Ленинская теория государства и революции. Политическая концепция сталинизма

 

Владимир Ильич Ленин (Ульянов, 1870-1924) опубликовал множество работ самого разного жанра по вопросам политики, власти, государства. Перечислить их все нет практической возможности. Но нельзя не назвать такие из них, как "Что делать?" (1902), "Империализм как высшая стадия капитализма" (1916), "Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции" (1917), "Пролетарская революция и ренегат Каутский" (1918), "Детская болезнь "левизны" в коммунизме" (1920).

Рассмотрение комплекса взглядов Ленина на государство и власть надо начинать с вопроса о классовой природе государства. Именно этому вопросу посвящен первый же параграф первой главы "Государства и революции" - по общему признанию того основного труда, который содержит теоретически системное изложение соответствующих ленинских представлений.

Сугубая классовость - врожденная, неотъемлемая и всеопределяющая, по Ленину, черта такого социального установления, каким выступает государство. Она внутренне присуща ему в силу нескольких причин. Первая из них - воплощение в государстве антагонизма классов, расколовшего общество со времени утверждения в нем частной собственности и общественных групп с противоречивыми экономическими интересами. Важнейшим и коренным пунктом называет Ленин тезис, согласно которому "государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий". Вторая половина этого тезиса ("проявление непримиримости классовых противоречий") в высшей степени характерна для ленинского понимания государства как инобытия (в особых институциональных формах) классово-антагонистического общества.

Вторая причина, под действием которой государство является по своей природе классовым установлением, - комплектование аппарата государства (и прежде всего верхних эшелонов государственной власти) лицами из среды господствующего класса. Ленин вместе с тем отмечает, что отнюдь не весь государственный аппарат заполняют сплошь одни только выходцы из этого класса. Состав администрации российского самодержавия служит ему примером того, что бюрократия (в особенности занятое отправлением исполнительских функций чиновничество) может рекрутироваться также из других социальных слоев.

Третья причина, делающая государство, согласно Ленину, организацией насквозь классовой (вернее, организацией господствующего класса), - осуществление государственной машиной политики, угодной и выгодной главным образом господствующему классу, отвечающей его коренным экономическим, политическим и идеологическим интересам. Ленин очень редко отмечает, что деятельность государства удовлетворяет многие потребности общества в целом, направлена на решение также общенациональных задач и т.д. Подобная сдержанность обусловлена не отсутствием самой такой деятельности. Просто Ленин фактически признает ее малозначащей, третьестепенной, не типичной для государства.

Кроме классов и межклассовых отношений для Ленина как бы нет иных факторов, детерминирующих природу государства. Острую его неприязнь вызывают рассуждения о зависимости сущностных свойств государства от процессов общественного разделения труда, усложнения механизмов социального взаимодействия, от развития собственно управленческих структур и процедур и т.п. Ясно, почему все эти рассуждения чужды Ленину. В них нет момента абсолютизации классового начала; ему в них не придается универсального значения.

Они так или иначе размывают образ государства как политической организации класса собственников основных средств производства, используемой для обеспечения и защиты их общих классовых интересов. А вне такого образа невозможна марксистская идея государства как представляющей интересы упомянутого класса собственников политической организации "насилия для подавления какого-либо класса", т.е. как орудия диктатуры экономически господствующего класса.

Бесспорен, хотя и чрезвычайно специфичен, вклад Ленина в интерпретацию названной марксистской идеи. Он настаивал: "Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой... для всякого классового общества вообще..." Суть всех без малейшего исключения государств, сколь бы разнообразны (в том числе и демократичны) ни были их формы, в конечном счете, одна - диктатура класса. Это (если угодно) - "железный закон" бытия государства, который ни при каких обстоятельствах нельзя отменить, смягчить или перехитрить.

Конкретное содержание феномена "диктатура класса" Ленин видит таким. Во-первых, диктатуру определенного класса составляет его власть, т.е. осуществляемое им господство над всеми остальными социальными группами, непререкаемое подчинение его воле и интересам поведения, действий всех членов общества. Во-вторых, подобная диктатура включает в себя опору власти господствующего класса прямо на насилие, применяемое в самых различных формах. Момент насилия Ленин особенно выделяет в качестве одного из необходимых слагаемых диктатуры. В-третьих, непременным признаком диктатуры класса является ее полнейшая "раскрепощенность", совершенная несвязанность какими бы то ни было законами. Вот его слова: "Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами". "Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть". Ленин тем самым от имени марксизма выдает прошлым, современным и будущим государствам индульгенцию являться антиправовыми и даже противозаконными социальными установлениями.

Оборотная сторона марксистско-ленинской трактовки сущности государства как классовой диктатуры - это восприятие и оценка демократии, свободы, права, принципов гуманизма, в частности сложившихся в досоциалистическую эпоху, как малозначащих компонентов общественно-политической жизни. С точки зрения Ленина, почти все, на что они способны, - быть проводниками диктатуры класса, прикрывать ее внешне привлекательными атрибутами и тем самым вводить в заблуждение трудящихся, народные массы, пряча от них угнетательский характер государства. Различные демократически-правовые институты и нормы достойны разоблачения и отрицания. В лучшем случае некоторые из них (скажем, парламентаризм) следует стараться использовать в борьбе против диктатуры господствующего класса.

Во времена Ленина ими были, в первую очередь, институты и нормы демократии, сложившейся в развитых капиталистических странах. "Буржуазная демократия, - писал он, - будучи великим историческим прогрессом по сравнению со средневековьем, всегда остается - и при капитализме не может не оставаться: узкой, урезанной, фальшивой, лицемерной, раем для богатых, ловушкой и обманом для эксплуатируемых, для бедных". Ленин считает; в капиталистическом обществе демократия потому является демократией для богатых, что она не обеспечивает фактического равенства эксплуататора с эксплуатируемым, что в данном обществе представитель угнетенной массы лишен таких материальных возможностей практически пользоваться свободой слова и собраний, правом участвовать в делах государства и проч., какими располагают имущественно состоятельные люди.

Показательно, что к вопросу о свободе, взятой во всех ее аспектах и реализуемой только посредством институтов демократии и права, Ленин на протяжении всей своей революционной деятельности оставался в целом равнодушным. Он вообще был антилибералом. Презирал либерализм, отторгал его. Во всем этом сказывалась, вероятно, слабость российских демократических традиций; давал себя знать инструменталистский, служебно-классовый подход к демократии; влияло, наверное, и понимание демократии на руссоистско-якобинский лад - как верховенства, суверенитета народа, а не как политико-юридического пространства, необходимого для осуществления прав и свобод личности, каждого отдельного индивида.

Анализируя проблему "государство и революция", Ленин писал: "Переход государственной власти из рук одного в руки другого класса есть первый, главный, основной признак революции как в строго научном, так и в практически-политическом значении этого понятия". Применительно к социалистической революции, прежде всего, встает вопрос о том, как пролетариат должен отнестись к буржуазному государству - олицетворению власти старых господствующих классов. Тут имеются, абстрактно рассуждая, две возможности. Ленин видит их. Одна - пролетариат овладевает уже готовой государственной машиной и затем пускает ее в ход для решения своих собственных задач. И вторая - пролетариат ниспровергает, разрушает буржуазную государственность и на ее месте создает свой, принципиально новый тип государства. Вслед за К. Марксом Ленин без малейших колебаний выбирает вторую возможность: "... все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве".

Ленин мыслит акцию разрушения буржуазной государственности очень конкретно. В первую очередь как слом бюрократических и военных институтов государственной власти, ликвидацию репрессивного аппарата, как замену на ключевых постах управления государства прежних чиновников верными идее революции представителями рабочего класса. Но дело этим не ограничивается. Разрушение старого, ранее существовавшего государства должно заключаться, по Ленину, кроме того, в отказе от территориального принципа формирования представительных учреждении, от принципа разделения властей, от равенства всех без исключения граждан (независимо от классовой принадлежности) перед законом и от многих других начал демократического устройства государства.

Всецело солидарен Ленин с К. Марксом в том, что разрушение наличной "государственной машины требуется интересами и рабочих и крестьян, объединяет их, ставит перед ними общую задачу устранения "паразита" и замены его чем-либо новым. Чем же именно?". Пролетарским, социалистическим государством - орудием диктатуры рабочего класса, т.е. власти, завоеванной и поддерживаемой насилием пролетариата над буржуазией и не связанной никакими законами.

Пролетариат учреждает собственное государство не для установления свободы в обществе. Ему оно нужно для насильственного подавления своих противников. Ленин в восторге от энгельсовской идеи о несовместимости всякой, любой государственности со свободой: "Когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестает существовать". Круг противников пролетариата, в первую очередь подлежащих насильственному подавлению, изъятию из свободы, Ленин очерчивает преднамеренно неконкретно. В противники пролетариата записываются не только фабриканты и купцы, помещики и кулаки, царские чиновники, буржуазная интеллигенция, но и те, кто их так или иначе обслуживал. Сверх того, в противники пролетариата зачисляются также хулиганы, жулики, спекулянты, волокитчики, бюрократы, лодыри, все подпадающие под буржуазное влияние люди (будь они по происхождению хоть потомственными пролетариями).

При таком подходе почти каждый россиянин мог оказаться (и нередко оказывался) врагом пролетариата, "вредным насекомым" (по определению Ленина, данному в январе 1918 г. в статье "Как организовать соревнование?"), от которых рабочий класс должен очистить российскую землю. Обстановка очищения России от "всяких вредных насекомых" - это режим произвола. При нем никакая свобода, (разумеется, и для пролетариата тоже) невозможна. Держится режим произвола в основном с помощью репрессий, террора. Ленин является самым решительным сторонником террористических методов для осуществления пролетарской диктатуры. Причем не только в условиях непосредственного вооруженного противоборства непримиримых социально-политических сил. Он даже настаивает на расширении террора в мирные годы, наступившие после одержанной большевиками военной победы, после завоевания ими России. Последователи Ленина разделяют его взгляд на органичность террора диктатуре пролетариата.

Конечно, Ленин понимает, что диктатура пролетариата нуждается в своем государстве, централизованной организации насилия, но единственно лишь ради проведения политики террора по отношению ко всем неугодным новой власти лицам и группам. Эта власть нуждается в собственном государстве для решения еще одной задачи: "руководства громадной массой населения, крестьянством, мелкой буржуазией, полупролетариями в деле "налаживания" социалистического хозяйства". Выполнять такую задачу более с руки государственности, изображающей себя демократической. Потому Ленин и старается убедить в том, что диктатура пролетариата в политической области, порывая с буржуазным демократизмом, обеспечивает "максимум демократизма для рабочих и крестьян". Максимум этот достигается энергичным отстранением эксплуататоров, всех противников пролетариата от участия в политической жизни.

Государственной формой диктатуры пролетариата, вовлечения трудящихся в политическую жизнь должна быть, согласно Ленину, Республика Советов. Конструирование образчика такой республики считалось одним из открытий, сделанных Лениным в политической теории. В ленинском изображении Советская республика сочетает черты государственной и общественной организации; в ней соединяются элементы представительной и непосредственной демократии. Советы - учреждения, которые одновременно и законодательствуют, и исполняют законы, и сами же контролируют выполнение своих законов. Строится и функционирует такого типа республика на основе демократического централизма, что означает (по крайней мере, должно означать) выборность всех органов власти снизу доверху, подотчетность их и подконтрольность, сменяемость депутатов и т.д.

Политико-юридические, конституционно-правовые аспекты устройства системы Советов сравнительно мало интересуют Ленина. Главное для него - насколько Советы фактически в состоянии быть инструментами диктатуры пролетариата или, что одно и то же, находиться под беспрекословным руководством большевистской партии. Без этого Советы, в глазах Ленина, никакой ценности не имеют. Лозунг "Советы - без коммунистов!" представляется ему контрреволюционным, смертельно опасным для диктатуры пролетариата. Достаточно лишь этой ленинской установки, чтобы сильно усомниться в Советах как власти, способной и намеренной дать "невиданное в мире развитие и расширение демократии именно для гигантского большинства населения, для эксплуатируемых и трудящихся".

Роль коммунистической партии в общем механизме пролетарской государственной власти Ленин определяет так: "Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия большевиков". В свою очередь, самой партией руководит Центральный Комитет. Внутри него образуются еще более узкие коллегии (Политбюро, Оргбюро). Они-то, эти "олигархи", верховодят в Центральном Комитете. А вот и главное: "Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний Цека партии". На упреки в том, что он и его партийные товарищи установили диктатуру одной (большевистской) партии, Ленин отвечает: "Да, диктатура одной партии. Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем".

В ленинской концепции места и функции большевистской партии в системе диктатуры пролетариата (как и в ленинской практике осуществления данной концепции) партия и институты государства внешне сохраняют свои специфические черты. Но на уровне кадровом своим персональным составом (прежде всего руководящим, командным) эти структуры переплетаются, сращиваются. Большевики в качестве партийных функционеров выносят управленческие решения, а в качестве руководящих работников госаппарата - они же проводят их в жизнь. По сути дела, большевики ("непосредственно правящий авангард пролетариата"), нелегитимным путем установившие господство над страной, концентрируют в своих руках прерогативы законодательной, исполнительной и судебной властей. Не получается даже "однопартийного государства", ибо - по большому счету - нет самой государственности как суверенной организации публичной власти. Есть декоративные, государство подобные образования, легко становящиеся козлами отпущения за всяческие провалы и вместе с тем поддерживающие миф о непогрешимости, всепобеждающей силе большевистской партии. Узурпируя полномочия государства, она не терпит никакого контроля общества над собой, не несет перед ним никакой реальной ответственности. Чего стоят в свете этого фразы о величии и достоинстве "пролетарской", "советской", "новой" демократии, "социалистической законности" и проч.

Положения о диктатуре рабочего класса, пролетарской демократии, о соотношении коммунистической партии и советского государства, об экономических функциях такого государства, его территориальном единстве, внешней политике образуют костяк ленинского учения о социалистической государственности. Однако чересчур долгой жизни Ленин этой государственности не прочит. Он как правоверный марксист стоит за отмирание государства: "... по Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т.е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать". Ленин неоднократно повторяет эту мысль: "... пролетарское государство сейчас же после его победы начнет отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно". Разумеется, окончательное отмирание государства Ленин увязывает с выполнением ряда высоких социально-экономических и общекультурных условий. Но сама идея отмирания государства остается в марксизме-ленинизме незыблемой и сугубо важной.

Предпринимавшиеся как будто попытки двигаться по стезе, ведущей в итоге к отмиранию государственности, привели, однако, вовсе не к деэтатизации общества и формированию системы коммунистического, общественного самоуправления. Обернулось это полной анемией собственно государственных институтов, формированием в обществе таких негосударственных структур (компартия), которые создали организацию тоталитарной власти и сами стали ее подлинными центрами. Подобная власть всегда бесконтрольна и безнаказанна. Ее не сдерживают общепринятые порядки и стандарты цивилизованной государственной жизни с ее демократически-правовыми установлениями.

Взгляды Ленина на власть и политику, государство и право, в особенности на "технологию" осуществления политического господства и т.д., его деятельность как главы коммунистической партии и советского правительства оказали главное, решающее воздействие на развитие теории и практики большевизма. Они имели, кроме того, широкий международный резонанс. В XX в. ими, так или иначе, вдохновлялись многие ультрарадикальные политические движения разного толка.

Политические взгляды И.В. Сталина. С середины 20-х гг. почти на три последующих десятилетия роль главного охранителя и толкователя ленинских идей, лидирующего теоретика большевизма присвоил себе Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили, 1879-1953) - Генеральный секретарь ЦК ВКП (б). Сейчас могут иметь место разные мнения относительно того, сколь успешно справился Сталин в целом с данной ролью. Представляется, однако, очевидным: в области собственно политической теории и практики она ему (с незначительными, второстепенными оговорками) удалась. "Удалась" в каком конкретно смысле? В том, что Сталин действовал здесь, в упомянутой области, в соответствии с истинным пафосом ленинизма. Не страдала сильным преувеличением формула, которая долго у нас культивировалась: "Сталин - это Ленин сегодня".

Едва ли не наиболее яркая особенность интеллекта Сталина - упрощенное восприятие и изображение социального мира, самых различных общественных явлений. Он не был склонен видеть реальность многомерной, сложной и внутренне противоречивой. Научно-теоретический анализ как таковой (со всеми присущими подобному анализу атрибутами) оказался делом, чуждым сталинской мысли. Ее органика - схематическое описание предметов и событий, безыскусное называние вещей, перечисление их сторон, свойств и уровней, формулирование дефиниций и проч.

Будучи незаурядным политическим деятелем, Сталин прекрасно сознает, что поддержку массы можно заполучить лишь тогда, когда твои идеологические установки легко и быстро усваиваются рядовым партийцем-большевиком, обыкновенным гражданином, "человеком с улицы". Отсюда постоянное приспособление им таких установок по существу и по форме к менталитету и степени образованности именно этих людей. Сталин ведал, к каким идеям (ценностям, ориентациям) они были в действительности восприимчивы, что фактически являлось доступным их осмыслению. Вероятно, как никто другой, он понимал значение политической пропаганды (популяризации) и придавал ей важнейшее значение. Сталин сам был неплохим популяризатором, хотя нередко превращал популяризацию в вульгаризацию, опускался до откровенной элементарщины.

Вследствие упрощенного восприятия и изображения Сталиным социального мира тексты, которые вышли из-под его пера, несут на себе печать догматизма. Отдельные положения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина используются в них как непререкаемые истины; отсутствуют фигуры сомнения, крайне редки гипотезы и их обсуждение; почти нет попыток выявить и по достоинству оценить сильные, конструктивные позиции оппонентов. Эти тексты насквозь пропитывает вера их автора в свою правоту и непогрешимость. Они отличаются жестким категоричным слогом, что придает им форму чуть ли не официальных директивных документов, обязательных к принятию и исполнению.

Первоочередной интерес представляют работы Сталина "Об основах ленинизма" (1924), "К вопросам ленинизма" (1927), "О проекте Конституции Союза ССР" (1936), "Отчетный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП (б)" (1939).

Сталинское кредо заключено в тезисе, согласно которому "ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности". Сталин, чтобы не допускать тут никаких разночтений, затем уточняет: "... основным вопросом ленинизма, его отправным пунктом, его фундаментом является вопрос о диктатуре пролетариата". Далеко не случайно выпячивает Сталин идею диктатуры пролетариата. С расчетом выстраивает он по существу вокруг нее одной весь комплекс ленинских взглядов, а шире - опирает на нее марксизм в целом. Данная идея предоставила Сталину максимально благоприятные возможности, для укрепления культа власти в послеоктябрьской России и вместе с тем для достижения упомянутой выше личной цели.

В диктатуре пролетариата Сталин выделяет несколько ее аспектов. Прежде всего, и главным образом он усматривает в ней власть, которая жизнедействует как насилие, подавление, принуждение. Насилие в любых ситуациях остается имманентным и важнейшим признаком пролетарской диктатуры.

Верно, у Сталина встречаются заявления относительно того, что не всегда и не везде диктатура пролетариата суть исключительно насилие. Однако они - пустые фразы, употребляемые ради отвода глаз, прикрытия репрессивного большевистского режима. Для верного ученика Ленина "диктатура пролетариата есть не ограниченное законом и опирающееся на насилие господство пролетариата над буржуазией, пользующееся сочувствием и поддержкой трудящихся и эксплуатируемых масс". Господство, опирающееся на насилие и не ограниченное законом, неизбежно вырождается в голый произвол и тоталитарную власть, железная пята которой давит все и всех.

Еще один аспект диктатуры пролетариата, по Сталину, - организационный. Пролетарская революция, утверждает он, не достигнет намеченных целей, если не создаст "специального органа в виде диктатуры пролетариата в качестве своей основной опоры". Чем же в осязаемо предметном воплощении является диктатура пролетариата теперь как "специальный орган" пролетарской революции? Она представляет собой "новое государство, с новыми органами власти в центре и на местах, государство пролетариата, возникшее на развалинах старого государства, государства буржуазии". Обозначает Сталин и иные аспекты диктатуры пролетариата. Например, социальный (союз рабочего класса с крестьянством), хронологический ("целая историческая эпоха" перехода от капитализма к коммунизму) и др.

Свой взгляд на природу государства вообще Сталин формулирует так: "Государство есть машина в руках господствующего класса для подавления сопротивления своих классовых противников". Весьма немудреная мысль. Но предельно доходчивая, доступная разумению "простого человека". Ему, собственно, она и адресована.

Под стать общей квалификации природы государства, механически повторенной Сталиным вслед за прежними поколениями марксистов, предложенная им оценка основных функций всякого допролетарского государства. "Две основные функции характеризуют деятельность государства: внутренняя (главная) - держать эксплуатируемое большинство в узде и внешняя (неглавная) - расширять территорию своего, господствующего класса за счет территории других государств, или защищать территорию своего государства от нападений со стороны других государств". В приведенных высказываниях государство, во-первых, неправомерно сведено к государственной машине, т.е. лишь к одной из его организационных структур; во-вторых, явно обеднена палитра выполняемых им функций: проигнорированы интеграция общества, ведение обще-социальных дел и т.д. На "развалинах старого государства", учит Сталин, возникает советская власть, т.е. пролетарская государственность, государственная форма диктатуры пролетариата. Конституируется советская власть в соответствии с иными принципами, нежели старое буржуазное государство. На мусорную свалку истории отправляет диктатура пролетариата, в частности, территориальный принцип организации государства, принцип разделения властей, "буржуазный парламентаризм" и др. Советская власть объединяет законодательную и исполнительную власти в единой государственной организации, заменяет территориальные выборные округа производственными единицами (заводами, фабриками), связывает трудящиеся массы с аппаратом государственного управления, учит их управлению страной.

"Новый тип государства" есть вместе с тем новый исторический тип демократии - демократии пролетарской, советской, которая радикально отличается от демократии буржуазной и превосходит последнюю. В чем выражается, по Сталину, это превосходство? Как и Ленин, он видит таковое в том, что советская власть привлекает массы к постоянному и решающему участию в управлении государством, чего трудящиеся были лишены в условиях буржуазно-демократического строя.

Резко негативное отношение Сталина к "буржуазной демократии" и позитивное к "демократии пролетарской" - вещь нормальная. Нормальная для большевиков-ленинцев. Ведь они представляют себе демократию, выгодную им, в первую очередь, как такое общественно-политическое состояние, при котором некие институты вроде бы привлекают, притягивают трудящихся к управлению государством. Эти институты определенным образом активизируют массы; но с таким единственным расчетом, чтобы их "активность" и "сознательность" всецело работали на безоговорочное одобрение и поддержку решений, принимаемых руководством страны.

Собственное неприятие демократических норм и процедур политической жизни в советское время Сталин пытается оправдать якобы незрелостью тех, кто хочет иметь демократические порядки. Демократия "требует некоторого минимума культурности членов ячейки и организации в целом и наличия некоторого минимума активности работников, которых можно выбирать и ставить на посты. А если такого минимума активности не имеется в организации, если культурный уровень самой организации низок - как быть? Естественно, что здесь приходится отступать от демократии... ". Однако сам Сталин отступает от демократии отнюдь не в силу только, что обозначенных причин. Коренная причина - другая. Критикуя оппозиционеров внутри большевистской партии, ведущих "безудержную агитацию за демократию", он обвиняет их в "развязывании мелкобуржуазной стихии". Ясно, что для ортодоксального ленинца "мелкобуржуазная стихия" (а следовательно, и демократия) - смертельный враг.

Для Сталина демократия не связана с реализацией индивидом всей совокупности принадлежащих ему гражданских и политических, социально-экономических и культурных прав и свобод. Индивида, отдельную личность он всегда считал величиной малой и нестоящей; человек был для него в лучшем случае "винтиком". Еще в 1906 г. в цикле статей "Анархизм или социализм?" Сталин утверждал, что масса - краеугольный камень марксизма и освобождение массы есть ключевое условие освобождения личности; отсюда и лозунг марксизма: "Все для массы". Тридцать лет спустя, в 1936 г., Сталин в беседе с группой работников ЦК ВКП (б), отвечавших за подготовку учебников, подчеркнул: "Наша демократия должна всегда на первое место ставить общие интересы. Личное перед общественным - это почти ничего". Сталинская версия демократии идеологически санкционирует уничижение индивида, превращает его права и свободы в пустые, никчемные категории.

"Социалистическая демократия" у Сталина выступает оборотной, стороной диктатуры пролетариата, которая с "лицевой стороны" утверждается как разветвленная система разных организаций: государственных и негосударственных. Государственная организация - Советы сверху донизу, в центре и на местах. Негосударственные - профсоюзы, кооперация, союз комсомола, партия большевиков. В системе диктатуры пролетариата большевистская партия изначально (с момента Октябрьского переворота) присвоила себе заглавную роль. Она, по убеждению Ленина и Сталина, "авангард", "одухотворяющая", "руководящая" и "направляющая сила". Все остальные части этой системы суть послушные "привода, рычаги", беспрекословно выполняющие любые директивы партии.

Как никто другой из большевиков, Сталин преуспел в обогащении (усугублении) взглядов Ленина на статус и функции коммунистической партии в эпоху диктатуры пролетариата. Во-первых, он "совершенствовал" модель ВКП (б). Большевистская партия мыслилась Сталиным в качестве своего рода могучего "ордена меченосцев", члены которого спаяны железной дисциплиной и подчиняются одной воле. Партия монолитна: в ней нет фракций, нет плюрализма мнений и дискуссий, нет реальных выборов и т.д. Она должна, по Сталину, напоминать более всего воинскую часть, бюрократическое учреждение, общину единоверцев. Притом быть похожей на все три одновременно. Во-вторых, Сталин подкрепляет идею тотальной диктатуры большевистской партии над самим пролетариатом, над советским государством, над обществом, буквально над каждым гражданином. В его изображении большевистская партия - "орудие диктатуры пролетариата", "боевой штаб рабочего класса", "ядро власти" и т.п.

Посредством, каких методов "партия управляет страной" (а если прямее и точнее - осуществляет свою диктатуру)?"Ни один важный политический или организационный вопрос не решается" государственными организациями, общественными объединениями "без руководящих указаний партии". Она (и только она) ставит на все мало-мальски значимые посты в государстве и обществе преданных ей людей ("номенклатура"). Партия подчиняет себе госаппарат также тем, что "вдвигает свой щупальца во все отрасли государственного управления". Ослушникам ее воли грозит "карающая рука партии".

Особо отстаивал Сталин ленинский тезис о том, что большевистской партии уготовано монопольно обладать всей полнотой захваченной ею власти. "Руководителем в системе диктатуры пролетариата является одна партия, партия коммунистов, которая не делит и не может делить руководства с другими партиями". В данном вопросе Сталин пошел даже дальше Ленина. "Сталинская Конституция" (1936 г) впервые на официальном уровне признает и закрепляет привилегированно-монопольное положение "боевого штаба рабочего класса" в советском обществе. Статья 126-той Конституции гласила: коммунистическая партия есть "руководящее ядро всех организаций трудящихся как общественных, так и государственных".

С включением такой записи в Основной Закон страны можно считать, что Сталин, в общем, завершил создание в рамках ленинизма идеологии тоталитарной политической системы. Его суждения о фазах развития и функциях советского государства, о национально-государственном устройстве Советского Союза, об отмирании социалистического государства (через укрепление карательных органов последнего) и некоторые другие принципиально ничего не меняют в этой идеологии. Она явилась закономерным результатом эволюции большевистской политической мысли.

Литература

 

1. Питирим Сорокин. Ленин. Фанатик и антисоциальный экстремист. (1922)

2. Терри Иглтон. Ленин в эпоху постмодернизма

3. Илья Смирнов. "Биография Ленина в новом ракурсе"

4. Арутюнов А.А. Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: