Под властью пекинских коммунистов

Придя к власти в 1949 году, лидеры КПК решили восстановить власть над Тибетом. Однако они предпочли сделать это без применения военной силы: в 1951 году представители тибетского правительства подписали в Пекине соглашение «О мерах по мирному освобождению Тибета». Согласно 17 пунктам этого документа, Тибету предоставлялась автономия во внутренних делах и сохранялась прежняя система управления во главе с далай-ламой, а центральное правительство получало право держать в Тибете войска, охранять внешнюю границу и вести внешнюю политику.

Первое время соглашение соблюдалось, однако вскоре коммунистические реформы докатились до населенных тибетцами соседних китайских провинций. Возмущенные нарушением векового уклада жизни, они начали бороться против нововведений. Постепенно волнения перекинулись на территории, находившиеся под властью Лхасы. Отношения между Пекином и Лхасой стали крайне напряженными. В 1959 году в день китайского Нового года Далай-лама XIV был приглашен на празднование в китайскую воинскую часть. Заподозрив неладное, жители Лхасы окружили его дворец, чтобы воспрепятствовать «похищению» своего лидера. Началось антикитайское восстание, которое было жестоко подавлено армией Пекина. Сам далай-лама и многие его сторонники бежали горными тропами в Индию, где образовали тибетское правительство в изгнании. В 1965 году был создан Тибетский автономный район, в котором тибетцы допускаются в основном лишь в исполнительные и представительные органы государственной власти. В обладающих реальной властью партийных органах тибетцев практически нет (по крайней мере, я их не встречал). Все секретари КПК в ТАР всегда были ханьцами.

В отличие от Далай-ламы XIV, Панчен-лама X не отправился в изгнание, но пытался сотрудничать с Пекином. Тем не менее, в 1964 году он был отправлен в тюрьму, где провел 14 лет. Выйдя на свободу, он старался использовать свое влияние для сохранения тибетской культуры. Несмотря на занимаемую им должность заместителя председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, панчен-лама смог лишь один раз, в 1989 году, посетить Тибет, где его встретили как героя. Вскоре он умер от сердечного приступа. Нового панчен-ламу, согласно традиции, как и любого другого «живого Будду», нужно было найти среди тибетских детей. Чтобы определить, что это именно он, специальная комиссия должна была установить, что кандидат удовлетворяет ряду условий: родился в положенном регионе, узнал вещи умершего панчен-ламы и т.п. В 1995 году далай-лама объявил в Индии о том, что кандидат найден. Это был шестилетний мальчик по имени Гедхуна Чокьи Ньима. Китайское правительство отреагировало немедленно и «выбрало» своего панчен-ламу, мальчика Гьяйлцэну Норбу, а Гедхун Чокьи Ньима был взят «под защиту» властями КНР, его местонахождение с тех пор неизвестно. Тибетская оппозиция называет его «самым молодым в мире политическим заключенным».

 

Свет и тени прогресса

Во время «культурной революции» культура Тибета была практически полностью уничтожена. Из примерно трех тысяч монастырей (в которых концентрировалась тибетская образованность) все, за исключением трех, были разрушены. Конечно, и другие районы Китая тоже пережили подобные разрушения, однако в национальных районах они, естественно, воспринимались как совершенные ханьцами. Первый раз я приехал в Тибет в 1985 году, еще студентом, сразу после того, как он был открыт для посещения иностранцами. Я думаю, только Хиросима после бомбардировки выглядела ужаснее. В то же время атмосфера была довольно свободной. Район был открыт для индивидуальных посещений, власти не препятствовали жителям выражать свои чувства по отношению к далай-ламе, портреты которого можно было встретить повсюду. В 1989 году в Тибете произошли серьезные беспорядки. Кстати, секретарем парткома ТАР тогда был нынешний китайский лидер Ху Цзиньтао, который принял решительные меры по их подавлению.

Уроки тех событий были восприняты пекинским руководством своеобразно. Было решено прекратить переговоры с далай-ламой, которые велись до этого, и запретить всякие упоминания о нем в Тибете. Были также запрещены индивидуальные посещения Тибета иностранцами, туристы могли поехать туда только в составе группы в сопровождении представителей китайских туркомпаний. В то же время лидеры КПК, по-марксистски уверенные, что все конфликты в конечном счете имеют экономическую основу, еще более решительно повели регион к современной цивилизации.

Побывав в Тибете в августе прошлого года, я увидел результаты этой политики. ТАР покрылся современными дорогами, мостами и тоннелями, проведена здесь и первая, самая высокогорная в мире железная дорога. Лхаса, где в 80-е годы было всего два-три современных здания, превратилась в стандартный провинциальный китайский городок с некоторыми тибетскими вкраплениями. Многие храмы (хотя и далеко не все) восстановили, но по ним ходят, посмеиваясь и громко разговаривая, толпы китайских туристов, которые считают далекую окраину отсталой и дикой. Даже в небольших городках появились китайские кварталы, которые, впрочем, отделены от тибетских (тибетские эмигранты обвиняют Пекин в намеренном заселении Тибета ханьцами). Тот ли это путь к прогрессу, по которому хотят идти сами тибетцы? Нынешние беспорядки – ответ на этот вопрос.

 

Гонконг как образец

Китайский план по развитию Тибета при одновременном насаждении там китайских ценностей и дискредитации «живых Будд», которых сами тибетцы считают истинными духовными лидерами, с самого начала таил в себе противоречия. Новая образованная элита оказалась еще более радикальной, чем возглавляемые далай-ламой умеренные эмигранты, которые не выступают за независимость, а лишь требуют реальной автономии, подобной той, что была гарантирована соглашением 1951 года. Недовольство тибетцев понятно – как можно убедить целый народ, что его боги и святые должны назначаться в Пекине? Еще труднее убедить в этом буддистов из других стран, которые к Пекину вообще не имеют никакого отношения. А именно это и пытаются сделать в китайской столице, где 1 сентября 2007 года Госуправление по делам религий ввело в действие положение, согласно которому все перерождения подлежат утверждению госорганами КНР.

Очевидно, что попытки вытравить из сознания тибетцев почитание далай-ламы обречены на провал. «Где же у вас портрет далай-ламы?» – спросил я монаха в одном монастыре. «Он здесь», – ответил он, достав медальон из-под рясы.

Сегодня китайские власти явно выжидают, пока нынешний Далай-лама XIV, которому уже за 70, отойдет в мир иной. Тогда можно будет «выбрать» своего, лояльного далая. Но навязать его тибетцам, так же как и фальшивого панчена, вряд ли удастся. Гораздо разумнее было бы вернуться к условиям соглашения 1951 года, которое давало Тибету примерно те же права, что сегодня предоставлены Гонконгу. Причем, как и в случае с Гонконгом, права Центра можно записать в соответствующем документе, который гарантировал бы права проживающих на сегодняшний день в Тибете ханьцев, оговорил бы состав представительного органа (обеспечив там большинство, дружественно настроенное по отношению к Пекину) и порядок назначения приемлемого для Пекина главы администрации. Можно сделать и так, что далай-лама, вернувшись в Лхасу, будет играть исключительно духовную, а не политическую роль, потребовать от него других уступок. Но для всего этого необходимо начать серьезные переговоры.

Подобное решение, основанное на взаимном компромиссе, успокоило бы ситуацию и сохранило бы для мира уникальную цивилизацию. В противном случае Тибет ожидают периодические беспорядки, приводящие ко все новым и новым жертвам и значительно подрывающие международный авторитет Китая.

 

 

Тибетский вопрос Китая: мирная "горячая" точка

 

В настоящее время Тибет - область в Китае, расположенная в самом сердце Азии, между Китаем и Индией, его общая площадь составляет более двух с половиной миллионов квадратных километров. Эту область населяет тибетский народ, чья культура и уклад жизни в корне отличаются от культуры и уклада народов соседних стран.

Тибетское государство возникло в 127 до н.э. и существовало более 2000 лет. До 1949 года Тибет был полностью независимой страной и обладал всеми атрибутами независимого государства, соответствующими международному законодательству.

В 1949 году Китай оккупировал Тибет. Поскольку ООН отказалась от обсуждения проблемы Тибета, Далай-лама был вынужден в 1951 году подписать договор, признавший Тибет частью Китая. На момент китайского вторжения население Тибета составляло шесть миллионов человек. Это были тибетцы, отдельный народ с древней историей, богатой культурой и уникальной духовной традицией. Тибетский народ очень сильно отличается от китайцев и от народов других соседних стран.

Правительство Тибета располагалось в столице Тибета Лхасе. Оно состояло из главы государства (Далай-ламы), кабинета министров (Кашага), национального собрания (Цогду) и сложного административного аппарата, призванного контролировать обширную территорию Тибета. Юридическая система основывалась на законах, разработанных Сонценом Гампо (VII век), Чангчубом Гьялценом (XIV век), Пятым Далай-ламой (XVII век), Тринадцатым Далай-ламой (XX век) и ее исполнительными органами были магистраты, назначавшиеся правительством.

Правительство Тибета взимало налоги, выпускало собственную валюту, поддерживало почтовую систему страны, руководило тибетской армией и выполняло все функции правительства.

Межнациональные связи Тибета фокусировались на соседних странах. Тибет поддерживал дипломатические, экономические и культурные связи с Непалом, Сиккимом, Монголией, Китаем, Британской Индией, Россией и Японией.

Тибет проводил свою собственную независимую зарубежную политику, и лучшим примером этого может служить нейтралитет Тибета во время Второй мировой войны. Когда Япония заблокировала стратегически важную Бирманскую дорогу, Тибет остался верен своему нейтралитету несмотря на сильное давление со стороны Великобритании, Соединенных Штатов и Китая, требовавших позволить провоз вооружения через Тибет в Китай, и союзники с уважением отнеслись к такой позиции.

После 1949 года, как утверждают сторонники независимости, в Тибете было уничтожено примерно 6000 религиозных центров и убито свыше 1,2 миллиона человек. В результате постоянного притока китайского населения тибетцы превращаются в национальное меньшинство. Китай обвиняют в систематическом уничтожении тибетской культуры и национального самосознания. Далай-лама в 1959 году был вынужден покинуть Тибет и искать убежища в Индии. Около 80.000 тибетских беженцев последовали за ним и нашли убежище в Индии, Непале и Бутане.

Начиная с 1960 года Далай-лама проживает в городе Дхарамсала, расположенном в Северной Индии, называемом теперь также "Малой Лхасой", и являющемся резиденцией Тибетского правительства в изгнании.

С первых лет своего изгнания Далай-лама обращался в ООН по проблеме Тибета. Эти обращения имели своим результатом три резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей в 1959, 1961 и 1965 годах, призывающих Китай к соблюдению прав тибетского народа, включая право на самоопределение. В то же время Далай-Лама считает Тибет скорее автономией, чем независимой территорией, и готов в любое время обсудить создавшуюся ситуацию с правительством Китая. Официальный Пекин утверждает, что этот регион является частью Китая.

 

 

Тайваньская проблема

 

29.06.2007

Автор: Бажанов Е.

 

Уже более пятидесяти лет тайваньскую проблему называют опасным источником напряженности в Азиатско-тихоокеанском регионе. В чем же суть этой проблемы, и каковы перспективы ее урегулирования?

Остров Гуланъюй, почти прильнувший к побережью провинции Фуцзянь на юго-востоке Китая, называют садом на море. Он славится пышными субтропическими рощами, яркими цветниками, белоснежными песчаными пляжами, уютными особняками под оранжевыми черепичными крышами. По вечерам душистый морской воздух острова наполняется нежными звуками диковинных музыкальных инструментов.

Вершину крутого холма в центре Гуланъюя венчает скала, именуемая Камнем солнечного света. В XVII столетии национальный китайский герой Чжэн Чэнгун руководил оттуда подготовкой войск, которые в 1661-1662 гг. изгнали голландских колонизаторов с другого китайского острова - Тайваня, расположенного прямо напротив провинции Фуцзянь, на расстоянии примерно 200 км от берега. На Камне солнечного света сооружена смотровая площадка, всегда заполненная людьми. Туристы со всех концов Китая жадно всматриваются в бирюзовую даль океана, стремясь разглядеть очертания Тайваня. До самого острова далековато, но зато в погожий день в подзорную трубу можно увидеть контуры военных кораблей, охраняющих Тайвань. Стволы их орудий повернуты в сторону... китайского побережья.

Нет, Тайвань не находится в руках враждебного Китаю государства. В 1949 г. после победы китайской коммунистической революции туда бегут остатки свергнутого гоминьдановского режима. Но и там им не очень спокойно: Тайваньский пролив, отделяющий остров от материка, вполне преодолимая преграда для коммунистических армий. В конфликт, однако, вмешивается Вашингтон. Он отказывается признать Китайскую Народную Республику и продолжает поддерживать Гоминьдан. В Тайваньский пролив послан американский флот, Пентагон строит на острове военные базы и расквартировывает там свой персонал.

Пользуясь покровительством Белого дома, гоминьдановцы понемногу расправляют плечи. Они подтверждают свои претензии на весь Китай: их руководитель Чан Кайши выдает себя за «президента Китайской Республики», объявляет правительство КНР незаконным, ставит цель отвоевать у коммунистической партии власть на материке. В отношении КНР заявляется: «Никаких контактов, никаких переговоров, никаких компромиссов».

Подавляющее большинство западных стран, многие под нажимом американцев, продолжали признавать именно чанкайшистский режим в качестве законного китайского правительства. Но время шло, и ситуация менялась. Одно за другим зарубежные государства отказывались делать вид, что китайское правительство располагается в Тайбэе, а не в Пекине. Все новые послы перебирались на материк, в столицу крупной державы - Китайской Народной Республики, игнорировать которую было уже просто невозможно. В конце концов в 1979 г. и Белый дом вынужден был приостановить дипломатические отношения с Китайской Республикой и направить своего посла в КНР. Позиции гоминьдановцев основательно пошатнулись. Дипломатические отношения с Тайванем сохранили лишь два десятка государств, в основном мелкие, режим лишился прежнего статуса во всех авторитетных международных организациях.

Но тайваньский вопрос с повестки дня снят все-таки не был. Ведь китайская нация оставалась расколотой на два противоборствующих лагеря. Правительство КНР выдвигало задачу «освобождения» Тайваня от гоминьдановцев, а те, напротив, грозились высадиться в один прекрасный день на материке и покончить там с коммунизмом и с компартией.

В конце 70-х годов руководство КНР решило сделать акцент на мирном разрешении разногласий с гоминьданом. Две партии – КПК и гоминьдан – уже дважды взаимодействовали в прошлом – в 20-х годах, в ходе борьбы за утверждение в Китае буржуазно-демократической республики, и в 30-40-х годах в войне с японскими захватчиками. Компартия предложила возобновить сотрудничество, на этот раз в целях объединения китайской нации. В Пекине прекрасно понимали, что воссоединение Тайваня с материком – вопрос непростой. И дело не только в старых антагонизмах, сохраняющемся недоверии. Главное, скорее, в том, что КНР – коммунистическое государство, а на Тайване – капитализм. Как же соединить, казалось бы, несовместимое?

Китайское руководство нашло выход из положения. В качестве основы объединения Пекин выдвинул принцип «одно государство с двумя социально-экономическими системами». Тайбэю сделаны конкретные и весьма заманчивые предложения: по меньшей мере в течении 50 лет после воссоединения капитализм и нынешний политический строй на острове сохранятся. С континентальной части на Тайвань не станут посылать ни войска, ни административный персонал. Привлекательность инициатив усиливалась проводимыми в КНР радикальными реформами, которые предусматривали отказ от административных методов управления хозяйством, всемерное поощрение контактов с частным зарубежным капиталом. Уже до объединения тайваньские деловые круги получили возможность наладить тесное сотрудничество с соотечественниками на материке.

В 90-х годах принцип «одно государство – две системы» был успешно использован при мирном урегулировании вопросов о возвращении Китаю территорий Гонконга и Макао (попавших в прошлом под контроль соответственно Англии и Португалии).

Тайбэй на щедрые предложения, однако, не реагировал. Правда, и в гоминьдановских позициях произошла определенная эволюция. В 1975 г. умер Чан Кайши и главой режима стал его сын Цзян Цзинго. Он постепенно отказался от воинственных и нереалистических планов по захвату континента. На их смену пришли три принципа объединения: национализм, демократия и экономическое процветание. Тайваньские фирмы получили возможность торговать с материком через Гонконг и Сингапур. Бизнесмены начали вкладывать деньги в предприятия в КНР. Тайваньцам разрешили посещать своих родственников на континенте. В 1987 г. на острове было отменено военное положение, легализованы оппозиционные партии, предоставлена «свобода маневра» печати, то есть появились признаки демократизации режима.

Цзян принадлежал к «старой гвардии» гоминьдана, которая перебралась на Тайвань с материка и исходила из того, что остров всегда был и остается частью Китая. Одни старики относятся к КНР помягче, они поддержали шаги Цзян Цзинго навстречу Пекину. Другие – противились «послаблению коммунистам». Но как бы то ни было все старики – сторонники концепции неделимости Китая. Пропаганда сепаратизма была запрещена гоминьданом, и за нее сажали за решетку.

Но старики – гоминьдановцы постепенно уходят со сцены, а на смену им приходят их дети, родившиеся на Тайване и никогда даже не ступавшие ногой на материк. Большинство же нынешнего тайваньского населения вообще составляют коренные островитяне, чьи предки давным-давно переселились сюда из континентального Китая.

Крепка ли их эмоциональная привязанность к Китаю, все ли хотят объединения? Есть и такие тайваньцы, которых тема воссоединения просто не интересует. Кое-кто не приемлет возможность объединения по идеологическим причинам – на Тайване как-никак капитализм, а в КНР – коммунистическая система. Можно встретить тайваньцев, которые обращают внимание на большие различия в жизненном уровне: ВНП на душу населения на острове в 10 раз выше, чем на материке.

В 90-х годах движение за провозглашение Тайваня самостоятельным и независимым государством набирало обороты. На посту президента Цзян Цзинго сменил другой гоминьдановец – Ли Дэнхуэй, родившийся на Тайване. Ли Дэнхуэй и его окружение, решив воспользоваться крушением коммунистических режимов в СССР и Восточной Европе, потерей после окончания «холодной войны» интереса у США к «ублажению» Пекина, развернули кампанию по восстановлению дипломатических позиций Тайваня на мировой арене, принятию острова в ООН в качестве суверенного образования. Родилась концепция о том, что хотя жители Тайваня и материкового Китая составляют одну нацию, на данном историческом отрезке китайская нация разделена (как в свое время Германия) на два государства: Китайскую Народную Республику и Китайскую Республику. Когда-то они воссоединятся в одно государство, а для того, чтобы реализовать эту цель, надо всячески способствовать взаимному доверию сторон. Уравнение статуса двух государств – необходимый шаг в правильном направлении. Как подчеркивали в Тайбэе, «вступление Китайской Республики в ООН лишь снизит напряженность в ее отношениях с КНР, поможет ускорить конструктивный диалог между Пекином и Тайбэем, ускорит процесс объединения и, наконец, будет означать признание мировым сообществом фундаментальных прав населения Китайской Республики и свидетельствовать об уважении к ее исключительным достижениям».

Ли Дэнхуэй не очень преуспел в упомянутых усилиях: лишь несколько небольших и бедных стран «третьего мира» (в Африке, Центральной Америке, Океании) согласились на дипломатические связи с Тайбэем в обмен на экономическую помощь с его стороны. Шансы Тайваня получить место в ООН, как и прежде, были близки к нулю.

В марте 2000 г. ситуация на Тайване и вокруг него резко изменилась: президентом мятежного острова был избран лидер оппозиционной Демократической прогрессивной партии (ДПП) Чэнь Шуйбянь. Более чем пятидесятилетнее безраздельное правление гоминьдановцев на острове закончилось.

ДПП во многом отличается от гоминьдана, но главное - эта партия с момента своего основания в 1986 г. открыто выступала за учреждение суверенной Республики Тайвань. Накануне выборов Чэнь Шуйбянь внес определенные коррективы в свою позицию с тем, чтобы умиротворить Пекин и привлечь на свою сторону избирателей, опасавшихся, что экстремизм ДПП может ввергнуть остров в войну с материковым Китаем. Чэнь Шуйбянь провел партийную резолюцию, признавшую легитимность Китайской Республики, созданной гоминьданом, и тем самым подтвердившей принцип «одного Китая». Одновременно оппозиционный кандидат в президенты выступил за налаживание прямых морских и авиационных связей с КНР, других контактов.

После прихода к власти Чэнь Шуйбянь продолжает демонстрировать гибкость в отношении КНР. Он заявляет о своей готовности обсуждать принцип «одного Китая» с Пекином, о том, что объединение с материком возможно в качестве «альтернативного варианта» в форме конфедерации. Чэнь обещает не провозглашать независимость Тайваня, не отказываться от его названия Китайская Республика, не включать в конституцию тезис о межгосударственном характере отношений с материком, не проводить референдумов по вопросу объединения и независимости и т.п. В ответ тайваньский руководитель требует лишь одного – чтобы КНР воздерживалась от применения силы против острова. Новые тайваньские власти энергично поощряют различные контакты с материковым Китаем, призывают Пекин сесть за стол переговоров о прямой торговле.

Но, увы, настоящего диалога между сторонами пока не получается, и обстановка в проливе остается напряженной.

Избрание Чэнь Шуйбяня президентом поставило китайское руководство перед стратегическим выбором: либо продолжать курс на модернизацию страны, либо перенести центр тяжести на подготовку к войне с сепаратистами.

Кому-то из иностранных наблюдателей дилемма покажется надуманной, но для властей КНР серьезность ситуации очевидна. Для них воссоединение с Тайванем всегда было вопросом суверенитета, территориальной целостности и национальной безопасности. Ни один китайский лидер и помыслить не может о том, чтобы стать деятелем, виновным в «потере Тайваня». Если Пекин не отреагирует со всей жесткостью на официальное объявление островом своей независимости, в стране возникнет хаос, соперничающие военно-политические кланы вцепятся друг другу в горло.

Конечно, можно возразить, обратив внимание на тот факт, что КНР на протяжении всего своего существования вела себя в отношении Тайваня по большей части сдержанно. Это действительно так, но Пекин учитывал, что правящий гоминьдан не только воздерживался от провозглашения независимости Тайваня, но и постоянно подтверждал принцип неделимости Китая. Теперь же к власти на острове, с точки зрения Пекина, пришли люди, которые фанатично привержены идее независимости Тайваня и которые лишь прикрывают истинные намерения словесной шелухой. Чем дальше КНР станет мириться с их маневрами, с отсрочкой воссоединения, тем труднее будет заставить тайваньцев вернуться в «лоно Родины»:

во-первых, потому что каждое новое поколение тайваньцев испытывает все меньшую тягу к объединению с материком;

во-вторых, Тайвань постепенно приучит весь мир относиться к себе как к самостоятельному государственному образованию;

в-третьих, Соединенные Штаты в среднесрочной перспективе «прикроют» остров системой противоракетной обороны, и тогда Тайбэй перестанет опасаться возмездия со стороны КНР.

С учетом перечисленных аргументов не пустыми словами выглядят декларации китайских лидеров о том, что Китай не позволит тайваньской проблеме бесконечно оставаться нерешенной. В гонконгской печати цитировались угрозы высокопоставленных китайских военных о том, что «война в Тайваньском проливе неизбежна в ближайшие пять лет».

Подчеркивается, что «китайский народ готов пролить кровь и принести в жертву человеческие жизни во имя защиты суверенности и территориальной целостности», что КНР «обязательно применит силу против Тайваня в случае, если будет подорван принцип одного Китая», если Тайвань «окажется отделенным от Китая», если «тайваньские власти откажутся от мирного урегулирования вопроса о воссоединении через переговоры».

Оказывая возрастающее политическое и военное давление на Тайбэй, Пекин параллельно продолжает привязывать остров к материку экономически и извлекать из этого большую выгоду. Объем торговли между сторонами превышает 25 млрд. долл. США, тайваньские инвестиции на материк приближаются к 3 млрд. долл. За последние десять лет тайваньцы нанесли в КНР 14 млн. визитов, а материковые китайцы – 420 тыс. визитов на остров.

Сейчас тайваньская экономика испытывает значительные трудности, и власти видят выход в дальнейшем наращивании торговли с КНР и инвестиций туда. В Пекине умело пользуются появившимся рычагом, связывая перспективы торговых переговоров с четким признанием Тайбэем концепции «одного Китая».

Ситуация в Тайваньском проливе во многом зависит от Вашингтона, позиция которого остается двойственной. С одной стороны, США против открытого сепаратизма на Тайване. Но с другой – Соединенные Штаты отнюдь не заинтересованы в объединении острова с материком. Тайвань для них - идейный союзник, военный форпост и выгодный экономический партнер. И это определяет стремление Белого дома сохранять остров в качестве де-факто самостоятельного политического образования. Диалог между Пекином и Тайбэем пусть идет, но при этом ни к чему конкретному не приводит. Суть линии Вашингтона в тайваньском вопросе точно выразил один из сотрудников госдепартамента: надо найти формулу, которая «позволила бы отсрочить фактическое слияние двух частей Китая на протяжении нескольких поколений».

Нарушая китайско-американские соглашения, Белый дом снабжает Тайбэй крупными партиями оружия, помогает ему в развитии собственной военной промышленности и, как уже отмечалось выше, собирается распространить на Тайвань планируемую систему ПРО. От представителей официального Вашингтона по-прежнему можно услышать заверения типа: «Обеспечение свободы Тайваня остается одним из важнейших элементов американской политики», США «должны делать все для обеспечения безопасности острова». Отказываясь способствовать диалогу Пекин – Тайбэй, американские власти требуют от КНР гарантий ее мирных намерений в тайваньском вопросе.

В китайской столице подобную линию рассматривают как вмешательство во внутренние дела Китая, создающее преграды на пути отношений между двумя странами. Пекин неоднократно предупреждал Вашингтон, что, если по его вине не удастся наладить мирные переговоры в Тайваньском проливе, КНР вынуждена будет прибегнуть к силе. Конечно, КНР и США не желают столкновения друг с другом, однако, соперничество между двумя гигантами в Азиатско-тихоокеанском регионе нарастает, и в этих условиях они вряд ли способны на кардинальные уступки конкуренту по такой принципиальной проблеме, как тайваньская.

Это касается постсоветской России, то ей в целом удалось остаться в стороне от споров вокруг Тайваня. Правда, на первых порах российские демократы увлеклись идеей тесного сотрудничества с островом. Тайвань представлялся идеальным экономическим партнером, который мог стать важнейшим в Азии источником инвестиций и проводником российского проникновения на рынки стран Азиатско-тихоокеанского региона.

Эти надежды подпитывались щедрыми обещаниями и энергичной лоббистской деятельностью тайваньцев в России. Теплые чувства демократов в отношении Тайбэя усиливались «общностью идеологических ценностей, поддержкой тайваньцами российских реформ, уверенностью молодых кремлевских реформаторов, что будущее Китая принадлежит не компартии, а гоминьдану, правящей партии на острове».

Тайвань привлекал внимание россиян и как образец успешного развития экономики и социальной сферы, как экзотический объект туризма. Кроме всего прочего, в Москве говорили, что России не стоит отставать от США, которые имеют весьма интенсивные связи с гоминьдановским режимом, а КНР мирится с этим.

Движимое упомянутыми мотивами демократическое правительство РФ стало форсировать контакты с Тайванем, чем немедленно навлекло на себя гнев Пекина. Китайская сторона в резкой форме возразила против рамочного соглашения между Москвой и Тайбэем, одобренного декретом Б.Ельцина 2 сентября 1992 г. Оно выглядело так, что стороны фактически устанавливали друг с другом дипломатические отношения.

Под нажимом Пекина соглашение было по сути дезавуировано новым декретом Б.Ельцина от 15 сентября 1992 г., который и стал на все 90-е годы основой российской политики в тайваньском вопросе. В декрете было четко зафиксировано: «В отношениях с Тайванем Российская Федерация исходит из того факта, что есть только один Китай. Правительство Китайской Народной Республики является единственным законным правительством, представляющим весь Китай. Тайвань является неотъемлемой частью Китая. Российская Федерация не поддерживает официальных межгосударственных отношений с Тайванем...».

В дополнение к этому декрету Москва обязалась воздерживаться от контактов с Тайбэем на уровне выше заместителя министра правительства, не использовать государственные символы при осуществлении любых связей с Тайванем, включая воздушные, морские и другие перевозки, не иметь военных контактов с островом.

В дальнейшем Москва вполне добросовестно придерживалась взятых обязательств. Это обстоятельство, вкупе с тем, что «медовый месяц» между Москвой и Тайбэем быстро угас, сняло тайваньскую проблему с повестки дня российско-китайских отношений. Более того, правительство КНР не раз благодарило Кремль за поддержку в тайваньском вопросе. Пекин же неизменно одобряет усилия российских властей по сохранению территориальной целостности России, предотвращению сепаратизма, в том числе в Чечне.

Источник: Аналитический центр Разумные Решения (Prudent Solutions

 

 

НАСЕЛЕНИЕ КИТАЯ

С.Н.РАКОВСКИЙ

Население Китая с глубокой древности — самое многочисленное в мире. В середине 2000 г. оно составляло, по статистике ООН (включая жителей Сянгана и Аомэня/Аомыня/), 1285,0 млн. чел., или 21,2% мирового населения. Для социалистического Китая этот высокий показатель, хотя и весьма престижный, — отнюдь не единственный. КНР — постоянный член Совета безопасности ООН с правом вето. Она — одна из мировых ракетно-ядерных и аэрокосмических держав, третья по мощности ядерного оружия и первая по коммерческой космонавтике. За годы народной власти валовой внутренний продукт КНР увеличился более чем в 30 раз, устойчиво возрастая в последние двадцать лет примерно на 10% ежегодно, что заметно выше показателей всех других крупных государств мира. По стоимости ВВП Китай занимает ныне 3—4-е место в мире, имея перспективу стать первой страной к 2015 г. (по оценкам специалистов из ООН). По производству ряда видов важнейшей продукции промышленности и сельского хозяйства (каменный уголь, сталь, цемент, минеральные удобрения, металлорежущие станки, телевизоры, ткани, зерно, мясо) он стоит на первом месте в мире, по многим другим — среди десяти первых. Запасы иностранной валюты у Китая достигли примерно 150 млрд. долл. (2-е место в мире). По обороту внешней торговли он выдвинулся (включая торговлю Сянгана) на 4—5-е место в мире. Тем не менее правительство КНР в самых высоких международных организациях, в том числе в ООН, настаивает на том, что по уровню экономического развития (особенно имея в виду показатели в расчете на душу населения) Китай принадлежит к развивающимся странам.

КНР в целом выполнила поставленную в 1978 г. задачу: увеличить к 2000 г. вчетверо сумму ВВП, а также продукцию промышленности и сельского хозяйства; существенно модернизировать эти отрасли; заметно повысить благосостояние народа¹, уровень науки и культуры, серьезно усилить обороноспособность страны.

Вместе с тем главной, жизненно важной задачей развития Китая неизменно остается сложная проблема его народонаселения. Более того, она обострилась, вышла на первый план в годы народной власти, привлекая к себе широкое внимание и в стране, и в мире. Каковы же ее важнейшие особенности и возможные пути решения?

1. По оценкам Всемирного банка, уже в 1978—1993 гг. экономика КНР возросла в 8 раз. Потребление свинины в расчете на душу населения увеличилось в 2,5 раза. В 1978 г. цветной телевизор имели менее 1% городских семей, в 1993 г. — около 70%. В 70-е годы предметами вожделения граждан КНР были наручные часы, велосипед и швейная машинка, в начале 90-х годов — телевизор, холодильник, стиральная машина, в 2000 г., по опросам, — автомобиль, видеокамера, квартира. За последние три года в КНР прекращено бесплатное распределение жилья, и все вновь построенное продается, причем семьям с малыми доходами — по низкой цене. По данным статистики ООН (ежегодных докладов Фонда народонаселения ООН), ВВП на душу населения КНР в 1992 г. составлял 380 долл. за год, в 1998 г. — 3051 долл. (без Сянгана).

2. По общей площади государства 2-е место в мире принадлежит Канаде — 9974 тыс. км2, но из-за обширных внутренних акваторий площадь суши (9199 тыс. км2) у нее меньше, чем у Китая.

3. По тем же оценкам, общая площадь эффективной территории у России ненамного меньше, чем у Китая, — 5510 тыс. км2 (5-е место в мире), но это лишь 32% территории страны: в целом Россия — самая холодная страна на планете.

Людей много - земли мало

Вследствие огромного прироста населения страны остро стоит вопрос обеспеченности природными ресурсами, в первую очередь земельными. Жизнь китайцев с древности во многом определяется пословицами, поговорками, своего рода постулатами, в годы народной власти — партийно-государственными лозунгами. Один из наиболее употребляемых постулатов гласит: «Жэнь до — ди шао», в переводе с китайского: «Людей много — земли мало». Это положение имеет в Китае многообразный жизненный смысл.

Территория КНР — 9562 тыс. км², включая площадь суши Сянгана и Аомэня (1,1 тыс. км²), по величине вторая в мире после России (17075 тыс. км2)2. На Китай приходится 6,4% площади суши земного шара, то есть в 3,3 раза меньше, чем его доля в мировом населении. Вместе с тем это достаточно эффективная для жизни людей и ведения хозяйства территория. По оценкам некоторых ученых (академик Н.Н. Моисеев, В.В. Клименко), у Китая такая эффективная территория составляет 5950 тыс. км², или 62% всей территории. По ее абсолютной площади КНР уступает, хотя и заметно, лишь Бразилии, США и Австралии3.

Средняя плотность населения КНР — 134 чел./км². Среди стран Азии, даже крупных, это не такой уж высокий показатель. Для Японии он составляет 341, КНДР — 195, Южной Кореи — 475, для Индии — 308, Пакистана — 195, Индонезии — 112, Филиппин — 252, Вьетнама — 242. Очень высок он в Бангладеш: там средняя плотность населения достигла 873 чел./км², возрастая в последнее время на 12—14 чел./км² ежегодно.

Однако фактическая плотность населения Китая, как и в друг

⇐ Предыдущая12345

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: