 |
Механизмы психологической защиты детей младшего школьного возраста
|
|
|
|
СТОЛИЧНАЯ ФИНАНСОВО – ГУМАНИТАРНАЯ АКАДЕМИЯ
Факультет психологии
Специальность: Психология
Курсовая работа
Тема: Механизмы психологической защиты у детей младшего школьного возраста
«Допущена к защите»
Научный руководитель:
Власова Н. В._______________
(ФИО, подпись)
«____»________________2007г.
Студент: 2-го курса заочного
отделения Кошелева К.В.____
(ФИО,подпись)
«____»________________2006г.
Содержание
Введение
Глава 1. Современные научные представления о защитных механизмах личности
1.1 Основные механизмы защиты личности
1.2 Защитные автоматизмы
Глава 2. Механизмы психологической защиты детей младшего
школьного возраста
2.1 Особенности развития детей младшего школьного возраста
2.2 Особенности психологической защиты у детей
2.3 Особенности влияния семьи на развитие психологической защиты ребенка
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Проблема психологических защит в детской психологии и психотерапии на сегодня является одной из наиболее обсуждаемых. Сложность эмпирического изучения выделенного феномена обусловлена его особой спецификой. Защитные процессы сугубо индивидуальны, многообразны и плохо поддаются рефлексии. Кроме того, наблюдения за результатами функционирования психологической защиты осложняются тем, что реальные стимулы и реакции могут быть отделены друг от друга во времени и пространстве. До настоящего времени в научной литературе отсутствует конкретный источник, содержащий сколько-нибудь систематизированные сведения по проблеме психологической защиты непосредственно у детей. Специфика психологических защит обычно рассматривается в ряду многих психологических факторов, интересующих ученых (причем, чаще всего, в ситуациях с акцентом на аномальное развитие личности). Исключением из этого ряда является наиболее развернутое исследование отечественных психологов Н.М. Никольской и Р.М. Грановской, которое проводилось авторами в течение ряда лет с детьми младшего школьного возраста на базе общеобразовательных школ [24].
|
|
|
Психическая травма – это ситуация вынужденного отказа от удовлетворения нашего желания, для которой у нас нет автоматического стереотипа отреагирования в данный промежуток времени. Набор таких автоматических стереотипов отреагирования – есть ни что иное, как наши механизмы защиты, которые и составляют наше Я.
Понятие «психологические защиты» изначально прорастает из психоанализа и до сегодняшнего дня преимущественно рассматривается в рамках общей психологии в психоаналитической канве. Психологическая защита – специальная регулятивная система стабилизации личности, направленная на устранение или сведение до минимума чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта. Психологические защиты, по определению, выполняют функции самосохранения (Э.Эриксон, Е.Т.Соколова, В.В.Николаева, Ф.В.Бассин, А.А.Реан, М.К.Бурлакова, В.Н.Волков и др.) и осуществляя адаптивную перестройку восприятия и оценки (В.А.Ташлыков), приводят к внутренней согласованности, равновесию и эмоциональной устойчивости (И.Д.Стойков), поддерживают целостность самосознания (В.С.Ротенберг, В.В.Аршавский), без которых в принципе невозможно говорить о позитивном результате адаптационного процесса. В то же время многие теоретики видят в психологических защитах по преимуществу скорее фактор дезадаптации (К.Роджер, А.Маслоу, К.Хорни, В.В.Столин и др.) [36]. Следует отметить то общее с чем согласны практически все исследователи. Под психологическими механизмами защит подразумеваются некие специфические преобразования, которыми оперирует индивид. Принято считать, что защитными действиями руководит Я (Эго). Следовательно, проявление действий механизмов психологических защит свойственно взрослому человеку. Когда речь идет о ребенке, мы имеем дело с несформировавшимся Я. Однако, с теоретической точки зрения, неясно, всегда ли включение защитных механизмов требует опоры на сформировавшимся Я [33]. У З.Фрейда в работе «Торможение, симптом и страх» высказывается предположение о том, что психический аппарат – еще до четкого разграничения между Я и Оно, до образования Сверх-Я – уже использует методы защиты, отличные от тех, что свойственны более высоким стадиям организации [37]. Однако изучение психологических защит у детей затруднено тем, что специальные отдельные методики по их диагностике на сегодня не разработаны.
|
|
|
Предметом исследования являются механизмы защиты, которыми пользуются дети при адаптации к «новой» для них, взрослой жизни.
Объектом исследования являются дети младшего школьного возраста. Задачи исследования: описать механизмы психологической защиты у детей младшего школьного возраста.
Цель исследования: выявить особенности механизмов психологической защиты у детей младшего школьного возраста.
Задачи исследования:
1.Изучить основные механизмы защиты личности.
2.Изучить защитные автоматизмы.
3.Выявить особенности развития детей младшего школьного возраста.
4.Выявить особенности психологической защиты у детей.
5.Выявить особенности влияния семьи на развитие психологической защиты ребенка.
Современные научные представления о защитных механизмах личности
Основные механизмы защиты
Организация защитного процесса – важная и необходимая составная часть развития личности ребенка. Ребенок является незрелым до тех пор, пока его инстинктивные желания и их осуществление разделены между ним и его окружением таким образом, что желания остаются на стороне ребенка, а решения об их удовлетворении или отказе от удовлетворения – на стороне внешнего мира. По мнению А. Фрейд, почти все нормальные элементы детской жизни, такие как жадность, корысть, ревность, желание смерти кому-то, толкают ребенка в направлении десоциальности [34]. Социализация – это защита от этих естественных желаний. Под ее влиянием некоторые инстинктивные желания вытесняются из сознания, другие переходят в свою противоположность или направляются на другие цели. Становление принципа реальности и развитие мыслительных процессов открывает путь для новых механизмов социализации, таких как идентификация и интеллектуализация. Ребенок теперь способен не только подчиняться моральным требованиям своего социального окружения и сам принимать в них участие, но также имеет возможность переоценить нежелательную информацию удобным для себя образом [41].
|
|
|
Многие исследователи считают, что использование защитных механизмов приводит к невротической адаптации – довольно субтильному аппарату приспособления к негативным стимулам. Шаткость подобного приспособления обусловлена ригидностью – основной характеристикой защитных техник. Невротическая адаптация в конечном счете формирует структуру невротического характера человека [42].
Некоторые исследователи отмечают, что концепция защитных механизмов, разрабатываемая в психоанализе, привлекает тем, «что в нее хорошо вписываются «житейские факты» [19]. Другие считают, что явление защитных механизмов может и должно быть предметом действительно научного исследования [4, 9, 28]. Третьи сетуют на то, что использование психологической защиты в конфликтных, травмирующих ситуациях здоровыми людьми редко становится объектом изучения в научной психологии [15]. Наконец, четвертые начинают вводить категориальный аппарат психологической защиты в исследования и практику психотерапии и психокоррекции [10, 12, 23, 27].
|
|
|
Приоритет в постановке проблемы в отечественной литературе принадлежит Ф.В.Бассину. Заслуга этого ученого в том, что он отнесся к явлению защиты не как к научному арктефакту психоанализа, а как к реально существующему психическому феномену, имеющему право и операциональные возможности научного исследования [5,4,6]. Примечательны его слова, подчеркивающие выдающийся статус психологической защиты как объекта исследования: «В условиях нашего, уже близящегося к завершению, неимоверно обогатившего нас знаниями ХХ века, вряд ли можно сколько-нибудь серьезно думать… что теория активности человека, его взаимоотношений с окружающим его миром, с социальными коллективами, в которые он включен, не требует обращения к идеям типа «психологическая защита»»[7,с 432].
Сам Бассин не ограничивает значение психозащиты только специфическими эксквизитивными ситуациями, как это, например, делают такие исследователи как Ю.С.Савенко и Ф.Е.Василюк, которые считают, что защитные механизмы возникают в процессе самоактуализации в ситуациях, осложняющих этот процесс [28], или в так называемых «ситуациях невозможности» [1]. Для Бассина и ряда других психологов и медиков психологическая защита представляет собой нормальный, широко обнаруживаемый механизм, направленный на предотвращение расстройств поведения и физиологических процессов не только при конфликтах сознания и бессознательного, но и при столкновении вполне осознаваемых, но аффективно насыщенных установок [4, 6, 8, 9, 27]. Бассин причисляет к психозащитным механизмам создание более широкой в смысловом отношении установки, которая направлена на нейтрализацию нереализуемой по каким-либо причинам аффективно насыщенной установки.
В поле действия новой установки снимается противоречие между первоначальными стремлениями и препятствием, при этом первоначальное стремление как мотив преобразуется и обезвреживается [4]. При таком определении психологической защиты снимаются отрицательные моменты в психозащитной регуляции поведения, игнорируется тот важный для оценки личности факт, что психозащита есть свидетельство слабого «Я», что она, хотя определенным образом и мобилизует поведение, но, подчиняясь инфантильной установке, «пытается бороться против сложности не преодолением и разрешением, а иллюзорным упрощением и устранением», в определенной степени нечувствительна к целостной психологической ситуации [10]. В понимании Бассиным уже присутствует момент развития, момент расширения мотивационной структуры личности, расширения взаимодействия, а значит расширения и дифферентации индивидуальных процессов отражения и регуляции. А Б.Д. Карвасарский считает, что повседневными, нормальными являются психологические адаптивные реакции, но не реакции психологической защиты [17].
|
|
|
Р.М.Грановская и И.Я.Березная отмечают, что психологическая защита тормозит полет творческой фантазии, работу интуиции, она выступает в качестве барьера, который сужает, заслоняет и искажает полноценное восприятие и переживание мира. Эти исследовательницы описывают защиту как организацию ловушек и преобразователей опасной и тревожной для личности информации. Наиболее опасная информация не воспринимается уже на уровне восприятия, менее опасная воспринимается, но затем искажается, трансформируется в удобную для личности. Одновременно авторы отмечают и другую, положительную роль защиты. Защита ограждает сознание от информации, которая может разрушить целенаправленное мышление, мышление, которое настроено на решение в соответствии с отображаемой картиной ситуации. В этом смысле защитные техники рассматриваются как система стабилизации личности, которая направлена на устранение или минимизацию отрицательных эмоций, тревоги, которая возникает при рассогласовании имеющейся картины мира и ситуации с новой и неожиданной информацией [28].
Еще одну оценку защитным механизмам дал в своей монографии Ф.Е.Василюк. Он разводит цели защитных механизмов, которые направлены на стремление избавить человека от рассогласованности и амбивалентности чувств, на предохранение его от осознания нежелательных содержаний и на устранение негативных психических состояний тревоги, страха, стыда и т.д., и ту дорогую цену, которую платит человек за использование защитных механизмов, которые представляют собой ригидные, автоматические, вынужденные непроизвольные и неосознаваемые процессы отражения и регуляции. Конечный результат их использования выражается в объективной дезинтеграции поведения, самообмане, мнимом, паллиативном разрешении конфликта или даже неврозе [10].
Единой классификации механизмов психологической защиты до настоящего времени не существует, однако наиболее изученными и общепринятыми являются: отрицание, подавление, вытеснение, проекция, идентификация, рационализация, замещение, сублимация.
Отрицание.Отрицание – это стремление избежать новой информации, не совместимой со сложившимися представлениями о себе. Защита проявляется в игнорировании потенциально тревожной информации, уклонение от нее. Это как бы барьер, расположенный прямо на входе воспринимающей системы. Он не допускает туда нежелательную информацию, которая при этом необратимо теряется для человека и впоследствии не может быть восстановлена. Таким образом, отрицание приводит к тому, что некоторая информация ни сразу, ни в последствии не может дойти до сознания человека.
Наиболее примитивные формы отрицания: не-видение, не-слышание – могут реализоваться либо через отвлечение внимания, либо через механизм отрицательных галлюцинаций (такого нарушения зрительного восприятия, когда человек не видит некоторых предметов, находящихся в поле зрения, при нормальном восприятии других). Способность детей отключать произвольное внимание во время бодрствования – следующий (после засыпания) шаг в развитии перцептивного отрицания. Невозможность избежать неприятного события может компенсироваться отрицанием не его самого, а его тревожащего смысла. Эта форма отрицания возникает в возрасте двух лет, когда активно формируется речь. В этом смысле лживость маленьких детей нередко имеет чисто защитную функцию.
При отрицании переориентируется внимание. Его направление меняется так, что человек становится особо невнимательным к тем сферам жизни и граням событий, которые чреваты для него неприятностями. Например, родители могут долго и эмоционально ругать своего ребенка за очередную проделку и вдруг с возмущением обнаружить, что он давно уже «отключился» и ровным счетом «никак» на их нравоучение не реагирует.
Отрицание может позволить человеку и с опережением отгородиться от травмирующих событий. Таким образом действует, например, страх перед неудачей. У многих детей это проявляется в избегании соревнований или в отказе от занятий, в которых он не силен, особенно по сравнению с другими детьми.
Стимул для запуска отрицания может быть не только внешним, но и внутренним, когда человек старается о чем-то не думать, отогнать мысли о неприятном. Если в чем-то никак нельзя признаться самому себе, то наилучшим выходом остается, по возможности, не заглядывать в этот страшный угол.
В отличии от других защитных механизмов, отрицание осуществляет селекцию сведений, а не трансформацию их из неприемлемых в приемлемые. Кроме того, отрицание часто является реакцией на внешнюю опасность.
Подавление. При подавлении защита проявляется в забывании, блокировании неприятной, нежелательной информации либо при ее переводе из восприятия в память, либо при выводе из памяти в сознание. Поскольку в этом случае информация уже является содержанием психики, так как была воспринята и пережита, она как бы снабжается специальными метками, которые позволяют затем удерживать ее там.
Особенность подавления состоит в том, что содержание переживаемой информации забывается, а ее эмоциональные, двигательные, вегетативные и психосоматические проявления могут сохраняться, проявляться в навязчивых движениях и состояниях, ошибках, описках, оговорках. Эти симптомы в символической форме отражают связь между реальным поведением и подавляемой информацией.
Вытеснение. Вытеснение связано с забыванием истинного, но неприемлемого для человека мотива поступка. Забывается не само событие (действие, переживание, ситуация), а только его причина, первооснова. Забыв истинный мотив, человек заменяет его на ложный, скрывая настоящий от себя и от окружающих. Ошибки припоминания как следствие вытеснения возникают из-за внутреннего протеста, изменяющего ход мыслей. Вытеснение считается самым эффективным защитным механизмом, поскольку оно способно справиться с такими мощными инстинктивными импульсами, с которыми не справляются другие формы защиты. Однако вытеснение требует постоянного расхода энергии, и эти затраты вызывают торможение других видов жизненной активности.
Для детей типичным является вытеснение страха смерти. В этом случае у ребенка сохраняется сознание того, что он боится, что страх – есть. В то же время настоящая причина страха маскируется. Например, вместо страха смерти появляется страх «медведя» или «волка», которые могут «напасть и голову откусить».
События, вытесненные в бессознательное, сохраняют эмоциональный энергетический заряд и постоянно ищут возможности выхода наружу, возможности пробиться в сознание. Для удержания их в бессознательном требуется непрерывный расход энергии. В то же время, когда вытесненное влечение делает попытку пробиться в сознание, субъективно это ощущается как переживание беспокойства, тревоги или беспричинного страха. Такое повышение тревожности и общей эмоциональности побуждает человека менять логику своего мышления. Под действием вытеснения формируется особая аффективная черно-белая логика, связанная с предпочтением крайних вариантов в оценки действительности.
Вытеснение может осуществляться не только полностью, но и частично. При неполном вытеснении остается невытесненным, сохраненным, отношение человека к истинному мотиву как причине переживания. Это отношение существует в сознании в замаскированном виде как чувство немотивированной тревоги, сопровождающие иногда соматическими явлениями. Повышенная тревожность, возникающая в результате неполного вытеснения, таким образом, имеет функциональный смысл, поскольку может заставить человека либо по-новому попытаться воспринять и оценить травмирующую ситуацию, либо подключить другие защитные механизмы. Однако обычно следствием вытеснения является нервоз – болезнь личности, не способной разрешить свой внутренний конфликт. При этом аффективная составляющая вытесненного события сохраняется и отыскивает для своего проявления новые, неадекватные пути и обстоятельства.
Мелани Кляйн еще в 1919 году на заседании Будапештского психологического общества показала, что вытеснение как защитный механизм снижает качество исследовательской деятельности ребенка, не освобождая энергетического потенциала для сублимации, т.е. перевода энергии на социально одобряемую деятельность, в том числе и интеллектуальную [18].
Проекция.Проекция – механизм психологической защиты, связанный с бессознательным переносом собственных неприемлемых чувств, желаний и стремлений на другое лицо. В его основе лежит неосознаваемое отвержение своих переживаний, сомнений, установок и приписывание их другим людям с целью перекладывания ответственности за то, что происходит внутри «Я», на окружающий мир. Субъективно проекция переживается как отношение, направленное на ребенка от кого-то другого, тогда как дело обстоит как раз наоборот.
Впервые термин «проекция» ввел Фрейд [32], понимая ее как приписывание другим людям того, в чем человек не расположен себе сознаться. Это неявное уподобление окружающих людей себе, своему внутреннему миру. Обнаруживаясь в раннем детстве, проекция часто выступает как подсознательный механизм защиты у взрослых.
Следы проекции обнаруживаются в тот момент, когда, столкнувшись с собственным неблаговидным поступком или нежелательным качеством, человек частично урезает информацию об этом, не сознавая, что это его собственным неблаговидным или нежелательным качеством. Пропуская в сознание информацию о существовании неблагоприятного факта как такового, человек меняет его принадлежность – относит его не к себе, а к другому лицу или объекту, дополняя (изменяя) тем самым вытесненную часть информации. Как бы ни был сам человек неправ, он готов винить всех, кроме самого себя. Заявляет, что его не любят, хотя в действительности не любит сам; упрекает других в своих собственных ошибках и недостатках.
При реализации проекции личность сдвигает границы своего «Я», осознание которых позволяет ей пережить свою нетождественность с окружающим миром. Границы «Я» сжимаются, удерживая внутри себя только положительные личностные качества. Тем самым создаются условия для отвержения неприемлемых аспектов образа «Я» и возникновения ощущения того, что они как бы принадлежат другому. В противоположном случае, когда объем «Я» расширяется, становится возможным «захват» другой личности, с ее привлекательными качествами, и тогда за свое принимается то, что принадлежит другому (подсознательный механизм идентификации). Обе эти формы защиты связаны с вторжением одного «Я» в «пространство» другого. При этом проекция как форма защиты с целью ослабления чувства вины приписывает собственные пороки и слабости – другим. За счет сужения границ «Я» это позволяет личности относиться к внутренним проблемам так, как если бы они происходили снаружи, и изживать неудовольствие так, как будто оно пришло извне, а не обусловлено внутренними причинами. А если «враг» снаружи, а не внутри, то к нему можно применить более радикальные и эффективные способы наказания, используемые обычно по отношению к внешним «вредностям». «Внешнего врага» стыдить, ругать и высмеивать намного легче, чем самого себя.
Идентификация.Идентификация – разновидность проекции, связанная с неосознаваемым отождествлением себя с другим человеком, переносом на себя чувств и качеств желаемых, но недоступных. Идентификация – это возвышение себя до другого путем расширения границ собственного «Я». Идентификация связана с процессом, в котором человек, как бы включив другого в свое «Я», заимствует его мысли, чувства и действия. Это позволяет ему преодолеть чувство собственной неполноценности и тревоги, изменить свое «Я» таким образом, чтобы оно было лучше приспособлено к социальному окружению, и в этом – защитная функция механизма идентификации.
Незрелой формой идентификации является имитация. Эта защитная реакция отличается от идентификации тем, что она целостна. Ее незрелость обнаруживается в выраженном стремлении подражать определенному лицу, любимому человеку, герою во всем. У зрелого подражание избирательно: он выделяет у другого только понравившуюся черту и способен идентифицироваться отдельно с этим качеством, не распространяя свою положительную реакцию на все остальные качества этого человека. Соответственно, и эмоциональное отношение к предмету подражания у взрослого более сдержанное, чем у ребенка. У детей – это глобальное приятие или отрицание.
Обычно идентификация проявляется в детских ролевых играх. Дети играют в дочки-матери, в детский сад, магазин, школу, в «войнушку», в трансформеров и т.д., последовательно проигрывают разные роли и совершают разнообразные действия: наказывают кукол-детей, «удаляют» друг другу аппендикс, прячутся от врагов, защищают слабых. Являясь одним из механизмов самопознания, идентификация увеличивает способность ребенка испытывать чувства удовольствия, единства и гармонии путем сопричастности к кому-то. Дети идентифицируются с теми, кого больше любят, кого выше ценят, создавая тем самым основу для самоуважения. Вместе с тем имитация поведения отрицательных персонажей, отношение к которым вызывает тревогу и беспокойство, нередко позволяет ребенку превратить эту тревогу в приятное чувство безопасности. А. Фрейд приводит такой пример. Маленькая девочка боялась проходить через темный зал из-за привидений. Тогда она сама с помощью жестов стала изображать привидение и пришла к выводу, что если ты сам привидение можно не бояться идти. Такая физическая имитация антагониста – один из самых распространенных способов коррекции детских страхов [48].
З. Фрейд рассматривал идентификацию как самоотождествление человека со значимой личностью, по образцу которой он сознательно или бессознательно старается действовать [54]. Ведь каждый из нас в тот момент, когда привычные правила поведения вдруг кажутся несостоятельными, спрашивал себя: чего ожидал бы от него тот или иной человек в подобном случае? Этим человеком мог быть кто-то из наших родных или друзей. Но точно в такой же роли мог выступить человек, лично нам незнакомый, о жизни которого мы читали, о котором нам рассказывали и суду которого мы сейчас, в воображении, подвергаем свое поведение, опасаясь его осуждения и гордясь его одобрением. Так идентификация расширяет границы «Я», включая в него конкретных людей.
В норме с помощью идентификации ребенок усваивает образцы поведения значимых для него людей, то есть активно социализируется. Он становится способным не только подчиняться моральным требованиям своего социального окружения, но и сам принимать в них участие, чувствовать себя их представителем. Однако эта внутренняя инстанция сознания еще очень слаба. Еще долгие годы она нуждается в поддержке и опоре авторитетного лица (родитель, учитель) и может легко разрушиться из-за разочарования в нем. Имитация и идентификация – необходимые предварительные условия для последующего вступления ребенка в социальное сообщество взрослых [25].
Самые обычные виды идентификации являются фактором, первоначально облегчающим налаживание отношений. Облегчение имеет место в той степени, в какой мы находим в другом человеке желаемую часть нашей собственной судьбы. И в этой мере он и привлекает нас к себе. Вместе с тем нарушение идентификации может порождать тяжелые переживания. Так, например, конформные дети и подростки настолько тесно связаны со своим окружением, что, по сути дела, являются его продуктом. Если по каким-то причинам отношения привязанности рвутся, такие дети очень тяжело переживают разрыв, теряя себя и не понимая, как дальше жить и действовать. Типичным для них является конфликт, возникающий на основе коренной ломки жизненных стереотипов – при необходимости перейти в другой класс или школу, поменять место жительства или найти новых друзей.
Проекция и идентификация имеют свои ограничения. Граница «Я», помогающая личности ощутить свою нетождественность с остальным миром, может смещаться и приводить либо к отвержению того, что принадлежит ей самой, либо к принятию того, что принадлежит другому человеку. Однако как исключительная центрированность человека на себе, так и полное уподобление другому, отождествление с его ценностями, означает прекращение развития собственной индивидуальности. Только уравновешенность этих взаимно дополняющих друг друга механизмов защиты способствует гармонии внутреннего мира человека.
Рационализация. Рационализация – это механизм защиты, связанный с осознанием и использованием в мышлении только той части воспринимаемой информации, благодаря которой собственное поведение предстает как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам. Суть рационализации – в отыскании «достойного» места для непонятного или недостойного побуждения либо поступка в имеющейся у человека системе внутренних ориентиров, ценностей, без разрушения этой системы. С этой целью неприемлемая часть ситуации из сознания удаляется, особым образом преобразуется и уже после этого осознается в измененном виде. При помощи рационализации человек легко закрывает глаза на расхождение между причиной и следствием, которое так заметно для внешнего наблюдателя.
Мощным стимулом, провоцирующим рационализацию, является потребность в системе разумной ориентации в окружающем мире. Человеку необходимо иметь хоть какую-то систему такой ориентации, безотносительно к тому, истинна она или ложна. Без такой субъективно приемлемой системы он не может оставаться в здравом рассудке. Она помогает ему осуществлять контакт с реальностью и постигать мир до некоторой степени объективно. Поэтому, каким бы неразумным или аморальным ни было действие, человек испытывает неодолимое стремление доказать себе и другим, что оно определялось разумом, здравым смыслом или, по меньшей мере, общепринятой моралью. Ему не трудно поступить иррационально, но для него почти немыслимо не придать своему действию видимость разумно мотивированного.
Главная особенность рационализации состоит в попытке постфактум создать гармонию между желаемым и реальным положением, тем самым предотвратив потерю самоуважения. Рационализация – это всегда выдача себе индульгенции, то есть это оправдательное отношение к своему поведению и своим принципам. При этом человек уверен в своей искренности. Однако субъективная убежденность в собственной искренности ни в коем случае не служит критерием истинности. Мотив поступка не обязательно совпадает с причиной, предшествовавшей действию, поскольку оправдательные мотивы часто выдвигаются и осознаются после совершения действия. Так, мальчик отказывается мыть посуду, потому что это «не мужское, а женское дело»; агрессивный подросток объясняет, что он, как сильный и гордый человек, никому не может позволить «сесть себе на шею», а ленивая девочка долго рассказывает, почему ей в жизни математика никогда не пригодится. В этих случаях решение, как поступить, принимается бессознательно, человек не осознает стоящих за этим решением подлинных сил. Но когда поступок совершен, сразу возникает задача найти для него оправдание, чтобы убедить себя и других, что действуешь ты правильно, в соответствии с реальной ситуацией.
Чаще всего рационализация достигается с помощью двух типичных вариантов рассуждения: по типу «зеленый виноград» и по типу «сладкий лимон». Первый из них («зеленый виноград») основывается на понижении ценности поступка, который совершить не удалось, или результата, который не был достигнут. В этом случае, утверждая, что ему чего-то не очень-то и хотелось, ребенок, по сути, снижает цель своей деятельности.В основе второго варианта («сладкий лимон») лежит повышение ценности совершенного поступка, полученного результата.
Итак, рационализация – это поиск ложных оснований, когда человек не уклоняется от встречи с угрозой, а нейтрализует ее, интерпретируя безболезненным для себя способом. С этой целью реальное состояние дел подвергается содержательному анализу, и этому состоянию дается такое объяснение, на основании которого человек может пребывать в иллюзии, что действует исходя из разумных и достойных мотивов. Однако независимо от того, какой вариант рационализации используется, в нем обязательно проявляются неудовлетворенность собой и своими поступками и потребность в самооправдании.
Замещение.Замещение – это механизм психологической защиты от неприятной ситуации, в основе которого лежит перенос реакции с недоступного на доступный объект или замена неприемлемого действия – приемлемым. За счет такого переноса происходит разрядка напряжения, созданного неудовлетворенной потребностью. Для достижения эффекта замена должна быть достаточно близка первично желаемому объекту или результату, чтобы хотя бы отчасти разрешить существующую проблему. Замещение – это та защита, которую все люди (и взрослые, и дети) обязательно используют в повседневной жизни. Так, у многих детей нет возможности не только наказать своих родителей за их проступки или несправедливое поведение, но и просто им противоречить. Поэтому в качестве «громоотвода» в ситуации злости ребенка на родителя может выступить игрушка, домашнее животное или другой ребенок. Капризы, которые нельзя направить на отца (неприемлемый для этого объект), прекрасно могут быть направлены на бабушку – как на объект, для этого вполне приемлемые («вот кто во всем виноват»).
Итак, суть замещения состоит в переадресации реакции. Если при наличии какой-либо потребности желаемый путь для ее удовлетворения закрыт, активность человека ищет другой выход для достижения поставленной цели. Защита осуществляется через перенос возбуждения, не способного найти нормальный выход, на другую исполнительную систему. Однако способность человека переориентировать свои поступки с лично недопустимых на допустимые или с социально неодобряемых на одобряемые ограничена. Ограничение определяется тем, что наибольшее удовлетворение от действия, которое замещает желаемое, возникает у человека тогда, когда близки мотивы этих действий, то есть когда они размещены на соседних или близких уровнях мотивационной системы человека.
Замещение может осуществляться разными способами. Первый способ – замещение одного действия другим. Мальчик не может нарисовать крейсер, и от злости рвет рисунок. Второй способ – замещение действия словами. Тем не менее стандартной формой замещение грубой силы, нацеленной на наказание или оскорбление действием, служат брань и словесные оскорбления. Они используются как предохранительные клапаны для выхода переполняющих человека чувств, предотвращая физическое воздействие. Показано, что у человека, привыкшего решать свои проблемы с помощью грубой силы, запас скверных слов существенно меньше, чем у человека, не склонного к дракам. Человек, которому наступили на мозоль, либо ударит наступившего, либо обругает его. Одновременное обращение и к тому и к другому происходит редко.
Замещение может разворачиваться также путем перевода действий в иной план – из реального мира в мир утешительных фантазий. Как известно, человек не только охраняет, но и творит свой внутренний мир, и когда не может достичь желаемого во внешнем мире, то погружается в события, осуществляемые в мире внутреннем, реализуя себя в них. Маленькие дети, которые воспитываются в детском доме, встретив любого незнакомого человека, пришедшего по делу в их детский дом, видя в нем своего отца или мать. Таким образом они пытаются удовлетворить свое неутоленное желание любви, единения, близости. Эта отвлеченная и отчужденная форма любви служит наркотиком, облегчающим боль, вызванную реальностью: одиночеством и обделенностью.
Уход в мечту, фантазию – типичный вариант защитного поведения детей. Вместе с тем фантазии иногда могут быть опасными не только для самого ребенка, но и для его близких. Так, если ребенку не удастся наладить контакт со сверстниками и сравняться с ними в учебе, он может еще глубже уйти в свой внутренний мир, полностью отгородиться от мира внешнего и жить в плену своих иллюзий.
Достаточно распространенным вариантом замещения является также регрессия – перевод поведения в ранние, незрелые, детские формы. В этом случае часто можно наблюдать эгоистическое и безответственное поведение, когда допустимы и капризы, и истерики. Проявляющиеся детские формы демонстративны и призваны замаскировать, заместить, отодвинуть поведение, которое человек в данный момент по каким-то причинам не хочет принимать и осуществлять [50].
Защитный механизм регрессии, позволяющий всегда вернуться к простым и хорошо усвоенным формам поведения, развивается в раннем детстве. Регрессия сдерживает чувство неуверенности в себе и страх неудачи, связанные с проявлением инициативы. Родители нередко поощряют формирование регрессивного поведения, так как находятся со своим ребенком в отношениях эмоционального симбиоза и хотят, чтобы он всегда оставался маленьким. Если этот способ станет стереотипным, то во взрослом состоянии человека будет отличать инфантилизм: легкая смена настроения, потребно
|
|
|
