 |
Так много движущихся деталей
|
|
|
|
Свита Бэнр шла по туннелям Подземья, но не прямо в Мензоберранзан, как они планировали. По приказу верховной матери, они двинулись на восток, сопровождая Тсэбрэка на первом этапе его важнейшей миссии.
Верховная мать, конечно, не принимала участия в ежедневной разбивке бивака. Громф создал внепространственный особняк, где избранные благородные из Дома Бэнр могли без опасения расслабиться. Также, в этом пристанище выделили комнаты иллитиду и Тсэбрэку. Сейчас маг был слишком важен, чтобы им рисковать.
- Я думала, что ты более взволнован, - сказала Квентл своему брату Громфу, сидя с ним возле светящейся стенки, цвета которой смещались по спектру наиболее приятным образом. Громф создавал это развлечение каждый вечер, чтобы посидеть и насладиться хорошим вином или бренди. Это не удивляло его сестру. Он делал подобное и в Мензоберранзане. Но ее немного удивляло содержимое, как ему показалось, и то, что картина была мирной.
Старый волшебник посмотрел на нее с любопытством. - Я уверен, что чем дольше вы пребываете в моих покоях, тем более взволнованным я становлюсь, - ответил он и поднял бокал бренди в тосте. - Лишь бы вам угодить.
- Мы вскоре оставим Тсэбрэка, - объявила Квентл. – Он закончит это путешествие в одиночку.
- Чем раньше я покину амбициозного хнычущего Ксорларрина, тем лучше.
- Значит, тебе надоело, - сказала верховная мать с лукавой улыбкой.
- Нисколько.
- Правда? Дорогой брат, тебя совсем не пугает подъем Тсэбрэка? Возможно, пришло время нового архимага Города Пауков?
- Меня заменит Ксорларрин, чья семья ушла из Мензоберранзана? - недоверчиво сказал Громф.
- Разве подъем Тсэбрэка не укрепит связь между Мензоберранзаном и зарождающимся форпостом, созданном Ксорларринами?
|
|
|
Громф рассмеялся. - Ах, дорогая сестренка-Верховная Мать, - сказал он, качая головой, как будто это должно быть очевидно. - Почему я должен бояться этого шага леди Ллос? Разве от меня меньше пользы, чем от вас? Чем от любой матроны? Паучья Королева ищет сферу Мистры, и в нынешних рядах леди Ллос, эта сфера лучше послужит с обученными мужчинами, а лучше всего послужит со мной.
- Или с Тсэбрэком! - огрызнулась Квентл, ее явная ажитация показывала старому магу, что его рассуждения заползли ей под кожу.
- Щупальца иллитида не коснуться моего мозга, - уверил ее Громф. - И при этом я не хочу читать это заклинание. Леди Ллос не направляет Громфа под открытое небо в Серебряные Пустоши, и, я уверяю вас, это Громфу по вкусу.
- Если бы Ллос услышала это...
- Она, безусловно, услышит! - перебил Громф. - Я только что сказал это ее основному гласу на Ториле. Добровольно.
- И ты не боишься ее гнева?
- Архимаг пожал плечами и взял другой напиток. – Я делаю, как велела мне Ллос. Я не пытаюсь скрыться от нее, ибо какой в этом смысл? Она понимала мои... чувства к вам, когда вы были Квентл, когда вы были всего лишь Квентл.
- Когда ты составлял заговор с Минолин Фей, ты имеешь в виду, - ответствовала Верховная Мать Квентл. Архимаг просто пожал плечами и даже не попытался скрыть свою улыбку.
- И Ллос это не одобряла, - промолвил Громф, - ибо у нее были другие планы на вас, планы, которые я исполнил по ее приказу. Я верный слуга, и, пожалуйста, ради нас обоих, никогда не думайте, что у меня отсутствуют амбиции.
- Что это значит?
- Это означает, Верховная Мать, что Архимаг Мензоберранзана Громф пережил всех своих ровесников. Те, кто полагает, что я стар и скоро умру, окажутся в могиле прежде меня, не сомневайтесь, и любому, кто попытается узурпировать меня, понадобится больше, чем одно заклинание, переданное через Эль-Видденвельпа, даже если это заклинание вдохновлено Паучьей Королевой.
|
|
|
Верховная Мать Квентл некоторое время молчала, ибо в последней фразе он выделил иллитида. - Ты считаешь Метила своим созданием.
- Докажите, что я неправ.
- Метил был советником Ивоннель.
- Иллитид уже не так послушен, чтобы служить в такой роли.
- Но он служит тебе?
Архимаг наклонил свой бокал в сторону сестры и не стал опровергать ее утверждение.
- А Громф служит Верховной Матери, - уверенно сказала она.
- Разумеется.
Вскоре Верховная Мать Квентл покинула палату архимага, чувствуя, что нетвердо стоит на ногах. Настойчивость Громфа, что он больше выигрывает, чем она, отдавалась в ее мыслях. Она пришла в свою комнату и сидела в темноте, вспоминая свою покойную мать, в поисках необходимых ей ответов.
Квентл Бэнр никогда не думала, что отношения между женщинами и мужчинами Мензоберранзана могут быть большим, чем отношения хозяйки и слуги, а прямота, бесцеремонность и надменность Громфа вывели ее из равновесия. Но в тайнах Ивоннель, нынешняя Верховная Мать Бэнр вновь обрела ответы, и через эти воспоминания, Квентл пришла к пониманию, что для многих мужчин, и, безусловно, Громфа, матриархальный устой был менее строгим и формальным, чем она привыкла верить.
Паучья Королева, несомненно, превыше всего ценила своих жриц, и для большинства мужчин Мензоберранзана, жизнь была такой, как она есть. Но, среди мужчин, были исключения: волшебники Ксорларрин, воины Баррисон Дель'Армго, Громф Бэнр, и даже Джарлакс.
Эти личности и группы просто не вписывались в парадигму.
Верховная мать вышла из медитации в восторге от иронии. В эту ночь к ней пришли стать, знания и сила, а также, немного, искреннее смирение.
Архимаг, ее брат, был еще одним ее оружием, драгоценным оружием... и уважаемым.
***
У него не было сил встать, когда похитители пришли забрать его из клетки. Они вытащили его из Кузни в боковую комнату, украшенную гобеленами, коврами и плюшевыми подушками. Верховная Жрица Береллип Ксорларрин бездельничала там в роскоши.
Двое мужчин-дроу бесцеремонно бросили Энтрери на пол лицом вниз, поклонились жрице и быстро удалились, закрыв за собой дверь.
Когда он понял, что он со жрицей наедине, Артемис Энтрери подумал, хватит ли у него сил ее придушить.
|
|
|
- Итак, мы опять встретились, и опять в моем городе, - сказала ему Береллип.
Он просто неподвижно лежал.
- Вставай! - приказала она, и когда не пошевелился, жрица бросила в него кувшин с водой. Кувшин ударился об пол перед человеком и разбился, осыпая его с керамическими черепками и брызгами волшебно холодной воды. Несмотря на свое упрямство, Энтрери не мог не вылизать языком немного той живительной влаги. Как хорошо стало его пересохшим губам и горлу! Его похитители давали ему пищу и воду, но лишь необходимый минимум.
Дроу были очень хороши в этой жестокой игре.
Следующий шаг Береллип удивил убийцу, ибо она подошла к нему, положила руку ему на голову и тихо запела. По нему прокатилась волна магической энергии, принося тепло и питание. Он почувствовал, что силы вернулись к его конечностям, и ясность вернулась к его голове.
- Вставай, - сказала она снова, на сей раз спокойно и более угрожающе.
Энтрери приподнялся на локтях, а затем встал на колени, его суставы, одеревеневшие из-за стоячего положения в клетке, ныли при каждом движении.
- Ты сказал умную ложь, когда мы в последний раз встретились, - промолвила Береллип.
Энтрери смотрел на нее, не мигая.
- Ты сказал Бреган Д’Эрт, - напомнила она ему. – Но это было неправдой.
- Я провел много лет рядом с Джарлаксом, - с трудом сказал Энтрери разбитыми губами.
- Джарлакс тут не причем, - сказала Береллип таким тоном, что Энтрери показалась, что она знала нечто такое, чего не знал он.
- Ты все еще жив по одной причине, или, возможно по двум, - продолжала она. – Выбор за тобой.
- У меня столько вариантов, - прошептал он с сарказмом.
- Один из вашей банды пропал, - промолвила Береллип. – Где он.
- Дворфа женщина, а не мужчина, - невинно ответил Энтрери.
- Не она! - огрызнулась жрица и ударила Энтрери по лицу. – Где он?
Энтрери озадаченно поднял руки. - Двое мертвы, двое в клетках, дворфа исчезла.
- Шестой из вашей труппы.
- Нас пятеро.
- Дроу, - промолвила Береллип. – Где Дзирт До’Урден?
- Снова он? - съязвил Энтрери.
|
|
|
- Я спрашиваю в последний раз в твоей жизни, я тебя уверяю, - ответствовала она. - Но не сомневайся, что я смогу спросить у твоего трупа!
- Он давно умер, - ответствовал Энтрери, - в расщелине в леднике, далеко на севере. Уже больше десяти лет...
То, как он ответил, небрежно и без всяких колебаний, явно застало жрицу врасплох. Ее плечи немного опустились, и она отступила на шаг.
- Как ты смеешь мне лгать? - спросила она, потянувшись к змееголовому кнуту. Она пыталась говорить уверенно, но ее первоначальная реакция уже выдала ее внутренние чувства, и проницательный Энтрери знал, что его ложь глубоко ее поразила.
- Ты расскажешь нам все, что мы хотим знать, - промолвила Береллип.
- О Дзирте До’Урдене? Почему бы и нет? Я никогда не любил этого глупца.
- Тем не менее, в прошлый раз ты спас его своей ложью!
- Я спасал себя, - ответствовал Энтрери. Его голос уже немного окреп. - Вы ожидали чего-то другого? И мой рассказ был эффективен, вы должны признать, ибо он был почти правдив. Вы знали меня как спутника Джарлакса, в Мензоберранзане...
- Ты полуэльф? Какая магия сохраняет твою жизнь? Это было больше ста лет назад, но ты выглядишь человеком примерно сорока лет.
Энтрери пожал плечами и рассмеялся. – Я не эльф. И магия? Я думал, что знал, но, увы, я был, конечно, неправ.
- Тогда почему ты жив?
- Вам следует спросить Джарлакса. Вероятно, он знает об этом больше, чем я.
Затем Береллип вышла вперед и злобно улыбнулась. Она взяла Энтрери за подбородок и заставила его посмотреть на нее. – Однажды ты доставил мне удовольствие, - промолвила она. - Может быть, еще раз.
Он не ответил и преуспел, стараясь, чтобы на его лице не отразилась ненависть. А Береллип отступила от него на шаг, словно собираясь уходить, но затем внезапно вернулась со змеиным кнутом в руке.
И она избила его, о, как она его избила! Змеи разрывали его плоть, проливая яд в его жилы. Это продолжалось долгое-долгое время, и Энтрери оставили корчится на полу.
Потом, откуда ни возьмись, появилось несколько дроу мужчин, будто они все это время были в комнате, скрытые под двеомером массовой невидимости. Двое схватили его за лодыжки и потащили прочь. Он понял, что яд кнута проникает глубже в его тело и уводит его от реальности.
К тому времени как он снова открыл глаза, вернувшись в сознание от стука молотов кузницы, он вернулся в свою висячую клетку, Далия тихо и жалобно всхлипывала справа от него, Афафренфер висел на железных прутьях в клетке слева от него.
Потрепанный убийца кивнул, осознавая картину. Дроу жрица только что допустила ошибку, он знал.
Она дала ему цель. Он не надеялся покинуть это место живым, кроме как снова стать рабом в Мензоберранзане.
|
|
|
Но теперь он был полон решимости увидеть гибель, по крайней мере, одного из этих дроу прежде, чем умрет сам.
***
- Маленькая Доу, о мое дорогое дитя, - сказал Тос'ун, когда он, наконец, воссоединился с Дум'вилл в нижних коридорах Подземья. Свита Бэнр отделилась от Тсэбрэка, возвращаясь домой в Мензоберранзан.
- Зачем ты привел меня? - спросила Дум'вилл, ее голос и выражение лица сочетали ужас, потрясение и смятение.
Этот грустный взгляд и интонация ранили Тос'уна больше, чем он когда-либо мог себе представить. Он был сыном Дома Баррисон Дель'Армго, в конце концов, благородным воином-дроу высокого положения в рядах Второго Дома Мензоберранзана, и, возможно, величайшим воином гарнизона любого Дома дроу в мире.
Почему его заботит дочь больше, чем слава или проблемы, которые она ему принесет?
- А что ты ожидала? - грубо спросил он. - Разве я не рассказывал тебе об обычаях дроу? Ты росла среди наших слабых кузенов и стала такой же слабой?
- Отец…
- Тихо! – закричал он и ударил ее по лицу. - Ты дроу или дарсиёр? - спросил он, используя термин дроу для поверхностных эльфов, и это слово произносилось без всякой теплоты.
- Если я дарсиёр, то я мертва, - ответствовала Дум’вилл.
- Если ты дарсиёр, то ты будешь молить о смерти, - сразу уточнил Тос'ун. - Ты думаешь, что Верховная Мать Квентл, или любой из них, или даже я, будет терпеть тебя...
- Ты любил мою мать?
- Любовь, - выплюнул дроу с открытым презрением. Вопрос поразил его глубже, чем Тос'ун признал, чем он осмелился признаться самому себе! Ибо да, он познал любовь с Синнафейн. Дроу жил среди эльфов в Лунном Лесу поначалу из удобства, и просто, чтобы выжить, но затем это стало для него чем-то большим.
Но сейчас это большее означало неминуемую гибель, Тос'ун Армго знал, для него и для дочери.
- Любовь предназначена для богини, - сообщил он. - Твоя мать была моим похитителем и не более того. Я испытывал с ней плотскую радость, и от этой радости родилась ты и твой брат. Я не мог оставить ее и ее грязное племя дарсиёр. Но сейчас, ты привела меня... домой.
Дум'вилл стояла совершенно неподвижно в течение долгого времени, переваривая эти слова и явный черствый дух, в котором они были произнесены. Ее взгляд скользнул по бедру Тос’уна.
- Отдай мне мой меч, - велела она.
- Верховная мать сказала мне его нести.
Дум'вилл посмотрела на него с ненавистью и властно. Тос'ун видел борьбу внутри нее, столь же ясно, как когда она боролась за главенство над Хазид'хи. Теперь она пыталась подавить свою сторону дарсиёр, мягкую эльфийскую слабость наследия Синнафейн и среды Лунного Леса. Она должна была победить в этой борьбе, Тос'ун знал, победить решительно и быстро, иначе она станет мясом для палачей Мензоберранзана или восьминогой мерзостью.
- Мой меч честно заработан кровью, - промолвила она.
- Я верну его тебе, как только позволит верховная мать.
Он заметил, что Дум'вилл побледнела и смотрит мимо него, Тос'ун развернулся и увидел, что Верховная Мать Квентл стоит прямо позади него.
- Когда мы вернемся на восток, мне следует позволить Тос'уну Армго возглавить атаку на Лунный Лес? - спросила Верховная Мать Квентл с хитрой усмешкой.
- Позвольте мне, - вмешалась Дум'вилл, - воспользоваться битвой, дабы очиститься от слабости наследия моей матери!
- Доу, знай свое место! - предостерег Тос'ун, но Верховная Мать Квентл засмеялась и казалась очень довольной.
- Верни дочке меч, - приказала она, а Тос'ун и Дум'вилл недоверчиво на нее посмотрели.
- Немедленно! - потребовала Квентл, и Тос'ун сразу отстегнул пояс с мечом и передал его своей дочери. Когда Дум'вилл надела его на талию, к ней приблизилась верховная мать.
- Это был меч моего брата, - сказала она спокойно. – Меч Дантрага Бэнра, величайшего оружейника своего времени. - Закончив, она ехидно посмотрела на Тос'уна, как будто ожидая, что он решится не согласиться, ибо Дом Баррисон Дель'Армго считал величайшим оружейником того времени легендарного Утегенталя. На самом деле, соперничество между Утегенталем и Дантрагом шепотом обсуждалось в каждом углу Мензоберранзана на протяжении веков.
Тос'ун, разумеется, не стал оспаривать ее утверждение.
- По-вашему логично, что меч Дантрага висит на бедре Армго? - надавила Верховная Мать Квентл, и Тос'ун судорожно сглотнул.
- Нет, Верховная Мать, - тихо сказал он, и Дум'вилл согласилась отцом.
- Безусловно, нет, - промолвила Верховная Мать Квентл. - Но это будет уместно, когда наши Дома объединятся для общего дела. Идите гордо подняв головы, ибо вы, вы оба, послы Второго Дома Мензоберранзана, которые приведут Бэнр и Баррисон Дель'Армго к большему взаимопониманию.
- Верховная Мать? - услышал свой голос Тос'ун, когда он пытался разобраться в этом поразительном заявлении. Верховная Мать Квентл, по-видимому, сейчас включила в свои грандиозные планы не только Тос'уна, но Дум'вилл, наполовину дроу, наполовину дарсиёр.
С надменным смехом, Верховная Мать Квентл развернулась и ушла, воссоединившись с Энджрелом и свитой Бэнр, когда она села на свой магический парящий диск.
- Отец? – скептически спросила Дум’вилл.
Но Тос’ун мог лишь в недоумении покачать головой.
***
- Это клинок Бэнр, - Энджрел пожаловался Громфу, в то время как они оба продолжали путь на восток вместе с группой Тсэбрэка. – Дать его сыну дома Баррисон Дель’Армго…
- Это выбор верховной матери, - сухо перебил Громф. Он опустил глаза на оружейника. Эти двое никогда не были близки, но их отношения только ухудшились. Энджрел узнал, что Громф помог Равелю Ксорларрину найти древнюю родину дворфов Гонтлгрим, и что Громф сыграл важную роль в том, что Тиаго Бэнр, соперник Энджрела за вожделенное место оружейника, представлял Дом Бэнр в той успешной миссии.
Старый архимаг смотрел на Энджрела с примесью жалости и отвращения, выражение его лица нарочито отражало и то и другое. - Здесь много движущихся деталей, - промолвил он. - Верховная мать видит их и помещает в собственную игру, но она пока не видит многое другое.
- А вы видите? - с иронией спросил Энджрел.
- Конечно, - легко ответил Громф.
- Просветите меня.
- Это вряд ли, - ответствовал Громф. - Меня забавляет твое неведение. Однако я предложу тебе это: Тиаго не бросит тебе вызов как Оружейнику Дома Бэнр.
Это потрясающее откровение заставило Энджрела попятиться, ибо он знал, что Верховная Мать Квентл поручила Сарибель Ксорларрин срочно вернуться в Мензоберранзан вместе с Тиаго. Энджрел предполагал, что дерзкий молодой воин, внук знаменитого Дантрага, вооруженный новыми, и, судя по всему, невероятными щитом и мечом, вскоре станет оружейником Дома.
- Он останется с Ксорларринами?
- Нет.
Энджрел с любопытством посмотрел на загадочного старого мага.
- Тут много движущихся деталей, тебе не понять, - пояснил Громф. - Тиаго будет хорошо вознагражден, но не станет оружейником Дома Бэнр, это положение слишком приземленное, чтобы тратить на него его таланты.
От продуманного оскорбления Энджрел немного поморщился, но новости Громфа принесли ему облегчение.
Он всегда был ограниченным, четко осознал в тот момент Громф. Энджрел пришел в восторг от перспективы не сражаться с Тиаго, он знал, что не сможет победить в этой борьбе, недалекий воин был так сосредоточен на этой проблеме, что не мог увидеть развернутую картину, и, разумеется, большую угрозу его положению. Собственный сын Квентл, Омон Бэнр, достаточно скоро окончит Мили-Магтир, безусловно, он лучший в классе, и верховная мать, конечно, предполагала, что он вскоре станет Оружейником Дома Бэнр. Верховная Мать Квентл никогда всерьез не рассматривала Тиаго на эту должность, и, разумеется, не будет сейчас, ибо Квентл стала настоящей Верховной Матерью Бэнр, в сердце, в уме и в хитрости.
Нет, у нее были другие планы на Тиаго и его новую невесту Сарибель, Громф знал, и эти планы будут включать более важное место для Тиаго.
Ибо в отличие Энджрела, Тиаго понял нечто большее, чем боевые искусства.
Тиаго понимал в интригах.
- Считай, что тебе повезло, - промолвил Громф, - ибо ты засвидетельствуешь Затемнение, а это будет славное зрелище.
Энджрел взглянул на него с любопытством. - Вы не собираетесь наблюдать за Тсэбрэком на поверхности?
- Нет, - ответил Громф, затем он оглянулся и махнул своему спутнику проницателю, чтобы тот догонял. - Сегодня утром я был на разведке. До поверхности осталось несколько десятидневок пути и дорога свободна, поэтому я выполнил тут свой долг перед Тсэбрэком. Будь с ним и охраняй его, это должно быть достаточно легкой задачей.
Он начал творить заклинание, очерчивая в воздухе контур двери.
- Значит, вы домой в Мензоберранзан?
- В свое время, - ответил Громф и указал иллитиду на портал, а затем кивнул оружейнику и шагнул туда сам, выйдя в небольшую предкамеру комнаты предтечи, которую он ранее отметил именно для этой цели. На страже стояла огромная водная элементаль, она угрожающе поднялась, пока не признала архимага, а затем отступила.
Громф создал пространственную дверь, чтобы они с Метилом могли пересечь яму, затем привел проницателя в извилистый узкий тоннель, ведущий к Кузне, на всем пути их сопровождал звон молотков, отраженный от камней.
Пересекая Кузню, они привлекли внимание гоблинов и дроу, хотя, конечно, в любом случае, никто не осмелился им препятствовать. Громф заметил висящие клетки, но не обратил на них внимания.
Они вышли в большой коридор с великолепными статуями дворфов, и, хотя он глубоко ненавидел бородатый народ, Громф смог по достоинству оценить мастерство, и подумал, что хорошо, что войско Ксорларринов не осквернило эти остатки другой эпохи. Громф направлялся в палату Береллип, но по пути остановился у двери и с удовольствием послушал. Не потрудившись постучать, архимаг открыл дверь заклинанием и увидел очень удивленное трио темных эльфов.
Громф ворвался в комнату, а следом за ним вошел Метил. Он нашел любопытным, что единственная девушка из трех внутри, Сарибель Ксорларрин, оказала ему большое почтение, отступив и вежливо кланяясь.
Тем не менее, два других, ее высовчивый и амбициозный брат Равель, наряду с вечно высовчивым Тиаго, в тот момент были слишком взволнованы, чтобы должным образом отреагировать на появление великого Архимага Мензоберранзана.
- Меня отзывают в Мензоберранзан! - буркнул Тиаго.
- У верховной матери есть на тебя планы.
- Но нет, Архимаг, этого не может быть! - кричал молодой воин, и он в отчаяние хлопнул в ладоши.
- Мы сейчас так близко, - объяснил Равель. - Мы захватили его друзей и притащили сюда. Они нам все расскажут, и тогда своенравный бродяга будет наш!
- Своенравный бродяга? Снова Дзирт До’Урден?
- Да! – ответили в унисон два молодых дроу.
Громф точно не знал, как с этим быть. Верховная мать строила много планов относительно поверхности, в частности области, известной как Серебряные Пустоши, и Громф сомневался, что эти планы включали в себя противостояние между Тиаго и Дзиртом, особенно в это деликатное время.
- Отведите меня к этим пленникам, - решил он, и вскоре после этого все пятеро пришли к висящим клеткам в великой Кузне Гонтлгрима.
После телепатического совещания с проницателем, Громф приказал, чтобы сняли Далию, а сам все это время продолжал смотреть на Энтрери.
- Давнишний друг Джарлакса, - сказал он Тиаго и Равелю, стоящим подле него. - Грозный воин, как мне помнится.
- Не такой уж грозный, - ответствовал Тиаго.
Громф повернулся к тщеславному молодому дроу. Потом архимаг ухмыльнулся, Тиаго не понимал, но Громф представил этого молодого воина в бою с Дзиртом До'Урденом, полагая, что Тиаго познает немного смирения на остриях клинков следопыта.
Громф обратил свое внимание на Далию, которая просто бы упала, если бы ее не поддерживали два стража-дроу.
- Отведите ее в комнату, где я смогу побыть с ней наедине, - приказал архимаг, и Далию сразу утащили. – Ну, не совсем наедине, - поправился Громф, взглянув на своего спутника иллитида.
- Что вы собираетесь делать? - спросил Тиаго.
Громф посмотрел на него скептически, давая ему понять, насколько нелепо подвергать сомнению действия архимага. - Вы намеревались подвергнуть ее пыткам? - спросил Громф. – И его? Вы бы их ранили и жалили, пока они не скажут вам все, что вы желаете знать?
- Такая мысль приходила мне в голову, - промолвил Тиаго.
- Тогда пусть это послужит идеальной иллюстрацией недостатков Тиаго, - сказал Громф с фырканьем. - И любого, кто ставит клинок выше силы.
Вскоре после этого, от каменных стен нижнего Гонтлгрима стали отражаться ужасные крики бедной Далии, ибо Метил Эль-Видденвельп вторгся в ее разум. – Ты решишься шпионить за архимагом? - Сарибель спросила Равеля в соседней комнате, где волшебник Ксорларрин сотворил заклинание, позволяющее незаметно подслушать допрос Далии.
***
- Тихо, - сказал Тиаго жрице. – Дай ему сделать свою работу.
- Это Архимаг Мензоберранзана! - возразила Сарибель. Если он обнаружит…
- Ты хочешь, чтобы мы просто ушли, как приказала верховная мать? Я должен оставить эти поиски, когда сокровище так близко?
- Когда беда так близко, ты имеешь в виду, если вы собираетесь пойти против...
- На склоне горы в Долине Ледяного Ветра, - перебил Равель и двое других повернулись к нему. Казалось, он смотрел куда-то в пустое пространство, и Тиаго с Сарибель поняли, что органы чувств мага на самом деле были далеко: в другой комнате с Громфом, иллитидом и Далией.
- Дворфы Боевого Топора, - промолвил Равель. – Она думает, что Дзирт с дворфами Боевого Топора под горой в Долине Ледяного Ветра.
- Мы знаем, ведущие туда туннели, - горячо прошептала Сарибель.
- Это недалеко, - добавил Тиаго. - Мы можем туда добраться и покончить с нашей задачей, а затем с триумфом вернуться в Мензоберранзан в разумные сроки, разумные даже для верховной матери.
Дверь открылась, и Тиаго с Сарибель чуть не упали от удивления, однако Равель, который в действительности был не здесь, продолжал свою работу. Пара молодых дроу испытала огромное облегчение, увидев, что это пришла Береллип, а не какой-то союзник Громфа.
- Долина Ледяного Ветра, на север, - сказал ей Тиаго и сразу закрыл за ней дверь. - Далия открыла путь гадкому питомцу Громфа.
Береллип с любопытством взглянула на Тиаго и Равеля. – Вы шпионите за архимагом? – выдохнула она.
- Нет, мы уже закончили шпионить за архимагом, - ответил Равель, опередив Тиаго, двеомеры мага уже не действовали и он вернулся к остальным. - И это было плодотворным занятием.
- Громф уничтожит вас щелчком пальцев, - предупредила Береллип.
- С какой целью? - спросил Равель, а Тиаго заявил, - Не тогда, когда я войду в Мензоберранзан с головой Дзирта До'Урдена.
- Вы нашли его? - спросила Береллип, внезапно заинтересовавшись. Она подошла ближе и села напротив Сарибель за маленький столик.
- Когда прибудет ваша Матрона Зирит? - спросил Тиаго.
- Через две десятидневки, возможно через три.
Тиаго улыбнулся и повернулся к Равелю, который тоже сиял. - Достаточно времени, - согласился волшебник.
***
Громф Бэнр и Метил узнали от Далии гораздо больше, чем подслушал Равель, но младшие дроу, в любом случае, не смогли бы понять эти потрясающие откровения. Громф даже не был уверен, что все понял сам, но в более широком контексте событий вокруг них, наступающее Затемнение; война Верховной Матери Квентл во славу Ллос и расширения ее области влияния в сфере магии; война, которая причинит боль бродяге До'Урдену, и, соответственно, богине, вырвавшей его из тисков Ллос, важная роль этой жалкой дарсиёр, известной как Далия действительно его удивила.
А Громфа было нелегко удивить.
В тот день он покинул Гонтлгрим, наказав Тиаго быстрее прийти по зову Верховной Матери Квентл и оставить в живых девушку Далию. Без ведома Ксорларринов, кроме Береллип, которая ему поклялась хранить тайну, Громф не взял с собой проницателя. У Метила еще осталась здесь работа.
Громф не ожидал, что Тиаго в ближайшее время вернется домой, ибо, конечно, архимаг знал, что подлый маленький Равель Ксорларрин шпионил за ним, и, вероятно, узнал, некоторое из того, что разгласила Далия в отношении последнего места, где она видела Дзирта До'Урдена. Вероятно, Равель уже сговорился с Тиаго пойти и сразиться с бродягой.
Быть по сему, решил Громф, ибо это не его игра, а игра Ллос и Верховной Матери Квентл. Он хорошо сыграет свою роль, и не более того.
Он едва вернулся в свои покои в Магике, а Далию только вернули в висящую клетку в Кузне Гонтлгрима, когда ударная сила Ксорларрин, во главе с Тиаго, Равелем, Джертом и Сарибель отправилась на охоту через тоннели в север.
ЧАСТЬ ТРИ
РИФМА ИСТОРИИ
Даже в этом сумасшедшем мире, где магия работает в диких циклах и диких кругах, где орки появляются внезапно десятками тысяч, а пираты становятся королями, есть моменты ясности и предсказуемости, где узоры выравниваются в ожидаемые результаты. Я зову это рифмой истории.
Реджис пришел к нам, едва опережая действительно опасного врага.
Рифма истории, удобство предсказуемости!
Он очень изменился в этой второй жизни, наш друг хафлинг. Решительный, опытный, практикующийся с клинком, Реджис проживал свою новую жизнь с целеустремленностью, направленной на четкую задачу. И когда на наш бивак пришел лич, темной ночью в диких землях Скалистых гор, Реджис не сбежал. Нет, он призывал бежать нас, в то время как он продолжал пытаться сражаться со страшным чудовищем.
Но, несмотря на произошедшие с хафлингом изменения, все это повторилось вновь.
Рифма истории.
Я слышал, что эта истина часто упоминается среди разумных существ, особенно среди эльфов, и главным образом среди старейших из эльфов, которые видели восход и закат многих веков. Их мало удивляют даже бурные события как Смутное Время и Магическая Чума, ибо они много раз слышали рифму. И эта ожидаемая действительность особенно касается взлета и падения королевств и империй. Они следуют курсу, оптимистичного подъема, восхождения через великолепные возможности. Иногда они получают там сверкающие драгоценности в периоды предшествующие завершению, возвышенность Миф Драннора, слава Глубоководья, и да, я бы добавил возрождение Клана Боевого Топора в Мифрил Халле. Это обещание и надежда.
Но колеса цикла катятся вперед и слишком часто, падение также предсказуемо, как взлет.
Действительно ли это стремление или слабость разумных рас, интересно, что приводит к этому циклу, этим взлетам и падениям культур и королевств? Столь многие начинают с благими намерениями и грандиозными надеждами. Новый путь, новый день, яркий восход солнца, и тысячи других обнадеживающих клише...
И все без разбора, по-видимому, начинают загнивать и тогда появляются злодеи, посредством алчности или властолюбия. Как червоточины на бутонах, они находят свой путь в любом правительстве. Находят лазейки в законах, используют кодексы в своих интересах, находят свои сокровища и обеспечивают свое благополучия за счет всех остальных, и всегда обвиняют беспомощных, которые не имеют права голоса и не могут обратиться за помощью. Чернорабочим они кричат, "Берегитесь кровопийцы!” а кровопийцы это немощные, забитые пожилые люди.
Так что они преломляют и искажают саму реальность, дабы защитить свои товары, и все же, они всегда в опасности, поскольку это вернейшая рифма истории, ибо если кража будет совершена, это будет крахом, и в этом крахе дворянство падет растоптанным.
И страдание с болью будут пировать на полях, в море и в лесу, на батраках и крестьянах, рыбаках и охотниках, и на тех, кто сеет и на тех, кто ест.
Я боюсь, что рифма истории зловеща, звон, как клаксон предупреждения, быстро становящийся далекой памятью, или даже сказкой, в то время, как новые червоточины появляются на их бобах и праздниках.
Не всегда случается так, но слишком часто. Именно моя надежда на что-то новое, лучшее и прочное, привела к Договору Ущелья Гарумна, пути, который я собираюсь оплакивать.
И поэтому я должен быть унылым.
Но, нет, отнюдь нет, ибо я был свидетелем божественной справедливости и благословлен вернейшими друзьями и семьей, о которой только можно мечтать. Мы идем с открытыми глазами и открытыми сердцами, Друзья Мифрил Халла, и прекрасно знаем о рифме истории, и решили, что эти печальные ноты уступят триумфальному такту и спокойным мелодиям надежды и справедливости. Мир хаос, а мы порядок.
Мир тень, но мы исполнены решимости блистать словно свет.
Однажды, не так давно, я должен был уговаривать своих бывших спутников на добрые дела и бескорыстные поступки; теперь меня окружают те, кто ведет меня к тому же самому.
Ибо даже нередко темная истина рифмы истории не может сокрушить непоколебимую уверенность в том, что есть что-то большее и лучшее, сообщество для всех, где кротким не нужно бояться сильных.
Мы найдем свой путь, и те ничтожные рифмы найдут диссонирующие ноты, как с этим личем, которого привел к нам Реджис, это существо, Темная Душа, считало, что сильнее нас.
Ибо это было частью игры, и если бы мы внимательно присмотрелись к нашему другу хафлингу, мы бы вспомнили правду Рамблебелли, тот же Реджис когда-то давно навел на нас тьму, которая тогда была Артемисом Энтрери (тогда была, я говорю!).
И таким образом, мы теперь смотрим внимательнее, ибо в Реджисе есть нечто такое, аура, быть может, манеры, или готовность рискнуть, часто по-глупому? Что может привести к беде.
Быть по сему; возможно, как говорится в старой поговорке, это часть его очарования.
Он тянет акулу к ее гибели, говорю я.
- Дзирт До’Урден
ДОМ ДОМОВ
- Ну, эльф, если у тебя есть какие-либо идеи, теперь самое время их выложить, - Бренор сказал Дзирту, когда они сошли с лодки из шляпки гриба на небольшой грязный берег перед подземной стеной замка и открытым дверным проемом Гонтлгрима. Вся эта большая пещера была слабо освещена лишайниками, а вокруг импровизированной лодки, еще и легким светом от заклинания, которое Кэтти-бри наложила на маленький камень, что она подобрала перед входом в длинный тоннель, ведущий к этому месту.
Вульфгар крепко держал судно одной сильной рукой, используя другую, как перила, дабы помочь его спутникам выбраться. Когда Бренор подошел к переднему краю плота, огромный человек легко поднял его и перенес на сухую землю.
Качая лохматой головой, Бренор оглянулся на него. - Ты столь же силен, как в прошлой жизни, - пробормотал дворф.
- Когда я видел Пвента, в пещере давно, он был разумным, - Дзирт ответил дворфу. - Может быть, в нем осталось достаточно от Тибблдорфа Пвента, чтобы уговорить его пойти к жрецу, который облегчит его боль.
- Сомневаюсь, - промолвил Бренор. - Пвент был переменчивым, когда я видел его, приветствовал и рычал, иногда друг, иногда монстр. Он держал себя в руках, из уважения ко мне и моему трону, я полагаю, но едва-едва.
- У меня есть свиток, - сказала Кэтти-бри, когда Вульфгар своей сильной рукой ее тоже перенес на берег. – И Реджис дал мне это. – Она достала маленький сапфир.
- Небольшой острог, по сравнению с тем, в который ты заключила лича, - промолвил Бренор.
- Это сработает? - спросил Дзирт.
- Это лучшее, что я имею, - ответил Реджис, отталкивая протянутую руку Вульфгара и легко спрыгивая с лодки. Он стряхнул песок и воду со своей нарядной одежды и поправил штаны.
- Тогда, если это нужно сделать, это нужно сделать, - решил Бренор.
Эти четверо пошли вперед, продолжая болтать, но Вульфгар не присоединился к ним и едва ли прислушивался. Со своей немалой силой он вытащил плот из шляпки гигантского гриба с воды на берег, затем поспешил догнать своих спутников, когда они вошли в великий верхний зал Гонтлгрима.
Это место было спроектировано не так, как Мифрил Халл, Вульфгар сразу отметил, что первая комната была действительно огромной, в отличие от многочисленных туннелей, которые вели к каким-то значимым камерам в Мифрил Халле. С другой стороны Дзирт описал этот первый зал как венчающий драгоценный камень верхних уровней Гонтлгрима. Несмотря на эти очевидные различия в архитектуре, варвар не мог избежать чувства дежавю, столь же сильного ощущения, как и любая память, что он уже был актером в этой пьесе прежде. Он отчетливо вспомнил тот давний день, когда труппа впервые вошла в Мифрил Халл, когда Бренор пришел домой.
Вульфгар почувствовал укол под колено, эта боль была лишь в воспоминании, он знал, ибо в том приключении в совершенно другом теле его ударила когтистая рука тролля.
Но это место пахло для него также, словно призраки мертвых дворфов оставили реальный запах, и его разум прыгнул на десятилетия назад, в другое место, время, и даже тело.
Он отогнал воспоминания, вернувшись в настоящее время. Дзирт, Кэтти-бри и Реджис стояли у стенки камеры прямо справа от двери. Кэтти-бри сотворила больший волшебный свет, осветив область более ярко, и Вульфгар заметил изможденный труп, высушенное тело женщины, раздетое догола и жестоко растерзанное.
Кэтти-бри благословила его и окропила святой водой, и только потому, что Вульфгар вспомнил историю Бренора о его визите сюда и ужасную судьбу спутников дворф
|
|
|
