Популизм и антиинтеллектуализм в нацистской «идеологии» (самый радикально-критический отзыв)

Пожелал как-то (видимо по причине исторической даты) почитать всё то сокрытое официальной цензурой, что, тем не менее, легко отыскивается в просторах интернета. Весь ультраправый экстремизм: Zweites Buch» и «Mein Kampf» А. Гитлера, «Michael» Йозефа Г ё ббельса (именно так будет правильно по-немецки), некоторые другие работы. Был крайне поражён тем, насколько не соответствует создаваемый массовой культурой образ «эстета-нигилиста», «утончённого аристократа» тому, чем были, согласно прочитанной литературе, сами немецкие «правые» и их предполагаемые адепты. Удивительный диссонанс!

Прочитанная литература пестрела презрительными, едкими, крайне злыми высказываниями в адрес немецких интеллектуалов; была полна какой-то нечеловеческой ненавистью к самому феномену книжного знания, питала злобу к фигуре образованного интеллигента. Вот несколько примеров того откровенного без-умия: «Наш народ отравлен интеллектом», «Интеллект безжизнен. Он не способен заполнить бытие», «Я стремлюсь к труду. Я больше не выдерживаю мёртвых книг» (пишет Гёббельс в «Михаэле»); он же утверждает: «Меня тошнит от этого чернильнокляксящего столетия!», что у него «вызывает отвращение любое печатное слово» и он совсем не находит в этом «ничего освобождающего». По его мнению не нужно часто и старательно мыться, ибо «Ванны для образованных мелких людей», но сильный, настоящий человек это нечто совершенно иное: «Спустись один из таких пустословов в  шахту и заговори там о патриотизме, в ответ он получит только сочувственную улыбку, а то и вовсе хорошую трёпку».

(Последняя фраза, пожалуй, самая искренняя и передаёт весь спектр тех эмоций, которые переполняют душу радеющего за народ пропагандиста. А за одно изобличает его потаенные желания).

Можно привести и другие цитаты, например, из «Моей Борьбы» Гитлера, где сообщают о разных «болтунах» и «паразитах», якобы намеренно или по причине собственной «книжной тупости» не разделяющих гениальных билогизаторских откровений будущего лидера НСДАП, но лучше не надо.

Читая всю эту неумную демагогию, я невольно задумывался над тем, для кого же она должна быть адресованной, кто есть тот референт, к чувствам которого подобные сентенции могут быть обращены. Получалось, что в данной риторике скрыто присутствует фигура маргинала. Авторы явно или ненамеренно стращают образом «властвующего чужака», «еврея», но не затрагивают или касаются вскользь моральной деградации социальных слоев общества. Их привлекает дикость и грубость, злая, деструктивная сила. Они не видят ничего плохого в том, чтобы не быть интеллигентом, а оставаться человеком, «с мозолями на руках». (Самое интересное, что с позиции истории, именно так и случилось, поскольку в первоначальные составы СА попадали люди с судимостью, преступники, представители криминализованного люмпен-пролетариата). И пробираясь сквозь всю эту стилизованную болтовню, рефлектирующее сознание не может не видеть того, как хитро грубость маскируется здесь под силу, хамство и наглость – под прямоту и честность. Справедливость оценки возможна лишь в том случае, если имплицитно присутствует самокритика, не позволяющая как-либо перекручивать и подтасовывать факты. Так, например, упомянутые «мозоли на руках», явно уродующие эти руки, даны потому, что не дано таланта играть ими на божественной арфе. Но в подобной риторике сама арфа оказывается тайно и несправедливо отобранной белоручками, что, подобно преступникам, тайно сговорились и удерживают в изнеженных своих руках ту власть, которой якобы недостойны.

Так происходит мнимая «переоценка ценностей»; недостойный власти, находит себя её достойным, преступник кажется героем, герой изображён преступником. Всё наоборот и вверх тормашками. Весело. Но последствия ужасны и вполне предсказуемы…

Что можно сказать по поводу прочитанного, оценивая его в целом? если судить суммарно, то это – околополитическая и псевдоинтеллектуальная беллетристика наших дней. Для человека заинтересованного, но мало или почти необразованного она выглядит «откровением». Ему покажется, что эта литература открывает ему нечто новое. Но, ipso facto, она только будит в нём деструктивный драйв, инкапсулированный в его сознании раньше. Он найдёт в ней то, что ему привычно считать истинным, не более.

Касательно «идеологии», косвенно показанной в ней, следует сказать что:           

1. эта идеология основана на полной девальвации этических ценностей (социальный дарвинизм взамен идеалистического этатизма, сила мышц взамен силы ума и/или моральных убеждений, «естественный инстинкт самосохранения рода» взамен этики альтруизма и т.д.);

2. она дегенеративно искажает саму природу власти (Сила в ней идёт от социального низа, распространяясь снизу вверх, а не сверху вниз, как исконная, сакральная Власть);

3. природа социального индивида в ней подвергнута физиологической редукции: a) он хочет жить и поэтому обороняется («Zweites Buch»), b) способен удовлетворить свою низовую потребность – «прокормиться», сея, собирая либо выпекая хлеб, – стало быть, он имеет право на своё существование, c) если он не таков, то он «паразит» – истребить его и весь его род дело благое. (Вступление «Zweites Buch» и вся первая часть «Mein Kampf», начало и конец романа «Michael»). 

Если кратко и, буквально, в одно предложение сформулировать определение данной «идеологии», то она есть «идеологический суррогат, основанный на иррациональной трактовке человеческих чувств». А. Гитлер прямо называет человека «животным», что не может не совпадать с аналогичным, буквально, таким же определением в статьях того периода у Освальда Шпенглера. Не то чтобы Шпенглер именно к этому призывал; но симпатия к политике НСДАП

говорит уже о многом. Противоположно адептам Консервативной революции (Отмару Шпанну или А. Мёллеру ван ден Бруку), апеллирующих тезаурусом идеализма, в диаметральной противоположности классическому идеалисту и гегельянцу Джованни Джентиле, компания Гитлера, Гёббельса и согласных с ними представляет собою союз политических болтунов, сегодня говорящих о «хлебе насущном», а завтра приказывающих убить тех, кто пишет стихи или (о, ужас!) играет на флейте. Ибо последнее (как, впрочем, и первое) не есть достойное занятие для «истинного германца».

Общее ощущение от прочитанного (несмотря на поразительно красивый и, в чём-то, местами, поэтический язык Йозефа Гёббельса) крайне удручающее.   

Получается так:

1. берём стаю самых одичавших и злых унтерменшей,

2. путём нехитрых махинаций объясняем, что они, напротив, юберменши, а крайняя их патология есть, следовательно, подлинная, неискажённая «Красота»,

3. делаем из этого тот единственный вывод, что все, кто им не подобен, есть «уроды» par excellence,

4. profit.

Чем политика таких ультраправых отлична от схожей стратегии радикально-левых, честно сказать, не понимаю…

Если бы я был идеологическим противником, принадлежащим к полностью противоположной стороне, то мои слова могли оказаться лишь выражением этой иной позиции. Но мне интересна правая мысль, а фигуру фюрера сам я воспринимаю далеко не сквозь оптическую иллюзию пропаганды. Он явно не был «безумцем» в том смысле, который вкладывается в данное определение филистерская «мораль»; напротив, из всего прочтённого (и «Mein Kampf», и пр.) вырисовывается образ сугубо филистерского безумия. Это как если бы человек, не знающий немецкого языка, не читавший немецких романтиков, не слушающий немецких классиков, мало знакомый с историей Германии, но наивно верящий в того «немца», какого ему подсовывает нынешняя массовая культура, экстраполировал своё псевдознание на историю XX-го века. Он бы стал обвинять немцев во всех мыслимых и немыслимых злодеяниях, видеть за ними те концепции и те, якобы укоренённые в национальном менталитете «особенности», что, по его мнению, привели к «зверствам нацизма». Считать причиною подобного «зверства» саму филистерскую «мораль» он, наверное, не станет. Однако именно так, судя по прочитанному, поступали нацисты. И также поступают их современные противники. Столь же сильно ненавидя интеллигентов. Что вполне предсказуемо.

Дикий человек видит небо стоящим на земле, убеждён, что не может быть неба без земли; умный видит всё с обратной перспективы: вполне очевидно, что, напротив, низость земли создана противоположностью величию неба. Поэтому, если кто-то так любит работу на земле, то пускай и кушает себе свою земельку, раз ничего, кроме как сжигать книги не умеет. Вот как-то так…