Роль «варяжского элемента» в ранних государственных структурах Древней Руси

О том, какова была роль варягов в образовании государства у восточных славян, писали многие историки. И в этом вопросе мы с лёгкостью можем увидеть борьбу норманистов и антинорманистов.

С.М. Соловьёв считает варягов ключевым элементом в ранних государственных структурах Руси, и более того, он считает их основателями этих структур. Историк пишет: «…какое значение имеет призвание Рюрика в нашей истории? Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства - это соединение разрозненных племен чрез появление среди них сосредоточивающего начала, власти. Северные племена, славянские и финские, соединились и призвали к себе это сосредоточивающее начало, эту власть. Здесь, в сосредоточении нескольких северных племен, положено начало сосредоточению и всех остальных племен, потому что призванное начало пользуется силою первых сосредоточившихся племен, чтоб посредством их сосредоточивать и другие, соединенные впервые силы начинают действовать».

Н.М. Карамзин считал варягов основателями «монархии российской», пределы которой «достигали на Восток до нынешней Ярославской и Нижегородской Губернии, а на Юг до Западной Двины; уже меря, мурома и полочане зависели от Рюрика: ибо он, приняв единовластие, отдал в управление знаменитым единоземцам своим, кроме Белаозера, Полоцк, Ростов и Муром, им или братьями его завоеванные, как надобно думать. Таким образом, вместе с верховною княжескою властию утвердилась в России, кажется, и система Феодальная, Поместная, или Удельная, бывшая основанием новых гражданских обществ в Скандинавии и во всей Европе, где господствовали народы германские».

В.О. Ключевский отличается во взглядах от Соловьёва и Карамзина. Он пишет: «Варяги являлись к нам с иными целями и с иной физиономией, не с той, какую носили даны на Западе: там дан - пират, береговой разбойник; у нас варяг - преимущественно вооружённый купец, идущий на Русь, чтобы пробраться далее в богатую Византию, там с выгодой послужить императору, с барышом поторговать, а иногда и пограбить богатого грека, если представится к тому случай. На такой характер наших варягов указывают следы в языке и в древнем предании. В областном русском лексиконе варяг - разносчик, мелочной торговец, варяжить - заниматься мелочным торгом». В тех промышленных пунктах, куда с особенной силой приливали вооружённые пришельцы из-за моря, они легко покидали значение торговых товарищей или наемных охранителей торговых путей и превращались во властителей. Во главе этих заморских пришельцев, составлявших военно-промышленные компании, становились вожди, получавшие при таком перевороте значение военных начальников охраняемых ими городов. Такие вожди в скандинавских сагах называются конингами или викингами. Оба этих термина перешли и в наш язык, получив славяно-русские формы князя и витязя.

Чрезвычайно интересен вывод, к которому пришел В.В. Мавродин: «…меняется сама роль норманнов на Руси. Это уже не разбойники, ищущие славы и добычи, воины-насильники, купцы-грабители. Норманны на Руси конца IX-X вв. выступают в роли купцов, о чём говорит обилие привозных скандинавских вещей…». По поводу князей Мавродин пишет: «Некоторые скандинавские вожди (ярлы) оказываются более удачливыми и ухитряются захватить власть в свои руки в отдельных городах Руси, как это произошло в Полоцке, где обосновался варяг Рогволод. Большая же часть норманнских викингов выступала в роли наемных воинов-дружинников русских племенных князьков или русского кагана, вместе с другими княжескими дружинниками или вместе же с другими княжескими “моужами”, выполняя различные поручения в качестве “гостей”-купцов и “слов” (послов) князя, как это отметили Бертинские анналы».

Эти достаточно корректные выводы вызвали в свое время жесткую критику. По словам С.А. Покровского, В.В. Мавродин “ после долгих исканий очутился у разбитого корыта норманистской теории ”. Этот упрек справедлив постольку, поскольку справедливо “норманизмом” называть любое признание присутствия скандинавских князей, воинов и купцов в Восточной Европе. Однако вопрос о роли “варяжского элемента” в ранней истории Древнерусского государства решался чаще всего за рамками собственно исторической науки.

Между тем, практически к такому же, как и В.В. Мавродин, выводу за несколько лет до него пришел фактический глава антинорманистов Б.Д. Греков. А в первом посмертном издании его труда («Киевская Русь», М., 1953), «призвание варяжских викингов» уже названо «случайным явлением».

Завершенную форму “антинорманистские” построения получили в работах Б.А. Рыбакова, который писал, что «историческая роль варягов на Руси была ничтожна. Появившись как "находники", пришельцы, привлеченные блеском богатой, уже далеко прославившейся Киевской Руси, они отдельными наездами грабили северные окраины, но к сердцу Руси смогли пробраться только однажды [захват Киева варяжским конунгом Олегом]. О культурной роли варягов нечего и говорит. Договор [с греками], заключенный от имени Олега и содержащий около десятка скандинавских имен олеговых бояр, написан не на шведском, а на славянском языке. Никакого отношения к созданию государства, к строительству городов, к прокладыванию торговых путей варяги не имели. Ни ускорить, ни существенно задержать исторический процесс на Руси они не могли».

Хорошо видна противоположность мнений норманистов и антинорманистов. Норманисты настаивают на ведущей роли варягов на Руси, скандинавы - создатели государственных структур, создатели государства, правители, наконец. Антинорманисты же расходятся во мнениях, но общие черты в их взглядах есть: варягам принадлежит очень маленькая роль на Руси, они или купцы, или воины-наёмники, или вообще «находники», а если кому-то из варягов удалось проникнуть во властные структуры, то это не что иное, как большая случайность.