Общие принципы вертикальной мобильности

Первое утверждение. Вряд ли когда-либо существовали общества, социальные слои которых были абсолютно закрытыми или в которых отсутствовала бы вертикальная мобильность в ее трех основных ипостасях — экономической, политической и профессиональной. То, что

 

¹ Это вполне логично хотя бы потому, что под вывеской "демократия" обычно объединяются общества самых разных типов. То же касается и "автократии". Оба термина неясны и с научной точки зрения порочны.

 

внутренние слои первобытных племен были вполне проницаемыми, следует из того факта, что внутри многих из них наследование высокого положения отсутствует как таковое; вождей часто избирали, а сами структуры были далеко не постоянными, и личные качества индивида играли решающую роль при подъеме или спуске по социальной лестнице. Ближе всех приближается к абсолютно неподвижному обществу, то есть безо всякой вертикальной мобильности, так называемое кастовое общество. Его наиболее ярко выраженный тип существует в Индии. Здесь воистину вертикальная мобильность очень слаба. Но даже в применении к этому обществу нельзя сказать, что она отсутствует в нем вовсе. Исторические хроники показывают, что при сравнительно развитой кастовой системе случалось, что члены самой высокой касты брахманов, король или члены его семейства свергались или осуждались за преступление. Из-за нежелания прослыть благопристойными погибали многие правители вместе со всем, что им принадлежало. И напротив, даже лесные отшельники завоевывали королевства. Из-за скромности погибли короли Нахуша, Шудас, Сумука, Неви¹. С другой стороны, изгнанники после должного покаяния восстанавливались в правах, а индивиды, рожденные в низших стратах общества, могли войти в касту брахманов — вершина социального конуса Индии. Благоразумием Приту и Ману добились суверенитета, Кубера — положения бога богатства, а сын Гади — класса брахманов². Благодаря возможности смешанных межкастовых браков сохранялся путь медленного продвижения вниз или вверх из одной касты в другую даже в течение многих поколений. Приведу цитату из юридического текста, подтверждающую высказанную мысль. В "Га-утаме" читаем: "От брака брахмана с кшатрией рождается саварна, от брахмана с вайшьа рождается нишада, от брахмана и шудры рождается парасава". Таким путем возникали межкастовые подразделения. Но: "В седьмом поколении человек изменит свою принадлежность к той или иной касте, поднимаясь или опускаясь по социальной лестнице"³. "В силу возможности сохранения и в зависимости от семени, из которого они произошли, смешанные расы в последующих поколениях достигают или более высокого, или более низкого ранга"⁴. Статьи, касающиеся деградации и исчезновения каст как примера нарушения кастового правила, буквально пронизывают все священные книги Индии⁵. Само собой разумеется, что поддерживается и процесс социального восхождения. По крайней мере в период раннего буддизма мы встречаем много случаев, когда брахманы и князья выполняли физическую работу и занимались ремеслом. В средних классах родители, желающие лучшей профессии для своих сыновей, говорят в основном о кастовых профессиях, но при этом занятия отца даже и не упоминаются. То есть социальная градация и экономические занятия далеко не совпадали друг с другом. Труд передавался по наследству, а мобильность и инициатива были всего лишь устойчивыми его проводниками. Более того, рожденные слугами короли известны в истории, хотя и запрещены законом. Человек низкого происхождения у власти был нередким явлением в Индии. Так, Чандрагупта — низкого происхождения, сын Маура, впоследствии ставший основателем могу-

 

¹ Законы Ману. VII, 40-^2; XI, 183—199.

² Там же. VII, 42; XI, 187—199.

³ Gautama. Ch. 4. P. 8—21.

⁴ Законы Ману. X, 42; 5—56.

⁵ Lilly W. S. India and Its Problems. L., 1922. P. 200 ff.

 

шественной Маурийской империи (321—297 гг. до н. э.) — один из самых ярких примеров подобной мобильности¹.

И в последние десятилетия мы наблюдаем ту же картину. Слабое течение вертикальной мобильности проявляется по-разному: либо путем зачисления в одну из высокопоставленных каст тех, кто разбогател и смог получить санкцию на то от брахманов, либо путем создания новых каст, либо изменяя свой род занятий, либо путем межкастовых браков, либо путем миграции и т. д.² Лишь недавно большую роль стало играть образование, религиозные и политические факторы. Очевидно, поэтому, несмотря на тот факт, что кастовое общество Индии, вероятно, самый яркий пример непроницаемого и наиболее устойчивого стратифицированного организма, тем не менее даже внутри него существовали и существуют слабые и медленные течения вертикальной мобильности. Если так обстоит дело с кастовым обществом Индии, то ясно, что и в других социальных организмах в той или иной степени должна присутствовать вертикальная социальная мобильность. Это утверждение подтверждается фактами из истории Греции, Рима, Египта, Китая, средневековой Европы, где вертикальная социальная мобильность была еще более интенсивной, чем в кастовом обществе Индии. Абсолютно неподвижное общество есть миф, никогда не реализованный в истории. Второе утверждение. Никогда не существовало общества, в котором вертикальная социальная мобильность была бы абсолютно свободной, а переход из одного социального слоя в другой осуществлялся бы безо всякого сопротивления. Это утверждение логично вытекает из приведенной выше посылки, что любое организованное общество суть стратифицированный организм. Если бы мобильность была бы абсолютно свободной, то в обществе, которое получилось бы в результате, не было бы социальных страт. Оно напоминало бы здание, в котором не было бы потолка-пола, отделяющего один этаж от другого. Но все общества стратифицированы. Это значит, что внутри них функционирует своего рода "сито", просеивающее индивидов, позволяющее некоторым подниматься наверх, оставляя других на нижних слоях, и наоборот.

Только в периоды анархий и большого беспорядка, когда вся социальная структура нарушена, а социальные слои в значительной степени дезинтегрированы, мы имеем нечто, напоминающее нам хаотическую и дезорганизованную вертикальную мобильность en masse³. Но даже в такие периоды существуют препятствия для ничем не ограниченной социальной мобильности — частично в форме быстро развивающегося "нового сита", частично в форме остатков "сита" старого режима. Спустя короткий промежуток времени если такое общество не погибнет в пожарище собственной анархии, то новое "сито" быстро займет место старого и, между прочим, станет таким же с трудом проницаемым, как и ему предшествующее. Что понимается под "ситом", будет объяснено позже. Здесь достаточно сказать, что оно существует и действует в той или иной форме в любом обществе. Утверждение это настолько очевидно, а в дальнейшем мы подкрепим его и фактами, что сейчас нет необходимости на этом задерживаться.

Третье утверждение. Интенсивность и всеобщность вертикальной социальной мобильности изменяется от общества к обществу, то есть в пространстве. Это утверждение представляется столь же очевидным.

¹ The Cambridge History of India. Vol. 1. P. 208 ff., 223, 268—269, 288, 480.

² The Imperial Gazetteer of India. Vol. 1. P. 311-331.

³ Sorokin P. Sociology of Revolution. Pt. 3.

 

Дабы убедиться в этом, достаточно сравнить индийское кастовое общество и нынешнее американское. Если взять высшие рани в политическом, экономическом и профессиональном конусах в обоих обществах, то будет видно, что все они в Индии определены фактом рождения и есть только несколько "выскочек", которые достигли высокого положения, поднимаясь с самых низших слоев. Между тем как в США среди заправил промышленности и финансов 38,8% в прошлом и 19,6% в настоящем поколении начинали бедняками; 31,5% бывших и 27,7% ныне живущих мультимиллионеров начинали свою карьеру, будучи людьми среднего достатка¹. Среди 29 президентов США 14 (то есть 48,3%) вышли из бедных или средних семей². Разница во всеобщности вертикальной мобильности обеих стран та же самая. В Индии подавляющее большинство занятого населения наследует и сохраняет в течение жизни профессиональный статус своих отцов; в США большинство населения меняет свою профессию по крайней мере один раз в течение жизни. Исследование профессиональной мобильности доктора Л. Даблина показало, что среди держателей страхового полиса государственной страховой компании 58,5% изменили свои профессии с момента выдачи полиса³. Мои собственные наблюдения подобных переходов в профессиональных ориентациях от отца к сыну среди разных групп американского населения свидетельствуют о том, что у современного поколения смена профессии стала более частой. То же самое можно сказать и о всеобщности вертикальной экономической мобильности.

Более того, отличие в интенсивности и всеобщности вертикальной политической мобильности в разных обществах можно увидеть на следующей таблице, где показан процент "пришельцев" среди монархов и администраторов высших уровней различных стран, поднявшихся до самого высокого положения из низших социальных слоев.

 

Страна	Процент "выскочек" среди монархов и президентов
Западная Римская империя	45.6
Восточная Римская империя	27.7
Россия	5.5
Франция	3.9
Англия	5.0
Соединенные Штаты Америки	48.3
Президенты Франции и Германии	23.1

 

Эти цифры можно принять за приблизительный показатель интенсивности и всеобщности вертикальной политической мобильности от основания политической структуры и до ее вершины. Сильные изменения цифр суть показатель сильного колебания политической мобильности от страны к стране.

Четвертое утверждение. Интенсивность и всеобщность вертикальной мобильности — экономической, политической и профессиональной — колеблются в рамках одного и того же общества в разные периоды его истории. В ходе истории любой страны или социальной группы суще-

 

¹ Sorokin P. American Millionaires and Multimillionaires // Social Forces. 1925. N 4. P. 638.

² Sorokin P. The Monarchs and the Rulers // Social Forces. 1926. N 5.

³ Dublin L. J. Shifting of Occupations among Wage Earners // Monthly Labor Review. 1924, April.

 

ствуют периоды, когда вертикальная мобильность увеличивается как количественно, так и качественно, однако существуют и периоды, когда она чувствительно уменьшается.

Хотя точного статистического материала еще мало и он подчас сильно фрагментарен, тем не менее мне кажется, что таких данных вместе с другими историческими свидетельствами достаточно для подтверждения этого утверждения.

А). Первый ряд подтверждений дают крупные социальные потрясения и революции, которые подчас единожды, но все же происходили в истории каждого общества. В периоды таких потрясений вертикальная социальная мобильность по своей интенсивности и всеобщности, естественно, намного выше, чем в периоды порядка и мира. Но так как в истории всех стран рано или поздно наступали периоды социальных потрясений, то и вертикальная мобильность в них колебалась¹.

За один или два года русской революции были уничтожены почти все представители самых богатых слоев; почти вся политическая аристократия была низвергнута на низшую ступень; большая часть хозяев, предпринимателей и почти весь ранг высших специалистов-профессионалов были низложены. С другой стороны, в течение пяти-шести лет большинство людей, которые до революции были "ничем", стали "всем" и поднялись на вершину политической, экономической и профессиональной "аристократии". Революция напоминает мне крупное землетрясение, которое опрокидывает вверх дном все слои на территории геологического катаклизма. Никогда в нормальные периоды русское общество не знало столь сильной вертикальной мобильности.

Картина, которую дают Великая французская революция 1789 года, английская революция XVII века, крупные средневековые изменения или социальные революции в Древней Греции, Риме, Египте или в любой другой стране, подобна той, которую дает русская революция².

То, что было сказано о революциях, можно сказать и о бедствиях в форме иностранной интервенции, великих войнах и завоеваниях.

"Норманнское завоевание почти полностью вытеснило аристократию англо-саксонской расы, поместив "искателей приключений", сопровождавших Вильгельма Завоевателя, на место тех дворян, которые до этого управляли крестьянством... Знать старой монархии была вынуждена "уйти" в отставку"³.

Эта цитата приведена для того, чтобы показать, что любое военное вмешательство практически всегда приводит — прямо или косвенно — к подобным результатам. Завоевание арийцами коренного населения Древней Индии, дорийцами — автохтонного населения Греции, спартанцами — Мессении, римлянами — "своих земель" Италии, испанцами — коренного населения Америки и т. д. вызвали подобное ослабление прежде высоких социальных страт и создание новой знати из людей, которые раньше находились гораздо ниже. Даже если война не заканчивается завоеванием или покорением, она тем не менее приводит к тем же последствиям из-за значительных людских потерь в высших социальных эшелонах, особенно среди политической и военной аристократии, а также из-за финансового банкротства богатых людей или обогащения искусных мошенников-нуворишей. "Вакуум" в знатных слоях общества, вызванный потерями, приходится заполнять, и это приводит к более интенсивному продвижению новых людей к высоким позициям.

 

¹ Ross E. A. Principles of Sociology. P. 338—339.

² Sorokin P. Sociology of Revolution. Pt. 3.

³ Rogers J. E. T. Six Centuries of Work and Wages. N. Y., 1884. P. 19.

 

По этим же причинам происходят и более частые профессиональные перемещения, которые приводят к большей профессиональной мобильности, чем в обычное время. Факты, которые мы привели выше, указывают на существование ритмов статичных и динамичных периодов в вертикальной мобильности внутри одного и того общества в разные периоды истории.

Б). Второй ряд подтверждений дает реальная история многих наций.

Историки Индии отмечают, что устойчивая кастовая система не была известна в Индии на ранних ступенях ее истории. "Ригведа" ничего не говорит о кастах. Этот период проявляется в крупных миграциях, нашествиях и мобильности¹. Позднее кастовая система вырастает и достигает своей кульминации. Соответственно вертикальная социальная мобильность устанавливается на нулевой отметке. Происхождение почти исключительно определяло социальное положение индивида; это положение укреплялось и становилось "вечным" для всех поколений одной и той же семьи. В тот период "в ведических текстах нет еще примеров того, как вайшья достигает ранга священника или князя"². Еще позднее, приблизительно ко времени распространения буддизма (VI—V вв. до н. э.), происходит ослабление кастовой системы и растет мобильность. Сам буддизм был выражением реакции против твердого кастового режима и одновременно попыткой нарушить его³. Вскоре после III века до нашей эры "выплеснулась" новая волна социальной неподвижности, усиления кастовой изоляции и триумфа брахманов, вытеснившая предшествующую волну социальной мобильности⁴.

Позднее наблюдались подобные волны неоднократно⁵, таким же образом происходило чередование периодов относительной мобильности и относительной стабильности вплоть до нашего времени, когда Индия вновь вступает в период возрастания вертикальной социальной мобильности и ослабления устойчивости своей кастовой системы⁶. Очевидно, что реальный процесс колебаний куда более сложный, чем тот, который мы только что очертили.

В долгой истории Китая также существовали подобные волны. Они отмечены, во-первых, шахматным чередованием периодов общественного порядка с периодами сильных социальных потрясений преимущественно в форме внутренних социальных революций и иностранных вторжений. Они повторялись многократно; большая их часть проявлялась на стыке конца существования правящих династий и установления новых^т. Существование подобных изменений отражается и обобщается в "законе трех стадий", приписываемом Конфуцию и приводимом в китайских канонических книгах. Эти стадии следующие: Стадия Беспорядка, Кратковременное Успокоение, Великое Подобие или Равновесие. Они следуют друг за другом согласно текстам⁸. Характеристика этих стадий

 

¹ The Cambridge History of India. Vol. 1. P. 38, 54, 92; The Imperial Gazatteer of India. Vol. 1. P. 345—347; Bougie C. Remarques sur le regime des castes. P. 28—44.

² Ibid. P. 127.

³ Ibid. P. 208—210. 260.

⁴ Ibid. Ch. 9—10.

⁵ Grousset R. Histoire de l'Asie. P., 1922.

⁶ Дж. Мартен, директор индийского департамента ценза, считает, что кастовая система в Индии все еще сильна, как прежде. См.: Marten J. Т. Population Problems from the Indian Census // Journal of the Royal Society of Arts. 1925, March. 25.

⁷ Hirth. The Ancient History of China. N. Y., 1908; Grousset R. Histoire de l'Asie. Vol. 2; The Shu-King // The Sacred Books of the East. Vol. 3. P. 101 ff., 125 ff.

⁸ Li Ki II The Sacred Books of the East. Vol. 27. P. 2 ff.

 

предполагает, что на каждой стадии мобильность была разной, а поэтому их повторение означало повторение статичных и динамичных циклов вертикальной социальной мобильности. В-третьих, на существование этих колебаний, по крайней мере по отношению к политической мобильности, косвенно указывают многие страницы китайских священных книг. В них говорится, что в период правления хороших императоров социальные позиции, особенно высшие (даже положение самого императора), распределялись между теми, кто их заслужил своим личным талантом и добродетелью. В такие периоды "каждые три года устраивался экзамен заслуг, и после трех экзаменов незаслуживающие продвижения разжаловались, а заслуживающие двигались по лестнице вверх. Лишь при такой организации все служебные обязанности выполнялись на должном уровне"¹. Соответственно "Книга исторических хроник" приводит много примеров того, как высшими лицами и даже императорами становились люди из самых низших социальных слоев: Шун стал императором, придя из орошаемых полей, Фу Ю был отозван на службу, прямо будучи оторванным от своих строительных рам, Као Ки — от рыбы и соли, Е Ин был фермером, Ти Яо определил своего преемника из среды бедных и обездоленных и т. д.² Анналы показывают, что в "нормальные" периоды "процветания" китайского общества перемещения были интенсивными, хотя конечно же история восхождения от крестьянина до императора так же стара, как и вся история человечества. В периоды упадка, однако, мобильность была явно слабее. Это видно из постоянного "плача" свергнутых императоров о том, что в периоды упадка "люди высших классов содержатся в темницах, а худшие занимают их места". Такое же обвинение выдвигает император Ио против великого правителя Мяо. Он-де выдвинул людей по наследственному принципу. Таким же было, по словам By, и преступление последнего Шана, основателя династии Чу³. В текущий момент история Китая, как кажется, вновь страна вступает в период все возрастающей мобильности. Какими бы неопределенными и расплывчатыми ни были все эти исторические свидетельства, тем не менее они подтверждают циклы сравнительной социальной подвижности и стабильности⁴.

Нечто подобное мы наблюдаем и в истории Древней Греции. Здесь следует различать переход из слоев неполноправных в слои полноправных граждан, с одной стороны; и из низших слоев полноправных граждан в высшие — с другой. Что касается проникновения неполноправных граждан в ранг полноправных в Спарте, то со времени порабощения илотов у них фактически не было шансов стать полноправными гражданами. Если и были редкие случаи, то их крайне мало. Позднее, после 421 года до нашей эры и особенно после Пелопоннесской войны, илотам начали давать вольную en masse и они становились неодамодами, то есть вольноотпущенниками⁵.

 

¹ The Shu-King. P. 45, 55, 143.

² Li Ki. P. 223, 312 ff.; Shu-King. P. 45, 51, 55, 85 ff., 101, 104, 143.

³ Shu-King. P. 32 ff, 51—55, 125, 143.

⁴ Складывается впечатление, что в истории Древнего Египта по-своему существовали все те же периоды. Так, фараон Неферхотеп был из "низов". В конце XIII династии вертикальная мобильность значительно возросла. "Фараоны сменяли друг друга с беспрецедентной скоростью; средняя продолжительность правления вряд ли превышала один-два года; известны даже два случая трехдневного правления". См.: Gardiner A. Admonition of an Egyptian Sage. Leipzig, 1909; Breasted J. H. History of the Ancient Egyptians. P. 173—174.

⁵ Фукидид. История Пелопоннесской войны. 4, 80; 5, 34; 7, 19, 58; 8,.5.

 

Такое восхождение к более высокому положению en masse служит конечно же доказательством возрастающей вертикальной мобильности. С другой стороны, если во время войны против Ксеркса спартанцы были равными, то после окончания Пелопоннесской войны, то есть меньше чем через столетие, некоторые из них поднялись до ранга, так сказать, "пэров", а многие, напротив, опустились до уровня подчиненных¹. Период социальных революций под руководством Агиса IV (242 г. до н. э.) и Клеомена III (227 г. до н. э.) вызвал очередное нарушение в перемещении полноправных граждан и явился периодом ярко выраженной мобильности. Иными словами, и в истории Спарты мы наблюдаем чередование периодов относительной подвижности и неподвижности.

Наличие подобных циклов в Афинах подтверждается установлением одиннадцати конституций в течение только двухсот лет. Конституции, особенно такие, как конституции Солона, Писистрата, Клисфена, "четырехсот", "тридцати" и "десяти" тиранов, знаменовали собой не только простые изменения в формах правления, но и новое фундаментальное перераспределение граждан внутри социального конуса афинского общества. Например, в результате введения конституции Солона большинство людей были освобождены от рабства (долгового) и поднялись тем самым по социальной лестнице, а многие их прежние хозяева опустились. Замена наследственной аристократии на плутократию (аристократию по принципу богатства) имела те же последствия. Впрочем, последствия и других конституций, описанных Аристотелем, были сущностно схожими². Среди них тирании "тридцати" и "десяти" были самыми сильными потрясениями. Поэтому в афинской истории периоды отмены старой конституции и введения новой были периодами, за которыми в ряде случаев следовала гражданская война или сильное потрясение, но именно они были периодами особенно интенсивной вертикальной мобильности внутри афинского общества. На основании "Политики" и "Афинской политии" Аристотеля вполне можно сделать такое заключение³.

В Древнем Риме на ранних ступенях развития для неполноправных граждан проникновение в слой римских граждан было крайне затруднительным. Продвижение стало легче и интенсивнее уже в императорскую эпоху. С уменьшением различных социальных препон, однако, привилегии римского гражданства также уменьшились. В 212 году нашей эры ("Закон Каракаллы") почти все население Римской империи получило статус римского гражданства. Но именно в это время гражданство практически полностью потеряло все свои особые привилегии. Такова, по сути, кривая перемещения из слоя неполноправных граждан в civus Romanus⁴*.

Перемещения из низших слоев (в том числе и перемещения неполноправных граждан) показывают очевидное изменение во всеобщности и интенсивности вертикальной мобильности. До VI—V веков до нашей эры она была слабой, с середины V века до нашей эры и по середину IV века до нашей эры вертикальные перемещения были крайне интенсивными. В этот период плебеи получают практически полное равноправие с патрициями. Иными словами, они переходят из низкого в более высокий статус. Хотя стирается одна разница, как бы на смену ей

 

¹ Ксенофонт. Греческая история. 3, 5—6.

² См., к примеру, его "Афинскую политик»", гл. 20, 21, 27.

³ Аристотель. Афинская полития. Гл. 1—4, 6, 41.

⁴ * римское гражданство (лат.).

 

появляется другая. Несмотря на многосторонний характер процесса и многие исторические лакуны, можно все же с достаточной степенью уверенности сказать, что период с последнего века республики и по III век нашей эры был в общем периодом интенсивной мобильности. Вертикальные течения поднимались с самого дна римского общества (от рабов) и до вершин (самые высокие позиции, включая ранг императора) общественного конуса. При помощи денег, грабежа, насилия, обмана, мошенничества, любовных интриг, реже — военного героизма и службы на благо отечества человек без родословной поднимался до командных высот, в том числе и до власти пурпура __ монарха¹. По контрасту с этим временем период с конца III века

нашей эры и до самого конца Западной Римской империи (V в. до н. э.) отмечен резким уменьшением мобильности. Наследование социального положения и прикрепленность "навечно" в позиции родителей стали своего рода правилом. Общество плавно двигалось по течению к твердой кастовой системе.

"Любое отступление от наследованной позиции было исключено. Привязанность человека к его заранее заданному положению определялась не только статусом отца, но и матери"².

Какими бы ни были в деталях эти изменения мобильности в римской истории, существование циклов относительно неподвижности мутаций сомнений не вызывает.

Средние века и Новое время. Изменения мобильности в средние века демонстрирует история высших слоев привилегированных классов. Для краткости изложения возьмем в качестве примера Францию. Последующее изложение можно с соответствующими модификациями отнести и насчет других европейских стран.

На заре средневековья в Европе наблюдается интенсивная вертикальная мобильность. Среди тевтонцев, франков и кельтов в этот период слой лидеров был открыт почти каждому, у кого обнаруживался необходимый талант и способности. Систематические вторжения готов, гуннов, ломбардов, вандалов нарушали социальную стратификацию Римской империи. Один аристократический род исчезал за другим, к власти приходили все новые и новые авантюристы. Так были разрушены старо-римские аристократические и сенаторские фамилии. Откровенные авантюристы стали основателями новых династий и новой знати. Так появились Меровинги, а позднее Каролинги с их знатью. Из кого же рекрутировалась знать этого периода, так сказать, noblesse du palais³*, которая вытеснила сенаторские слои Рима? Ответ прост.

 

¹ В течение одного-двух поколений рабы становились представителями знати. В свое время Цицерон говорил о шестилетнем сроке, необходимом рабу для обретения вольной. В своей речи "В защиту Корнелия Бальбы" он указывает на условия социального продвижения индивида на вершину социальной иерархии — "благодаря своим добродетелям, интеллекту и знаниям". Среди богатейших людей того времени и высших должностных лиц мы зачастую встречаем имена рабов и вольноотпущенников (Тримальхион, Палладий, Деметрий и др.). Но уже в раннеимператорский период, после правления императора Августа, создаются значительные препятствия для свободной вертикальной мобильности, особенно для проникновения в высшие слои римского общества. И тем не менее это было время особо интенсивной мобильности населения. См. подробнее: Rostovtzeff M. Social and Economic History of the Roman Empire. N. Y., 1926. P. 19, 22, 42^3, 47-48, 55, 58, 81, 99, 117—119.

² Dill E. Roman Society in the Last Days of the Western Empire. Ch. 1; Rostovtzeff M. Social and Economic History... P. 472 ff.

³ * дворцовая знать (фр.).

13 Питирим Сорокин

 

"В VI веке еще возможно было встретить некоторые сенаторские фамилии благороднорожденных и богатых благодаря унаследованному богатству. Но в VII веке эта знать исчезла полностью и была вытеснена новой знатью королевских чиновников или noblesse du palais. Законы франков оценивали выше тех, кто находился на службе у короля, чем представителей старинных аристократических семей. Не длинный перечень выдающихся предков, а государственная служба делала человека благородным. В практике общества Меровингов даже высшие ранги знати были настолько открытыми, что даже слуга довольно легко и быстро мог подняться до самых высоких государственных позиций. Знать того времени в своей генеалогии указывала только на дворянство отца и не более"¹.

Поэтому среди графов и дворян мы находим таких, как Эбрион, — maltre des Palais²* — и других, вышедших из слуг, разбойников и прочего способного люда простого происхождения. Это положение сохранялось и при Каролингах, ибо и при них значительное число герцогов и графов вышло из слуг или низших общественных слоев³.

В общем, до XIII века не было особых юридических препятствий для социального восхождения. Последний простолюдин, если он смелый и способный, мог стать дворянином — chevalier⁴*; тот, кому по силам было купить поместье, также мог стать дворянином. Не требовалось никакой санкции короля для признания законности дворянского достоинства. Но после XIII века появились первые симптомы социальной изоляции и один за другим стали отсекаться пути проникновения в высшие классы⁵. Мобильность, правда, не исчезла вовсе, но она резко сократилась на протяжении XIII и первой половины XIV века.

Столетняя война, крестьянское восстание (Жакерия), парижское восстание 1356—1358 годов, междоусобная борьба бургундцев и арманьяков вновь сдвинули вертикальную мобильность со второй половины XIV века с нулевой отметки. Новые люди опять стали проникать в высшие слои знати, численно сокращалась старая знать. Помимо традиционных каналов социального восхождения стали появляться новые: королевские legistes⁶*, муниципалитеты и городские коммуны, гильдии и, наконец, накопление капитала. С колебаниями этот процесс продолжался до начала XVIII века, то есть до тех пор, пока вновь не появились сильные препятствия мобильности⁷. Великая французская революция и период Наполеоновской империи (когда, "кто был ничем, стал всем" и наоборот) ознаменовали эпоху наивысшей по интенсивности вертикальной мобильности. Таковы вкратце основные циклы вертикальной социальной мобильности во Франции.

Изучение вертикальной мобильности внутри политической стратификации других стран обнаруживает периоды особенно ярко выраженных перемещений. В истории России такими периодами были: вторая

 

' De Coulanges F. Les Transformations de la royaute pendant l'epoque Carolingienne. P. 47, 66, 96, 424; Viollet. Histoire du droit civil francais. P., 1893. P. 251; Kolabinska M. La Circulation des elites en France. Lausanne, 1912. P. 11—15.

² * гофмейстер, камергер (фр.).

³ Luchaire A. Manuel des institute frabsaises. P. 257 ff.; Flach S, Les origines de 1'ancienne France, X et XI Siecles. Vol. 1. P. 721; Guizot F. The History of Civilization. Vol. 1. P. 67 ff., 203-205.

⁴ * рыцарь, кавалер (фр.).

⁵ Kolabinska M. La Circulation des elites en France. P. 19—32; Esmein. Cours d'histoire du droit fransais. P. 231 ff., 680 ff.

⁶ *легисты (фр.) — образованные чиновники, знатоки законов.

⁷ Kolabinska M. La Circulation des elites en France. P. 19—32; Esmein. Cours d'histoire du droit fransais. P. 231 ff., 680 ff. Ch. 2—4.

 

половина XVI века — начало XVII века (правление Ивана Грозного и последующее междуцарствие), царствование Петра Великого и, наконец, последняя русская революция. В эти периоды почти по всей стране старая политическая и правительственная знать была уничтожена или низложена, а "выскочки" заполнили высшие ранги политической аристократии. Хорошо известно, что и в истории Италии таковыми были XV-XVI века. XV век с полным правом называют веком авантюристов и проходимцев. В это время историческими протагонистами часто были люди из низших сословий. Никто больше не обращал внимания на традиции и условности; все определяли личные качества¹.

В истории Англии такими периодами были следующие эпохи: завоевание Англии Вильгельмом, гражданская война середины XVII века.

В истории США — середина XVIII века и период гражданской войны.

В большинстве европейских стран Ренессанс и Реформация представляли собой периоды чрезвычайно интенсивной социальной мобильности.

Наконец, и наше время с начала XX века принадлежит к очень "мобильному" веку в смысле политических и экономических перемещений. Это все тот же век авантюристов, проходимцев и карьеристов. Ленин и другие диктаторы в России, Муссолини и фашистские лидеры Италии, Мазарик и чешские политические деятели, Мустафа Кемаль в Турции, Радич и другие "новые люди" в Сербии, Реза-хан в Иране, политическое руководство Эстонии, Польши, Латвии, Литвы, лейбористское правительство Великобритании, социал-демократическое правительство Германии, новые лидеры Франции и т. д., с одной стороны, полное уничтожение или низложение королевских фамилий Габсургов, Гогенцоллернов, Романовых, Оттоманов и др., а также политической аристократии конца XIX века, с другой, — все это очень явно свидетельствует о мобильном характере нашей эпохи, по крайней мере в области политической мобильности.

Все, что было сказано о флуктуациях мобильности в сфере политической стратификации, можно повторить и по отношению к экономической и профессиональной вертикальной мобильности.

Чтобы не быть многословным, я опущу соответствующий исторический экскурс для подтверждения этого тезиса. Впоследствии я еще приведу данные, которые в какой-то степени прояснят этот процесс.

На основании всего вышесказанного и того, о чем еще пойдет речь, можно считать, что и четвертое утверждение ратифицируется всем ходом истории.

Пятое утверждение. В вертикальной мобильности в ее трех основных формах нет постоянного направления ни в сторону усиления, ни в сторону ослабления ее интенсивности и всеобщности. Это предположение действительно для истории любой страны, для истории больших социальных организмов и, наконец, для всей истории человечества. Таким образом, и в области вертикальной мобильности мы приходим к уже известному нам заключению о "ненаправленных" колебаниях.

В наш динамичный век триумфа избирательной системы, промышленной революции и особенно переворота в транспортных средствах такое утверждение может показаться странным. Динамизм нашей эпохи заставляет верить в то, что история развивалась и будет развиваться в направлении постоянного и "вечного" увеличения вертикальной мобильности. Нет необходимости повторять, что многие

 

Villari P. The Life and Times of N. Machiavelli. Vol. 1. P. 8.

 

социологи придерживаются именно такого мнения'. Тем не менее если исследовать все их доводы и обоснования, то можно убедиться, насколько они шатки.

А). Во-первых, последователи теории ускорения и усиления мобильности обычно отмечают, что в современных обществах нет ни юридических, ни религиозных препятствий к социальным перемещениям, которые существовали в кастовом или феодальном обществах. Если представить на мгновение, что утверждение это верно, то ответ будет таковым: неправомочно делать подобное заключение о "вечной исторической тенденции" на основании опыта последних 130 лет. Это слишком короткий миг по сравнению с тысячелетней историей человечества, которая только и может быть достаточным основанием для признания существования постоянной тенденции. Во-вторых, даже в рамках этого 130-летнего периода эта тенденция ясно не проявилась у большей части человечества. Внутри больших социальных сообществ Азии и Африки ситуация еще достаточно неопределенная: кастовая система все еще жизнеспособна в Индии, Монголии, Маньчжурии, Китае и на Тибете, среди коренного населения многих других стран. В свете этих уточнений всякая ссылка на феодализм во имя сравнения со "свободным" современным периодом теряет свое значение.

Б). Предположим, что уничтожение юридических и религиозных препятствий действительно приведет к усилению мобильности. Хотя и это можно оспорить. Это было бы так, если бы на месте уничтоженных препятствий не возводились новые. В кастовом обществе невозможно быть знатным, если ты не из знатной семьи, но можно быть знатным и при

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: