 |
И тренажёр, и карта, и компас
|
|
|
|
Чтение нотного текста основано на знании организации звуков в системе. Знание этой системы так же важно, как знание таблицы умножения в математике.
Речь – самая естественная опора для понимания системы музыкальных звуков. Давая каждому звуку имя, мы опираемся на речь и артикуляцию, чтобы освоить звуко-высотные соотношения. Проще говоря, сначала мы должны запомнить имена звуков. Проигрывая или пропевая их, мы «приращиваем» к их именам их абсолютную высоту.
Усвоив последовательность нот туда и назад, поступенно, через ступень и через две ступени, мы смотрим на нотный стан совершенно другими глазами. Это уже не россыпь отдельных нотных значков «на линейках» или «между линейками». Это – системный каркас, где каждую ноту легко найти, зная простые правила. Видя ноту, мы находим ее звуковой эквивалент в считанные доли секунды - независимо от того, движется ли мелодия вверх или вниз, плавно или скачкообразно.
В таком нотном стане так же комфортно, как в собственном доме, где всё знакомо даже в потёмках. Системное восприятие нот - единственный путь к свободе в чтении нотного текста. Видя, «как все устроено», человек «присваивает» мир музыки. Музыкальный язык становится частью музыкального сознания.
Особенно важен музыкальный алфавит для игры на фортепиано. Клавиши – та же музыкальная система. Вне системы они превращаются в «непознанное пространство», находиться в котором опасно из-за его непредсказуемости. Я помню это ощущение напряжения и внутреннего страха: а вдруг нажму не ту клавишу?! Это не просто мешало заниматься, но не давало думать о музыке вообще. Не думайте, что это преувеличение. Мы знаем: страх сделать неверный шаг сковывает движения человека. Игра на фортепиано – это взаимодействие наших пальцев со звучащим пространством, поделенным на небольшие отрезки. Страх «попасть не туда» и есть главная причина зажатости рук. Пространство станет твоим только тогда, когда точно знаешь, где находишься и что тебя окружает.
|
|
|
Постоянно играя массу произведений, этюдов и упражнений, и в особенности гамм, изучая гармонию и сольфеджио, профессиональные музыканты обычно нарабатывают музыкальный алфавит. Однако я уверена: именно с него следует начинать музыкальное обучение. Тогда все ученики поймут, как устроена музыкальная система, и легко научатся музыкальному языку.
ГОЛОС ЧЕЛОВЕКА – КОЛЫБЕЛЬ МУЗЫКАЛЬНОГО ЯЗЫКА
«Человеческая гортань также воспринимает звуки, как и слух человека»
Д.Е. Огороднов
Вначале было слово…
Мышление началось со слова. Речь - главный способ мышления человека. Мы учимся мыслить, давая имена вещам и явлениям. Проговаривая слово, мы не просто «пробуем его на вкус», но делаем его частью своего сознания. Осваивая речь, мы постоянно говорим вслух, чтобы услышать собственный голос и оценить, насколько точно он имитирует слова взрослых. Потом мы говорим «громко про себя» – пытаемся формулировать мысли в уме. И только потом начинаем мыслить на уровне неуловимых образов.
Гортань человека – один из важнейших органов восприятия. «Как вас зовут?» - спрашиваем мы незнакомца, и повторяем его имя вслух - чтобы запомнить. Для понимания и запоминания всё должно иметь свое имя, и мы должны это озвучить.
Сначала из гортани человека родилась речь, а потом, непосредственно из речи стал вырисовываться музыкальный язык.
Прежде всего человек научился составлять слова из согласных и гласных. Причём согласные стали носителями смысла, а гласные несли его эмоциональную, музыкальную окраску. Именно такова структура арабского языка – одного из древнейших языков земной цивилизации. Слова пишутся в нём согласными, а гласные в виде дополнительных значков привносят лексическую форму и эмоциональную окраску.
|
|
|
Этот принцип остался во всех языках, в чём легко убедиться. Напишите любое предложение без гласных букв:
Свсм н тк ж слжн – чтть бз глснх,
а потом без согласных:
Ое е а у о о и а е а ы.
Как видите, смысл согласных вполне ясен, а вот угадать его по одним гласным совершенно невозможно!
Гласные - это собственно сам голосовой звук. В речи они используются для связки согласных, для «залиговывания» слов гортанью, но главное - выражают интонации, мелодику, эмоции речи. В разговорной речи мы пользуемся небольшим и произвольным диапазоном: так меньше устаёт гортань. Давать словам точную высоту не имеет смысла: носители смыслового «кода» - согласные звуки служат достаточным ориентиром для различения слов.
Зато гласные звуки можно распевать. Распевая, можно общаться с собой, с природой, выражать себя среди соплеменников. Постепенно человек наделил гласные новыми качествами - определенной высотой и длительностью. Вот тут и появилась музыка.
Зачем людям понадобилось петь? Существует множество теорий, и большинство из них прагматичны. Кто-то считает пение перекличкой охотников, загоняющих мамонта; другие думают, что пение – способ не заблудиться при собирании кореньев и ягод; третьи уверены, что пением человек выражал состояния аффекта. Я думаю, человек начал петь, чтобы чувствовать себя не таким одиноким и слабым перед лицом окружающего мира. Только звук определенной высоты - музыкальный звук - способен соединить голоса разных людей в одно целое. Мелодия - последовательность звуков - может быть выучена и повторена всеми вместе в унисон. Это даёт сильное чувство общности, слияния с другими. Как часть чего-то более значимого, человек становится сильнее.
Откуда берутся гудошники?
Известный психолог, профессор А.Н. Леонтьев много лет исследовал специфику восприятия речи и музыкальных звуков. Одно из его открытий проливает свет на проблему «музыкальной бездарности» - неспособность различать звуки по их высоте. Оказывается, мы воспринимаем речь по окраске гласных звуков. Наше восприятие «приписывает» гласным высоту звучания. Так, если спеть на одной ноте «У» и «И», многим покажется, что «У» звучит более низко, чем «И». Первое, чему учится ребёнок – это говорить. Значит, в первую очередь у нас развивается «речевой слух». Станет ли он музыкальным, во многом зависит от окружения.
|
|
|
Возможно, недостаток музыкального слуха – явление не врожденное, а приобретенное. Впервые я обнаружила эту мысль, читая книгу Масару Ибуку «После трех уже поздно». Он утверждает: плохой слух не заложен генетически, а передаётся от родителей к детям. «Ребенок, воспитанный мамой, у которой нет музыкального слуха, тоже вырастет без слуха, – пишет известный всему миру основатель фирмы «Сони». - Предположим, что у мамы нет слуха, а ребенок каждый день слушает ее колыбельную песенку с искажённой мелодией. Он запомнит эту мелодию, как образец, и тоже будет петь неправильно. А когда мама это услышит, она скажет: у её ребенка слуха нет, и вообще слух – божий дар. Если бы Моцарта и Бетховена воспитывали такие мамы, плохой слух был бы им гарантирован».
Мысль Ибуку кажется мне весьма категоричной. Я знаю многих людей, одаренных слухом с раннего детства, и не наблюдала, чтобы он ухудшался «немузыкальным» окружением. А вот развитие слуха, даже у самых «медведеухих» - это факт. Стоит лишь создать условия, как восприятие музыки начинает быстро улучшаться. Причём и слух, и голос развиваются помощью очень простых упражнений. Такое ощущение, что человек просто восстанавливает способность, данную ему от природы. Пока она не востребована, она «спит», но стоит затребовать её – и она легко «просыпается»!
Ещё в студенчестве я знала об известных преподавателях музыки и хора, превращающих гудошников в вокалистов. Один из таких «волшебников» - московский хоровик Дмитрий Ерофеевич Огороднов.
Однажды он провел интересный эксперимент в московской школе-интернате №42. Очевидец «событий», С. Козырев пишет в своей статье: «Еще совсем недавно все его ученики были самые что ни на есть настоящие "гудошники", фальшивили страшно, ну а петь в хоре и со сцены даже не помышляли. Этому обстоятельству Огороднов был даже рад - для "чистоты эксперимента" совсем неплохо. Тем показательнее оказался результат. В интернате теперь есть хор!»
|
|
|
Показательно, что в работе с учениками Огороднов опирается прежде всего на работу с гласными звуками. Козырев пишет:
«Удивительны эти превращения, но еще более невероятна метода Дмитрия Ерофеевича. Чтобы научить связки работать правильно, ребята сначала поют звук "у", дирижируя себе по необычной схеме, нарисованной на листке. Это даже не учеба, а игра в звуки. Он так и называет эти замысловатые вензеля с ромашками: «алгоритм постановки голоса». Программа уроков построена на двух-трех привычных ребятам нотах, на которых у них строится речь. В них, как в зерне, заложены все их будущие голоса!
Методика этой работы – отдельная, очень обширная тема. Но факт: после таких занятий «вдруг» развивается и "ставится" голос, обнаруживается музыкальный слух у самых безнадежных учеников. Вот памятка к алгоритму: "Голос - не звук, а души выраженье, выражай ее свободно, непринужденно... Песню не "разучивай", а вокально озвучивай". Были у него ученики, которых не принимали даже в музыкальную школу. Сейчас многие из них учатся в консерватории, в институте культуры».
|
|
|
