 |
Платов Антон – Дивный народ
|
|
|
|
Содержание:
* Древние законы Норвегии о колдовстве
* Карта Исландии с указателем мест, упомянутых в рассказах
* Краткая библиография
(Предисловие редактора)
Это было не так уж давно для тех, кто умеет помнить, и не так уж далеко для тех, кто не боится дороги...
Дж. Р. Р. Толкиен,
Кузнец из Большого Вуттона
Их называли по-разному. Дивные, Древние, Старшие, Высокие; эльфы, альвы, аульвы, эльбы; фай, фай-ри; сиды или ши; Жители Холмов или, наконец, просто Те. Настоящие старые имена ныне почти позабылись, практически повсюду вытесненные английским elf и французским faerie. Да и те имена, что употреблялись раньше, вряд ли были истинными — уже хотя бы потому, что были придуманы самими людьми: в Шотландии их называли Daoine Sitbe, «Дивный Народ», в Уэльсе — Tylfyt Teg, «Дивные Роды», в Ирландии — Huldu, Huldu Folk, «Древний Народ»...
Представления об эльфах — примем здесь для краткости именно это имя — представления об эльфах были в Европе весьма «живучи» вопреки и христианизации, и шагавшему семимильными шагами прогрессу. В британской глубинке, например, об эльфах говорили ещё в конце XIX — начале XX века:
Что-что? Рассказать вам об эльфах? Ну, эльфы, они разные бывают. Уж я не знаю, как где, а у нас в Сассексе старые эльфы — те, что жили в лесах и под землёй, — ушли давным-давно. Говорят, что они любили селиться на старых руинах. У нас в Сассексе эти эльфы жили когда-то на развалинах замка Барлоу — это возле Арлингтона. Сейчас от самого замка почти ничего не осталось — только обломки стен кое-где, — зато в то время, когда в каждой стране был свой король, это было очень известное и знаменитое место. Но чем бы ни было оно прежде, лет сто тому назад никто из местных жителей не решался подойти близко к развалинам после того, как стемнеет, — боялись эльфов.
|
|
|
А ещё говорят, что раньше в полночь накануне летнего солнцестояния можно было увидеть танцующих эльфов на вершинах Таббери Хилл и Тиссбери; там тоже давным-давно стояли крепости. А на одном из старых могильников как-то раз видели даже эльфийское похоронное шествие...
Да что говорить, давно это было! Вот я уже совсем старик, а когда я ещё был совсем мальчонкой, тогдашние старики рассказывали, что этим эльфам совсем не нравится, как меняется в Англии жизнь, а уж новые манеры людей их просто возмущают. Уже в те времена их оставалось всё меньше и меньше, и последним их приютом — последним в Сассексе, а, может, и во всей Англии! — был Харроу Хилл. Харроу Хил — это большой холм возле Патчинга, где есть старые кремневые шахты и где когда-то тоже была крепость. Может, эльфы жили бы там и до сих пор, да только как-то приехали учёные люди — археологи — и стали раскапывать Харроу Хилл. Этих-то никакие эльфы не интересовали; они смеялись, когда мы говорили им о Волшебном Народе... Ну, тогда и эти последние эльфы обиделись насмерть и ушли навсегда...
Одна старушка как-то говорила мне, что это от эльфийских танцев остаются в траве волшебные кольца — ну, знаете, такие круги из примятой травы. И что, если девять раз обойти такое кольцо в первую ночь новой луны, то можно услышать из-под земли их музыку, прекраснее которой не бывает. Да что толку — тех-то эльфов уже нет здесь...[1]
Материалов, связанных с эльфами, — если понимать под этим термином Дивный Народ вообще, а не узко «сверхъестественных существ англосаксонского и немецкого фольклора», — великое множество: это и тексты европейских легенд и преданий, и описания в хрониках, и фольклорные свидетельства последних столетий, и многое другое. И всё-таки знакомство с Дивным Народом лучше всё-таки начинать с волшебных сказок, хранящих самый дух древней связанной с эльфами традиции.
|
|
|
* * *
При всём огромном многообразии связанных с эльфами сказочных сюжетов, некоторые из них встречаются так часто, и у самых разных народов имеют столько общего, что вполне могут претендовать на то, чтобы считаться классикой сказок о Дивном Народе. Возможно, одни из самых распространённых таких сюжетов — те, которые позволили некогда к ряду имён — Дивные, Древние, Высокие — добавить ещё одно: Справедливые.
В Ирландии эту сказку рассказывают об эльфах древнего Нокграфтонского Холма[2]. Будто бы жил некогда в долине Эхерлоу бедный горбун по прозвищу Лисий Хвост, добрый и работящий, но столь страшный из-за своего горба, что люди его сторонились. Однажды довелось ему возвращаться из городка Кахир, где он продавал сплетённые собственными руками корзины, и ночь застала его у подножия Холма Нокграфтона...
Он устал и измучился, а тащиться надо было ещё очень далеко, всю бы ночь пришлось шагать, — просто в отчаянье можно было прийти от одной мысли об этом. Вот он и присел у холма отдохнуть и с грустью взглянул на луну.
Вскоре до его слуха донеслись нестройные звуки какой-то дикой мелодии. Коротышка Лисий Хвост прислушался и подумал, что никогда прежде не доводилось ему слышать столь восхитительной музыки. Она звучала как хор из нескольких голосов, причём один голос так странно сливался с другим, что казалось, будто поёт всего один голос, и однако же все голоса тянули разные звуки...[3]
Доносящееся из Холма прекрасное пение так захватило горбуна, что он и сам не заметил, как стал тихонечко подпевать и даже добавил в эльфийскую — а это были эльфы, конечно, — песню несколько своих собственных слов.
Вдруг всё закружилось перед лицом Лисьего Хвоста, и вот он уже стоит в прекрасной пиршественной зале внутри Холма, а окружившие его эльфы говорят ему о том, что редко какому смертному удавалось так красиво подхватить эльфийское пение. Но вот расступились эльфы, и большая процессия вышла вперёд. Величественная Повелительница, шествовавшая во главе процессии, подошла к коротышке-горбуну и произнесла слова заклятья:
Лисий Хвост! Лисий Хвост! Слово твоё — к слову,
|
|
|
Песня твоя — к месту, И сам ты — ко двору.
Гляди на себя, ликуя, а не скорбя:
Был горб, и не стало горб. [4]
И едва отзвучали слова, как Лисий Хвост почувствовал, что страшный его горб исчезает с его спины. И потом...
...всё с большим удивлением и восхищением стал он снова и снова разглядывать все предметы вокруг себя, и раз от разу они казались ему прекраснее и прекраснее; от этого великолепия голова у него пошла кругом, в глазах потемнело, и, наконец, он впал в глубокий сон, а когда проснулся, давно уже настал день, ярко светило солнце, и ласково пели птицы. Он увидел, что лежит у подножия Нокграфтонского Холма, а вокруг мирно пасутся коровы и овцы.
Лисий Хвост вернулся в свой городок, и все очень дивились тому, что горб его совсем исчез, а сам он стал ладным таким крепышом.
Спустя сколько-то времени пришла к Лисьему Хвосту некая старушка из далёкой деревни и рассказала, что у сына её соседки большой страшный горб и что он, прослышав о чуде, приключившемся с Лисьим Хвостом, хочет и сам попробовать избавиться от горба таким же манером.
Лисий Хвост, как уже говорилось, был человек добрый и, не скрывая ничего, рассказал всю свою историю старушке. Та вернулась домой, и слово в слово пересказала всё сыну своей соседки — горбуну по имени Джек Мэдден. Не долго думая, тот собрался в путь и однажды к ночи — при помощи матери и той её соседки, что ходила к Лисьему Хвосту, — добрался к подножию Холма Нокграфтона.
И когда тьма окончательно сокрыла Холм, из недр его донеслось прекраснейшее пение, Джеку оно, правда, прекрасным не показалось — он был слишком занят мечтами о том, что вот сейчас явятся эльфы, и станут его благодарить, и снимут с него до смерти надоевший горб. Не думая ни о ритме, ни о мелодии, ни о красоте песни, Джек Мэдден принялся подтягивать.
И не успели первые слова сорваться с его губ, как некая сила подняла его в воздух, и он очутился в прекрасной зале внутри Холма. Казалось, всё было так же, как с Лисьим Хвостом, только вот эльфы почему-то выглядели разгневанными. И один из них приблизился к Джеку и произнёс заклятье:
|
|
|
Джек Мэдден! Джек Мэдден!
Слово твоё — не ново,
Речи — песне перечат,
И сам ты — некстати.
Был ты бедный, стал богатый,
Был горбат, стал дважды горбатый.
И едва отзвучали слова, как вдвое увеличился горб бедного Джека. И вслед за тем всё закружилось у него перед глазами, а когда он очнулся, было уже утро, и он лежал у подножия Холма Нокграфтона.
Джек Мэдден не выдержал тяжести двойного горба и очень скоро умер...
...Сказка, как явление культуры, всегда диалектична — особенно, когда речь идёт о таких сложных предметах, как волшебство или жизнь Дивного Народа. Вот ещё одна европейская сказка — на сей раз валлийская — одна из тех, благодаря которым эльфов во многих областях Европы называли Коварным, или Хитрым Народцем. В британских фольклорных сборниках эта сказка называется «Тафи ап Шон и волшебный круг».[5]
Давным-давно люди Тылвит Тэг, Дивного Народа, любили собираться на зелёных кругах [6] для того, чтобы всю ночь напролёт петь и танцевать. Если кому-либо из людей доводилось попадать на такие круги во время этих вечеринок, они оставались там, ни о чём не подозревая, целую вечность, заслушавшись волшебной музыкой. Когда-то таких кругов было много в лощине рядом с Пенкадэром в Кармартеншире.
В те самые давние времена жил один парень, Тафи aп Шон, сын сапожника. Частенько пас он своих овец в этой лощине, и вот однажды летней ночью, когда он уже собирался гнать их домой, на камне, что был неподалёку, неожиданно появился маленький человечек в гитанах из лишайника и со скрипкой под мышкой. Он пробежался пальцами по струнам своего инструмента, и Тафи замер от изумления — такой музыки он ещё никогда не слыхал.
— Ты любишь танцевать, Тафи, — сказал человечек после того, как они любезно поприветствовали друг друга, — и если ты немного здесь задержишься, то увидишь один из лучших танцев во всём Уэльсе. Ведь я музыкант.
— Где же твоя арфа? — спросил Тафи. — Валлиец не может танцевать без арфы.
— Вот, посмотри, — ответил человечек, — На моей скрипке я могу сыграть для танца кое-что получше.
— Этот деревянный половник со струнами, что ты держишь в руках, называется скрипкой? — спросил Тафи, никогда раньше в жизни не видевший подобного инструмента.
И лишь тут он заметил, что со всех уголков горы через сгущающиеся сумерки к месту, где они стояли, направляются прекрасные феи и эльфы. И вот маленький менестрель провёл смычком по струнам своего инструмента, и вновь полилась такая волшебная музыка, что Тафи застыл, прикованный к месту. Под звуки завораживающей мелодии люди Тылвит Тэг разбились на отдельные группы и начали петь и танцевать.
|
|
|
Изо всех танцев, что когда-либо Тафи приходилось видеть, ни один бы не сравнился с тем, что он увидел тогда. И, конечно, Тафи не удержался, и сам включился в танец. Тотчас же эльфы окружили его, и танец их стал таким неистовым, что Тафи уже не мог различать танцующие фигуры. Они кружились вокруг него с такой быстротой, что походили на огненный круг.
А Тафи всё продолжал танцевать. Он не мог остановиться, эльфийская скрипка была ему явно не по силам, но волшебный скрипач играл всё быстрее и быстрее, и Тафи, несмотря ни на что, оставался внутри сумасшедшего хоровода.
Но через какое-то время, — через несколько минут, как ему показалось, — ему удалось выбраться из заколдованного круга. И всё сразу исчезло.
И Тафи отправился домой, но окрестности, такие знакомые прежде, показались ему очень странными. Появились дома и дороги, которых он прежде никогда не видел, а на месте скромной хижины ею отца стоял красивый каменный фермерский дом. А вместо бесплодной каменистой земли, к которой он привык с детства, его окружали возделанные поля.
— Да, — подумалось ему, — Это какие-то колдовские шутки, чтобы обмануть мои глаза. Не прошло и десяти минут, как я оказался в том кругу, а сейчас, когда я выбрался оттуда, они построили моему отцу новый дом! Надеюсь, по крайней мере, что он настоящий; во всяком, случае пойду и погляжу.
Но он — увы! — не нашёл в том доме ни отца, ни кого-либо из своих родных. Хуже того, фермер — хозяин дома — уверял его, что дом этот построил ещё его прадед... Фермер сжалился над несчастным сумасшедшим, утверждавшим, что ещё вчера здесь стоял дом его отца, и пригласил его к себе на кухню, чтобы тот смог поесть и отдохнуть.
Он сделал Тафи знак, чтобы тот следовал за ним, и направился в дом. Но шаги позади него становились всё тише и тише, и он обернулся и похолодел от ужаса. Прямо у него на глазах несчастный Тафи быстро ссохся, а потом рассыпался и превратился в горсть золы...
Испуганный фермер побежал к жившей неподалёку ветхой старушке, и когда он рассказал ей обо всём, что случилось, старушка вспомнила, что её дед рассказывал ей о том, как бесследно пропал сын сапожника, жившего когда-то очень давно на том месте, где ныне стоит дом фермера...
Конечно, две сказки, процитированные выше, не могут отразить всё многообразие европейских представлений о Дивном Народе. И дело не только в бесконечном почти многообразии сказочных сюжетов, но и в том, что сумма традиционных европейских представлений о Дивном Народе далеко не исчерпывается сказочным материалом. Более того, сказки — в определённом смысле — вторичны, по крайней мере, по отношению к преданиям о реальных встречах с эльфами.
Конечно, — не будем уходить от трудного вопроса, — конечно, зафиксированные в последние два столетия описания встреч с представителями Дивного Народа вряд ли могут быть приняты как стопроцентные свидетельства с точки зрения современной науки. Возможно, здесь мы сталкиваемся с ситуацией, подобной ситуации с сообщениями о наблюдениях НЛО, из которых нынешние уфологии[7] выбрасывают «в корзину» 85-90% как ненадёжные или заведомо фальсифицированные. Но это, в конечном итоге, не важно. Дело совсем не в этом. Старому Волшебству нет дела до наших, человеческих мерок лжи и истины, а значит, соотношение между ними не важно и для нас.
...Здесь и сейчас нам действительно нет смысла анализировать накопленный за последние полтора тысячелетия корпус сообщений и рассказов о встречах с эльфами на предмет истинности — тем более, что к настоящему моменту опубликовано уже немало исследований, чьи авторы занимались этим вопросом гораздо более планомерно и последовательно.[8]
Послушаем, как описывал эльфов в начале нашего столетия в Ирландии один из тех, кому довелось свести с ними знакомство (из записей Эванса-Венца[9]):
Это самые замечательные люди, которых я когда-либо видел. Они превосходят нас во всём... Среди них нет рабочих, а только военные-аристократы, благородные и знатные... Это народ, отличающийся и от нас, и от бесплотных существ. Их возможности потрясающи... Их взгляд обладает такой силой, что они, я думаю, могут видеть даже сквозь землю. Они обладают серебристым голосом, их говор сладок и быстр...
Они много путешествуют и, похожие на людей, могут, повстречаться в толпе... Умных молодых людей, которые представляют для них интерес, они уводят к себе...
Довольно часто предания, сообщения о реальных случаях оказываются своего рода параллелями к повествованиям сказочным. Так, например, рассказ о трагической истории, произошедшей в окрестностях Нита (Уэльс), записанный примерно в 1825 году, действительно очень напоминает сказку о Тафи и Волшебном Круге[10]:
Рис и Алуэллин служили у фермера. Однажды ночью они возвращались домой, и Рис попросил своего друга остановиться и прислушаться — звучала какая-то музыка. Алуэллин ничего не услышал, а Рис пустился в пляс... Он уговорил Алуэллина идти вперёд с лошадьми, пообещав вскоре догнать его. Однако Алуэллин так в одиночку и добрался до дому. На следующий день его обвинили в убийстве Риса и посадили в тюрьму. Но один «опытный в делах эльфов» фермер догадался, что же произошло на самом деле. Собрались несколько человек — среди них и рассказчик этой истории — и отправились вместе с Алуэллином на то место, где, по словам обвиняемого, исчез его спутник. Внезапно Алуэллин закричал: «Тише! Я слышу музыку, я слышу мелодичные арфы!»
Все прислушались, но никто ничего не услышал. Одна нога Алуэллина стояла на внешнем краю «волшебного кольца». Он предложил рассказчику поставить свою ногу на его, и тогда тот тоже услышал звуки арф и увидел маленьких человечков, танцевавших в кругу около шести метров в поперечнике. Затем каждый из пришедших проделал то же самое и тоже смог всё это наблюдать. Среди танцевавших маленьких эльфов оказался и Рис. Алуэллин поймал Риса за одежду, когда тот оказался поблизости, и вытолкнул ею за пределы круга. Рис тотчас спросил: «А где же лошади?» — а затем попросил разрешения закончить танец, который, как ему казалось, не продолжался и пяти минут. И никто не мог убедить его в том, что прошло уже так много времени. После этого происшествия Рис стал печальным, заболел и вскоре умер...
Любопытно, что не так уж редко описания встреч с Дивным Народом оказываются связанными с некими совершенно реальными предметами — подаренными эльфами или украденными у них. Классический пример истории последнего рода — случай с драгоценной чашей, долгое время хранившейся в сокровищницах королей Шотландии и Англии. История эта была записана британским хронистом XII века Вильямом Ньюбриджским; позднее она приводится в Guilielmi Neubrigensis Historia, sive Chronica Rerum Anglicarum — труде Томаса Кейтли. Рассказ Вильяма Ньюбриджского цитируется и в известном сборнике К.М.Бриггс[11]. Приведём его и мы.
В провинции Дейри [12], не так далеко от места, где я родился, случилась чудесная вещь, о которой я знал, ещё будучи мальчиком. В нескольких милях от Побережья Восточного моря есть небольшой городок [...] Некий крестьянин из этого городка отправился однажды навестить друга, жившего неподалёку. И вот, будучи немного навеселе, он возвращался домой, — а было уже довольно поздно, — как вдруг из могильного кургана, возвышавшегося чуть в стороне от дороги, не дальше, чем в четверти мили от города, — из этого кургана он вдруг услышал голоса поющих людей и звуки весёлого пира. Он удивился, недоумевая, кто бы это мог в таком месте нарушить тишину мёртвой ночи своим весельем, и решил выяснить это, подойдя поближе, увидев открытую дверь на склоне кургана, он поднялся к ней и заглянул внутрь; и там он увидел огромные светлые покои, полные людей — и мужчин, и женщин, — которые возлежали на торжественном пиру. Один из пирующих заметил крестьянина в дверях и поднёс ему чашу. Он принял чашу, но пить не стал; а, потихоньку вылив содержимое, прибрал её к рукам и сам незаметно улизнул. Великое смятение началось, когда пирующие заметили, что незваный гость унёс чашу; все бросились догонять его, но крестьянин-таки сумел скрыться и вернулся в город со своей добычей.
В конце концов эта чаша из неизвестного материала, необычного цвета и странной формы, была преподнесена Генриху Старшему, королю Англии, как очень ценный дар; затем она была подарена брату его королевы, Аавиду, королю Шотландии, и некоторое время хранилась в шотландской сокровищнице. А несколько лет назад, как я слышал от одного очень известного и благородного человека, король шотландский Вильям подарил чашу Генриху II [13], когда тому захотелось на неё взглянуть...
* * *
Кто же такие эльфы, Дивные? Было бы очень сложно — да, вероятно, и не нужно — обсуждать здесь и сейчас вопрос об их «реальности». Гораздо интереснее другое — как они воспринимались изнутри древней европейской Традиции.
Совсем поздние представления об эльфах как о маленьких прелестных существах с крылышками, порхающих с цветочка на цветочек, можно даже не рассматривать — это в чистом виде плод литературной фантазии Нового Времени[14]. Не выдерживают критики — с точки зрения Традиции — и позднесредневековые трактаты о магии, в которых эльфы описываются как стихийные духи воздуха, в одном ряду с саламандрами (огонь), ундинами (вода) и гномами (земля), — не существует ни одного древнего германского или кельтского источника, в котором эльфы рассматривались бы с этой точки зрения.
Зато в древних текстах (например, в английском «Беовульфе») есть указания — пусть краткие, в одну фразу — на то, что люди и эльфы происходят от одного корня. Это позволяет нам взглянуть на проблему совсем с другой стороны, — назовём её, условно, «метаисторической».
Наиболее интересна в этом отношении ирландская традиция, имеющая, пожалуй, самый обширный корпус «метаисторических» текстов, связанных с Дивным Народом. В «Книге Захватов Ирландии»[15], одном из важнейших ирландских мифологических текстов, рассказывается о нескольких «волнах» заселения острова, сменявших одна другую. К одной из последних «волн» принадлежали те, кто нас интересуют — Племена Богини Дану, которых позднее ирландцы назовут сидами и будут относить к Дивному Народу. А к самой последней «волне» ирландская традиция относит «Сыновей Миля» — предков современных ирландцев.
Конечно, «Книга Захватов» посвящена только ирландской мифологической истории, однако, подобные представления о том, что Дивные являются представителями некоей более древней, чем наша, расы, можно, вероятно, встретить в любой, или почти любой, европейской традиции. Но — Вернёмся к Ирландии.
Вероятно, некоторое время люди и сиды жили бок о бок, — о том, что они находились некогда в достаточно тесном контакте, свидетельствует целый ряд древних текстов. Однако очень скоро что-то стало меняться, и вот тогда, — я повторюсь, мы следуем логике «метаистории», истории мифологической, — и вот тогда возник феномен волшебных холмов, который позднее повсеместно связывался с Дивным Народом. Дивные стали скрываться в холмах, и именно тогда, вероятно, обрели новое имя — Сокрытый Народ. Тенденция к расхождению двух рас усиливалась, и немалую роль в этом сыграло принятие людьми христианства. Целый ряд древнеирландских текстов повествует о том, как после крещения Ирландии св.Патриком стали опустевать волшебные холмы. Так, в списке XVII века сохранилась до нашего времени печальная «Повесть о судьбе детей Лера», рассказывающая о том, как вернувшиеся после долгой отлучки дети одного из правителей Дивных находят в родном холме лишь запустение. Дивные уходят в Волшебную Страну, быть может, возвращаясь туда, откуда некогда пришли...
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
Без сомнения, исландский язык входит в разряд наиболее сложных языков мира. (И, увы, в разряд наименее изученных и оформленных.) Кроме того, это единственный сохранившийся до наших дней практически без изменений живой язык, на котором говорили древние германцы больше тысячи лет назад. (Так, современный исландец без труда мог бы общаться с викингом VIII-XI вв.)
При переводе с исландского приходится преодолевать барьеры в виде специфических терминов описывающих исключительно исландские реалии. Практически вся топонимика Исландии переводима и склоняема. В этом переводе использованы её формы в именительном падеже. Кроме того, параллельно даны, по возможности, все оригинальные формы исландской топонимики встречающейся в самих переводах.[16] Это сделано для облегчения дальнейшей работы читателя с другими источниками. (К примеру, гораздо легче на стандартной карте найти столицу Исландии «Рейкья-вик», чем её перевод «Бухта Дымов». См.: М. Стеблин-Каменский, Исландские саги, БВЛ, М., 1973.) Более того, в других языках не существует столько оттенков слов «холм», «гора», «скала» и т.д., которые весьма распространены в исландской топонимике.
При простой фонетической передаче исландских географических названий корневые составляющие разделены дефисом (т.е. Рейнис-скала «Рябиновая-скала», Хельга-фелль-свэйт «Святой-горы-область», Пюрк-ей «Свиной-остров», Лаке-ар-даль «Лососьей-реки-долина» и т.д.).[17]
До недавних времён не существовало единой фонетической системы для передачи на бумаге звуков исландской речи и, как следствие, на сей день существует не больше 3-4 словарей, где дано произношение исландских слов. Одна из причин этого то, что даже в самой Исландии, несмотря на её скромные размеры, да и население которой в среднем не превышало 200 тысяч, одно и то же слово различно звучит в Западной, Южной, Северной и Восточной её Четвертях. (Например, сочетание гласных hv- на западе и севере Исландии звучит как kv-, однако на юге и востоке эти два звука строго различают дабы не путать слова типа hverr «котёл»/«гейзер» и lever «книжица», hvölum «киты» и kvölum «пытки». Таким образом, этот звук напоминает русское хв- или немецкое ach + w.) К счастью, в русской орфографии возможно передать частый в исландском «о умляут» (о = аи) как ё. Но, к сожалению, нет способа различать еð — еð (звучит как в английском these) и þorn (þurs) — þ (звучит как в английском theme). Посему в этом переводе дан, так сказать, «усреднённый» вариант исландской фонетики. Так Guðmundur — это Гвюдмунд, а не «Гвюзм'ундр» (??), но и не Гудмунд. Далее, в тексте употреблены традиционные в литературе формы таких слов как «тролль», «эльф» и т.д. В переводе Л.Горлиной и О.Вронской — это «трётль» и «аульв»[18], а А.Корсун использует в своём переводе «Старшей Эдды» усреднённый вариант «альвы».
Этимологически слово «эльф» прямой родственник исландскому аульв(р): древневерхненемецкое Alp-, Alf-, Alb-; средневерхненемецкое alp, alb, мн.ч. élbe, elber; англосаксонское ælf, мн.ч. ylfe; древне (северное)-исландское álfr, мн.ч. álfar, среднеанглийское alfe, elfe, elf, мн.ч. alven, elven; современное английское elf, мн.ч. elves и т.д. Так же термин «эльфа» встречающийся в данном переводе — это «девушка/-женщина эльфо-народа». Он возник из древневерхненемецких форм (муж.р.) Alb, (жен.р.) Alba, шведских (муж.р.) alf, (жен.р.) älfa[19].
Имя оксфордского профессора Толкина со ссылками на его работы постоянно встречается в примечаниях, т.к. его работы содержат в наиболее сжатой форме (как нигде в другом месте) результаты долгих исследований посвящённых Сокрытому (эльфийскому) Народу и магии, хотя и встречаются в его работах не всегда в принятом научном оформлении.
Довольно примечательно то обстоятельство, что до сих пор в Исландии большая часть населения верит в существование Сокрытого Народа (т.е. эльфов), и в одной из теорий о его происхождении автор-исландец называет эльфов нашим старшим родом. Ту же самую идею можно обнаружить в работах профессора Толкина и в англо-кельтских мифологиях.
В заключение мне бы хотелось поблагодарить за неоценимую помощь, оказанную мне при создании этой книги, Эйнара Гюннара Пьетурссона (Doktor phil., Stofnun Arna Magnussonar a Hslandi, Haskyli Hsland), А.Смита (Berkeley University, USA), Хельге К.Фаускангера (Universitetet i Bergen, Norway), Межбиблиотечный фонд Бостонской Публичной Библиотеки, Ю.Семёнову (Москва), Т.В.Кораблёву (Москва), и, особенно, С.Братуся (Northeastern University, USA) и Я.И.Кораблёву (Бостон-Москва).
Часть первая
"...во время поездки в лесу король Дании повстречал эльфов..."
Наш старший род (Об эльфах)
[И молвила эльфийская владычица Галадриэль:]
"...Однако если вы преуспеете — наша сила уменьшится, красота Лотлориэна потускнеет и безжалостное время сотрёт его с лица земли. И нам придётся удалиться на крайний Запад; или же остаться и превратиться в простоватый народ — обитателей долин и пещер, чтобы медленно забывать своё прошлое и самим стать наконец забытыми во всепоглощающей круговерти Нового Мира."
Дж. Толкин "Властелин Колец", том 1.
"...В некоторых историях они сами [т.е. эльфы] действительно интересны. Большинство коротких фольклорных историй о таких происшествиях [как встречи людей с эльфами] имеют в народной традиции значение лишь небольших обрывков "свидетельств" о Сокрытом Народе, разноцветных кусочков мозаики из векового панно Таинства относительно их самих и образа их существования."
Дж. Толкин "О волшебных историях" (примечание Ф)
Содержание:
* Горное озеро эльфов /Djupatjorn/
* Поздний визит эльфы /Alfkona leggst medh mennskum manni/
* Юная эльфа по имени Има /Ima alfa-stulka/
* Внеурочный переезд эльфов /Flutningurinn/
* Случай с женщиной с Брэйда-форда /Konan a Breidha-vadhi/
* История о бедной девушке и Сокрытом Народе, живущим неподалёку от Йокулс-а /Huldu-folk-idh i alfa-borg-ini hja Joekuls-a/
* Скалистый Замок Гpима /Grijmsborg/
* Coнные чары льювлинга /Ljuflings-mal/
ГОРНОЕ ОЗЕРО ЭЛЬФОВ
/ DJUPATJORN /
(свидетельство это записал преподобный Йоун Тордарсон из Ёдкула)
В горном местечке под названием Скёрд, что прямо между Скага-фьордом и округом Хуна-ватн, расположился хутор "Навесный Холм". Неподалёку от него есть дивное озеро Дьюпа-тьорн, в отражающих днём и ночью ледники бездонных водах которого исстари водилась самая разнообразная форель. Однако, когда бы работники с "Навесного Холма" ни опускали сети в это озеро — неизменно, на следующее утро обнаруживали они их высоко на берегу либо совершенно запутанными в единый клубок, или же немилосердно разорванными в клочья. И чем чаще опускали сети — более находили их по утру в таком плачевном виде.
Однажды, под конец лета, косили уже в течении нескольких дней местные жители траву на горе поблизости с Дьюпа-тьорном. И вот, просыпается как-то на рассвете девушка из числа косцов и выходит из своей палатки. Видит она вдруг пять каких-то лодок на позолоченной восточным солнцем поверхности озера. Сидело по двое неизвестных в каждой, за исключением последней, в которой помещались трое, и была эта лодка самая большая.
Незнакомцы слажено тянули невод и был тот тяжёл от обильного улова. Догадалась тогда девушка, что рыбаки эти, наверное, из Сокрытого Народа, и долго и пристально смотрела она на таинственные лодки и эльфов в них. Но стоило ей лишь на миг отвлечься и бросить взгляд в сторону — пропали они совершеннно и, как обычно, только прохладный утренний бриз перебирал водами озера, да взошедшее солнце возвещало о продолжении монотонного бремени сенокоса.
Краткое примечание.
В Исландии люди верят, что эльфы очень хорошие рыбаки и мореходы. Благодаря своим "сокрытым" знаниям они намного превосходят в этих ремёслах обычных смертных. К примеру, ещё в самом начале дня узнают они о приближении шторма, хотя безмятежный рассвет казалось бы предвещает чудесную погоду до сумерек. Рыбачат они в озёрах и на море. Часто люди слышат всплеск вёсел на воде и чужую речь, но не видят никого; иной раз раздается скрежет по гальке словно вытягивают лодку на сушу; и даже наблюдали некоторые их мореходные суда под парусом на волнах или скользящие по воде лодки. Однако стоит таким свидетелям только лишь на мгновенье бросить взгляд в сторону — тут же всё виденье исчезает. Когда люди слышат эльфийскую речь на берегах горных озёр рано по весне — предвещает это хорошие уловы. Часто, также, видны полоски недвижной воды на озёрной глади, хотя всё вокруг них покрыто рябью; верят тогда люди, что это следы эльфийских лодок отправляющихся на рыбный промысел.
История сия (со смертной девушкой, ранним утром и эльфийскими лодками) конечно, лишь слабый отголосок толкиновского стихотворения "Последний корабль."
ПОЗДНИЙ ВИЗИТ ЭЛЬФЫ
/ ALFKONA LEGGST MEDH MENNSKUM MANNI /
(из собрания свидетельств об истинности существования Сокрытого Народа, а то есть из "Книги о встречах людей с эльфами", составленной Олавом Свейнссоном с острова Пюрк-ей)
Одного человека звали Арни. Он был бондом[20] на хуторе Ботни в горной области Хельга-фелль-свэйт. Личность выдающаяся и, по мнению людей, не только многознающий[21], но и вдобавок, как говаривали, был на короткой ноге даже с эльфами. (И то ни странно, ведь известно, что от занятий чародейством[22] до общения с ними рукой подать)
Как-то летом завёл Арни моду спать не в общем доме, но в одной из боковых пристроек с отдельным входом со двора. (Так впрочем водилось тогда со многими бондами в Исландии.) Возьми да и случись тем же летом в то время, когда не было его на хуторе и не ждали его раньше чем на следующий день, что приходят туда к вечеру путники и просят приютить их на ночь. В те времена о гостиницах или постоялых дворах ещё и не слыхивали, а потому не принято было отказывать в гостеприимстве и ночлеге каким бы то ни было незнакомцам — так впустили этих путников внутрь без придирок. Их предводителя разместили в пристройке, где ночевал обычно Арни, и отдали в его распоряжение стоящую там постель.
Когда всё стихло и никого уж не было рядом, разделся странный человек и улёгся в кровать. Тут неожиданно входит некая молодица к нему в пристройку и, решив, что это должно быть Арни на своём обычном месте, поднимает одеяло и ложится с ним рядом. Впрочем тотчас вскакивает она в изумлении и со вскриком: "Ах! Так это вовсе не Арни мой тут!", — выбегает опрометью сквозь закрытую дверь, равно как и вошла она до того. Странник не обмолвился с ней ни словом.
— Обладала она мягкой плотью и не дух была, — рассказывал на следующее утро людям сей непрошенный свидетель, — и должна быть, по всему, одной из Сокрытого Народа.
(Говорили, что можно ему верить, ибо никогда не произносил он пустых слов или лжи.)
Краткое примечание.
В этом рассказе присутствуют две основные идеи связанные с "исландскими" эльфами. Первая идея о прямой взаимосвязи магов с эльфами (и даже о происхождении людей-многознающих от одного из родителей из Сокрытого Народа, и так чародейской их силы). Этому очень много примеров. Самый древний — в "Саге о Хрольве Жердинке и его дружинниках" (записана около 1400 года), где рассказывается о колдунье Скюльд, дочери датского конунга и некой эльфы.
Также со времён принятия христианства одни люди считали эльфов произошедшими от Адама и, следовательно, просто сокрытыми смертными, другие же полагали их духами изгнаными из рая, но недостаточно провинившимися для того, чтобы быть низвергнутыми в ад. В "Позднем визите эльфы" (как и в нескольких других рассказах) очевидно, что эльфы и не духи (буквально "мягкие на ощупь"; их можно убить камнями; они проливают кровь; имеют общих со смертными, детей и т.д.); и в то же самое время они и не люди из плоти, так как например способны проходить сквозь закрытые двери. Раннейшее упоминание последнего есть уже в "Norna-gests þáttr" (Пряди о Норна-госте), саге 14 века, в которой: " и кажется ночью конунгу — то ли эльф, то ли дух входит в дом, хотя и заперты были двери все... а после исчез он тем же путём через замкнутую дверь". И несмотря на то, что до недавнего времени ангелам (и духам) смертные мыслители пытались придать хоть какую-то материальность (парообразную, эфирную или огненную), и с этой позиции можно было бы попробовать объяснить также и эльфов (объявив их просто духами); всё же, к примеру, "Новая католическая энциклопедия" (одно из самых авторитетных изданиий по подобным вопросам), утверждает что: "по своей природе ангелы состоят полностью из духа, и ни в коей мере не из какой бы то ни было материи — ни даже из утончённо эфирной, огненной или парообразной", и поэтому очевидно, что здесь мы имеем дело с, так сказать, "полуматериальностью", в согласии с идеями профессора Толкина о том, что даже невидимые и отчасти развоплощённые эльфы однако ж имеют телесную оболочку (предстающую сейчас глазам смертного весьма тускло и прерывисто), хотя бы и казались иным безо всякой плоти.
ЮНАЯ ЭЛЬФА ПО ИМЕНИ ИМА
/ IMA ALFA-STULKA /
(из рукописи Йоуна Сигурдассона со Ньёрдова залива, область Мюли, восток Исландии)
Сына Гвюдмунда звали Йоун и жил он на мысу Беру-нес что в Рейда-фьорде, во времена правления той областью Йоуном Торлакссоном. О самом сыне Гвюдмунда ходит невообразимое количество странных историй — рассказывают, например, что был он необычайно сведущ во многих вещах и занимался к тому ж ворожбой и колдовством. (Что само по себе всё же не было редкостью в те дни.) Ничего не известно ни о его предках, не
|
|
|
