Молодежный сленг: опыт социологического анализа

Байков Н.М., д.с.н., профессор

Лаухина Ирина Викторовна, канд. социол. наук, зав. сектором Информационно-аналитического центра

Молодежный сленг: опыт социологического анализа

В статье представлены результаты теоретического и эмпирического анализа молодежного сленга как особого социального феномена языка в контексте современной жизни, показаны его особенности, степень распространения в студенческой среде ряда вузов города Хабаровска, обусловленность влиянием различных факторов среды.

 

Социология языка (англ. sociology оf language) как специальная социологическая отрасль изучает взаимосвязь общества и языка, его социальные функции, роль в обеспечении социального контроля; языковые различия как отражение социальной структуры и стратификации, корреляции между языковыми средствами и социальными статусами, ролями и т. д. На стыке двух наук (социологии и лингвистики) в ХХ столетии возникло особое направление в языкознании – социолингвистика.

Один из основоположников современной социолингвистики – американский исследователь Уильям Лабов – определяет социолингвистику как науку, которая изучает «язык в его социальном контексте». Если расшифровать это определение, то надо сказать, что внимание исследователей обращено не на собственно язык или его внутреннее устройство, а на то, как пользуются языком люди, составляющие то или иное общество. При этом, важно обнаружить то, как использует человек язык в зависимости от возраста, национальности, пола, профессии, уровня образования, уровня культуры, поскольку в языке выражаются социально-классовые и профессиональные различия; в изменениях языка отражаются социальные процессы, социальные функции языка, роль языка в обеспечении социального контроля и в осуществлении массовой коммуникации, связь социальной дифференциации с дифференциацией языков (диалекты, «тайные» языки, жаргон, сленги и т. д.). Знание социологии языка важно для овладения искусством общения государственного и муниципального служащего с различными слоями населения.

В современной социологической литературе вопрос о самом термине «социолингвистика» часто пересекается с «этнолигвистикой» и «психолингвистикой». Считается, что задача социолингвиста – вскрыть системную корреляцию языковой структуры и структуры социальной. При этом, возможно, даже обнаружить каузальные (причинные) связи в том или ином направлении, показать, что языковое варьирование не «свободно», а определенным образом соотносится с системно упорядоченными социальными различиями.

Так, по данным Д. Хаймса (1974), выделено семь параметров – линий интереса исследователей [24]. Первый параметр – социальная принадлежность отправителя-говорящего. (В Индии – «мужская» и «женская» речь, Ферфи, 1944). Второй параметр – социальная

принадлежность получателя-слушающего (Языки Востока, Мартин, 1964). Третий параметр – обстановка: этикет, социальное положение, близость родственных отношений (Фридрих, 1965). Четвертый параметр – кастовые диалекты (Брайт и Рамануджан, 1964). Пятый параметр – народная лингвистика – разница между тем, как люди используют язык, и тем, что они думают о своем языковом поведении и языковом поведении других (Хёнигсвальд, 1966). Шестой параметр – масштабы разнообразия: мультидиалектный, мультиязычный, мультисоциальный (Фишер, 1966). Седьмой параметр – применение: диагностическое (раскрывающее социальную структуру), историческое, языковое планирование (просвещение, законодатели, администраторы, политическая стратификация) [Цит. по 24].

Актуальность социолингвистического анализа обусловлена активным развитием особого сегмента речи в русском языке – молодежного сленга, имеющего свои законы развития, социально обособленную сферу употребления и свою историю.

С начала ХХ века отмечены три «волны» в развитии молодежного сленга. Первая датируется 20-ми годами ХХ в., когда революция и Гражданская война, разрушив до основания структуру российского общества, породили армию беспризорников. Как следствие, речь подростков и молодежи окрасилась множеством «блатных» словечек. Вторая волна приходится на 50-е годы ХХ в., когда на улицы и танцплощадки городов вышли «стиляги». Появление третьей волны молодежного сленга связано не с эпохой бурных событий, а с периодом застоя, когда сама атмосфера общественной жизни 70 – 80-х гг. ХХ в. породила разные неформальные молодежные движения. «Хиппующие» молодые люди создали свой, так называемый «системный», сленг как языковый жест противостояния официальной советской идеологии [1].

Сегодня в связи с мощным развитием информационного обеспечения образования, прямого контакта с западной культурой, усилением личной мотивации в области самореализации, молодежь находит возможность создавать и актуализировать в своем словарном запасе лексические единицы, связанные со сферой высоких технологий, мировой культурой, экономикой и финансами и т. п. Все, что попадает на сегодняшний день в поле зрения молодого человека, находит отражение в его языке – специфическом языке общения [2,3].

В данном исследовании молодежный сленг определяется как особый подъязык, или «субъязык» в трактовке ряда ученых, во всей совокупности проявлений в речи. Будучи некодифицированной формой языка, он не имеет строго фиксированных норм и правил, поэтому его изучение стало возможным лишь на эмпирической основе, оперированными прецедентами и учёте количественного фактора употребительности.

В большинстве работ предметом анализа является лексика молодежного сленга как наиболее подвижный аспект языка. Она представляет его основу, поскольку, базируясь на русском языке, сленг следует его грамматическим и фонетическим правилам. Исходя из всего вышесказанного, наша цель состоит в том, чтобы выявить особенности молодежного сленга у студентов. С этой целью предполагалось достижение следующих задач:

1. Определить природу и особенность молодежного сленга по отношению к норме языка на основании анализа и обобщения научной литературы.

2. Выявить основные особенности русского студенческого сленга.

3. Классифицировать способы пополнения лексического состава сленга.

4. Определить специфику функционирования сленгизмов в студенческой речи дальневосточников.

Материалом для анализа явился опрос студентов[1] по толкованию устных высказываний носителей; результаты контент-анализа текстов некоторых молодежных печатных изданий и словарей студенческих сленгов.

С теоретической точки зрения значение данной работы заключается в объективизации такого социального феномена, как «молодежный сленг», выявление особенностей его функционирования, возникновения и развития. Полученные результаты могут быть использованы в курсах социологии, лексикологии и стилистики современного русского и английского языков.

Из опыта проведенных исследований Е.В. Хасановой и Л.В. Аминовой известно об источниках и способах образования студенческого и школьного сленга на материале английского языка. Изучение сленга школьников и студентов Англии, Америки, Австралии и Канады XX века показало, что значительную роль играют различные заимствования [2]. Во-первых, это иностранные заимствования (chalkie - школьный учитель, в Британии с 1930 года, влияние австралийского мультипликационного персонажа "Old Chalky"). Во-вторых, это заимствования лексических единиц других учебных заведений в пределах одной страны (swilge, swiggle – слабый кофе с достаточным количеством сахара, чтобы сделать его безвкусным, – Вестфильдский колледж, Лондонский университет). В-третьих, это заимствования из языка других слоев населения (roofer – благодарственное письмо хозяевам после проживания в их доме, – университеты Оксфорд, Кембридж, из медицинской лексики).

Установлено также, что в большинстве случаев изменение значения вызывается переносом наименования:

1. Метафора birdcage (птичья клетка) – студенческое общежитие.

2. Метонимия: visit lady Perriam (посетить леди Перриам) – пойти в туалет (Леди Перриам подарила колледжу здание, где теперь расположен туалет) [1, 2 ].

Наряду с лексико-семантическим словообразованием в сленге широко используется словопроизводство. Наиболее продуктивным является аффиксальный тип словообразования (homers от homework – домашняя работа). При образовании сленгизмов используются те же суффиксы, что и в нейтральной лексике, но в сленге они приобретают более широкий спектр значений. Самый распространенный – суффикс «er». В середине XX века этот суффикс стал активно использоваться в речи студентов Оксфорда, а затем получил широкое распространение и в других университетах и колледжах.

Большую группу составляют глаголы, употребляемые в устойчивом сочетании с постпозитивами, «down», «off», «out», «up», «around». Наиболее продуктивны – «out» и «up» (wash out – не сдать экзамены, быть исключенным).

Тенденция к упрощению, к экономии речевых усилий проявляется в употреблении коротких слов и сокращении лексических единиц. 12% студенческих сленгизмов составляют слова, подверженные сокращению. Приведем примеры разновидностей сокращений:

1. Усечение слов («soph» = sophomore, «zam» = exam, «pre sci» = preliminary science examination). В студенческой среде очень распространено усечение словосочетания, когда усекается только одно из составляющих его слов, несущее семантическую нагрузку, другое же - опускается («ret» = tobacco cigarette).

2. Инициальные сокращения: «В.F» = best friend. Структура сокращенных слов может подвергаться дальнейшему изменению («prog» – от «proctorise» + «in» + «s» = proggins).

3. Стяжение. Довольно интересен вид стяжения при образовании слов типа "sexology", "boyology" (искусство привлекать мужчин). Они различаются первыми компонентами. Смысл второго повторяется во всех словах и заключается в намеке на какую-либо научную дисциплину.

Кроме того, студенческому сленгу присуще весьма широкое применение таких способов словообразования, как конверсия (shake-up - тренировочный зал для большого класса от shake-up - трясти, расшевелить) и с ловосложение («blue»+ «stocking» = bluestocking).

Таким образом,анализ источниковой базы показал, что основными способами образования новых единиц в студенческом сленге на английском языке являются перенос наименования, аффиксация и различные виды заимствований [1, 2].

Русский молодежный сленг – это интереснейший социолингвистический феномен, бытование которого ограничено не только определенными возрастными рамками, как это ясно из самой его номинации, но и социальными, временными, пространственными рамками. Он бытует в среде городской учащейся молодежи, отдельных более или менее замкнутых референтных группах. Как и все социальные диалекты, он представляет собой только лексикон, который питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической почве [4].

Пути пополнения лексического состава молодежного сленга чрезвычайно многообразны. Наиболее продуктивными из них являются заимствования из иностранных языков, в частности, из английского языка. В большинстве случаев это происходит из-за отсутствия соответствия в русском языке или из-за неудобства использования переведенного термина.

Проследив путь слова от самого рождения в английском языке до перехода в сленг, нетрудно понять, что сленг в русском языке облегчает процесс адаптации англоязычного термина. Сленг помогает ускорить этот процесс, когда язык пытается угнаться за потоком информации. В этом вопросе русский язык, вне всяких сомнений, находится под непосредственным влиянием английского языка. Так, в нашем исследовании это прослеживается в сфере работы студентов с компьютером («дисплюй» – 51,4% первокурсников, 43,5% студентов четвертого курса; «пентак» – 35,1% первокурсников и 38,9% студентов четвертого курса).

Заимствования из жаргонов деклассированных элементов и наркоманов также проявляются в лексиконе молодежи («соломка», «скорефаниться», «тащиться», «пяточка»). Довольно часто используются некоторые слова из сленга неформальных движений прошлых десятилетий, например, «хиппи» – молодежь, выражающая свой протест против несправедливости, условности общества провозглашением лозунгов свободы от семьи за бродяжничество («хаза», «чувак», «чувиха», «прохилять», «балдеть», «халява»).

Основные пути проникновения сленгизмов в речь студенческой молодежи обусловлены их проникновением в печать, телевидение, Интернет. На сегодняшний день достаточное количество молодежных журналов используют на своих страницах слова явно сниженного регистра речи, в частности сленгизмов. Они способствуют популяризации явления, укореняясь в лексиконе других возрастных групп, независимо от социальной и профессиональной принадлежности носителей, деформируют языковую норму. Телевизионные передачи, современные журналы и газеты, зачастую сомнительного характера, демонстрируют высокую употребительность сленгизмов. Частотный анализ различных печатных и электронных СМИ показывает, что нет такой страницы, в строках которой не присутствуют сленгизмы.

Социолингвистический анализ лексики и словообразовательных механизмов формирования молодежного сленга показывает особенность жаргонных систем, где специальная лексика иногда проникает в литературный язык и закрепляется на долгие годы. Очевидно, следует рассматривать язык как «живой организм», в котором невозможно насильственно остановить те или иные процессы. Однако повышение уровня образования и стилевой ориентированности молодых людей может способствовать тому, чтобы сленгизмы, как неизбежное явление в речи молодого поколения, использовались с учетом конкретной ситуации. Важно, чтобы не происходило интерференции со стороны данного явления по отношению к литературной норме.

Одно из важных мест в понятийном аппарате социолингвистики занимает вопрос о региональных и социальных диалектах. Известно, что именно произношение используется для идентификации социального положения говорящего, определения его профессиональной направленности. Именно произношение отражает принадлежность говорящего к постоянной социальной группе.

Интересен опыт изучения английской социофонетики, показавший социальную вариативность современного английского языка [1]. Выделены пять форм произношения (гиперлет, акролект, базилект, мезолект и паралект), что наглядно демонстрирует как отсутствие жестких границ между различными типами акцентов, так и изменчивость критериев принадлежности к определенному типу произношения. Так, к «паралекту» относят популярное лондонское произношение, трактуемое как Estuary English – юговосточное произношение, дикторское произношение по своим характеристикам стало ближе к «паралекту», чем к «акролекту».

В так называемом «общем сленге» – «базилекте» (общенародном лексическом просторечии) – лексическая единица американского варианта английского языка «the Man» означает «полицейский», в этносоциальном диалекте американских негров – «белый человек»; «босс» на жаргоне наркоманов – «продавец наркотиков», а на групповом (или корпоративном) жаргоне музыкантов – руководитель джаз-оркестра или ансамбля. Таким образом, речь идет о множественной корреляции лексико-семантических дивергентов, каждый из которых представляет лексико-семантический вариант одного и того же слова.

В качестве примера группы аналогов в литературе приводится пример литературного policeman «полицейский» и его просторечные и социально-диалектные эквиваленты «pig», «big John», «cop», «fuzz», «the man», «blue boy». Слово «pig» в этом значении одновременно является принадлежностью молодежного сленга и воровского жаргона. «Big John» – жаргонизм, используемый среди наркоманов. «Blue boy» и «сор» – элементы общенародного просторечия. «Fuzz» – жаргонизм, имеющий хождение, главным образом, среди разных деклассированных элементов. Из этого следует, что социальная маркированность имеет два типа вариантов: стратификационный и ситуативный. Так, например, с точки зрения стратификационной вариативности социально-маркированными членами приведенного выше дивергентного противопоставления являются лексико-семантический вариант «белый человек», «босс», «продавец наркотиков», «руководитель джаз-оркестра или ансамбля», поскольку все они закреплены за определенными социальными или социально-этническими группами. В этом случае они не маркированы, при этом аналоги «Blue boy» и «сор», будучи элементами лексического просторечия, закреплены за определенными ситуациями и поэтому могут рассматриваться в качестве ситуативно-маркированных противопоставлений [1, 2].

Социальная стратификация языка является структурой в двух измерениях: во-первых, в измерении социальной дифференциации языка и, во-вторых, – социальной оценки различий.

В рамках современных социолингвистических концепций социум следует рассматривать как многомерное пространство, в котором личности-носители языка классифицируются в зависимости от их возраста, пола, места рождения и воспитания, социальной и профессиональной принадлежности [16].Теоретически обосновать это можно, используя когниции символического интеракционализма, как теоретико-методологического направления в социологии и социальной психологии, кладущего в основу анализ социокультурной реальности взаимодействия в символическом (особенно языковом) выражении, что позволяет рассматривать жизнь человека в мире значимостей.

Если исходить из построения социально ориентированной лингвистики, то существует корреляция между вариативностью языковых средств, используемых языковым сообществом, и социальной структурой общества. Изучение лингвистических систем различных языковых групп позволяет социолингвистам получить не только данные о социальной стратификации языка, но и отказаться от прежних стереотипов. С другой стороны, есть возможность рассмотреть, какую роль играет произношение и использование интернациональных слов в формировании стереотипных общественных представлений [6 – 8].

Общеизвестно, что на основе лишь произношения говорящего, слушающий обычно делает выводы о его образованности, политических симпатиях, его надежности как делового партнера и даже его внешней привлекательности.

Важным вкладом в исследование социолингвистической обусловленности фоновариантов является серия опросов англоязычного населения Великобритании и США: почтового анкетирования 275 носителей британского варианта английского языка, проведенного в 1988 году Дж. Уэллзом; почтового анкетирования 400 американцев, проведенного Ю. Шитара в 1993 году и опроса 1932 британцев с помощью электронной почты или через Интернет Дж. Уэлзом в 1998 г. при подготовке 2-го издания Longman Pronunciation Dictionary (LPD-2000) [ Цит. по 9].

Анализируя данные, полученные от респондентов на основании критериев: возраст, место жительства, профессия, образование и др., авторы выявили современную динамику произносительной нормы в британском и американском английском языке, установили степень их взаимовлияния, определили основные произносительные тенденции среди разных социальных групп и отразили это в словарях. При этом, внимание обращается на то, что не следует ориентироваться на произношение молодых носителей британского варианта английского языка, считая его неустойчивым, подверженным влиянию региональных и социальных диалектов.

Одним из наиболее живых и социально значимых процессов, происходящих в современной русской речи, является процесс активизации употребления иноязычной лексики и развития социальных диалектов (например, молодежного сленга), стилистики и культуры речи. Это обусловлено стремительными изменениями всей нашей жизни и отражением их в функционировании языка. Поэтому задача исследователей в области социолингвистики, во-первых, фиксировать новые явления, обнаруживая наметившиеся в языке социальных групп тенденции, во-вторых, давать оценку этим тенденциям – можно ли их действительно считать особенностями развития языка социальной группы, или им следует дать иную квалификацию.

Новые формы общественных отношений в определенной мере отразились на молодежи – социально наиболее перспективном слое общества, языковая компетенция и речевое поведение которого во многом определяет направление развития и других социальных подсистем языка, в том числе разговорной речи и литературного языка. Молодежный сленг как повседневный язык общения молодежи является своеобразным показателем уровня её развития, интересов, вкусов и потребностей. В наибольшей степени влиянию и изменениям подвержена речь студенческой молодежи, активно отражающая перемены в общественной жизни страны.

Новые условия функционирования языка создают общее впечатление о неграмотной речи. Это проявление неверных словоупотреблений, «засилие» иноязычных слов, «блатных» словечек и бранной лексики. Однако речь идет не о разрушении целостности системы русского языка, не о его засорении, все дело в языковой неспособности говорящих, их языковой некомпетентности, неумении использовать лексические единицы того варианта языка, который необходим и уместен в той или иной ситуации общения.

Опыт анализа ранее проведенных исследований в студенческой среде г. Майкопа показал, что современное состояние молодежного жаргона в студенческой среде характеризуется:

- наличием двух основных предметно-понятийных областей: производственного ядра, связанного с обучением, и общебытового словаря;

- существованием определенных источников пополнения жаргонной лексики: словаря литературного языка иноязычной лексики, собственно жаргонных образований (арго), компьютерного жаргона, просторечия;

- развитием продуктивных моделей словообразования, свойственных молодежному социолекту: усечения, субстантивации, аббревиации, контаминации, аффиксальных способов, сочетания усечения с суффиксацией, зачастую также при участии метафорического переосмысления или игры слов.

Выявлены также социолингвистические особенности функционирования молодежного сленга в студенческой среде:

- молодежный сленг в студенческой среде широко распространен, поскольку позволяет установить неформальный контакт между собеседниками, маркирует принадлежность к определенному социальному статусу, дает возможность для выражения интересов, идеалов, потребностей и т. д.;

- исследуемый жаргон функционирует в молодежной среде при общении студентов на приоритетные темы и отличается высокой степенью экспрессивности и оценочности;

- незначительная часть молодежи нейтрально относится к употреблению жаргона в студенческой среде;

- молодые люди от 14 до 26 лет являются наиболее активной возрастной группой пользователей сленга;

- сленг является неотъемлемой частью лексического запаса большей части молодежи, употребляющей сленг постоянно, независимо от эмоционального состояния;

- степень употребительности сленга зависит от общественной среды, различных параметров коммуникативной ситуации.

Существует утверждение ученых о том, что лексика является самым чувствительным и изменчивым уровнем языка и наиболее подвержена трансформациям и стилистической стратификации (Шведова Н.Ю., 1998). Еще в начале эпохи перестройки М.В. Панов выделил тенденции развития русского языка: диалогичность, усиление личностного начала, стилистический динамизм. В 30 – 60 годы господствовало такое отношение к литературному языку: норма – запрет. Норма категорически отделяет пригодное от недопустимого [7, 12, 23].

Теперь отношение изменилось: норма – это выбор. В настоящее время, несмотря на существование определенных законов языка, значительная часть общества не считает нужным придерживаться строгих языковых норм и обращается с лексикой очень вольно. В литературе отмечено, что в последние десятилетия появились новые тенденции, связанные с функционированием русского языка новейшего времени. Так, отсутствует цензура на русскую речь не только в неформальной, но и официальной обстановке; имеет место ненормативная лексика, возрастание диалогичности речи. Становится незаметной резкая граница, которая всегда проходила между неофициальным личным общением и общением официальным. Число разговорных, жаргонных, просторечных и иных сниженных элементов в нем резко увеличилось. В.Г. Костомаров отметил, что в целом литературно-языковая норма потеряла статус узуса, и указал на то, что процессы языкового развития коснулись всего многообразия современного русского языка, назвав их «либерализацией» [6].

Словообразование сверхактивно, поскольку новые производные слова образуются и входят в речевое употребление не поэтапно, а стремительно, когда в соответствии с потребностями социума в речевой обиход входит целый словообразовательный блок. Так сформировались и стали широкоупотребительными блоки слов, отражающие наиболее актуальные понятия нашего времени: рынок в значении общественных отношений (рыночный, антирыночный, нерыночный). Активизировались некоторые словообразовательные аффиксы, например, приставки «раз-/рас»- (разбалансирование, раскультуривание), «де»- (департизация, дефедерали-зация, деидеологизация), «анти»- (антинаркотический, антикоррупционный, антимонопольный, антидемократический). Наблюдается новая волна аббревиации и образований от аббревиатур, например, ОМОН – омоновец, ГИБДД – гибодедешник, СНГ – эсенговцы и т. д.

Современные авторы отмечают, что всемирная сеть «Интернет» обусловила вхождение в русский язык большого числа заимствований (преимущественно из американского варианта английского языка): менеджер, бри-финг, анимация, мерчиндайзинг, франкчайзинг, супервайзер, тренд, фандрайзинг, овердрайфт, гастарбайтер и др. Причем, иностранное слово стало не только необходимым, нужным, но и привлекательным, престижным. И здесь побеждает общий настрой, мода, желание не отставать от других [4, 8, 11, 14].

Все новые заимствования делятся на две категории. Первая – это необходимые, неизбежные, отчасти отвечающие потребностям самого языка, так как они вписываются в основные тенденции его развития, к примеру, как результат речевой экономии: «бренд» – торговая марка; «ремейк» – новая обработка идеи кино, музыки на основе старой модели; «экзит-пол» – опрос при выходе с избирательных участков. Вторая категория заимствования – это слова, не отвечающее требованиям необходимости, усложняющие степень взаимопонимания и коммуникации: «блокбастер» – кассовый кинофильм, «лигитимность» – законность, «фейс-контроль» – проверка, «фандрайзинг» – сбор средств, «франкчайзинг» – копирование в бизнесе; «овердрайфт» – кредит на пластиковой карте.

Инновационные проявления русского языка в определенной мере связаны с появлением новых социальных прослоек в обществе. Так, появляются такие семантические преобразования с новыми значениями: «челнок» – деталь механизма швейной машины, «челнок» – успешный торговец, периодически выезжающий за товаром.

Интенсивная демократизация языка и отмена цензуры привели к тому, что инвективы и ненормированная лексика из бытовой речи широко используются во всех жанрах, требующих экспрессии: это газетные и телевизионные репортажи, публицистические выступления, политические дебаты. К примеру, назовем несколько слов: «кайф», «достанем», «замочим», «отстой», «навар», «халява», «тормоз» и др. Жаргонную речь можно слышать, к сожалению, среди различных социальных групп – политиков, бизнесменов, молодежи. По мнению академика Ю.Н. Караулова, она живет повседневно вместе с населением, обслуживая мысли и чувства как отдельного человека, так и всей социальной группы [16, 18, 19, 20 ].

Е.Д. Поливанов обратил внимание, что во многих процессах, которые происходили в русском языке после революции 1917 года в 20-е годы, наглядно прослеживается влияние социальных факторов, социальных изменений, которые происходят в обществе. Его мысли подтверждаются заместителем директора Института русского языка имени Виноградова Л. Крысиным, который утверждает, что сегодня в русском языке происходит смешение разных стилей. Просторечие, жаргон – это такие компоненты национального русского языка, которые сейчас в сильной степени влияют на литературный язык и разительно «маркируют» социальную принадлежность человека или группы людей [11, 12, 21].

Эти и другие размышления отчасти дают ответ на вопрос: почему студенческий сленг распространен? Одна группа ученых считают, что это позволяет быстро устанавливать неформальные контакты, «маркирует» принадлежность к определенному социальному статусу, дает возможность для выражения интересов, идеалов и потребностей. Другая группа считает, что молодежный жаргон функционирует при общении студентов на приоритетные темы и отличается высокой степенью экспрессивности и оценочности. При этом, значительная часть молодежи нейтрально относится к употреблению жаргона в студенческой среде.

Это отражено в работах Л.В. Аминовой, Э.М. Береговской, Л.П. Фаина, А.С. Запесоцкого, Е.Б. Лапова, Ю.Е. Милютина, И.П. Подюкова, Н.Ю. Маненкова, К.Н. Дубровиной, В.С. Елистратова, Л.П. Крысина, Ф.И. Рожанского, Е.В. Уздинской и других [2, 4, 10, 13, 15, 18, 19, 22]. Важное значение в исследовании субкультуры молодежи имели работы С.И. Левиковой, которая характеризует молодежную культуру многоаспектно, в разнообразии ее проявлений. Существенную роль в освоении проблемы развития и функционирования молодежного жаргона сыграли лексикографические работы, отражающие эмпирический языковой материал последнего десятилетия: В.М. Мокиенко (2001), В.С. Елистратова (2000), Т.Г. Никитиной (2003) [Цит. по 1] и др.

Наши исследования показали, что отмечены, в целом, незначительные расхождения при сравнении двух групп. Наиболее значимые расхождения отмечаются в употреблении сленгов в сфере «учебная деятельность» (коэффициент различия =16,0) (табл.1).

Таблица 1

Сравнительный анализ наиболее употребляемых сленгов «В сфере взаимоотношений» студентов первых и четвертых курсов трех вузов Хабаровска(в % от числа опрошенных) *

 

№	Наиболее часто употребляемые сленги	1 курс	4 курс	Дельта
	Айзы – глаза	3,6	2,3	1,3
	Бабон – девушка	23,4	21,4	2,0
	Багрить – курить наркотики	27,0	21,4	6,0
	Базар – беседа, разговор	82,9	66,4	16,5
	Байда – ерунда	30,6	28,2	2,4
	Бомж-пакет – недорогой полуфабрикат супа	19,8	19,8	0,0
	Веник – венерическая болезнь	19,8	9.2	9,6
	Динамо – человек, не выполняющий обещания	19,8	19,8	0,0
	Расколбас – активный отдых на дискотеке	61,3	49,6	11,7
	Алкан – пьяница, алкоголик	20,7	19,1	1,6

* Медиана трех наиболее различимых сленгов равна коэффициенту 11,4

 

В сфере «взаимоотношения» коэффициент различия равен 11,4 (табл.2). Следует подчеркнуть, что первокурсники используют и знают большее количество сленговых выражений. Но общая картина применения сленгов у студентов-дальневосточников разительно отличается от использования сленгов студентами европейской части России. Речь у студентов-хабаровчан более «чистая», менее засорена жаргоном.

 

Таблица 2

Сравнительный анализ наиболее употребляемых сленгов «В сфере учебной деятельности» студентов первых и четвертых курсов трех вузов Хабаровска (в % от числа опрошенных) *

№	Наиболее часто употребляемые сленги	1 курс	4 курс	Разница
	Препод –пренебр. преподаватель	93,7	90,1	3,6
	Сползать – сходить с ума	22,5	15,3	7,2
	Клинить – неспособность что-то осмыслить	45,9	44,3	1,6
	Мучебник – ирон. учебник	40,5	26,0	14,5
	Удочка – оценка «удовлетворительно»	6,3	8,4	- 2,1
	Двигануть – пропустить урок	27,0	23,7	3,3
	Вышка – высшая математика	83,8	76,3	7,5
	Вундер – умный, эрудированный	54,1	36,6	17,5
	Допрос – ирон. экзамен	39,6	39,7	- 0.1
	Первак – студент первого курса	27,0	22,9	4,1

* Медиана трех наиболее различимых сленгов равна коэффициенту 16,0

 

Наименьшие различия выявлены нами в сфере «взаимодействие в работе с компьютером», где коэффициент различия равен 10,6 (табл. 3). Основными способами образования новых единиц в студенческом сленге на русском языке, по нашим данным, являются перенос наименования, аффиксация и различные виды заимствований.

Таблица 3

Сравнительный анализ наиболее употребляемых сленгов «Во взаимодействии с компьютером» студентов первых и четвертых курсов трех вузов Хабаровска (в % от числа опрошенных) *

 

№	Наиболее часто употребляемые сленги	1 курс	4 курс	Разница
	Паяльник – специалист по техобсл. компьютера	2,7	0,8	1,9
	Глист – сетевой вирус	2,7	0,8	1,9
	Айболит – антивирусная программа	29,7	37,4	- 7,7
	Аппарат – компьютер	18,0	21,4	- 3,4
	Доза – операционная система DOS	5,4	4,6	0,8
	Пентак, пентюх – компьютер	35,1	38,9	- 3,8
	Дисплюй – шутл. дисплей	51,4	43,5	7,9
	Игрушка – компьютерная игра	51.4	41,2	10,2
	Облога – аудиокассеты, компакт- диски	4,5	2,3	2,2
	Сидюшник – накопитель лазерных дисков	71,2	57,3	13,9

* Медиана трех наиболее различимых сленгов равна коэффициенту 10,6

Представленная тема исследований требует дальнейшего развития. Важное место в понятийном аппарате социолингвистики занимает вопрос о региональных и социальных диалектах и сленгах. В целом, произносительные и семантические характеристики речи молодежи выполняют важную социальную функцию идентификации социального положения говорящего, принадлежности к постоянной социальной группе, социальной неоднородности, его профессиональной принадлежности.

Опрошенные студенты характеризуются нами не как приверженцы гиперлекта, означающего самое престижное, но консервативное использование речевых построений, а как носители акролекта – стандартного, наиболее правильного произношения. Следует отметить тенденцию усиления мезолекта (промежуточное положение между двумя первыми и базилектом – речи не очень образованных людей), распространенность которого, благодаря СМИ, к сожалению, постоянно увеличивается.

Источники и примечания:

1. Агузарова, К. Молодежный сленг / К. Агузарова // Дарьял. – 2004. – № 6.

2. Аминова, Л. В. Структурно-семантические особенности молодежного сленга в английском и французском языках: автореф. дис. …канд. филол. наук / Л. В. Аминова; [Башк. гос. ун-т]. – Уфа, 2004. – 18 с.

3. Беликова, Н. Н. Функционирование некодифицированной лексики в тексте: автореф. дис. …канд. филол. наук. – СПб., 1992 – 20 с.

4. Береговская, Э. М. Молодежный сленг: формирование и функционирование / Э. М. Береговская // Вопросы языкознания. – 1996. – № 3.

5. Введенская, Л. А. Теория и практика русской речи / Л. А. Введенская, П. П. Червинский. – М. – С. 174 – 175.

6. Ве

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: