Игра в архитектуре. Прогулки по старой Уфе

Бельские просторы. № 11 (204), Ноябрь, 2015

Общеизвестно, что древний зодчий Витрувий определил три качества, которыми должна обладать архитектура, – польза, прочность и красота. Проще говоря, если конструкция здания не обнажена, то украшения должны подчеркивать ее несущие части (тектоника). Кроме того, даже детали должны быть полезны, понятны, то есть выполнять какое-нибудь назначение (функциональность). Выделить декором тектонику здания, значит, поместить его по линиям торцов несущих стен и балок перекрытий, перемычек оконных и дверных проёмов (например, в Уфе – ул. Советская, 23 и К. Маркса, 1). Если дом одноэтажный, то он не должен маскироваться под двухэтажный (Уфа, ул. К. Маркса, 6 и Гоголя, 27).

Нефункциональным (только для красоты) декором является, например, аттик на крыше в виде стенки. Если он совмещен с люкарной (будочка с вентиляционным окном), то считается функциональным (полезным) и т. п.

Если правило Витрувия автор проекта здания не выполнил, то такое долго называли непрофессионализмом, в некоторых случаях, плохим вкусом (китч, формализм, формотворчество и т. п.). Начиная с эпохи господства стиля барокко, позднее эклектики и др., к работе нарушителя правила отношение изменили и начали величать профессиональной «игрой». Как она выглядит, где это можно увидеть? К счастью, пока еще можно найти на старых улицах Уфы.

Сначала поищем «игру» в уфимской эклектике 1850–1910-х годов. Поясню, что стиль «эклектика» делят на условные периоды: «раннюю» – смешивание известных стилей (Институт глазных болезней на ул. Пушкина, 90), «зрелую» – цитирование старых стилей (Академия искусств на ул. Ленина, 14), «позднюю» – рафинирование и модернизация стилей.

Прославленное хореографическое училище, бывшее Мариинское женское, на улице Свердлова, 38 возвели в начале ХХ века в стиле «поздней» эклектики. Трудно описать украшения его фасадов из виртуозной кирпичной кладки: то ли между окнами второго этажа орнамент с арками из эпохи ренессанса, то ли изображены геометрические цветки необычных форм или в измененном виде древние формы архитектурной детали, у которых много названий: фестон, машикуль, сосулька. Другой элемент на уровне окон первого этажа выточен в виде необыкновенно утолщенной буквы «П», а может быть, и не буквы, а какой-то другой геометрической фигуры. Центральная часть фасада похожа на ризалит (выступ), но он только похож на выступ. Её ордерный декор (пилястры, фриз, триглифы и метопы и др.) искажен так, что трудно узнать. Вдобавок, на расстоянии весь фасадный рисунок сливается, принимая другие очертания. Хотя в целом, этот «игровой» ажур с отголосками стиля «модерн» подчеркивает конструкцию здания. Имеется и элемент модерна – остекленная лестничная клетка в ризалите на заднем фасаде.

Получается, в архитектуре училища правило Витрувия выполнено! Утверждать безоговорочно нельзя, так как недоумение вызывает фасад, выходящий во двор. Можно понять, почему там декор более упрощён, но зачем дворовый фасад сделан таким неровным, ступенчатым, асимметричным: правая часть плоскости стены выступает больше, чем левая. Впрочем, специалисты без удивления говорят, что не всегда понятно, для какой цели «поздняя» эклектика часто усложняет конфигурации планов, противопоставляет «лицевой» фасад дворовому, преувеличивает монументальность главного фасада. Если не во имя игры, то для чего?

В «зрелой» эклектике тоже можно найти странности. Например, в убранстве лавки с доходным домом начала ХХ века (Валиди, 67 – «Дом Капкаева») использованы отдельные элементы «ренессанса»: лучковый фронтон на аттике крыши, карниз с «арочками-машикулями» и окна с архивольтами. Последние опираются на лопатки (выступы), помещённые в простенке. Эти гладкие лопатки с перемычкой в верхней части, похожие на пилястры с капителями, можно назвать почти ордерными.

Кажется, всё достаточно логично, почти «ордерный» декор подчеркивает конструкцию здания, но есть странная деталь. Между вторым и четвертым окнами западного и южного фасада имеется лопатка (небольшой узкий выступ), проходящая от карниза кровли до цоколя. На лопатке повторяется декор карниза и межоконных поясков, поэтому лопатка почти сливается с плоскостью стены. Обычно лопатки делают гладкими или муфтированными (рустованными), чтобы выделялись. Кто знаком с планом этой лавки, знает, что описанная лопатка соответствует положению торца внутренней несущей стены. Ошибка каменщиков, по каким-то причинам допустивших отступление от чертежа? В угоду моде зодчий иронично подчеркнул тектонику здания?

Почти идеальная «зрелая» эклектика красуется на другом старом доме (ул. Коммунистическая, 35 – «Дом Кочкиных»). Она имеет соответствующий торговым зданиям прошлой эпохи достаточно богатый декор, ведь находится и по сей день на престижном месте в коммерческой жизни города. Детали убранства заимствованы из арсенала «неоренессанса», большинство подчеркивают тектонику здания. Однако среди них есть непонятная деталь: над архивольтами полуциркульных окон верхнего этажа врезаны необычные ширинки (впадины) в виде перевернутой широкой буквы «П» или какого-то знака. Неужели она сделана только для того, чтобы узор покрыл равномерно все поле главного фасада, не оставляя свободных мест?

Левая сторона дома примыкает к соседнему магазину. Чтобы отдалить лавочный вход (сегодня переделан в окно) от магазинного, первый сдвинут вправо от центра фасада, создавая асимметрию. Ее можно было художественными методами сгладить, но архитектор зачем-то усилил разными декоративными обрамлениями окон. А именно, над входом есть три окна, их навершия он объединил тремя архивольтами. Два окна левой части фасада объединил тем же методом. Вдобавок, асимметрия нарочито усиливается лопаткой, которая тянется от карниза до цоколя и делит фасад на две неравные части. Только для знатоков внутреннего устройства дома ясно, что эта лопатка выявляет торец несущей внутренней стены. Этот элемент явно сделан не для красоты. Во имя моды на архитектурную игру? Нетрудно догадаться, что здесь на профессиональном языке безмолвно архитектор сказал следующее: «Я современный проектировщик, поэтому не спрятал полезные части дома. Не могу жертвовать пользой ради красоты, которую легко создать с помощью симметрии, например, в данном случае вход поместить по центральной оси фасада. Вход я поставил там, где удобно для организации торговли. Конечно, асимметрия нарушила композицию. Зато функциональность поставлена на первое место. Прошло время стиля “классицизмˮ, который обязывал во имя красивой симметрии игнорировать пользу, удобство».

Частично нарушена симметрия на западном фасаде углового дома по улице Аксакова, 48. А именно, наряду с 14-ю одинаковыми окнами имеются ещё два, большие по размеру, точнее спаренные. Понятно, это сделано для того, чтобы осветить более просторные комнаты, чем остальные. Конечно, в данном случае архитектор легко мог найти для этих помещений (вероятно, торговый зал на первом этаже и гостиная на втором этаже) место в центре плана здания с целью создания симметричного фасада. Тем не менее, зодчий предпочел отказаться от строгой симметрии в дань моде на полезность (функциональность), скорее, ради игры в неё. Подобные вольности не допускал классицизм, отживший к 1850-м годам.

Не всегда эклектика «играет». Никаких фокусов невозможно найти на здании бывшего Приходского училища по улице Кустарной, 19. В начале ХХ века, период строительства дома, эта территория не являлась периферийной. Вблизи располагалась Дровяная площадь, через которую проходил Сибирский тракт – улица Мингажева (бывшая Сибирская). В соседнем квартале размещалась Губернская земская больница. Данный период в градостроительной истории Уфы характерен тем, что общественные здания (учебные, лечебные) перестали группировать в центре города и начали выносить вглубь городской территории, создавая комплексную застройку. Понятно, это делалось для улучшения архитектурного облика периферийных кварталов. Названные больница и приходское училище образовали небольшой комплекс хорошего художественного качества. Раньше он выделялся среди малоэтажной застройки. Сегодня его окружают крупногабаритные здания, однако продолжает привлекать внимание оригинальной архитектурой.

Симметричная композиция уличного, главного фасада училища выявлена с помощью имитированного ризалита, расположенного в центре. Ризалит и торцы стен фасада обрамлены одинаковыми угловыми муфтированными лопатками. По очертаниям они напоминают стилизованные пилястры с капителями под фризом и базами на уровне цоколя здания. На втором этаже повторены эти детали «ордерного» декора из запаса «неоренессанса».

Горизонтальные членения фасада представлены двумя декоративными лентами, опоясывающими все здание: межэтажного трехступенчатого карниза с «сухариками»; подкровельного четырехступенчатого карниза, дополненного поясом с «сухариками». В ризалите подкровельный карниз усложнен, так называемым, «городчатым поясом» – полоса с висячими ступенчатыми «сосульками». Поле стен второго этажа имеет крупный линейный руст.

Ритмично расположенные по фасаду ряды прямоугольных окон с лучковыми перемычками одинаковы по размеру, но отличаются обрамлениями, а именно, наиболее сложными на втором этаже. Рисунок последних напоминает импровизированные наличники с широким прямоугольным навершием, замковым камнем и узким фартуком. В пластике этого рисунка присутствуют отголоски модерна. Окна первого этажа обведены небольшого выступа рамочными наличниками с лучковым завершением и без фартука. Подоконное их поле заполнено филенчатыми прямоугольными ширинками. Над входной дверью балкон (утрачен) представлял собой прямоугольную площадку на металлических балках, перила из точенных деревянных балясин. Все декоративные элементы выполняют полезную роль. К примеру, на крыше аттик совмещен с люкарной – окно для вентиляции чердака. Парапетные столбики с решеткой и украшают кровлю, и задерживают снег, обеспечивая безопасность пешеходов. Ведь прямо под ним лежит тротуар.

В здании присутствуют другие характерные черты «поздней» эклектики, к примеру, композиционный прием, называемый «изнутри-наружу». А именно, для учебных сооружений важную роль и сегодня играют рекреации (помещения для отдыха). Поэтому губернский архитектор поставил их на центральное место и на плане, и на фасаде. Он выделил эти помещения в единый объем на главном фасаде с помощью имитированного двухэтажного ризалита, а также укрупнив его окна.

Главный вход и вестибюль занимают часть достаточно просторной рекреации (помещение для отдыха), в середине которой имеется опирающаяся на прочное межэтажное перекрытие и на внутреннюю несущую стену одномаршевая лестница, ведет на верхнюю рекреацию. Лестница довольно тяжёлая, ведь отлита из чугуна на Уфимском механическом заводе И.И. Гутмана. Ее перила украшены деревянными балясинами. Благодаря оконным и дверным проемам рекреации получили хорошее естественное освещение и условия для сквозного проветривания. Таким образом, архитектором были соблюдены гигиенические требования к учебному зданию. Он использовал передовые для эпохи металлические и бетонные балки, которые позволили увеличить полезную площадь. Словом, если бы архитектор запроектировал обычную деревянную двухмаршевую лестницу, не требующую специальных инженерных расчетов и работ, площадь рекреации (зона отдыха для учащихся) сократилась бы вдвое.

 

Имеется ли игра в архитектуре уфимского постконструктивизма? Термин «постконструктивизм» был введен академиком С.О. Ха́н-Магоме́довым для обозначения «промежуточного» стиля советской архитектуры в период 1932–1936 годов, точнее, это переходный период к монументальной пропаганде сталинского периода. В пластике убранства и планировке стиля присутствуют приёмы старой «ордерной» архитектуры и нелюбимого народом конструктивизма, а также встречаются элементы вышеописанной профессиональной игры, понятной только специалистам.

Надо отметить, что местный постконструктивизм, безусловно, представляет интерес в плане истории градостроительного развития страны, но нельзя отнести к европейскому движению «контекстуализм», которое призывало новые сооружения вписывать в контекст исторической застройки, не нарушая ее эстетики. Хотя надо отметить, что в Уфе сооружения постконструктивизма обладают меньшей агрессивностью к старой архитектуре. Вдобавок, они слишком давно вписаны в контекст улиц, поэтому с ними уфимцы скорее свыклись, чем согласились.

Например, достаточно скромно выглядит здание бывшего научно-исследовательского института «Башгеология» (ул. Ленина, 37), построенное в 1932 году по проекту местного архитектора В. Вайднера. Игровыми элементами являются нарочито нефункциональные (бесполезные) высокие ступенчатые парапеты на крыше по боковым фасадам и остекление над правым входом на главном фасаде якобы лестничной клетки. А именно, на уровне этажей второго и третьего отсутствует лестница. Симметричное ей остекление над левым входом освещает настоящую трехэтажную лестничную клетку.

Очевидно, названные элементы игры использованы, чтобы придать необходимую для архитектуры данного времени симметричность, ступенчатость и обзорность всех сторон. Для этой цели использованы и более правдивые приёмы искажения ордерных форм. К примеру, плоскость ризалита (выступ на фасаде) пропорционально расчленена горизонтальной лентой окон, межоконные проемы стены образуют пять сплошных вертикальных полос, которые можно назвать «безордерными» пилястрами. Они как бы держат почти античный антаблемент, роль которого выполняет аттик-этаж, дополненный обычным прямоугольным аттиком (декоративная стенка на крыше). В результате вся форма ризалита напоминает классический портик с прямоугольным фронтоном. Описанный «портик-ризалит» возвышается над основным объемом здания (в плане размером 26х12 м) за счет аттика-этажа (18х7 м), где красный уголок.

Для публичных сооружений организующую роль в эпоху постконструктивизма играли помещения – очаги коллективного отдыха, которыми в данном случае являются холл или рекреации (для отдыха) и красный уголок. Поэтому они поставлены архитектором на центральное место и на плане, и на фасаде. Зодчий выделил расположенные друг над другом рекреации и венчающий красный уголок в аттике-этаже с помощью названного четырехэтажного «портика-ризалита».

Перед автором стояла вторая важная задача, которая в некоторой степени определила планировочное решение – это лаборатории, требующие специфических условий для эксплуатации и размещения оборудования. Вдобавок, лаборатории должны иметь хорошее освещение и вентиляцию. Архитектор спроектировали для них пониженный этаж (цокольный), чтобы изолировать от других служб учреждения, наделив отдельными входами и с улицы, и со двора. Лаборатории он снабдил такими же большими окнами, как и для кабинетов на других этажах. В интерьерах комнат сделаны ниши в стенах для встроенной мебели – это характерно для конструктивизма.

Словом, довольно просто угадать в архитектуре вышеописанного института «игру», что нельзя сказать о Доме связи (почтамт) по ул. Ленина, 28, где даже профессионалу нужно держать перед глазами планы этажей, чтобы найти зрительный обман. Так планировка верхнего этажа ничем не отличается от планировки других этажей. Однако благодаря декору, создающему иллюзию сжатия формы, венчающий этаж кажется миниатюрнее, напоминает антресольный этаж. Такой прием придает ступенчатость всей постройке. Благодаря ему, в 1932 году московский архитектор Николай Зарубин сумел сделать здание почтамта угловой доминантой башенного типа на северо-восточном фронте Верхнеторговой площади. Для обзорности со всех сторон этого «дома-башни» идентичным убранством наделен и дворовый фасад. Идеальную симметрию последнего портят два ризалита с остекленными лестничными клетками.

Перед Зарубиным стояла и более прозаичная задача – совместить функции публичного и административного здания, то есть организовать очаги коллективного труда и отдыха, которыми в данном случае являются холл, операционные залы для публики и производственные цеха телеграфа, телефона, радиостанции. Для создания большого внутреннего пространства были спроектированы залы с колоннами, то есть без внутренних несущих стен. Наличие четырёх рядов несущих колонн в центре интерьера холла соответствует расположению четырёх пилонов на главном фасаде при парадном входе, а также четырёх пилястр над ним. Расставленные с определенным шагом тринадцать колонн в центре интерьера операционного зала соответствуют расположению тринадцати пилястр на фасадах, выходящих на улицу Коммунистическую и во двор. О существовании названного соответствия догадается только профессионал, вооружившись планом здания. Понятно, если бы этого формального соответствия не было, то рисунок из накладных тринадцати пилястр на фасаде существенно не изменился бы. Чем не театральная декорация?

Итак, большая часть фасадного декора здания почтамта служит не для выявления тектоники и функции здания, а для создания иллюзии монументальной формы башни – высотной доминанты на северо-восточном углу Верхне-Торговой площади, архитектурный облик которой, из малоэтажной застройки, складывался в 1820–1920-е годы.

Зато настоящий, не кажущийся, дворец в 1935 году возведён для мединститута (ул. Ленина, 3). К чести проектировщиков, он не выглядит доминантой в культурном центре Уфы XIX–ХХ веков: в окружении Дворянского собрания (сегодня – Академия искусств) и Аксаковского народного дома (театр оперы и балета). Перед группой из московских и местных архитекторов (Барый Калимулин и Алексей Филонов) стояла задача, совместить функции учебного, научно-исследовательского и административного здания в достойном сооружении, каковым является только дворец. В его просторных залах удобно разместились необходимые для советского человека очаги коллективного труда и отдыха, которыми в данном случае являются холл с вестибюлем, многоуровневая рекреация и аудитория-амфитеатр (а также коридоры-рекреации). Поэтому архитекторы поставили их на центральное место и на плане, и на фасадах, композиционно выделив их на главном фасаде трехэтажным прямоугольным ризалитом (выступом), а на заднем фасаде амфитеатр-аудиторию – полуцилиндрическим выступом. Хозяйственные службы, гардероб, спортзал вписали в общий ряд комнат на цокольном этаже, наделив отдельными входами с улицы.

Симметричный главный фасад здания состоит из пяти разновеликих частей. Центральная с парадным входом имеет форму почти ордерного портика с прямоугольным фронтоном и четырьмя «безордерными» пилонами. Портик обрамляют на уровне первого этажа античные эдикулы – арочные ниши со скульптурными фигурами мужчины и женщины. Между пилонами над входом устроены три не сообщающиеся между собой лоджии с 8-ю балясинами каждая. Над средней лоджией висит на лепных кронштейнах балкон с такими же 8-ю балясинами. Одинаковые балконы, посаженные в определенном ритме по второму этажу, украшают главный и боковые фасады.

Убранство дворового фасада несколько упрощено, построено на равномерном ритме прямоугольных окон. Зато его центр облагораживает двухэтажный полуцилиндрический ризалит (амфитеатр аудитории) в семь осей маленьких узких окон на первом этаже и широких – на верхнем. Над цилиндром возвышается треугольный фронтон центральной части здания (многоуровневая рекреация) со сплошным остеклением лестничных клеток.

С передней стороны холл сопряжен с названной многоуровневой квадратной рекреацией, а слева и справа соединён с широкими коридорами-рекреациями с односторонним расположением кабинетов, освещён окнами с балконами. Каждый коридор-рекреация под прямым углом пересекается с более узкими и мало освещенными обычными коридорами с двухсторонним расположением кабинетов. Они образуют две одинаковые секции (приделы), у каждой лестничная клетка. Из холла в многоуровневую рекреацию и амфитеатр можно попасть только по двум боковым трехэтажным лестничным клеткам-колодцам, площадки которых имеют хорошее естественное освещение. Лестничные марши опираются на несущие стены, на колонны прямоугольного сечения и полукруглые пилоны. Последние украшены каннелюрами и капителями, повторяющими форму дорического ордера. Зигзагообразные линии лестничных перил с балясинами также участвуют в убранстве. Главным украшением является красочное настенное панно между двумя входами в амфитеатр. Все детали интерьера, как и наружных фасадов, выглядят понятными и сомнений не вызывают с точки зрения правила Витрувия.

Итак, декор «Дворца медицины» подчеркивает тектонику, внутреннее устройство отражено на фасадах, а главное, не считая лёгкой игры с ордером на главном фасаде, «игровые» элементы отсутствует. Почему правило Витрувия вдруг восторжествовало?! В 1935 году авторов проекта не устраивала слава профессиональных «игроков»? Уфимский постконструктивизм готовился уступить место правдивому «сталинскому ампиру»?

Пройдитесь по старым улицам Уфы, проверьте, можно ли на других уцелевших старых домах найти иронию и обман? Торопитесь, пока не исчезли свидетели архитектурной мысли прошлого!

 

Архитектурные термины

 

Антаблемент – верхняя часть сооружения, обычно лежащая на колоннах.

Архивольт – обрамление арочного проёма, выделяющее дугу арки из плоскости стены.

Аттик – стенка над венчающим архитектурное сооружение карнизом, часто украшенная рельефами и надписями.

Каннелюра – вертикальные желобки на стволе колонны или пилястры.

Машикули – навесные бойницы в верхней части стен и башен.

Метопы – прямоугольные, почти квадратные плиты, часто украшенные скульптурами, составляющие в чередовании с триглифами фриз дорического ордера.

Пилоны – массивные столбы, стоящие по сторонам входа.

Пилястра – плоский вертикальный выступ прямоугольного сечения на поверхности стены.

Портик – галерея на колоннах или столбах обычно перед входом в здание.

Триглиф – прямоугольная вертикальная каменная плита с продольными врезами.

Фриз – изображение или орнамент в виде горизонтальной полосы.

Фронтон – обычно треугольное завершение фасада здания между скатами крыши и карнизом у основания.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: