 |
Слёзы тарсаха - месяца гроз 5 глава
|
|
|
|
Его следующий бычий порыв на сей раз достиг цели и отправил хафлинга в полёт.
- Ба, ты не скроешься от меня, Пузан! - закричал дворф, позади живого снаряда хафлинга.
Реджис явно запаниковал и вскрикнул от страха. Он махнул рукой с кинжалом вперёд, хотя почему, никто не мог сказать.
Угрозы Бренора резко оборвались, он зашатался из стороны в сторону, топор упал, а руки схватились за горло.
И позади него вырисовывалось привидение, затягивая змею - гаротту.
- Реджис! - выкрикнули одновременно Кэтти-бри и Дзирт.
Хафлинг сразу понял что натворил, прыгнул вперёд и нанес удар через плечо Бренора, по призрачному убийце так, что он растаял в дымке. Дворф ахнул и упал.
- О, ты заплатишь за это, - пообещал Бренор, медленно принимая сидячее положение, и пока поднимался на ноги, хмуро глядел на хафлинга.
Реджис больше ничего не хотел. Не сейчас. С воплем хафлинг бросился в заросли.
Бренор прыгнул, подхватив свой топор, и рванул в темноту догонять. Как раз когда дворф исчез из вида, Вульфгар вышел к свету костра, безуспешно пытаясь подавить смех.
- Лучше, чем развлечения в тавернах Ворот Балдура, - объявил варвар и вместе с Дзиртом посмеялся от души.
- Там в лесу могут скрываться монстры, - напомнила Кэтти-бри.
- Будем надеяться! - крикнул Вульфгар, и теперь рассмеялись все трое и засмеялись ещё громче, когда услышали рёв Бренора и вопли Реджиса.
Много времени прошло, прежде чем Бренор вернулся в лагерь, но его руки не были красными от скручивания шеи хафлинга.
- Малыш владеет мастерством сокрытия в лесу, как я понял, - сказал Вульфгар, кто остался один в лагере, поскольку Дзирт и Кэтти-бри куда-то ушли.
- Ба, маленькая крыса, - проворчал дворф.
- Когда мы вступим в сражение с настоящими врагами, твои чувства о новооткрытом умении Реджиса будут отличаться, я уверен, - сказал Вульфгар, а Бренор улыбнулся и кивнул.
|
|
|
- Малыш стал быстрее, чем я помню, - признал дворф.
Не уверенный, остыл ли его бородатый друг, Реджис решил, что лучше побродить по лесу немного дольше. Скрываясь, как тень, с оружием в руке и походным костром в поле зрения за ветвями, хафлинг ничего не боялся.
Когда он услышал шум с другой стороны холма, то не вздрогнул и не колебался. Он вообразил себя разведчиком, а там, казалось, было что поразведывать. Когда он приблизился и услышал звон клинков, он только крепче сжал собственное оружие и стал двигаться с большей решительностью и скоростью.
Он скользнул на вершину холма между парой кустов на животе, как червяк, и там перед ним, на берегу небольшого потока, стояли Кэтти-бри и Дзирт, и каждый держал один из скимитаров дроу.
Он понял, что они тоже тренировались.
Они делали выпады со звоном металла, с каждым поворотом скимитары поднимались между ними. Дзирт быстро зашёл с другой стороны, а Кэтти-бри, отошла на шаг, пропуская его мимо.
Реджис удивлялся их танцу, их гармонии, ибо, даже когда они были заняты спаррингом, эти двое, хорошо чувствовали друг друга, и даже когда они атаковали, их движения казались больше танцем любви, чем яростным сражением.
Это было больше упражнение, для достижения гармонии в движениях, чем для того чтобы стать более быстрым и умелым с клинками; больше танец, чем настоящая борьба, где пара использовала сражение, чтобы найти единство в их движениях, предвидеть, дразнить с уловкой, щекотать с прикосновением.
Реджис перекатился на спину и соскользнул по противоположной стороне холма, не желая далее шпионить за танцем, который они сделали тайным. Он остался лежать на спине и смотрел на звезды, а сердце распирало от любви, которую он увидел в двух своих дорогих друзьях.
|
|
|
Он благодарил Миликки всем своим существом, за шанс испытать это снова. За всё: от Бренора, плюющегося от ярости, и Вульфгара, развлекающегося со своей жизнью, до связи между Дзиртом и Кэтти-бри, а на самом деле - связи между ними всеми.
Он услышал смех с другой стороны холма и представил, как пара падает на мягкий песок на берегу реки.
Реджис тоже тренировался как они, танцевал как они, и с женщиной, столь же дорогой для него, как Кэтти-бри была для Дзирта.
Его сердце тосковало по Донноле, но было больше теплоты, чем боли, когда он вспомнил спарринг, который привел к их первым любовным ласкам.
Та мысль вернула Реджиса в реальность, и он поспешил прочь, не желая нарушить уединение Дзирта и Кэтти-бри.
Когда он возвратился в лагерь, он нашел Бренора и Вульфгара, играющих в крестики и нолики на песке, и обоих с кружками пива. Бренор посмотрел на него сурово и рыкнул, и Реджис резко остановился.
- Ба, мелкий крысёныш, подтягивай бревно, и я достану для тебя пиво, - сказал дворф. - Только обещай мне, что когда мы столкнёмся с орками, ты будешь бороться также хорошо.
- Лучше, - пообещал Реджис, когда нашёл себе местечко и шлепнулся вниз рядом с друзьями, а Бренор вынул ещё одну кружку из его странного зачарованного щита. - Я только играл с тобой, не хотел оскорбить гордого дворфа перед друзьями.
Бренор только что начал протягивать пиво, когда колкость поразила его уши, и он убрал пивную кружку обратно.
Смех Вульфгара обрушился на дворфа и хафлинга, и все трое подняли свои кружки в звонком, пенном тосте.
В День летнего солнцестояния, яркий, солнечный и особенно горячий, группа, наконец, добралась до города Широкая Скамья. Много приветствий доносилось им в след, когда они проехали через город к воротам Дворца Плюща на холме, но никто из народа не последовал за ними, большинство возлежали в тени и наслаждались жарой, как будто это было оправдание для лени.
Реджис, конечно, был с ними согласен.
- Сообщения уже отправили тем, кто поможет нам, - заверила их Пенелопа Гарпелл, когда они передали ей потрескавшийся рожок, содержащий дух Тибблдорфа Пвента. - Наши ясновидцы предупредили о вашем прибытии.
Она встретила их со всем гостеприимством, которое только могли предложить Гарпеллы, а это было не мало. Кэтти-бри скоро вернулась на своё любимое место в библиотеке, повторяя старые заклинания и ища какие-нибудь новые волшебные комбинации, которые могла бы использовать, и старый Киппер присоединился к ней, требуя, чтобы она развлекала его подробными рассказами об их смелом приключении в Гаунтлгримме.
|
|
|
Реджису предоставили специальное место у небольшого водоема во внутреннем дворике.
- Рыба к твоему распоряжению, - широко улыбнувшись, предложила ему Пенелопа. - Но предупреждаю, будь осторожен и быстр, никогда неизвестно, что можно подцепить на крючок в водоеме Гарпеллов.
Реджис усмехался от уха до уха, до тех пор, пока не осознал, что это означает — это всё-таки дом Гарпеллов, как она напомнила. Тогда он посмотрел на свою хлипкую удочку с сомнением, и не сразу набрался храбрости, чтобы закинуть её в светлые воды.
Для Бренора дни были наполнены раздражительным ожиданием, и Дзирт оставался рядом, успокаивая и помогая ему подготовить план действий по возвращению в Серебряные Пределы. Должен ли Бренор немедленно объявить о своей истинной личности Клану Боевых Топоров? И если он это сделает, то какие последствия от такого поразительного открытия, будут для короля Коннерада? Коннерад был истинным королём Мифрил Халла, а не просто временным управляющим.
Гипотетическое планирование было больше для того, чтобы успокоить Бренора, чем для чего-либо ещё, поскольку Дзирт знал, что они могут найти неожиданных союзников и врагов, когда вернутся в Серебряные Пределы, и, подозревал, что любые планы, которые они сейчас обдумывают, при необходимости будут быстро изменены, когда они увидят реальную ситуацию. Однако такое планирование было положительным и конструктивным способом скоротать время.
Это было необходимо, так как все они хотели провести время в делах, чтобы не зацикливаться на ожидаемом конце. Они ждали священника, чтобы должным образом закончить их работу.
Священник уничтожит вампира. Священник уничтожит Тибблдорфа Пвента.
|
|
|
Слишком много эмоций и противоречивых мыслей истощали их терпение каждый раз, когда их умы были праздными.
Таким образом, они были сильно заняты, планировали, играли, изучали, или иным способом отвлекались, как только могли придумать.
- Я была уверена, что найду тебя здесь, - сказала Пенелопа Гарпелл, когда обошла решетку, увитую виноградными лозами, и Вульфгар её увидел.
Варвар улыбнулся ей, немного грустно, поскольку он, как и Пенелопа, помнил их последнюю встречу в этом саду.
- Внутри прохладней, - добавила она.
- Я вырос в Долине Ледяного Ветра, поэтому, я научился ценить жаркие дни, - ответил Вульфгар. - И потом я много лет жил в Мифрил Халле, так что солнце светит ярче всего для меня.
Пенелопа усмехнулась и отошла в сторону, посматривая на Вульфгара уголком глаза и шепча что-то, что он не мог разобрать. Мгновение спустя она повернулась к нему, вскинула руки и произнесла заключительные слова заклинания, которое она тихо творила.
Выражение лица Вульфгара сменилось от любопытства до шока, когда большой объём воды появился в воздухе над его головой и обрушился вниз, а Пенелопа захохотала.
- Что? - пробормотал он и помотал головой, его длинные светлые волосы, разлетелись широко и обрызгали водой всё вокруг. Он прыгнул к Пенелопе, поднимающей руки, поскольку она собиралась повторить волшебство.
Она продолжала идти, и когда он поймал её, второй водопад колдовской воды, появился выше них обоих и обрушился вниз.
Теперь они смеялись вместе, и Вульфгар, остановился, чтобы вытереть своё лицо. Его смех резко оборвался, когда он не мог не заметить действие воды на тонкую блузку Пенелопы.
Он тяжело сглотнул.
А потом снова, когда Пенелопа подошла к нему, взяла его за руки и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать. Это был сладкий поцелуй, но Вульфгар хотел отстраниться, и обнаружил, что он был не в силах. Пенелопе Гарпелл было уже за сорок, но он не мог отрицать её привлекательность, она была красавица, и нравилась ему ещё больше, когда умная волшебница молчала. Он подхватил женщину на руки, сильно прижал к себе, и приник губами к её губам со страстью, которую не знал долгое, долгое время.
Но потом он разомкнул объятия и оттолкнул её, заикаясь:
- Я… я не могу.
- Конечно, ты можешь, - сказала она, выступив вперед, а Вульфгар попятился, чтобы сохранить расстояние между ними.
- Я не могу наставить рога твоему мужу, - сказал он, а Пенелопа засмеялась, прежде чем он закончил мысль.
- Не ты ли однажды говорил мне, что цель жизни - получать удовольствие?
- Не такой ценой…
- Нет никакой цены, - сказала Пенелопа, устремилась вверх и обхватила его вокруг талии. - Я не требую отчёта от Доуэлла, как и он от меня.
|
|
|
- Он – твой муж.
- И я люблю его, и он любит меня. И я убила бы за него или умерла бы за него и он за меня, но это… это - просто игра, и не имеет для нас значения.
- Я польщён, - сухо сказал Вульфгар.
- Нет не так, - засмеялась Пенелопа. - Преданность не тот путь, который мы выбрали. Мы верны в духе, но потворствуем плоти. - Она прижалась немного плотнее и смеялась, ясно понимая, что Вульфгару было больше, чем немного неудобно.
- Не бойся, прекрасный Вульфгар, - прошептала она. - Я не прошу верности от тебя.
- Тогда, что ты хочешь?
- Приключение, - она поцеловала его снова и с озорной улыбкой, потянула на влажную траву.
Свечи заполнили тёмную, подвальную толстостенную камеру под Дворцом Плюща; всполохи танцующего пламени отражались от гладкого блеска чернил, отмечающих волшебные защитные круги.
- Разве мы не можем сделать это при свете дня? - робко спросил Реджис.
- Солнце причинит ему ужасную муку, и может даже уничтожить, прежде чем заклинание будет завершено, - ответил Киппер Гарпелл.
- Ну, тогда недалеко от солнечного света? - предложил хафлинг. – За занавесом или закрытой дверью?
Киппер посмеялся и отвернулся, а Пенелопа утешающе улыбнулась хафлингу.
- Похоже, Реджис уже достаточно насмотрелся на мёртвых в последнее время, - вставил сухо Дзирт, - Его преследовал по всему миру особенно опасный лич.
Дзирт улыбнулся, когда закончил, наслаждаясь поддразниванием Реджиса, но эта усмешка пропала, когда он отметил что Пенелопа и Киппер, обмениваются, как казалось ему, нервными взглядами. Он напомнил себе спросить перед отъездом о Тёмной Душе, личе, которого они заманили в ловушку в филактерию, что Гарпеллы подготовили для Тибблдорфа Пвента. Он обратил внимание на Кэтти-бри и Бренора: они стояли в стороне, тихо разговаривали и смотрели на сломанный серебряный рожок, который Бренор вертел в своих руках. Когда дух лича занял филактерию, этот волшебный рожок, послужил тюрьмой для вампира Пвента.
Вульфгар сидел на каменном полу в углу позади них, и Дзирт заметил, что его взгляд, неоднократно останавливался на Пенелопе Гарпелл. У Дзирта была хорошая идея о том, что это могло бы значить, но он не собирался останавливаться на ней в этот важный момент. Он просмотрел направо, где священник шептал заклинания, осматривая волшебный круг. Старик согнулся, опустил пальцы в горшок с пеплом и нарисовал глиф рун над символами, выгравированными на полу. Этот защитный круг был разработан, чтобы защитить от демонов или бесов, как Пенелопа ранее объяснила Дзирту, но этот священник, смог изменить его, чтобы усилить его эффективность против проклятых немёртвых существ.
Долгое время спустя, священник встал и отряхнул руки, затем потянулся, развернулся, и мрачно кивнул.
Дзирт сглотнул. Время пришло. Он знал в самом сердце, что так будет лучше, особенно для Тибблдорфа Пвента, кто явно проигрывал сражение, теряя себя в неумолимом проклятии кровожадности.
Но всё равно…
Это причиняло боль. Сильно. Намного сильнее, чем Дзирт ожидал. Он вспомнил, как покинул Пвента в пещере в скалах, за пределами Невервинтера. Дзирт верил в стойкого дворфа, и ожидал, что ближайший рассвет будет концом для Пвента, и поэтому ушёл.
Но всё же…
Он смотрел словно в глубоком сне, когда Пенелопа подошла к Бренору, проводила его к краю волшебного круга и предложила войти в него.
Рука дворфа заметно дрожала, когда он поднёс серебряный рожок к губам, и он был вынужден остановиться, выровнять дыхание и сглотнуть трудно комок, который стоял в его горле.
- Это для Пвента, - сказала Кэтти-бри. Дзирт взглянул в её сторону, и увидел около неё Вульфгара, его рука, небрежно обнимала её за плечи. По знаку Пенелопы Вульфгар пошёл от Кэтти-бри к Бренору.
Дзирт знал, что должен подойти в Кэтти-бри, но не сделал и шага, вместо этого он перевёл взгляд обратно к Бренору, поскольку дворф снова поднёс инструмент к губам.
Звук, который он выдул, не был ясным или мелодичным, как бывало прежде. Отнюдь нет. Звук вибрировал негармонично из-за трещины, которую захват Пвента оставил на инструменте, эффект звучания больше напоминал низкий и дрожащий гул морского горна.
Или грохот множества Весёлых Мясников, как показалось Дзирту, и он еле сдержал свой смешок — веселье было неуместно, и всё же, эта мысль помогла ему тогда, бесспорно.
Серый туман полился из рожка, опускаясь вниз перед королём дворфов. Потом стал распространяться, но края волшебного круга сдержали его полностью, и он принял форму Тибблдорфа Пвента.
- Мой друг, - тихо позвал Бренор, когда дворф-вампир материализовался полностью, и опустил руку на плечо Пвента.
- Мой король! - радостно вскричал Пвент, но его выражение немедленно изменилось, и он заозирался с потемневшим лицом. - Мой король?
В другом конце комнаты, старый священник начал мощное заклинание.
- Вульфгар, - прошептала Пенелопа.
- Э? – произнёс Пвент и зарычал, его глаза раскрылись широко с очевидной яростью — и с болью, в то время как голос старого священника становился громче.
Когда Бренор не сделал движения, чтобы отступить и казался неспособным сделать хоть что-нибудь в этот ужасный момент, Вульфгар вошёл в волшебный круг, схватил короля дворфов за плечо и вытащил за черту.
Пвент рванулся за ними, крича:
- Вы подлые собаки!
Если бы он врезался в стену, то не остановился бы быстрее, как перед стеной яркого, святого света подскочившего от рун перед прыгающим вампиром, обжигая его и перекрывая ему ход. Он отшатнулся назад, явно от боли.
В этот момент Тибблдорф Пвент больше походил на бешеное животное, чем на дворфа. Он подпрыгнул и резко развернулся, выплевывая проклятия и потрясая воздух. Он метнулся в сторону, но круг был полный, неразрывный, и стена яркого света поднималась перед ним, останавливая его продвижение всякий раз, когда он подходил слишком близко к периметру.
- Ах ты, лгун и дурак! - завопил он на Бренора.
Дзирт направился к другу, но остановился, поскольку Бренор уже пришёл в себя и, не отрываясь, смотрел на Пвента.
- Однажды ты отдал свою жизнь за меня, своего короля, - сказал он. - И я отдал бы свою за тебя, Пвент. И поэтому сейчас ты должен понять, что это для твоего собственного блага, ты железный, камнеголовый воин.
Пвент замер на месте и, казалось, боролся с сильной болью.
- Ты… ты поймал меня и убиваешь меня… - пробормотал он сердито.
- Ты уже мёртв, дурак! - ответил Бренор.
Старый священник повысил голос, и вампир упал на колени.
Бренор отступил, но не отворачивался. Ни один из компаньонов Халла не отворачивался, зная, что их обязанность засвидетельствовать это, как друзья, для Пвента и друг для друга.
Это продолжалось бесконечно долго, и было ясно, что каждое слово старого священника, пронизывало Пвента болью; святое волшебство, проникающее сквозь силу вампиризма. Пвент продолжал проклинать и вырываться. Несколько раз он нашёл силы броситься на Бренора, только что бы быть перехваченным и отброшенным волшебством рун защитного круга.
Тем не менее, неумолимый священник продолжал, и несколько раз Дзирт боролся с желанием побежать и остановить разрушительное пение.
Агония Пвента продолжалась, казалось, его жестоко пытали, его лицо и слова, искажались так, как будто он стоял у столба и в него вонзали пылающие раскалённые прутья.
Дворф-вампир оставался на коленях. Очевидно, он не мог подняться. Он сумел зажать ладонями уши, жалобно и тщетно пытаясь блокировать магические интонации, благословенного пения, что так глубоко ранило его.
Наконец священник резко остановился, и его последние слова отразились эхом от каменных стен камеры.
Великолепные огни святого защитного круга потухли, и снова остались только свечи.
Пвент остался на месте, и лишь спустя долгое, долгое время он опустил руки вниз и смог снова посмотреть на Бренора. Он не стал кричать от гнева, а очень слабым голосом, спросил:
- Мой король?
Бренор не стал ждать разрешения, он оттолкнул руки Вульфгара и прыгнул вперёд в круг. Он пал на колени перед всхлипывающим дворфом.
- О, ты прощаешь меня, мой король? - слабо спросил Пвент, и, казалось, он старел с каждым словом: его жизненная сила пропадала, когда защитный покров вампиризма рассеяивался в небытие. - Я не был достаточно силён, - прошептал он и резко упал вперёд, а Бренор подхватил его и обнял.
- Ты был самым сильным из всех кого я знал, - сказал ему Бренор. - И самым верным, и знай, что статуя Пвента будет стоять в Мифрил Халле на почётном месте около королей. Там всё ещё помнят тебя, мой друг. Да, в Мифрил Халле, многие обрадуются услышав имя Тибблдорфа Пвента, хотя ты не был там десятилетия. Я слышал их сам, я говорю тебе, и я не лгу. Не сейчас, нет.
Он немного отстранился от Пвента, он хотел, чтобы Пвент увидел искренность на его лице, когда он заверил его.
Но, увы, Пвент уже ничего не видел.
Бренор притянул его и обнял снова.
Они похоронили Пвента под пирамидой камней позади Дворца Плюща следующим утром — во временной могиле, поскольку Бренор уверил Гарпеллов, что вернётся забрать тело, чтобы должным образом предать земле на почётном месте в Мифрил Халле, как только всё выяснится в Клане Боевых Топоров. Немного слов было сказано, когда Пвент был опущен на камни и другие камни были сложены на него, но поскольку они приблизились к концу торжественного момента, Бренор взял серебряный рожок и объявил:
- Знай, что я пронесу его с собой в самых тёмных сражениях, мой старый друг. И я буду знать, что твой дух рядом со мной и горе всем кто станет против меня.
Он начал опускать рожок, но Реджис схватил его за руку и жестом велел ему подуть, и это казалось подходящим способом закончить погребение Тибблдорфа Пвента.
И вот, в солнечный и жаркий летний день, неблагозвучный напев сломанного серебряного рожка зазвучал в Широкой Скамье, уносясь в небольшом летнем бризе. И с ветерком прибыл сероватый туман, и все друзья растерянно наблюдали, как этот туман собрался в знакомую фигуру.
- Пвент, - выдохнул Бренор, когда воин сформировался и начал прыгать вокруг, с диким рыком: «Мой король!» - и сжимать кулаки, как будто ища на кого бы напасть.
- Пенелопа! – закричал Дзирт, вынимая клинки. Лидер Гарпеллов помчался рядом с ним, качая головой в недоумении.
Пвент продолжал прыгать, глядя по сторонам, но не сделал и движения, чтобы приблизиться к любому из них. Наконец, он повернулся к Бренору, поднял руки как будто в недоумении, а потом исчез в сером тумане, который втянулся в серебряный рожок.
- О, великий! – воскликнул Реджис.
- Это не был Пвент, - сказала Кэтти-бри. - Не его душа, но… - Она повернулась к Пенелопе, которая повернулась к старому священнику, а тот только пожал плечами.
Киппера засмеялся и обратил на себя все взгляды.
- Рожок! – закричал он и захлопал в ладоши. - Старое волшебство не пропадает легко.
- Ты же не имеешь в виду, что… - заметил Вульфгар.
- Это довольно уникальный берсеркер, я думаю, - сказал Киппер. - Да, Король Бренор, несите свой рожок, когда пойдёте в бой, и увидишь, что сила твоего старого воина готова защитить тебя снова.
Бренор недоверчиво посмотрел на рожок, затем оглянулся на своих друзей.
- Это не он? - спросил он Кэтти-бри.
Девушка покачала головой.
- Тибблдорф Пвент покинул этот мир, - она уверила его. – На самом деле. Он теперь в мире.
- То, что вы вызываете - это волшебство рожка, - согласилась Пенелопа. - Это - воплощение боевого духа Пвента, вылепленного телесным образом волшебством рожка. Ничего больше.
Бренор повертел рожок в руках и взглянул на Вульфгара.
- Сколько? - спросил он.
Варвар пожал плечами:
- Я вызывал целых десять союзников из этого рожка.
- Десять Пвентов? - со злой усмешкой спросил Бренор.
Киппер засмеялся:
- Только один, я предполагаю, - объяснил он. - Те десять ранее вызванных были воплощениями десяти различных убитых варваров, я уверен.
- Ба! – фыркнул Бренор, показав широкую улыбку под рыжей бородой. - Вы только дайте мне десять Пвентов, и я возьму всю кучу Много-стрел в короткие сроки.
Дзирт вслух засмеялся, также как и другие, также как и Бренор. Для компаньонов Халла, возможно, не было лучшего или более подходящего способа закончить похороны Тибблдорфа Пвента.
Кроме, конечно, подъема кружки эля за прекрасного товарища и Бренор очень быстро позаботился об этой небольшой детали.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОД ТЁМНЫМ НЕБОМ
Я прожил уже два века, и большая часть этих лет прошла в конфликтах – сражениях и войнах, чудовищных засадах и неожиданных опасностях.
Всё же, если я сложу воедино все сражения, что я провёл в своей жизни, то эта полная мера времени побледнеет по сравнению с количеством часов тренировок, которые я мог бы посвятить своей борьбе за одну декаду. В самом деле, сколько сотен часов и тысяч дней я потратил поднимая оружие против воображаемых противников; тренируя мышцы, чтобы пустить в ход клинки с той наибольшей скоростью, с какой только возможно, в идеальным балансе, под нужным углом, в правильный момент?
На единственной тренировке я мог бы выполнить средний колющий удар больше раз, чем во всех поединках, что я когда-либо знал вместе взятых. Это - путь воина, единственный путь, который я осознал как истинный для всех, кто хочет подняться к высотам мастерства, единственный путь для всех, кто стремится к совершенству, даже зная, что его не существует.
Поскольку нет никакого идеального удара, никакой идеальной защиты, никакой идеальной формы. Само слово определяет состояние, которое не может быть улучшено, но оно не относится, и не может относиться к мышцам, уму и технике.
Таким образом, нет никакого состояния совершенства, но искать его - это не безумие, нет, поскольку именно упорный поиск и неустанное движение и определяют качество воина.
Когда вы видите путь и сосредотачиваетесь не только на цели, вы познаёте смирение.
Воин должен быть смиренным.
Слишком часто люди значительно подчиняют свои жизни целями, и, впоследствии, тому, что они считают достижениями. Я размышлял над этим много раз в моей жизни, и мудрость прожитых лет научила меня постоянно двигаться к цели за пределами досягаемости. Ибо оборотная сторона достижений - самоуспокоенность? Я пришёл к выводу, что слишком часто мы называем цель и достигаем её, а потом думаем, что путь окончен.
Я стремлюсь к совершенству во владении клинками и своим телом. Я знаю, что его нет, и это знание ведёт меня вперёд каждый день, и никогда не позволяет разочароваться или сожалеть. Моя цель недостижима, но, правда в том, что для меня именно путь к этой цели более важен.
Это верно для цели каждого человека, но мы редко это замечаем. Мы ищем цели, как будто успех в их достижении предоставит волшебное счастье и бесконечное удовлетворение, но разве так бывает? Бренор хотел найти Мифрил Халл и нашёл, но, сколько лет последующих за этим успехом, мой друг дворф мечтал, чтобы Халл всё ещё не был найден? По крайней мере, отдалить от себя эту цель, и тогда он стал искать новые приключения, новые дороги и новые цели, и, в конечном счете, совсем отказался от трона в Мифрил Халле.
И если это верно для короля, то это верно и для простого человека, и на самом деле это верно почти для всех, кто тратит свои жизни в безумном порыве к следующему «если только», и при этом, не замечая самую важную правду из всех.
Путь более важен, чем цель, поскольку, даже если цель очень желанна, путь к ней - фактически, нить вашей жизни.
И поэтому, я поставил перед собой недостижимую цель: совершенство тела, совершенство в сражении.
И эти пожизненные поиски поддерживают меня.
Сколько раз я едва избежал укуса чудовищной пасти или убийственного лезвия врага? Сколько раз я добивался успеха благодаря памяти моих мышц, их способности двигаться, как мне нужно, даже прежде чем я подумаю о перемещении? Неустанная практика, медленный танец, быстрый танец, повторение за повторением, позволяют выполнять тщательно изученные движения на грани простого рефлекса. Когда я танцую, я вижу в мысленном взоре угол нападения моего противника, расположение его ног, положение его тела. Я закрываю глаза и помещаю то изображение в свой ум и реагирую на него всем телом, тщательно вычисляя надлежащий ответ, правильное парирование или ответный удар, преимущество и открытие.
Много ударов сердца пройдёт для единственного предполагаемого движения, и много раз много ударов сердца пройдёт, когда движение будет выполнено снова и снова и, возможно, изменено, когда лучшие углы предстанут перед моим опытным взором. Много раз я повторю один и тот же танец. Увеличивая темп — что взяло пятьдесят ударов сердца, возьмёт и сорок девять, а потом и сорок восемь, и ещё меньше.
И когда в реальном бою мои глаза отметят ситуацию, уже виденную в моём мысленном взоре во время тренировки, ответ произойдет без сознательной мысли, вспышкой узнавания на рефлекторном уровне, которая займётт единственный удар моего сердца.
Таков путь воина - тренировать мышцы, чтобы правильно реагировать на малейший вызов, и тренировать разум, чтобы доверять им.
Да, в этом есть загвоздка. Обучить тело легко, но это бесполезно, если и ум, тоже не будет должным образом натренирован.
Это спокойствие героя.
На основе моего опыта, встреч и разговоров с воинами, волшебниками и священниками, и от наблюдения невероятной храбрости в состоянии ужасного стресса, я пришёл к выводу, что существуют три типа людей: бегущие от опасности, застывающие, оказавшись в опасности, и бегущие навстречу опасности. Я уверен, что это не станет большим открытием, но при этом я не ожидаю, что кто-нибудь выберет для себя что-то кроме последнего из тех трёх выборов.
Но реакция, толкающая бежать к опасности и встать перед нею решительно и спокойно, маловероятна среди всех народов, даже дроу и дворфов.
Момент неожиданности ошеломляет чувства. Часто человек, оказавшись внезапно в чрезвычайной ситуации, тратит слишком много мгновений, чтобы просто осознать реальность момента, отрицая его действительность, поскольку эта действительность сокрушает зрителя.
|
|
|
