отношений и т.д. Как указывал крупный американский ученый Д. Трумэн, по мере специализации различных общественных сфер в социуме автоматически возникают новые группы интересов. В свою очередь, их существование стимулирует возникновение «контргрупп», а их взаимные контакты и связи способствуют балансировке общественных отношений. Так что сужение поля действия групп интересов, создание препятствий для граждан при образовании этих ассоциаций ужесточают режим правления, изолируют правящую элиту от населения и создают предпосылки для снижения эффективности государственного управления и дестабилизации политических порядков.

Соответственно занимаемому ими месту в политической сфере группы интересов выполняют функции артикуляции и агрегирования социальных интересов. В процессе их осуществления группы интересов доносят до органов власти сведения о состоянии той или иной проблемы в общественной жизни, транслируя во власть общественные настроения и мнения общественности. Выражая точку зрения какой-то части населения на определенную проблему, группа интересов дает государственным органам возможность проводить более эффективный политический курс, отвечающий реальным потребностям граждан и изменяющийся в соответствии с ситуацией.

Выдвигая политические требования и поддерживая конкретных деятелей в правительственных и иных структурах, группы интересов обладают определенной возможностью предлагать своих членов для работы в государственных органах, влиять на отбор кадров, участвуюших в процессе принятия решений. Тем самым они выполняют и функцию формирования политических элит, властных структур общества.

В зависимости от целей и методов презентации социальных интересов, используемых ресурсов и способов влияния на власть, а также других параметров своей деятельности группы интересов существенно различаются друг от друга. Так, среди многочисленных классификаций можно отметить разделение групп интересов по характеру деятельности на одноцелевые (складывающиеся и существующие только в связи с достижением определенной цели) и многоцелевые (чья деятельность не ограничена спецификой отдельных задач). С подобной классификацией тесно связана и типология французского политолога М. Дюверже, выделявшего специальные (занимающиеся только политической деятельностью) и частичные (выполняющие более широкий круг социальных функций, связанных с организацией бизнеса и т.д.) группы интересов.

Весьма распространено деление групп интересов по территориальным признакам (группы, формирующиеся и действующие только в определенных регионах), уровню и масштабам деятельности (например, группы давления, действующие в центральных или местных органах власти). С точки зрения численности Т. Дай и Р. Зиглер выделяют массовые группы, способные достигать символического успеха, а также малочисленные группировки, благодаря своей сплоченности способные упорно добиваться целей и «изматывать соперников». Принимая во внимание страновую принадлежность групп интересов, можно говорить о действующих при исполнительных и представительных государственных органах группах интересов, выражающих интересы как отечественных слоев населения, так и зарубежных, а также интересы мировых экономических и финансовых центров и прочих общностей и объединений.

Среди более сложных, систематизированных классификаций групп интересов, использующих комплексные критерии, можно назвать типологию, выделяющую их анемические, институциональные, ассоциативные и неассоциативные разновидности. Так, анемические группы – это объединения, возникающие стихийно в результате спонтанной реакции на ту или иную ситуацию (например, образование толпы, проведение демонстрации). По мысли западного политолога П. Шарана, их прежде всего отличает отсутствие постоянных организованных действий, нерегулярность включения в политические отношения с государством. Их внутренняя структура, как правило, неустойчива и нередко формируется как бы заново, без сохранения преемственности с прежними формами организации. Недостаточность же организационных возможностей не только снижает эффект их деятельности, но и предопределяет их практически постоянное стремление к использованию силы.

В противоположность анемическим институциональные группы – это формальные объединения с определенной организационной структурой, устоявшимися функциями и профессиональным кадровым аппаратом. Их целенаправленная деятельность более эффективна. Однако группы данного типа (например, административные органы церкви, армии, представительства автономий в федеральных центрах и др.) не являются специализированными политическими структурами и, как правило, приспосабливают свои структуры, созданные для других целей, к осуществлению влияния на власть.

Источником возникновения неассоциативных групп выступает неформальное и недобровольное объединение людей на родственной, религиозной, социокультурной основе (научные и студенческие общества, религиозные секты). Их деятельность, как и деятельность аномических групп, непостоянна, плохо структурирована и не всегда эффективна.

Ассоциативные группы представляют собой добровольные объединения, специализирующиеся на представительстве интересов и нацеленные на решение политических задач (профсоюзы, предпринимательские ассоциации, движения за гражданские права). Их организационная и кадровая структура, порядок использования финансовых средств стимулируют достижение специальных целей. Органично встроенные в политическую систему, они обладают наибольшей результативностью.

Известный теоретик У. фон Алеманн предложил классифицировать группы интересов по сферам их деятельности. По этому признаку он выделял ассоциации, представляющие организованные интересы: в экономической сфере и в мире труда (предпринимательские объединения, потребительские союзы, профсоюзы и др.); в социальной сфере (объединения защиты социальных прав, благотворительные общественные союзы, группы самопомощи и т.д.); в сфере досуга и отдыха (спортивные союзы, кружки для общения и хобби и т.д.); в сфере религии, науки и культуры (церкви, секты, научные ассоциации, клубы по искусству и т.п.); в общественно-политической сфере (правозащитные объединения, экологические, феминистские и др.). Такой тип классификации не только специализирует, но и расширяет сферу деятельности групп как политических ассоциаций.

Иной подход предложил американский теоретик Р. Скиллинг, который дифференцирует группы интересов по их участию в процессе принятия решений. Соответственно он считает необходимым выделять: правящие фракции (группировки, оказывающие наиболее сильное влияние на принятие решений), официальные (олицетворяющие носителей формальных статусов), бюрократические структуры (образующиеся в аппарате власти), интеллектуальные группы (объединяющие носителей доктрин), социальные группы (объединения граждан) и группы общественного мнения (носители определенных оценок и позиций).

 

Место и роль групп давления в политическом процессе

Особое место среди различных групп интересов принадлежит группам давления. Термин «группы давления» (press groups) впервые появился в США приблизительно в середине 20-х гг. XX столетия, а первые исследования деятельности этих объединений относятся к 1928–1929 гг. (Э. Сайт, П. Херринг, X. Чаялд). Первоначально характеристика групп давления была связана со специфическими способами выполнения ими своих функций. Как указывает Р.-Ж. Шварценберг, они рассматривались как организации, созданные для защиты интересов и оказания давления на общественные власти с целью добиться принятия таких решений, которые соответствовали их интересам. В немалой степени такое понимание сохраняется в определенных кругах западной науки и поныне. Как указывается в американской энциклопедии, группы давления – это «некоторое число индивидов, пытающихся оказать давление на правительство для достижения своих целей»[54].

Описывая деятельность этих ассоциаций, ученые оперировали разными понятиями, в частности, «потенциальные группы», «официальные лица», «лобби», «группировки интересов обязательного характера», «перераспределительные ассоциации» и т.д., выделяли разные грани и аспекты их деятельности. Работы Д. Трумэна показали, что ни одна из этих групп не может полностью подчинить себе правительство. В исследованиях М. Олсона особое внимание уделяется возможности индивидуального давления на правительство, а в трудах Р. Салисбери указана роль политического организатора группы, поскольку «именно он обязан принимать решение в случае изменения ситуации... Он распоряжается капиталом, направляет его на предоставление услуг членам группы»[55]. Тем самым определяющим фактором выполнения группой давления своих функций был признан ее организатор.

Постепенно роль и значение этой разновидности групп интересов стали исследоваться более углубленно, давление начали интерпретировать как форму деятельности, но не ее главный признак. Опыт показал, что группы давления занимают такое положение в обществе и его отдельных сферах, при котором их так или иначе затрагивают принимаемые в государстве решения, в силу чего они просто обязаны включаться в управление. Более того, эти группы фактически владеют важными ресурсами и потому нередко через их деятельность формальные основания власти приводятся в соответствие с властью фактической. Не случайно Р. Даль говорил, что анализ их деятельности помогает вскрыть действительные центры власти в обществе. Так что деятельность данных групп – это не просто давление на власть сверху, сбоку или снизу, а механизм иерархического согласования решений, перераспределения власти путем заключения сделок между бюрократией и немногими привилегированными группами.

Как подчеркивает С. Файер, ассоциации подобного рода стремятся оказать целенаправленное воздействие на политический процесс, но при этом не претендуют на прямое участие в управлении государством Тем самым они избегают какой-либо политической ответственности за свои действия. Отказываясь от претензий на высшую политическую власть, они все свое влияние сосредоточивают на решении конкретных хозяйственных вопросов, на управлении государством. Причем если другие группы интересов могут предъявлять требования другу к другу, то группы давления делают это только по отношению к органам власти.

К особенностям действий групп давления можно отнести и то, что они активны в основном только в сфере принятия (исполнительных или законодательных) решений. В силу этого их отличает малочисленность контактов с массами, связь лишь со специфическими, а не общими интересами, более узкий набор средств, применяемых в политической игре, менее публичная деятельность. Такие же формы деятельности, как отбор кандидатов на предстоящие выборы, издание средств массовой информации, образование фондов поддержки кандидатов и т.п., являются, скорее, исключением, чем правилом их взаимоотношений с обществом и властью.

В качестве основных форм и способов решения своих задач группы давления используют советы, рекомендации, консультации для ответственных лиц и органов управления, помощь политикам и управленцам в составлении речей, содействие им в выполнении решений, обеспечение связи с прессой, финансирование политических групп, работа в депутатских комиссиях, выступления на слушаниях, неофициальные контакты, инспирирование писем и телеграмм (подд

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: