Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Вентворт Миллер. #survivalmode. Перевод

«#режимвыживания»

https://www.facebook.com/notes/wentworth-miller/survivalmode/1896179350594998/

5 июня 2017 г.

Меня поразило одно сообщение в блоге. Или, может, это была заметка из колонки редактора. Оно походило на письмо. И на публичное извинение. Своего рода. Написанное для кого-то (всех?), с кем автор пересекался, когда/покуда находился не в лучшем состоянии.

«Тогда я не был сам собой» – таков был его основной смысл. «Тогда я был в депрессии. Но сейчас мне лучше. И я хотел бы получить второй шанс произвести первое впечатление».

Общая мысльзаключалась в этом. И она меня поразила.

Я с уважением отнёсся к этому автору. Я с уважением отнёсся к его правде.

Но (это ситуация «и то / и это», не «либо/либо»), это была не моя правда.

Сообщество психического здоровья (под ним я подразумеваю тех из нас, кто испытывает проблемы с психическим здоровьем / имеет психические заболевания) разнообразно по составу. Спросите у 100 людей, страдающих от депрессии, что значит быть в депрессии, и вы получите 100 разных ответов. Все из них – правдивые.

Важно проявлять к этому уважение (по моему мнению).

Правда этого автора не была моей правдой, но от этого она не становилась неправдой. Если это понятно.

Примечание в сторону: поэтому я и не утверждаю, что я – это «голос безгласных». Может быть, я стою ближе к мегафону, чем некоторые, но когда я говорю, я говорю за себя. О себе. Если то, что я говорю, отзывается эхом в душе другого человека, отражает какую-то часть его истории – замечательно. Но рано или поздно я обязательно скажу что-то такое, что является правдой для меня и только для меня одного. И я сохраняю за собой это право. Моё выживание – основанное на самовыражении, на рассказывании людям своей правды, тогда и так, как это удобно мне, – зависит от этого. Поэтому когда речь заходит о психическом здоровье, я заявляю прямо: я не говорю за других людей. И они не говорят за меня. Потому что это было бы невозможно. Если только они – это не мужчина-гей в возрасте 45 лет, смешанного этнического происхождения, родившийся в Великобритании, выросший в Бруклине, и его не зовут «Вентворт Миллер».

(Тогда да, они говорят за меня.)

Вернёмся к тому сообщению в блоге. Тому, которое меня поразило.

Как я уже сказал, это походило на извинение. Своего рода. Я понял/понимаю это. Полностью.

В те годы (десятилетия), когда я страдал от депрессии, я совершал такие поступки и говорил такие слова, за которые позже чувствовал необходимость извиниться. Иногда я делал это при личной встрече, иногда по телефону или в и-мейлах. Иногда мои извинения принимались. В любом случае, мне было важно сказать эти слова. «Я сожалею». Взять на себя ответственность за то, что я делал и говорил в те годы, когда мне было трудно.

Две вещи, за которые я не извинялся и не буду извиняться:

1. За то, что я был в депрессии.

2. За то, каким я был, когда был в депрессии.

Я не извиняюсь / не буду извиняться за то, что был в депрессии, потому что я ничего не мог / не могу с этим сделать. Так же как я не могу контролировать цвет своих глаз, я не мог / не могу контролировать это.

Я не извиняюсь / не буду извиняться за то, каким я был, когда был в депрессии, потому что хотя и да, тот человек (я) совершал такие поступки и говорил такие слова, за которые позже чувствовал необходимость извиниться, тот человек (я) также спас мою грёбаную жизнь.

Подлинная история.

Тот человек (я) – рассерженный, горюющий, скучающий, бесчувственный, беспокойный, безнадёжный, бессонный, безынициативный, вялый, эгоистичный, недобрый, неловкий, отчуждённый, раздражительный, зависимый, непостоянный, ненадёжный и часто непредсказуемый – это тот, благодаря кому сегодня я всё ещё здесь.

Я больше не занимаюсь тем, что стыжу себя. Сегодня я осознаю, что любовь к себе и понимание собственной ценности подразумевают принятие всего меня. Моей целостности. Всего моего спектра. Включая и то, каким я был в Свои Худшие Дни. Когда я был Не Лучшим Собой. Когда я Просто Существовал и С Трудом Шаг За Шагом Двигался Дальше.

Когда в моём телефоне заканчивается заряд, и он переключается в «режим экономии энергии», я не сержусь на свой телефон. Я благодарен. Он делает то, что ему нужно сделать, чтобы выжать из себя эти дополнительные минуты.

Я благодарен тому себе, каким я был, когда я был в депрессии. Тому себе в «режиме экономии энергии». Я говорю ему: «Спасибо, что выжал из меня те дополнительные минуты (годы). Хотел ли бы я снова быть тобой? Чёрта с два. Это не значит, что ты не достоин уважения. Ты делал то, что тебе нужно было сделать, парень. Ты находился в режиме борьбы за выживание. И ты, чёрт возьми, крупно напортачил. И сегодня я здравствую и наслаждаюсь жизнью. Это благодаря тебе».

Тот я, каким я был, когда я был в депрессии, не заслуживает, чтобы теперь, когда мне «лучше», от него отрекались. Это было бы а) неблагодарно, б) неуважительно и в) потенциально опасно. Потому что однажды он снова может мне понадобиться.

Некогда разрыв между тем, кем я притворялся («в порядке»), и тем, кем я действительно был («не в порядке»), причинял мне боль. В моём представлении, тот я, который был «не в порядке», – это был «не я». Не тот я, который был предпочтителен. Не тот я, который мог располагать к себе / вызывать любовь / быть нанятым на работу / достойным уважения / приемлемым. Тот я, который был «не в порядке», – это был «плохой» я. «Неправильный» я. Не «настоящий» я. Такой, которого надо было отвергать и заставлять тихо сидеть в тёмных комнатах; разочарование, спрятанное за слоем лжи и задёрнутыми занавесками, – пока он не уйдёт прочь и не вернётся «настоящий» я.

Теперь, когда я «в порядке», теперь, когда я снова тот «настоящий» я, я осознаю оказываемое на меня давление – отчасти изнутри, отчасти извне, – принуждающее меня притворяться, что того меня, который был «не в порядке», никогда не существовало.

Проблема заключается в том, что:

1. Это неправда.

2. Это путь к поражению: «Теперь, когда я "в порядке", я уже никогда не смогу снова оказаться "не в порядке"». Теперь, когда я произвёл на людей новое впечатление, – лучшее, чем первое (уф), – мне надо позаботиться о том, чтобы его не испортить». (Или ещё о чём.) Что значит, что однажды, если/когда я обнаружу, что я «не в порядке», если/когда моя депрессия вернётся и «плохой» я или «неправильный» я покажет своё (уродливое) лицо, есть вероятность, что я почувствую, что должен это отрицать, заставлять его тихо сидеть в тёмных комнатах, пока он снова не уйдет прочь. Как раньше.

И пока этот цикл не повторится.

Следующая цитата принадлежит Роберту Блаю, в ней он говорит о процессе нашей эволюции, нашей долгой дороге из пещеры в город. Она также подходит для описания моей долгой дороги к выздоровлению:

«В нас есть тёмная, напоминающая рептилию и примитивная часть… [которая не] считается необходимой для цивилизованной жизни… Мы [хотим] избавиться от этого тёмного, влажного, мокрого, напоминающего рептилию существа… [Но именно благодаря этой части] мы продолжили эволюционировать – разве это вам не понятно? В течение миллионов лет. Она связана с вашим выживанием. Это змееподобное существо… [Рептилия] выживает! Она выживает! Выживает! [Это то существо, благодаря которому] мы продолжили двигаться вперёд, и без [него] мы бы никогда не добрались туда, куда мы пришли. Мы бы умерли. Но вот сейчас мы достигли этого уровня, и больше не хотим видеть его рядом. И его вышвыривают…» («Какие истории нам нужны», часть 2).

Я вижу его. Своего «примитива». Свою рептилию. Своего крокодила. И я понимаю его ценность. Той части меня, которая сосредоточена только на одном. Чертовски упрямой. Себя в «режиме экономии энергии». Того себя, который заставлял меня двигаться вперёд – иногда ползком на животе, пробираясь через те долгие, суровые годы, пока я не выбрался из этого болота. Я не стану теперь выбрасывать его. Своего крокодила. Потому что жизнь полна вызовов (до сих пор). Угроз и дестабилизирования (до сих пор). А у него есть Набор Очень Конкретных Навыков (явно).

Однажды я опубликовал на этой странице эссе, в котором упоминались коалы, все такие тёплые и симпатичные и пушистые. С тех пор они стали синонимом слова «объятия». Это приносит мне радость. #коалы

И также именно так некоторые люди предпочитают воспринимать меня. Ту часть меня, на которой им нравится сосредотачиваться. Мою коалу. Исключая всё остальное. «Ты такой милый». Мм-хм. Сколько раз я это слышал?

(Много. Много раз.)

Что ж, это правда. Я милый.

И также это не вся правда. Слава богу. Потому что если бы я на все 100 % был коалой (всем таким тёплым и симпатичным и пушистым), к настоящему моменту я был бы мёртв.

Подлинная история.

Если сегодня я жив, то это благодаря моему крокодилу. Жёсткому и крепкому. Словно кожа. Когда «цивилизованный» я очень хотел Забиться В Нору И Умереть, он говорил: «Ни фига». И: «Когда обед?» Важно уважать это (по моему мнению). Следить за тем, чтобы ему нашлось место за моим столом. Даже если он жуёт с открытым ртом и бьёт целую фарфоровую посуду.

Сегодня я меньше говорю: «Я хотел бы получить второй шанс произвести первое впечатление», и больше: «Ваше первое впечатление не было неверным. Тогда я был собой. Да – это был я. Я в режиме борьбы за выживание. И я признаю это. Я «и то / и это», не «либо/либо». Идёт?»

Ответом может стать слово «нет».

Некоторые люди хотят, чтобы я был Весь Всегда Коалой. Они настаивают на этом. Им неуютно от того, что я отказываюсь отделять/осуждать своего крокодила, их тревожит то, что я переосмысляю отрицательный опыт как положительный, они не могут / не желают принять ту возможность, что «неправильный» я (рассерженный, горюющий, скучающий) настолько же заслуживает солнечного света и эфирного времени, как и «правильный» я (который располагает к себе / вызывает любовь / которого можно нанять на работу). Они говорят: «У тебя грустный вид», используя жалость, чтобы замаскировать своё не-довольство. Потом пытаются надеть маску на меня. «Мне бы хотелось, чтобы ты улыбнулся». Похлопывая меня по руке, они пытаются контролировать моё поведение, сигнализируя, что существуют «приемлемый» я и «неприемлемый» я. И ограниченное пространство для последнего. «Почему бы тебе не сделать перерыв?» – шепчут они. – «Вернуться, когда придёшь в норму?»

Им я говорю: «Адиос».

Если передо мной стоит выбор между тем, чтобы любить всего себя и тем, чтобы другие люди любили определённые, тщательно отобранные части меня, то выбора нет.

Я знаю, где находится / в чём заключается моя работа, и она состоит в том, чтобы осознавать, что тот я, каким я был «тогда», за которого раньше я чувствовал необходимость извиняться, просить прощения, тот я, которого я считал сломленным/бракованным/постыдным / вызывающим чувство неловкости, чьё существование я сознательно и систематически исключал из резюме, встреч с семьёй и первых свиданий, – был и остаётся центром и сутью продолжения моего существования на этой земле.

«[Рептилия] выживает! Она выживает! Выживает!»

Да. О да.

«[Это та часть], благодаря которой мы продолжили эволюционировать…»

Надо отдать ей должное.

«[Это то существо], благодаря которому мы продолжили двигаться вперёд…»

Где бы я был без него?

«Мы бы умерли».

Чертовски верно.

Оно достойно признания. Чествования. Мой крокодил заслуживает любви.

Не поймите меня неправильно – мне нравится и коала. Он тоже заслуживает уважения.

Но в те тёмные, тяжёлые ночи, когда он кубарем сваливается с деревьев и крепко ударяется о землю, когда всё, чего он хочет, – это признать поражение, помахать белым флагом и повернуться кверху (пушистым) брюхом, именно мой крокодил поднимается из реки и, не моргнув глазом, разделывается со смертью.

И смерть отправляется к чёрту.

Воспользуйтесь поиском по сайту: