 |
Глава 27. Бесконечная поездка. 14 глава
|
|
|
|
— Пусти!
— Нет! Ты никуда не пойдешь.
— Пусти!
— Слушай, — он поднял на нее взгляд. — Я могу все объяснить. Правда.
Странная это была картина. Драко Малфой у ее ног. В другой раз она бы это оценила.
— Можешь начинать объяснять.
Юноша повертел головой по сторонам и увидел валяющийся невдалеке стул. Брэнд сбил его несколько минут назад. Слизеринец выпустил плечо мальчика, которое сжимал секунду назад, и подтянул стул к Гермионе.
— Садись.
Девушка послушно опустилась на краешек.
— Ты можешь меня выпустить. Я не убегу.
Юноша нервно усмехнулся и выпустил ее запястье. Гермиона начала тут же разминать руку. От стальной хватки та успела занеметь.
Драко Малфой несколько секунд смотрел на мальчика.
— Давай сначала его отпустим. Долго в таком состоянии нельзя.
— Как я могу узнать, что с ним все в порядке?
— Ты сама это увидишь.
Гермиона промолчала. Юноша встал, направил палочку на валяющуюся парту и поставил ее на место, затем проделал то же со стульями. Гермиона нехотя подняла свою палочку и стала помогать приводить кабинет в порядок. Подспудно жгла мысль, что она сама помогает ему скрыть следы происшествия, но слова произнесены. Она сама это выбрала.
Через несколько секунд в кабинете царил полный порядок. Слизеринец засунул палочку в карман и, нагнувшись, легко поднял мальчика на руки. То, что он не стал применять заклятие левитации, а просто отнес его на руках, заставляло поверить в слова Форсби об их близком знакомстве. Что-то раньше за Малфоем подобной сердечности не водилось. Юноша опустил Брэнда на стул. Сам занял свое место и несколько секунд просто смотрел на него. Это заставило девушку подумать, что слизеринец просто боится. Но мгновение прошло. Драко Малфой что-то прошептал, и Брэнд встрепенулся.
|
|
|
— Я могу идти? — спокойно спросил он.
Малфой кивнул. Мальчишка вскочил с места и направился к двери.
— Эй! — оклик старосты Слизерина заставил его оглянуться. — Не устал?
— Ха! Ты от меня быстрее устанешь.
— Это уж точно. Брэнд… поговори с Блез.
— Зачем?
— Просто поговори.
— Ну, ладно, — мальчик пожал плечами и двинулся к двери.
— Брэндон, — Гермиона не могла просто так его отпустить, — ты в гостиную?
Мальчик кивнул.
— Захвати мою книгу, пожалуйста. Положишь там на стол у камина.
Мальчик снова кивнул и подошел забрать книгу. Все было, как всегда. Словно это не он несколько секунд назад пытался сделать что-то страшное. А ведь это и правда был не он. На девушку смотрели ясные зеленые глаза.
Он чуть улыбнулся. Гермиона еле выдавила ответную улыбку.
Когда дверь за мальчиком закрылась, девушка повернулась к Малфою.
— Ну!
Юноша медленно выбрался из-за кафедры и стащил с себя мантию, бросив ее на крышку первой парты. Затем он потянул вниз узел галстука. Таким усталым девушка его давно не видела.
— Малфой, мне не доставляет удовольствия наблюдать стриптиз в твоем исполнении. Давай рассказывай.
Он вскинул на нее удивленный взгляд, потом посмотрел на галстук, который уже успел снять, и его губы тронула слабая тень усмешки.
— Понятно. То есть, тебя вдохновляет стриптиз исключительно в исполнении Поттера?
Девушка бросила на него убийственный взгляд.
— Слушай, а ты всегда краснеешь, когда говоришь на эти темы?
— Малфой! — Гермиона направила на него волшебную палочку.
— Да ладно. Я просто так спросил, — голос прозвучал устало.
Юноша присел на краешек парты, сжал переносицу большим и указательным пальцами и зажмурился. Несколько секунд прошли в тишине, а потом он негромко заговорил.
— В начале сентября я увидел у Брэнда одну книгу. Тогда это были просто подозрения. У меня не было возможности понаблюдать за ним. Мне кажется, именно поэтому он попал в Гриффиндор, чтобы быть подальше от нас. А сегодня я понял, что он правда под заклятием.
|
|
|
Малфой отнял руку от лица и посмотрел на Гермиону.
— Что это за заклятие? Что за книга? — девушка почувствовала, что губы начинают дрожать.
— Это долго рассказывать…
— У меня есть время. Не волнуйся, — яростно проговорила Гермиона.
— Суть заключается в том, что Брэндом сейчас можно управлять, за ним можно наблюдать, через его эмоции можно чувствовать. В общем…
— Зачем?
— О Мерлин! Попробуй угадай.
— Ты хочешь сказать, это как-то связано с Гарри?
Драко Малфой резко поднялся с парты и отошел к окну, предоставив Гермионе возможность созерцать свой затылок.
— А назови хоть что-нибудь, что здесь не связано с Поттером?
Девушка почувствовала, что голова идет кругом.
— Почему ты не хочешь сказать Дамблдору?
— Потому что у меня нет никаких доказательств. К тому же заклятие практически невозможно снять. Есть один способ, но он… В общем, можно сказать, что его даже нет. Так что, если они о чем-то догадаются, Брэнд может пострадать.
— Как ты это понял?
— По глазам, — не оборачиваясь, ответил Малфой.
— Но как? Почему мы этого не заметили?
— Вы просто не всматривались. К тому же, ты бы и не заметила этого, и Поттер не заметил бы. Только Уизли, но… Нужно знать, что искать.
Гермиона смотрела в его напряженную спину и пыталась понять, чем Рон отличается от них, а потом усмехнулась.
— Таким тактичным способом ты пытаешься напомнить мне, что я… магглорожденная?
Язык так и не повернулся сказать «грязнокровка». Юноша обернулся и посмотрел на нее.
— Я просто констатирую факт.
— Ладно. И что же с его глазами?
— Они просто другие. Я попытался проверить.
— То есть, это ты так проверил? — девушка задохнулась от возмущения. — Ты специально это сделал?
— Слушай. Я понятия не имел, что получится так эффектно. Теория и практика — разные вещи.
— Боже! Только ты мог быть таким придурком. А что, если бы Брэнд пострадал, или кто-то еще, — холодок пробежал по спине.
— Ну не пострадал же, — передернул плечом слизеринец.
Девушка не нашлась, что ответить. Что-то ему доказывать бессмысленно. Она прижала ладонь ко лбу, словно проверяя, нет ли у нее жара. Все казалось чудовищным.
|
|
|
— Но ты сказал, что если они узнают…
— Не узнают. Я использовал заклятие.
Девушка покачала головой и направилась к выходу, в дверях она остановилась:
— И чем же вы — чистокровные волшебники — так отличаетесь? Тем, что на вас хорошо накладывать заклятия?
— Нет. Тем, что мы от них умираем не сразу.
От его злой усмешки по коже пробежали мурашки. Он так спокойно говорил о таких страшных вещах.
— На самом деле, это не такой уж бред. При рождении ребенка в чистокровной семье происходит целый обряд имянаречения, ритуал посвящения в этот мир. Это на всю жизнь, это определяет судьбу, жизненный путь, если хочешь. Так же, как при помолвке.
— Это тоже на всю жизнь? — еле слышно спросила Гермиона.
— Да. Мы не разводимся.
Перед глазами девушки сразу всплыл образ Блез Забини. Стало тоскливо.
Они вместе вышли из кабинета. Было поздно. В полутемном коридоре горели факелы. На стенах плясали тени. Девушка почувствовала, как под ложечкой засосало. Она понимала, что это глупо, она знала, что потом себя возненавидит, но перед глазами снова встала чернота бездонного взгляда, который засасывал, затягивал. Темные тени в темных углах…
— Малфой, — была не была, — я ничего не скажу Дамблдору при одном условии.
Юноша подозрительно на нее посмотрел.
— Проводи меня.
— В каком смысле? — удивленно моргнул парень.
— О Господи. В обыкновенном. Можешь смеяться, но мне страшно идти одной, после того шоу, которое ты устроил.
Смеяться он не стал. Он просто пожал плечами и пошел в сторону гостиной Гриффиндора.
Гермиона шла рядом, то и дело поглядывая на своего неожиданного провожатого. Он шел молча, засунув руки в карманы. О чем он думал? Что мелькало перед его отрешенным взглядом? В молчании они дошли до поворота, ведущего в коридор с портретом Полной Дамы.
— Спасибо. Дальше тебе лучше не ходить.
Он резко остановился и удивленно огляделся по сторонам. Гермиона поняла, что он в своих мыслях.
— Ну, спасибо… — еще раз повторила она. В ответ он кивнул и, развернувшись, пошел прочь.
|
|
|
Девушка смотрела в его удаляющуюся спину. Почему так выходит? Он ничего не делает для того, чтобы как-то оправдаться, показаться лучше, чем он есть. Скорее, он пытается доказать обратное. А вот она не может на него разозлиться по-настоящему. Что происходит? Чем это закончится?
Девушка вздохнула и направилась в гостиную. На выходе на нее налетел Брэндон Форсби.
Гермиона, взвизгнув, отскочила в сторону. Одна рука схватилась за грудь, словно защищаясь, вторая же сжала волшебную палочку в кармане мантии.
— Извини. Не думал, что ты испугаешься, — весело сказал мальчик. Ясный взгляд, ямочка на щечке от лукавой улыбки.
— Ты куда? Уже поздно.
— А мы ненадолго.
Только тут Гермиона заметила Эмили Кросс и Майкла Рейна, которые тоже вышли из гостиной. Неразлучная троица.
— Ладно. Только не задерживайтесь.
Девушка выпустила первокурсников и вошла в гостиную.
* * *
Гарри Поттер швырял несостоявшуюся домашнюю работу по зельям в камин. Дрова весело потрескивали, и исписанные листки бумаги корчились на них, превращаясь в пепел. Юноша неотрывно следил за неравной борьбой. Он сидел один в углу гостиной. Он в последнее время все больше бывал один. Рон начал недавно встречаться с шестикурсницей из Когтеврана. Гарри как-то пару раз пытался ходить с ними гулять. Девочка притаскивала своих подружек. Только ничего, кроме даром убитого времени, из этого не вышло. Гермиона все больше пропадала с первокурсниками. Поэтому Гарри Поттер все чаще бывал один. Он привык к этому. Давно привык. «Самая знаменитая личность, Символ победы Добра над Злом». Как его только ни называли журналисты. О нем говорили и писали. Его хвалили и ругали. А он просто жил. Так, как все. Он не хотел быть знаменитым, он не хотел, чтобы на него показывали пальцем, шептались за его спиной. Он не хотел, чтобы о Роне и Гермионе говорили: «Смотрите, это друзья Гарри Поттера». Он с радостью согласился бы, чтобы его определяли как друга Рона Уизли. Он устал. Но это был его крест. Раньше он думал, что все изменится. Пройдет время, об этом забудется, его оставят в покое. А вот не оставляли. С каждым днем все больше внимания, все больше сплетен. Он понимал, что его не любили. Его просто боялись, но об этом не говорили вслух. Его принято было любить, но многие считали, что величайшего темного мага мог победить только человек, обладающий еще большей силой. Его заявления о том, что это случайность, воспринимались как попытки скрыть, утаить. Его боялись. А как можно бояться и любить? Никак… Чем старше он становился, тем сильнее чувствовал свою отчужденность. После смерти Сириуса не осталось никого, кто бы мог понять его до конца. Только Люпин, который был так же одинок и обречен. Но он далеко. Смешно. Оборотень и Мировая знаменитость. Такие разные истории и такие похожие судьбы.
|
|
|
Гарри вздохнул и скомкал очередной лист пергамента. Внизу листа было написано имя: «Гермиона». Он часто заканчивал черновые записи этим именем. Юноша скомкал бумагу и бросил ее в огонь. Он не понимал, когда это началось. Сейчас казалось, что так было всегда. Просто эти годы он все дальше гнал от себя эти мысли, пытался скрыться, исчезнуть, забыть. Да вот только разве от себя убежишь? Юноша снял очки и устало потер глаза. Нет. Он решил правильно. Была такая нехорошая тенденция: с близкими ему людьми периодически что-то случалось. Умом он понимал, что это жизнь, что несчастье может случиться с кем угодно, это не обязательно связано с ним. Вот только получалось так, что он винил себя. В смерти Сириуса, в смерти Седрика, в том, что чуть не погиб отец Рона. Да что там… Они все чуть не погибли в ту ночь в Министерстве. Может, именно поэтому Гарри так яростно ненавидел Малфоя, потому что в душе считал себя виноватым во всем. Но друзья пытались убедить в обратном. Вот Малфой и выходил со всех сторон идеальной кандидатурой. Нет. Гарри решил правильно. Он не может рисковать. Гермионе лучше держаться подальше. Вот только несколько раз он чуть не сорвался, чуть не выдал себя. Просто, когда она рядом, обо всем как-то забывается… О войне, о смерти, о боли… Наверное, она волшебница. Мысль заставила усмехнуться.
— Привет, — раздался над головой ее голос.
Юноша вздрогнул.
— Привет. Закончили?
— Да.
Ее голос звучал напряженно.
— Что-то случилось?
Она как-то неопределенно пожала плечами.
— Малфой тебя обидел?
— Нет, Гарри. Все в порядке. Я просто устала. А Рон где?
— У Рона свидание, — торжественно объявил юноша.
— С кем? С этой, как ее…
— Ага. Именно с ней.
— Ишь ты. Как все серьезно.
— А ты думала. Прошлепала парня.
Гермиона толкнула его кулаком в плечо.
— С твоей стороны, низко говорить мне это. Я и так в расстройстве, — притворно вздохнула девушка, потом посмотрела куда-то в сторону и внезапно с заговорщическим видом прошептала. — А ты видел, как Кэти на тебя смотрит?
— Чего? — опешил Гарри от такого перехода, а потом проследил за ее взглядом.
Да. Он заметил. Он давно заметил. Вот только Кэти — не Гермиона Грейнджер. Веселая улыбчивая девочка. Вот только не Гермиона.
Он внимательно посмотрел на подругу. На ее лбу залегла складочка, словно она была напряжена или же расстроена. С ней в последнее время что-то происходило. Она словно витала где-то. Даже когда они были все вместе, она была где-то далеко. Что произошло этим летом? Хотя… Гарри в последнее время все чаще вспоминал тот предпоследний день летних каникул, когда они встретились после долгой разлуки. Как тогда светились ее глаза. В них было что-то такое… Она была рада ему. Он это видел. Это давало Надежду. Юноша понимал, что не должен этим пользоваться. Должен уберечь ее. С ужасом осознавал, что может не выдержать. А потом что-то произошло. Внезапно. Какие-то непонятные слезы, странные слова. Словно ее подменили в один миг. Даже не слезы испугали его тогда, а этот взгляд. Из него что-то исчезло. Какой-то свет. Или его Надежда…
— Прости, я что-то правда устала. Пойду баиньки, — она легонько потрепала его по макушке и встала с дивана.
— Спокойной ночи, — проговорил Гарри.
— И тебе.
Она улыбнулась и пошла прочь.
Гарри Поттер проводил ее взглядом. Странно. В последнее время все странно. Он засунул руку в карман джинсов и достал оттуда серебряную пуговицу. Гарри не знал, как она у него оказалась.
В Норе в последний день каникул он пошел принимать душ, и, снимая джинсы, увидел, как что-то выпало и покатилось по полу. Он поднял вещицу. Это была старинная серебряная пуговица, которую раньше юноша не видел.
Острая боль прострелила висок, как и в тот день, когда он впервые увидел ее. Да и все последующие разы случалось то же самое. Гарри поморщился и поднес пуговицу к глазам. Витиеватая буква «М», и руки-лапы каких-то людей-зверей сплелись вокруг нее…
* * *
Гермиона бродила по своей комнате. Она не соврала Гарри. Она правда устала. Вот только нервное напряжение никак не отпускало, заставляя девушку ходить из угла в угол.
«У меня уже голова начинает кружиться от твоих впечатляющих попыток изобразить заводной паровозик», — язвительный голос звучит в голове. Как давно это было.
Гермиона замерла посреди комнаты. В голову пришла шальная мысль. Нет. Она этого не сделает. А собственно говоря, почему нет?
Девушка решительно села за письменный стол, притянула к себе лист пергамента, обмакнула перо в чернильницу. На белый лист легли аккуратные строчки:
«Малфой, то, что сегодня случилось, может повториться снова само по себе?
Г.Г».
Не давая себе времени подумать, она решительно распахнула окно в прохладную октябрьскую ночь. Рука сама собой сняла медный свисток с крючка на стенке. Была у старост такая привилегия. Им не обязательно было ходить в совятню, чтобы отправить письмо. Серая сипуха впорхнула в комнату, громко ухнув. Девушка быстро привязала письмо к ноге птицы и назвала адресата. Сова с письмом улетела. Когда бурная деятельность по отправке почты закончилась, осознание того, что она сделала, накрыло с головой. Да. Она действительно была напугана и волновалась за Брэнда. Но ведь это был лишь предлог. Она это прекрасно понимала. И он поймет. Девушка, опомнившись, снова звонко дунула в свисток в надежде, что сова вернется. Через несколько секунд в комнату впорхнула тень. Сова. Только другая. Она прилетела на зов, чтобы доставить почту. Гермиона вежливо извинилась перед несчастной птицей и спровадила ее восвояси.
Сердце отчаянно колотилось в ушах. Пожалуй, оно не колотилось так громко даже под гипнозом чудовищного взгляда несколько часов назад. Девушка снова начала мерить шагами комнату. Хлопанье крыльев возвестило о возвращении совы. Девушка бросилась к птице. Сердце замерло в безумной надежде. С одной стороны, она хотела, чтобы птица вернулась с ее письмом, с другой же… Ответ! Он написал ответ! Это не ее пергамент.
Дрожащими пальцами она отвязала записку.
Ровный аристократический почерк. Она его знала, потому что всегда обращала внимание на его работы на уроках, если доводилось их собирать или раздавать.
«Нет. Это может случиться только после произнесения заклинания. Вряд ли в Гриффиндоре кто-то его знает».
Подписи не было. Безликие строчки. Просто ответ на заданный вопрос. Но как же быстро он ответил. Девушка отчаянным жестом придвинула к себе письменные принадлежности. Была не была.
«А что будет, если кто-то найдет книгу и возьмет ее в руки? Может, стоит ее поискать и забрать? Как она выглядит?»
И снова ожидание. Бестолковое мельтешение по комнате. Шелест крыльев. Ответ.
«Нет. Не нужно ее искать. Я думаю, ее никто не найдет. Скорее всего, на ней отталкивающие чары. А если кто-то ее возьмет?.. Не знаю. Либо катастрофа местного масштаба, либо вообще ничего. Могу с легкостью доказать оба варианта».
Тишина. Лишь треск огня в камине да скрип пера по бумаге.
«Все так быстро произошло — я толком ничего не успела спросить. Блез Забини как-то давно просила присмотреть за Брэндом. Что мы
можем увидеть? В чем он себя проявит? Как предотвратить то, что должно случиться?»
Разговор про Брэнда уже давно превратился для нее в формальный предлог. Просто на пергамент его рукой ровно ложились строчки. Это было важно. Это было нужно.
«Не знаю. Просто понаблюдай. Я действительно понятия не имею, в чем это проявится. Если появится что-то необычное — пиши».
Пиши… Девушка улыбнулась.
«Да… Ты просто кладезь ценной информации. Куча слов и ничего внятного».
«Слушай. Я тут ее сижу развлекаю, а она еще недовольна. Ты считаешь, мне заняться больше нечем?»
Сова доставила это письмо и демонстративно вылетела из комнаты. Все правильно. Ей надоело курсировать от башни к подземелью и обратно. Гермиона перечитала записку. Вот гад. Губы тронула улыбка. Ну ладно. Шорох крыльев, и на ее подоконник приземлился филин Драко Малфоя. Он как-то чужеродно смотрелся среди ее вещей. Потрепанная школьная сова здесь была к месту, а ухоженный филин последнего отпрыска древнего волшебного рода как-то не вписывался. Девушка посмотрела на птицу. Записки не было. Губы тронула улыбка.
«Поверь, мне есть чем заняться. Просто некоторые заварили кашу, а теперь недовольны! Кстати, зачем ты филина прислал?»
«Кто это «некоторые»? А филина я прислал, потому что от тебя наверняка сдернула школьная сова. Она уже на меня-то недобро поглядывала. И вообще, я собираюсь спать, а ты меня отвлекаешь».
Девушка улыбнулась. Он собирается спать. Какое важное занятие. Ой-ой. Интересно, Блез там? Хотя… Вряд ли в этом случае получилась бы переписка. Девушка посмотрела на филина. Он не улетал. Хозяин ждет ответа? Или просто у него положенный лимит времени? Гермиона перевела взгляд на стопку записок. Ровные строчки, красивый почерк. Не видно холодных глаз, язвительной усмешки. Так легко отвечать. Так легко доверять. Рука сама собой вывела на листе:
«Спокойной ночи».
Филин улетел. Девушка подставила ветру пылающие щеки. Какой странный день. Какой необыкновенный день. Прошло десять минут, двадцать. Ответа не было. Улыбка слетела с губ. Появилась обида. А чего она хотела? Все так и должно быть. Он проявил вежливость взамен на ее молчание. Просто дань ее укрывательству. Девушка захлопнула книгу, лежащую на столе. Ну и пускай. Будет ей наука.
Девушка решительным шагом направилась в ванную. Стоя под струями теплой воды, она старалась не думать о своей обиде. Сама выставила себя дурой. Ведь ясно было, что это только предлог. С ним нельзя по-человечески. С ним нельзя нормально. Он…
Откидывая одеяло с кровати, она заметила листок пергамента, слетевший на пол. С замиранием сердца подняла его.
«Спокойной ночи».
Два простых слова — и улыбка коснулась губ. Видимо, филин подождал-подождал, и сам отцепил записку. У него на лапе было крепление, позволяющее делать такие фокусы. Девушка еще раз перечитала записку. Вот гаденыш. Выждал паузу, подождал, пока она расстроится. Под руку попалась подушка, которая со свистом полетела в противоположную стену. Только не яростно, а весело. Гермиона села на кровать, потом подумала и пристроила записку под оставшуюся подушку. Зачем, и сама не знала.
Если бы мысли имели цвет, если бы их можно было увидеть, то в этот миг потоки радуги неслись бы из окон высокой башни по направлению к подземелью старинного замка, сталкиваясь на ходу с таким же лихим потоком, летящим навстречу. Менее ярким, не таким радужным и чуть более осторожным, но тоже неудержимым и неподвластным разуму.
Если бы мысли имели цвет и их можно было увидеть, то подземелье и башня старого замка оказались бы соединены мостом.
03.02.2011
|
|
|
