 |
Ранжирование районов по обилию биогенов и группам гидробионтов
|
|
|
|
В пелагическом сообществе северной части Охотского моря
| Показатели | 1986-1988 гг. (лето) | 1997-1998 гг. (лето) | 1999 г. (весна) |
| Биомасса нектона (млн. т) | 9-12 | 7-8 | 6,5 |
| Биомасса зоопланктона (млн. т) | 140-180 | 73-90 | 182 |
| Суточный рацион нектона (тыс. т) | 500-600 | 320-475 | 290 |
| Зоопланктон(2-месячный рацион нектона) | 7-9 | 3,2-3,8 | 11,7 |
Сказать пока нельзя, являются ли приведенные данные эпизодом в ряду лет, т.е. обычная ли это межгодовая динамика или какая-то более масштабная тенденция. Но в связи с этим нельзя не коснуться тревожных выводов о кризисной экологической ситуации в Беринговом море, которые делаются в последнее время. Разговор идет о некоторых негативных следствиях, связываемых с аномальным потеплением: обилии кокколитофорид, повышенной смертности птиц и млекопитающих, снижение количества лососей и других рыб. Эти тревоги можно понять, но здесь нет никакого кризиса. Кстати, и количество зоопланктона в Беринговом море в 1998 г. резко возросло. Такие ситуации возникали и раньше, и будут иметь место в будущем. Важнее помнить другое. Природные сообщества не являются жестко интегрированными системами. По этому при многолетней динамике в них легко входят и без чрезвычайных последствий выходят некоторые массовые виды. О гибкости связей в сообществах и экосистемах говорит и неодинаковая цикличность в динамике численности разных популяций и видов, живущих в одних и тех же экосистемах. Поэтому события при появлении какой-либо аномалии не обязательно должны развиваться каскадно по принципу «падающего домино». Здесь более иллюстрирован пример шахмат, когда при ограниченном наборе строгих правил игры существует очень большое количество ситуаций. Задача состоит в том, чтобы не принимать каждую ситуацию за глобальную закономерность, как нередко делается.
|
|
|
Приведенные выше данные об увеличении количества зоопланктона сначала в Беринговом, а затем в Охотском море наталкивают на мысль об очередности событий в Северной Пацифике. Если такая упорядоченность существует, т.е. продвижение событий с востока на запад является правилом, то в качестве примера можно привести следующие сопоставления. Так, последняя волна снижения эффективности воспроизводства и количества минтая, возникнув в конце 80-х годов в зал. Аляска и восточной части Берингова моря, докатилась до западной части Берингова моря и только после этого в середине 90-х годов – до Охотского моря. Аналогично менялась эффективность воспроизводства некоторых морских птиц. В американских водах повышенная их смертность, в частности моевки Rissa tridactila была отмечена с 80-х годов, а в азиатских – только в 90-е. С востока на запад прошла и затухла в Охотском море волна повышения в планктонных сообществах доли хищного планктона, о чем сказано выше. Тревожная тенденция снижения запасов лососей в американских водах пока не отмечены в азиатской части ареала. По крайней мере, в 1999 г. лососевая путина была обильной, как и вовсе 90-е годы. Но они появятся в самое ближайшее время.
Такие примеры говорят о том, что главным фоновым событием их являются характер функционирования Северотихоокеанского Субарктического круговорота. В большой степени и напрямую водообменом с ним связана восточная часть Берингова моря, а далее по цепочке – западная часть Берингова моря, восточнокамчатский и северокурильские районы, Охотское море. В такой очередности могут распространяться и некоторые аномалии. Но, по поводу экологического кризиса в Беринговом море, отклики в биоте не обязательно должны быть однонаправленными во всех районах и иметь сходную амплитуду. С одной стороны, этому должна препятствовать противофазность в ходе климато-океанологических явлений, которая нередко проявляется в смежных регионах и является проявлением закона провинциальности, действие которого пока в целом недооценивается. С другой стороны, биоценологическое окружение того или иного района, т.е. состав и структура обитающих в них сообществ, может или усиливать, или, напротив, гасить ход определенных событий. В этом смысле наглядной представляется табл. 2.
|
|
|
Из табл. 2 можно заключить, что в различных районах гидрохимические предпосылки при формировании первопищи педализируются по-разному. Неодинаковой оказывается и эффективность использования энергии одних трофических уровней другими. Все это и определяет особенности районов, в ом числе особенности экологической емкости. Этот экосистемный параметр во многом и определяет специфику тех или иных циклических явлений в различных районах. Так как экологическая емкость является важнейшей интегральной характеристикой экосистем, она заслуживает дополнительных комментариев.
Таблица 2
Ранжирование районов по обилию биогенов и группам гидробионтов
| Место по объему масс | Биогены | Фитопланктон, бактерии, простейшие | Зоопланктон | Бентос | Рыбы, промысловые беспозвоночные | Млекопитающие, птицы |
| 1 | К, КК | О | О | О | Б | Б |
| 2 | К, КК | Б | К | К | О | О |
| 3 | Б | КК | Б | КК | К | К |
| 4 | О | К | КК | Я | Я | КК |
| 5 | Я | Я | Я | К | КК | Я |
Примечание. К – Курильские воды океана, КК – камчатско-командорские воды океана, Б – Берингово море, О – Охотское море, Я – японское море.
ü Экологическая емкость среды – это характеристика природного комплекса, отражающая его способность обеспечить воспроизводство и нормальную жизнедеятельность определенному числу организмов. Ее характеризует биомасса, возможная в данной системе и при которой начинает работать фактор плотности. Вообще термин «экологическая емкость» имеет разные толкования – от весьма общего, когда подразумевается объем биопродуктивности системы, до реализации уровня численности видов и популяций. Здесь ситуация немного похожа по огромному количеству вариантов интерпретации, с самим термином «экология». И в том и в другом случаях сужать рамки применения понятия невозможно и не нужно.
|
|
|
О пределах экологической емкости пока приходится судить в основном по косвенным признакам. Биологи давно обратили внимание на то, что в Беринговом море по сравнению с Охотским на единицу площади меньше планктона, но больше рыбы, и в связи с этим в первом более обостренные конкурентные отношения. Поэтому там четче выражена противофазность в динамике численности минтая и сельди. Пределом численности минтая в Беринговом море является уровень 80-х годов – 25 млн. тонн. И хотя по гидрологическим условиям теплые 80-е годы были благоприятны для размножения минтая, эффективность воспроизводства в связи с фактором плотности снизилась, как и общее количество этой рыбы (примерно в 3 раза).
Будучи массовым потребителем планктона и мелкого нектона, минтай оказывает значительное влияние на другие компоненты сообществ, особенно в пики своей численности. Отчетливо это проявилось, например, в Охотском море, где в 80-е годы минтай ежегодно потреблял 4,5 млн. тонн кальмаров и 12 млн. тонн мелких рыб. Когда биомасса крупного минтая к середине 90-х годов уменьшилась в 3 раза, биомасса мелкого нектона (песчанка Ammodytes hexapterus, серебрянка, мойва Mallotus villosus), по крайней мере, в эпипелагиали северной половины Охотского моря, возросла в 4-5 раз.
Приведенные примеры лимитирующих экологическую емкость факторов, а их перечисление можно продолжить, имеют прямое отношение к широко обсуждаемой в последнее время проблеме регуляции в экосистемах через «контроль снизу» (ограниченность пищевой базы) и «контроль сверху» (потребление хищниками). Не так давно обсуждалась приоритетность этих двух сторон проблемы, но сейчас как будто стали очевидны как широкое распространение комбинированного влияния пресса хищников и обеспеченности ресурсами, так и их одностороннее воздействие. Возвращаясь в связи с этим к минтаю, надо напомнить некоторые из расчетов по Охотскому и Берингову морям. В 80-е годы, когда суммарный вылов минтая во всей Северной Пацифике составлял 6-7 млн. тонн (из них в Охотском и Беринговом морях около 3,8 млн. тонн), хищники ежегодно потребляли в Охотском море 3,2 млн. тонн минтая, а в Беринговом - 6,9. Это «контроль сверху». С другой стороны, важнейшим доводом в пользу «контроля снизу» можно назвать чередование в многолетнем плане периодов с повышенным и пониженным уровнями биопродуктивности. В конечном счете, оно проявляется на разных трофических уровнях. Но изначально это чередование обусловлено динамикой атмосферных и океанологических процессов с аналогичной периодичностью.
|
|
|
Представления об экологической емкости и ее динамике имеют принципиальное прикладное значение. С ним связано определение масштабов рационального природопользования, в том числе в области аквакультуры в широком смысле этого слова. Введение новых компонентов в естественные сообщества воспринимается как попадание в паутину упругих трофических сетей. Итог же трофических взаимодействий зависит от соотношения параметров экологического потенциала вида и сопротивления среды.
Признание действенности и масштабности «контроля сверху» стимулирует необходимость ответа на вопрос о промысле морских млекопитающих.
Специально говорится об этом в связи с широким распространением «зеленых» взглядов на эту тему. Как известно, промысловое использование низших трофических уровней до зоопланктона и бентоса сложно технически. Использовать же представителей высших уровней сейчас затруднительно по охранным мотивам. Эта «эмоциональная» экология, согласно которой «законным» считается только промысел представителей средних уровней – рыб, кальмаров, крабов и т.д. Вряд ли такая выборочность является примером рационального природопользования. Поэтому промысел морских млекопитающих не только возможен, но и необходим, конечно, с учетом негативных уроков глобального браконьерства недавнего прошлого.
Еще раз, возвращаясь к лимитирующим факторам и регуляции численности и биомассы в экосистемах, надо подчеркнуть, что эта сложная проблема не ограничивается только «контролем снизу и сверху». Имеется достаточно примеров контроля над различными физическими факторами, например температурой воды. Хорошо известно, что восточная часть Охотского моря гораздо теплее западной. Более того, его северо-западный шельф по климато-гидрологическим условиям напоминает арктический водоем. По гидрохимическим условиям биопродуктивности северо-западная и северо-восточная части моря в последнее время не противопоставляются. В этих секторах моря показатели первичной продукции, а также биомассы зоопланктона и бентоса вполне сопоставимы. Низкие температуры в целом не ограничивают их развитие. Что касается более высоких трофических уровней, то, за исключением морских млекопитающих, в более мягкой по температурным условиям северо-восточной части моря биомасса и пелагических, и донных животных в несколько раз выше (табл. 3). Основным лимитирующим для них фактором в холодном секторе являются низкие температуры воды, особенно сохраняющиеся все теплое время линзы с отрицательной температурой. Известно, что значительное количество рыб и промысловых беспозвоночных являются по-настоящему холодолюбивыми и в своем распространении тяготеют к холодным водам. Но их экологический потенциал гораздо ниже, чем у видов умеренного (бореального) комплекса, слагающих основу сырьевой базы рыболовства в умеренной Северной Пацифике. Конечно, не случайно в связи с этим то, что наиболее рыбными в Охотском море (а также в Беринговом и Чукотском) являются районы, находящиеся под влиянием океанских вод.
|
|
|
Таблица 3
Плотность концентрации (г/м2) планктона, бентоса, нектона и нектобентоса на севере Охотского моря (1997 г.)
| Группы организмов | Северо-запад | Северо-восток |
| Зоопланктон | 129 | 124 |
| Зообентос | 300 | 430 |
| Нектон | 5,2 | 17,4 |
| Донные рыбы | 1,8 | 6,6 |
| Промысловые беспозвоночные (крабы, креветки, букциниды и др.) | 0,7 | 1,6 |
|
|
|
