 |
Десять нравственных заповедей, представленных в законах Ману 16 глава
|
|
|
|
Всего в Пятикнижии содержится 613 заповедей. Из них 248 – повелительные. Это правила поведения, за их выполнение Бог награждает. 365 – запретительные, за их невыполнение Бог наказывает. Из всех 613 заповедей 150 относятся к правилам жертвоприношения. Это перечисление показывает, что в Талмуде содержатся и юридические предписания, по которым должны жить верующие. Талмуд состоит из Мишны и Гемары.
Мишна (повторение, изучение) – это законы, передаваемые устно, а не письменно. Это сборник устного толкования Торы. Составление Мишны закончено около 220 г н. э. и содержит порядка 40 тысяч суждений самых уважаемых раввинов.
Мишна имеет 6 разделов под следующими заголовками: «Семена», «Праздники», «Женщины», «Убытки», «Священные вещи» и «Чистота». Кроме пояснений Священного Писания, в свою очередь, возникли пояснения и к Мишне. Эти добавочные пояснения получили название Гемара (законченность). Толкователи прилагали их к сборнику Мишны. Таким образом, Гемара – это толкование к 63 трактатам Мишны. Большая часть Мишны – это Галаха, закон.
1. «Семена» – 11 трактатов по вопросам земледелия и сельского хозяйства, продуктов, которые приносили в храм.
2. «Праздники» – 12 трактатов законов и обычаев, регламентирующих поведение в дни религиозных праздников.
3. «Женщины» – 7 трактатов, включающих законы семейных и бытовых отношений, бракоразводное и семейное право (скромность поведения, венчания, свадьбы, разводы и т. д.).
4. «Убытки» – 10 трактатов по гражданскому и уголовному праву, регулирующих хозяйственную и торговую жизнь, договорные отношения между сторонами, переговоры.
5. «Священные вещи» – 11 трактатов о жертвоприношениях и о службе в храме.
|
|
|
6. «Чистота» – 12 трактатов по вопросам ритуальной чистоты: о религиозных запретах и разрешениях, о чистоте и осквернении.
Язык и стиль Канона. Представление о стиле этих творений может дать отрывок из Псалма 89. (Пс. 89; 6–9, 13):
...
Ты как наводнением уносишь их; они как сон – как трава, которая утром вырастает, днем цветет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает. Ибо мы исчезаем от гнева Твоего, и от ярости Твоей мы в смятении. Ты положил беззакония наши перед Тобою, и тайное наше пред светом лица Твоего. Все дни наши прошли во гневе Твоем; мы теряем лета наши как звук. Оборотись, Господи! Доколе? Умилосердись над рабами Твоими!
Язык всех книг Канона особенный. С одной стороны, составители стремились не вдаваться в описание чувств, довольствуясь, как правило, поступками. С другой стороны, для описания событий они находили такие конкретные выражения, которые делали нечто простое возвышенным. Одной из примечательных особенностей языка выступает включение в текст стихотворных фрагментов. Выделенному таким образом отрывку стихотворный ритм придавал большую силу и выразительность. Кроме того, широко использовались притчи. Особый интерес представляют притчи, в которых говорится о долге человека перед Богом и ближними. Одна из них повествует о рабби Бероке, которому явился пророк Илия.
«Назови мне, муж Божий, – попросил книжник, – человека, достойного жизни вечной». Каково же было изумление рабби, когда Илия указал на трех иудеев, которые не отличались никакими внешними признаками набожности: один был надзирателем в тюрьме, проявлявшим доброту к заключенным, а два других просто веселыми людьми, которые ободряли унылых и мирили враждующих.
В Библии нередко абстрактные понятия и явления природы, и даже само человечество олицетворяются. Грех и кровь, города и страны, звезды и горы изображаются в виде существ. Так, в Псалмах (Пс. 148, 8–11) милосердие, благополучие, истина и правда выступают в обличии мифологических персонажей, олицетворяющих вселенский миропорядок и всеобщую гармонию, порождаемую космическими первоэлементами. Подобная персонификация многими исследователями связывается с особенностями еврейского языка иврита, который необыкновенно образен. (Однако персонификация представляет собой достаточно фундаментальное явление и встречается и в зороастризме и в индуизме.)
|
|
|
Символ веры. В иудаизме не было догм, в которые все обязаны верить. В нем нет ограничений мысли, но есть ограничения поведения. Догматизм чужд этой религии. Евреи должны были только соблюдать Закон, который регулировал их поступки в соответствии с верой в единого Бога. Главная молитва Амида, или Шмонэ-Эсре (18 благословений), читается три раза в день. Канонизированы и правила ее произнесения. Благословение этой молитвы начинается с тональности просьбы о помощи, а заканчивается так, как будто просьба уже принята и молящийся должен благодарить за оказанную милость, прославляя Бога. Основное положение этой молитвы звучит так (Втор. 10, 1–2):
...
Израиль, что требует от тебя Яхве, твой Бог?
Только бояться Яхве, твоего Бога, идти всеми Его путями, и любить его, и служить Яхве, твоему Богу, всем своим сердцем, и всею своею душою.
Библия была первой в истории книгой, переведенной на иностранные языки. Этот труд получил известность как «Перевод Семидесяти», Септуагинты. В переводе принимали участие представители от всех колен Израилевых.
Основные положения иудаизма
Смотри, Я кладу перед тобой сегодня Ныне жизнь и добро, смерть и зло.
Втор. 30, 15
В настоящее время считается, что иудаизм с самого начала был религией монотеистической. Бог Яхве существенно отличался от прежних племенных богов, Он более абстрактен. Племенные боги были весьма конкретны: известны их имена и функции, сферы влияния и пределы могущества, происхождение и даже внешность. Единый Бог Яхве предстает как некая трансцендентная сущность – Абсолют, великий творец. Он стоит над всем, что может быть постигнуто и описано в любых выражениях – позитивных и негативных. При заключении Завета была открыта тайна имени Бога. Долгое время тайна звучания имени Бога передавалась устно по старшей линии рода первосвященников, а с III в. до н. э. оно было полностью табуировано. Это имя запрещено было произносить под угрозой смерти. Считалось, что оно невыразимо, и одной из причин запрета выступало представление, что оно обладает магической мощью. Произнести его – значило призвать Бога, а это было смертельно опасно. В имени Яхве отсутствуют все атрибуты, обозначавшие в именах иных божеств их отдельные свойства. В дальнейшем вместо запретного четырехбуквенного имени Яхве использовали имя не запретное – Адонай. Оба имени сосуществуют в традиции, однако в литургии имя запретное заменили не запретным. Он есть Тот, Кто есть. Он дает себя познать, так как у Него есть имя, но остается непостижимым, не ограничен конкретными атрибутами. Поэтому Его невозможно определить, а Его единственность подчеркивалась запретом называть Его по имени. Ведь имена нужны богам, когда их много.
|
|
|
Поскольку на иврите имя Господа выражает все три времени существования – настоящее, прошлое и будущее, то тем самым это нечто, существующее всегда, нечто вне времени. Соединяя в себе прошедшее, настоящее и будущее в еврейском глаголе «быть», имя Господа означает «Предвечный», до и вне времени. Он не имеет биографии, так как существовал от начала и неизменно. Бог Ветхого Завета – скорее стихия, нежели существо. Лик Бога непередаваем изображением, но все же для общения с людьми он «визуализируется», принимая облик огня, молнии или вообще яркого света. Бог говорил с Моисеем «из среды огня, облака и бури», из «неопалимой купины».
Бог иудаизма – грозный, страшный, недоступный владыка, разящий и милующий по произволу. У человека он вызывает трепет, соединяющий в себе ужас и благоговение. Это чувство – страх Господень, в котором одновременно присутствует ужас и восхищение. Бог принял на себя ответственность за все – и за добро, и за зло. Он одновременно и прекрасен, и страшен. Он сотворил все живое, но он же и уничтожил все это потопом, он дает блага своему народу, вводит его в землю Обетованную, и он же проклинает его за несоблюдение суббот. (В отличие от учения Зороастра, где боги добра и зла разделены, Бог Яхве совместил в себе эти противоположные черты и поэтому требовал больших усилий для своего постижения.)
|
|
|
Иудейский Бог запретил создавать кумиры, объявив, что это «мерзость». Он отличается от богов ряда других религий тем, что в отношении могущества есть существо особенное или единственное и никакое изображение не может его выразить. За нарушение запрета делать изображения Бога карались не только сами нарушители, но могли караться и их потомки (Исх. 20; 4). Требование не изображать Бога означало подчинение чувственных отношений абстрактной идее. Оно знаменовало победу духа над чувствами, отказ от удовлетворения инстинктивных потребностей.
«И сказал Господь Моисею: “Напиши себе слова сии, ибо в сих словах я заключаю завет с тобою и с Израилем”. И пробыл там, у Господа, 40 дней и 40 ночей, хлеба не ел, воды не пил и написал на скрижалях слова Завета – десятисловие».
...
1. Не поклоняйся иному Богу. (Совращение к служению другим богам или само служение каралось смертной казнью.)
2. Не делай себе литых богов.
3. Все первородное принадлежит мне.
4. Шесть дней работай – седьмой отдыхай.
5. Праздник опресноков соблюдай, когда колосится хлеб.
6. Соблюдай праздник седмиц, праздник первых плодов, пшеничной жатвы и праздник собирания плодов в конце жатвы.
7. Не изливай крови жертвы моей на квасной хлеб.
8. Тук от праздничной жертвы не должен оставаться на всю ночь до утра.
9. Самые первые плоды земли твоей приноси в дом Господа твоего.
10. Не вари козленка в молоке матери его.
Основные положения учения уточнялись много веков. В конце концов, в результате одной из подобных попыток основные догматы иудаизма были сформулированы Маймонидом и со временем стали восприниматься как символ веры.
Одно из важнейших понятий в системе Пятикнижия – путь. Оно обозначает образ действия, угодный Богу, подчинение и служение Ему. Кроме того, к базовым характеристикам иудаизма можно отнести его коллективный характер. (Завет тогда означал официальное соглашение для скрепления обязательств обеих сторон, с четко установленной формой, включавшей историю отношений между сторонами до момента настоящего соглашения.) Заповеди давались народу: весь дом Израиля, мужчины и женщины, получили Тору совместно (316, с. 19), и возвышен будет народ в целом, и только таким образом обретет свое достоинство отдельный человек.
Представление о мироздании
Один из смыслов имени Яхве – «Сущий», так как Он делает весь мир существующим.
|
|
|
А. Штейнзальц. Творящее слово
В Торе ничего не сказано о происхождении или сотворении духа. Там только говорится: «И дух Божий носился над поверхностью воды», а изначален или рожден – не разъяснено. Отмечено, что Бог сотворил мир из «безобразного» вещества. Когда Бог творил небеса и землю, то созидающей силой при явлении света выступало Божье слово.
Наш мир – мир действия, как часть обшей системы мироздания включает в себя четыре мира, каждый из которых обладает своими собственными характеристиками. Они именуются по нисходящей – излучение, творение, созидание и действие.
Мир, в котором мы существуем, вместе со всем, что находится в сфере его влияния, – это мир действия (317, c. 192). Физический мир, который воспринимают наши органы чувств, – всего лишь часть невообразимо огромной системы миров. Большинство из них духовны по своей природе и совершенно иные, нежели известный нам мир. Это не означает, что они существуют в других областях пространства. Скорее они существуют в других измерениях бытия. При этом имеет место такое глубокое взаимное проникновение и взаимодействие различных миров, что они становятся как бы составными частями друг друга и каждый из них служит отражением другого и сам отражается в них. Только явления в нижних мирах могут обладать определенностью и отдельностью. Слова «высший» и «низший» характеризуют лишь положение, занимаемое тем или иным миром в иерархии причин и следствий. Иной мир – это не другое место, а другой уровень бытия. Это скорее переход из окружающей человека непроглядной тьмы в туман, который дает некоторое впечатление лучшей видимости (317, с. 109).
Мир, находящийся непосредственно над нашим миром, миром действия, – мир созидания. Это мир чувств. Главная его субстанция – эмоции, представляющие элементы, из которых данный мир построен. Существа, населяющие этот мир, называются ангелами и являются осознанными проявлениями конкретных эмоциональных импульсов, побуждений совершить какое-нибудь действие или отреагировать на что-либо. Ангелы отличаются не духовными уровнями, сущность каждого определяется рамками конкретного чувства. В этом плане ангел – существо одномерное (в отличие от человека, душа которого неимоверно сложна и представляет собой целый мир, состоящий из различных сущностей.) Еще выше, над миром созидания, находится мир творения – мир чистого разума интеллекта. В нем заключена способность постижения истинной, внутренней сущности вещей, проникновения в нее. В этом мире разум является и творческим началом, и хранителем знания. Этот мир человек может постичь только в высшей точке своего духовного развития. Если ангелы мира созидания являются воплощением чистых эмоций, то ангелы мира творения – серафимы – сущности чистого разума. Большинство людей живет на уровне миров действия и чувств. Только у самых великих людей сознание достигает мира творения. То, что этот мир находится выше мира созидания в цепи причин и следствий, означает не только превосходство разума и сознания над чувствами; в нем еще меньше материального, существо сильнее ощущает свою индивидуальность и поэтому больше восприимчиво к божественному свету.
Все миры имеют общие понятия: пространство, время и индивидуальность как ощущение своего «Я» (317, c. 192). Миры отличаются проявлением этих трех факторов. Например, в нашем мире каждый предмет занимает определенное место в физическом пространстве, а время измеряется перемещением физических тел в пространстве. Пространство – это та среда, в которой функционируют и передвигаются все создания и объекты. Мир действия соприкасается не только с высшими мирами, но и с низшими. Поэтому у него особая роль перекрестка, где сходятся добро и зло. Только человеку дано право выбора; творя добро или зло, он влияет на высшие или низшие миры. Миры ниже нашего называются сферами зла, или мирами клипы. Это тоже иерархия миров, отличающихся усилением зла. Когда в мире будет уничтожено все зло, исчезнут и представители зла, поскольку они живут, как паразиты, за счет человека. В этом смысле душа грешника опускается в ад, а душа праведника поднимается в рай, то есть наказания и награды исходят не из внешних сил, а из поступков самого человека. Благодаря свободе воли, дающей человеку власть изменять установленный порядок вещей, наш мир является местом, в котором пересекаются все остальные миры.
В иудаизме нет идеи цикличности сотворения мира. Мир возник однажды и однажды погибнет. В этом одноразовом существовании нет идеи прогресса как развития, но есть представление о равновесии и гармонии. В мире есть порядок, но нет цели и нет смысла в том, что происходит в природе. Особенно отчетливо такое понимание видно в «Экклезиасте».
...
Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас. (Еккл. 1, 9–10).
Законы Торы представляют собою средство установления и сохранения гармонии во Вселенной. Поэтому каждый еврей, их соблюдающий, становится активным соучастником Бога в исторической миссии руководства миром. Согласно мистическому толкованию законы Торы оказывают влияние не только на характер тех, кто их соблюдает, но также и на гармоничность всего мира в целом. Результаты выполнения людьми заветов Торы влияют на самые отдаленные ответвления Вселенной, поскольку каждая выполненная заповедь составляет событие космической важности. В таком понимании, несмотря на то что циклов не существует, в единственном существовании мира каждый верующий может способствовать его движению к гармонии. Творение – это процесс превращения Божественной субстанции в нечто определенное и ограниченное – в мир. Бог – творец и человек, созданный по образу его и подобию, обязан сотворить, то есть участвовать в бесконечном (божественном) процессе творения. Таким образом, исполнение человеком своего предназначения приводит к тому, что все миры, включая наш земной, не потеряв своего конкретного бытия, достигнут всей полноты единства с Творцом.
Первоначально иудеям была чужда идея воскресения мертвых. В раннем иудаизме отсутствовала вера в бессмертие, и это укрепляло чувство неповторимой ценности жизни и земных дел. Если человек хотел познать полноту бытия в отпущенный ему срок, он должен был творить добро и удаляться от зла. Здесь, пока он жив, он пожинал все плоды им совершенного, что предохраняло его от излишней мечтательности. Эпическое спокойствие в отношении к смерти как к всеобщей судьбе звучит в Ветхом Завете. В Торе еще явно выражена идея уничтожения личности после смерти. Смерть считалась абсолютным концом человека и не драматизировалась. Экклезиаст насмешливо отзывается о таком новомодном мечтании:
...
Мы умрем и будем как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать.
2 Цар. 1, 4, 14
...
Потому, что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет человеку преимущества перед скотом; потому что все – суета! Все идет в одно место; все произошло из праха, и возвратится в прах.
Еккл. 3, 1, 9–20
До вавилонского плена каждый иудей чувствовал себя членом целого, членом своего народа, где вина каждого оборачивалась приростом к общей вине. Личное благополучие зависело от благополучия народа в настоящем и будущем. Выполняя свои обязанности по отношению к Богу, каждый лично ничего не выигрывал. Со временем углублялось индивидуальное сознание и человек начал протестовать против явной несправедливости – несоответствия между личным благочестием и наградой, грехом и наказанием. В ответ на потребность справедливости возникает и укореняется идея посмертной жизни, выравнивающая это несоответствие: воздаяние будет обязательно – не здесь, так там. В связи с этим изменилось и представление о возмездии. Важно, что представление о загробном воздаянии по заслугам предполагало развитие личной ответственности.
...
И многие из спящих в прахе земли пробудятся: одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление.
Дан. 12, 2
Постепенно складывается представление о «будущем мире», где души мертвых наслаждаются божественным светом. В дальнейшем загробной жизни придавали все большее значение, представление о ней детализировалось, и в рамках такого понимания земная жизнь выступала уже только как приготовление к будущей. Тогда век, в котором человек живет, подобен вестибюлю, в сравнении с веком будущим. «Этот век есть для тебя гостиница, а тот – дом». В этой гостинице человек будет находиться до прихода Мессии и воскресения мертвых. В дни пришествия Мессии все воскреснут: грешники будут наказаны, праведники достигнут бессмертия и блаженства.
Прихода Мессии ждали не для того, чтобы подчинить себе иноверцев, возвыситься над другими народами и проводить время в благоденствии. Уповали, что тогда Израиль пребудет свободным и народ его сможет посвятить себя изучению Торы и заключенной в ней мудрости. Таким образом, жизнь после прихода Мессии – это жизнь мирная, поскольку произошло уничтожение борьбы и появилось единение там, где был раздор. Мечи перекованы на орала. И не станет тогда ни голода, ни войны, ни зависти, ни борьбы между людьми. Каждый получит плоды земные в изобилии. И одно только останется людям – познавать слово Божье. Всегда подчеркивалось, что не следует представлять Мессию человеком, который въедет на белом осле через ворота Милосердия старого Иерусалима. Мессия – это мир и согласие между людьми и мир в Израиле. Мессия выступает как символ гармонии мира. Мессианская эра приведет к небывалому расцвету просвещения, поскольку мессианство это квинтэссенция надежды и оптимизма, победа гармонии над разладом, любви над ненавистью, добра и справедливости над угнетением, алчностью и злом. Мессия – это символ того, что «исправление» завершено.
Признание загробного мира и воскресения души потребовало определения души. Считалось, что она покидает тело после его смерти, но не сразу удаляется от него, а в течение нескольких дней находится вблизи своего прежнего жилища. В этот период решается ее дальнейшая судьба. Через неделю душа поступает к ангелу – властителю подземного царства, который отправляет душу праведника к престолу Божьему, а грешника – в распоряжение владыки мертвых. Там они и дожидаются грядущего Царства. Практически все евреи имеют удел в грядущем Царстве. Не попадут туда только нечестивцы, отрицающие воскресение мертвых и святость Торы. Таким образом, далекий конец света сочетался с близким (сразу после смерти) воздаянием. В этом смысле пребывание в раю или в чистилище выступает как предварительный приговор, который получит окончательное утверждение в день Страшного суда.
События перед приходом Мессии описываются как космическая катастрофа: «Солнце померкнет, луна тоже, звезды начнут падать с неба и весь мир придет в беспорядок. Наступит конец всякой твари на земле. Тогда появится Мессия, шествуя на облаках с ангельским воинством. Трубными звуками ангелы соберут пред лицом Мессии все народы земные, и он произведет суд над родом человеческим». Этот суд будет вершиться в определенном порядке. Прежде всего произойдет явление воскресших святых перед престолом Господним, затем пойдут 144 тысячи евреев, по 12 тысяч от каждого из колен израильских, и только после них будут допущены язычники (из них не все люди воскреснут, а только праведники.) Вместе с тем важно, что в соответствии с иудаизмом спасутся не только евреи.
Представление о рае весьма конкретно. В его описании особое значение придавалось полной безопасности. На небе праведники имеют пищу в достатке и отдыхают в различных отделениях, в соответствии со своими заслугами. Они сидят вокруг Бога, наслаждаются светом, исходящим от него, и слушают толкования Торы, а жены лежат около них «как скамеечки». Так праведники ждут пришествия Царства, где они получат жизнь вечную, воскреснут, достигнут бессмертия и блаженного существования. Земля там станет производить ежедневно новые плоды, женщины будут рожать, а земля приносить хлебы. Таким образом, смерть не окончательна, это переходное состояние. У мерший может пробудиться к вечной жизни или к вечной смерти.
Психологизм иудаизма
Если я не за себя, то кто будет за меня, а если я только за себя, кто я? И если не сейчас, то когда?
Гилель
Иудаизм зиждется на представлении, что все люди в сущности своей разные. Именно в этой непохожести людей, в этой несхожести их свойств и склонностей заключен великий шанс рода человеческого. Всемогущество Бога представлено бесконечным многообразием путей, которые ведут к нему, и каждый может начать восхождение к Богу, находясь на своем месте и в соответствии со своей сущностью. Из этого видно, какое большое значение придается проявлению индивидуальности.
Второе имя еврейского народа – Израиль, тот, кто боролся с Богом. В Книге Иова представлен человек, который задает Богу острые вопросы: почему праведник страдает, тогда как нечестивец живет в довольстве? Справедливо ли, чтобы человек отвечал за грехи своих предков? Иов пытается судиться с Богом и требует, чтобы Бог объяснил ему, за что он страдает. К нему пришли трое друзей, и каждый из них излагал какие-то богословские и философские теории – почему существует зло, но Иов не хотел этого принять. Бог не ответил на вопросы Иова, но Он явился ему и Иов все понял. Таким образом, обе стороны, человек-истец и бог-ответчик, предстают в библейских текстах и книгах пророков как мыслящие личности, способные вступать в диалог. До новых времен сохранилась у евреев способность судить Бога.
Рассказывают, что однажды группа узников Освенцима устроила суд над Богом. Его обвинили в жестокости и предательстве. В страшных условиях концентрационного лагеря люди, подобно Иову, уже не могли найти утешения в привычных ответах на вопросы о причинах зла и страданий. Оправданий Богу не нашлось, смягчающих обстоятельств не выявили. Он был признан виновным и заслуживающим смертной казни. Раввин зачитал приговор, а затем поднял голову и объявил, что суд окончен, так как близится час вечерней молитвы (321, с. 435).
При оценке правильности поведения кроме личностных качеств во внимание принималось и влияние на поведение человека его социального окружения. Например, в эпизоде с золотым тельцом Аарон действует заодно с грешниками и даже участвует в изготовлении идола. Ему было трудно, поскольку его влияние основывалось не на власти, данной свыше (как у Моисея), но только на личном авторитете и он был вынужден считаться с требованиями людей (316, с. 82, 91).
Необходимо отметить и особое отношение к детям. В иудаизме на детей не смотрят как на существ чистых и невинных, неких ангелочков. Наоборот, предполагается, что по незнанию они особенно склонны к греху и жестокости. Такая позиция базируется на убеждении, что человек не рождается человеком. Он входит в мир маленьким диким созданием и только по мере роста и воспитания он может приручаться. Дикость и невежество ребенка происходят из непонимания интересов других людей, а отсутствие такого знания делает для него невозможным сопереживание (эмпатию) (317, с. 154). Особо подчеркивалось, что вера и нравственность достигается не в размышлении, а передается от родителей детям по мере их воспитания через прививаемые правила поведения. Только правильно воспитанный человек может достичь интеллектуальной зрелости: высокого уровня самоконтроля, способности полностью владеть собой и влиять на жизненные обстоятельства (316, с. 72). Воспитание должно было прививать положительные психологические качества и предотвращать формирование негативных. Так, в Книге мудрости царя Давида выделены три таких отрицательных признака: бледность как признак греха, многословие как признак глупости и бахвальство как признак невежества. Считалось, что бахвальство хуже всего, ибо бахвалящийся – глупец и предрасположен ко всем грехам.
В иудаизме источником развития человека служит взаимодействие противоположных сил, два побудительных фактора развития: «внутренний свет» и «окружающий свет». Внутренний свет – врожденный, его человек уже имеет, когда попадает в этот мир, он помогает духовному развитию человека. Окружающий свет – тот, который личность приобретает индивидуальными добрыми поступками, на протяжении всей своей жизни. Этот свет человек завоевывает постепенно, при отказе от стремления «получать» и росте желания «отдавать», то есть при возрастании уровня личностного контроля над инстинктами. Усиление «внутреннего света» ускоряет восхождение человека по духовной лестнице. (Обратите внимание на сходство с индуизмом и буддизмом в различении двух составляющих психики – врожденной и благоприобретенной, и утверждении влияния собственных усилий для успешности продвижения к личному и всеобщему духовному развитию.)
Иудаизм – жизнеутверждающая религия, настраивающая на восприятие радостей жизни. Считалось, что радость бытия, чувственное благополучие, эстетическое наслаждение являются не только дозволенным, но и интегрируют здоровую жизнь. Радость, испытываемая при совершении добрых дел, рассматривалась как приближение к Творцу. Отказ от созданных Богом радостей считался грехом. Поэтому нужно не только выполнять заповеди, но и наслаждаться результатами их выполнения. Вместе с тем, полное совершенство считалось скорее недостатком. Как отмечено в «Агаде» (5, с. 105):
Почему столь непродолжительным было царствование дома Саула? Потому что оно было безупречно. Ибо народ любит, чтобы у тех, которые получают власть над ним, сзади волочился не совсем чистоплотный хвост, дабы когда такой человек чрезмерно зазнаваться начнет, можно было сказать ему: «обернись-ка назад!»
Критическое направление мысли было характерно для последователей иудаизма. Благодаря сильнейшему критическому началу психики израильтяне канонизировали своих критиков, собрали их писания и превратили в священные книги, подлежащие изучению будущих поколений (266, с. 77). Иудаизм не призывал к «уходу» из мира, не проповедовал аскетическое пренебрежение к плотским наслаждениям, но учил сдержанности и мере в их проявлениях. Бесконтрольная свобода нравов, погоня за наслаждениями, разгул страстей и чувственности внушали людям, выросшим в почитании Закона, отвращение. Необходимой полагали умеренность, так как «страсть в человеке сначала подобна паутине, а потом – канату». Поэтому на мужскую и женскую сакральную проституцию был наложен запрет и провозглашена умеренность в чувственных наслаждениях. При этом в качестве цели выступало не стремление подавлять инстинкты, но усилия по их преобразованию в радость жизни. Считалось, что только умеренность может обеспечить внутреннюю свободу духа и досуг для высшей жизни души. При этом такая цель как спасение собственной души представала лишь утонченной формой эгоцентризма.
|
|
|
