 |
Стилистически не оправданное употребление жаргонизмов
|
|
|
|
Обращение к жаргонизмам не в сатирических контекстах, продиктованное стремлением авторов оживить повествование, расценивается как стилистический недочет. Так, автор увлекся игрой слов, назвав свою заметку так: Художник Дали совсем офонарел (в заметке описывается необычная скульптура художника - в виде светильника, что дало основания корреспонденту для каламбура: фонарь - офонарел). Для читателя, не владеющего жаргоном, подобные словечки становятся загадкой, а ведь язык газеты должен быть доступен всем.
Заслуживает порицания и увлечение жаргонной лексикой журналистов, пишущих о преступлениях, убийствах и грабежах в шутливом тоне. Употребление в таких случаях арготических и жаргонных слов придает речи неуместный, веселый оттенок. О трагических событиях повествуется как об увлекательном происшествии. Для современных корреспондентов «Московского комсомольца» такой стиль стал привычным. Приведем лишь один пример.
На Тверской улице в прошлый четверг милиционеры подобрали двух девиц, которые пытались «толкнуть» прохожим видеомагнитофон на золотишко. Выяснилось, что девахи накануне ночью обчистили квартиру на Осеннем бульваре. (...) Заводилой выступала 19-летняя бомжиха...
Тенденция к снижению стиля газетных статей наглядно демонстрируется многими газетами. Это приводит к употреблению жаргонизмов и арготизмов даже в серьезных материалах, а для коротких заметок, репортажей стиль, «расцвеченный» сниженной лексикой, стал обычным. Например:
А я не уступлю вам коридорчик
В Кремле новый заскок: одарить братскую Белоруссию выходом к морю через Калининград. «Мы собираемся договориться с поляками и получить их согласие на строительство участка магистрали через их территорию», - сказал давеча Президент России.
|
|
|
Однако эта «примета времени» не встречает сочувствия у стилистов, которые не одобряют смешение стилей, создающее неуместный комизм в подобных публикациях.
Вопрос 50 Использование терминов в стилистических целях
Термин – это слово или словосочетание, точно обозначающее какое-либо понятие, применяемое в науке, технике, искусстве. [1] Как видно из определения, основным свойством термина является его однозначность или моносемантичность, а, следовательно, отсутствие синонимического ряда. Обусловлено это следующим:
- термин регистрирует понятие, воздействует на него, уточняет, отделяет его от смежных областей;
- многозначность термина воспринимается как недостаток, т.к. создает путаницу;
- и, наконец, термин находится не только в лексической системе языка, но и в системе понятий той или иной науки, т.е. термин специализирован в пределах конкретной научной дисциплины [1], напр.:
фонема – лингвистический термин,
мездрение, золение – термины кожевенного производства,
азот – химический термин,
синекдоха - стилистический, литературоведческий термин.
Помимо однозначности термины обладают и другими свойствами: - отсутствие эмоциональной окраски (напр. материнская плата, утилиты);
- интернациональность (напр. митинг, парламент);
- возможность употребления термина изолированно, вне контекста;
- ограниченность термина:
- фонетически (напр. искра с ударением на последнем слоге);
- морфологически (напр. лоб - лба, но лоб – лоба, лобу, где лоб – это удар, перебрасывающий мяч через голову противника;
термин может содержать уменьшительно-ласкательный суффикс, напр.: желудочек, сапожок, дужка); - непривычным окружением (напр. юбка поршня, рубашка охлаждения) [1].
Что касается возникновения терминов, то это могут быть:
1. заимствования из различных языков:
|
|
|
- франц.: партер, бельэтаж, шасси, антракт;
- англ.: сеттер, тайм, финиш;
- голланд.: грот, фок, ют, бугшприт;
- татар.: аркан, табун, каурый, чалый, лошадь
и
2. возникновение терминов из уже существующих в литературном языке слов путем придания этим словам особого дополнительного терминологического значения [5].
Следует, однако, заметить, что последний процесс может быть двойственным, т.е. проходить в двух направлениях: по пути терминизации и детерминизации, т.е. потери термином своего терминологического значения. Процесс детерминизации ведет к тому, что уже «бывший» термин приобретает новые свойства и функции и может использоваться в необычном для него контексте [5].
Однако, по нашему убеждению, процесс детерминизации может быть частичным, т.е. с одной стороны, термин приобретает новые свойства и функции, а с другой – он не теряет своего первоначального терминологического значения полностью.
Рассмотрим процесс частичной детерминизации и функционально-стилистические особенности таких терминов на примере романа «МЫ» Е. Замятина, стилистический и статистический анализ которого позволяет нам сделать следующие выводы:
1. обильное использование терминов способствует созданию более реалистичной, пугающей картины «математизированного» мира будущего;
2. термины позволяют более наглядно и живо показать трагизм унификации мышления и всецелого подчинения личности обществу, когда уже нет индивидуальности, нет человека с его внутренним миром, переживаниями и стремлениями, а душа и фантазия – это опасные болезни, подлежащие срочному хирургическому вмешательству.
Таким образом, термины не выступают более как термины в обычном понимании этого слова: они не просто называют некие конкретные вещи и явления объективной реальности, но приобретают эмоциональную окраску, придают тексту особый колорит, становятся стилистически оправданными и создают неповторимые образы в силу новых приобретенных ими свойств. Рассмотрим следующие примеры:
1. «… один благодетель, другой – преступник, один со знаком плюс, другой со знаком минус»; «√-1 заглох, не шевелился» [4] или «… опять заворочался √-1» [4], а вот еще пример: «И нет счастливее цифр, живущих по стройным вечным законам таблицы умножения. Ни колебаний, ни заблуждений»[4] в данных примерах четко видно, что математические термины у Е. Замятина выполняют определенную стилистическую функцию и являются контекстуальными синонимами уже существующим в литературном языке словам:
|
|
|
Положительный, добрый, порядочный, благодетель= плюс
Отрицательный, нечестный, злой, преступник = минус
Непонятное, неизвестное, иррациональное, непознанное, трансцендентальное = √-1
Заблуждения, сомнения, блуждания = колебания.
В данных примерах термины не потеряли своего исходного основного (денотативного) значения, но приобрели дополнительное, более эмотивное (коннотативное значение) в силу использования в новом непривычном для них окружении – художественном тексте.
2. Более того, один термин может выступать синонимом другому, например: «…я все время дышал чистейшим горным воздухом мысли, - а внутри как-то облачно, паутинно и крестом какой- то четырехлапый икс» [4], где икс выступает контекстуальным синонимом √-1, обозначая одно и то же - состояние смятения, неуверенности, ожидания чего-то необычного, невероятного и необъяснимого логикой.
3. термины активно участвуют в создании таких экспрессивно-стилистических средств, как:
- синестезия, напр.: квадратная гармония; ассиметричное молчание;
- метафора и персонификация, напр.: опять заворочался √-1;
- иносказание, напр.: Вечно влюбленные дважды два; Вечно слитые в страстном четыре;
- антитеза (термины вступают в антонимичные отношения не только друг с другом, но и с общеупотребительными словами) например: блаженство и зависть – это числитель и знаменатель дроби, именуемой счастьем. Ясно: поводов для зависти нет уже никаких, знаменатель дроби счастья приведен к нулю – дробь превращается в великолепную бесконечность;
- термины выступают как эпитеты, например: вертикальные морщины; числовой мир; циркулярные ряды благородно шарообразных, гладко остриженных голов; пунктирное дыхание;
- также термины выступают основой для создания окказионализмов, например: музыкометр.
Рассматривая термины в художественной литературе, следует также сказать о многообразии их семантических разновидностей, что обусловлено:
|
|
|
1. целью использования терминов в художественной литературе;
2. непривычным окружением;
3. и, наконец, раскрытыми в пределах художественной литературы словообразовательными возможностями отдельных терминов, напр.: иксово усмехнулась мне, где иксово является производным от икс и обозначает загадочно, таинственно. Использование иксово в художественном тексте способствует созданию единого образа, характера героини и, наконец, в целом атмосферы художественного произведения, тогда как использование его в научно-технических текстах является неуместным, невозможным.
Семантические разновидности терминов в художественном тексте:
- оценочная семантика: минута неловкого, ассиметричного молчания; мой алгебраический мир;
- семантика образа действия: иксово усмехнулась мне; во всякую шутку неясной функцией входит ложь;
- пространственная семантика: На плоскости бумаги, в двухмерном мире – эти строки рядом, но в другом мире;
- акцентированная семантика: Уравнение получалось сложное, с трансцендентными величинами;
- уточнительная семантика: работа высшего, что есть в человеке, - рассудка – сводится именно к непрерывному ограничению бесконечности, к раздроблению бесконечности на дробные, легко перевариваемые порции – дифференциалы;
- семантика образа представления: а затем мгновение – прыжок с + на -.
|
|
|
