Тема 33. Плюрализм в эпистемологии Пола Фейерабенда

Что есть наука по Фейерабенду. — Идея теоретического реализма. Принцип пролиферации (размножения теорий). — От плюрализма те­орий к плюрализму традиций. — «Против методологического при­нуждения. Очерк анархической эпистемологии» — знаменитый памят­ник релятивизму. — Чем реально ограничен ученый?— «Anything goes» — допустимо все.

Обвинения в адрес Пола Фейерабенда банальны, его упрекают в со­здании неадекватной эпистемологии, в которой познание лишено уни­версальности, научный метод не гарантирует получения истинного зна­ния, статус и авторитет науки весьма сомнителен, ибо от попыток де-

маркации науки и ненауки следует навсегда отказаться. Чем же руковод­ствовался известный методолог, делая подобные заключения, и почему он производил столь эпатирующее воздействие на своих современников?

Пол Карл Фейерабенд— американский философ и методолог, про­фессор Калифорнийского университета — родился в 1924 г. в Вене и полу­чил разноплановое образование. В Венском университете он изучал исто­рию математики и астрономию, в Веймаре — драматургию, в Лондоне и Копенгагене — философию. Был также знаком с микрофизикой. В 1954 г. получил государственную премию Австрийской республики за успехи в науках и искусствах.

В разноплановой концепции Фейерабенда содержатся следы влияния позднего Витгенштейна, ориентации критического рационализма и даже принципы «научного материализма», которые означали стремление осмыс­лить традиционные и новые проблемы с позиций естественнонаучного мировоззрения и методологии. Некоторое время он находился под влия­нием марксизма. Идеи диалектического развития, принцип историзма и классовой борьбы, преломленные сквозь призму его эпистемологии, на­полнялись характерным для мышления ученого плюралистическим со­держанием. Впоследствии преобладающей в его мировоззрении стала иде­ология контркультуры. ФейерабенДу принес известность его критический талант. Нещадная критика, особенно в направлении неопозитивизма и критического рационализма, не могла остаться незамеченной в кругах эпистемологов XX в.

Фейерабенд имел смелость вслух огласить те следствия, итоги и «анта­гонистические идеи», к которым пришла философия науки к концу се­мидесятых и которые содержались в сочинениях «философов науки». Зада­ваясь вопросами, что есть наука, как она действует, каковы ее результа­ты, мыслитель совершенно справедливо подмечал, что ответ указывает на существование особого научного метода, т.е. совокупности правил, управляющих деятельностью науки. Процедура, осуществляемая в соот­ветствии с правилами, является научной, и, соответственно, процеду­ра, нарушающая эти правила, ненаучна. Однако подобные правила не всегда формулируются явно, поэтому существует мнение, что в своем исследовании ученый руководствуется правилами скорее интуитивно, чем сознательно. Кроме того, утверждается несоизмеримость данных правил. Но тот факт, что эти правила существуют, что наука своими успехами обязана применению данных правил и что они «рациональны» в некото­ром безусловном, хотя и расплывчатом смысле, не подвергается ни ма­лейшему сомнению. Вот то явное противоречие, на которое обращает внимание Фейерабенд, анализируя сущность современной науки. «При этом люди далекого прошлого совершенно точно знали, что попытка рационалистического исследования мира имеет свои границы и дает не­полное знание, — отмечает он. — В сравнении с этими достижениями на­ука и связанная с ней рационалистическая философия сильно отстают, однако мы этого не замечаем»¹.

Существующей гипотетико-дедуктивной модели науки и кумулятивиз-му философ противопоставляет идею теоретического реализма. Кумуляти-

визм, возникший на основе обобщения практики описательного естествоз­нания, предполагал упрощенное понимание роста знания, когда к накоп­ленной сумме истинных положений постепенно присоединяются и добав­ляются новые утверждения. В нем заблуждения истолковываются как ис­ключительно субъективный процесс, исключено качественное изменение знания, отбрасывание старого и опровержение принятого. Эмпиристский кумулятивизм отождествляет рост знания с увеличением его эмпирическо­го содержания, рационалистский кумулятивизм предполагает такой спо­соб развития знания, где каждый последующий элемент включается в сис­тему наличествующих абстрактных принципов и теоретических обобщений.

Фейерабендовская идея «теоретического реализма» утверждает, что актуальный рост знания осуществляется в результате размножения (про­лиферации) теорий, являющихся несоизмеримыми (дедуктивно не свя­занными единым логическим основанием и использующими различные понятия и методы). Опыт есть всегда теоретически нагруженный опыт, а принятие той или иной теории обусловливает систему восприятия. Прин­цип пролиферации (размножения теорий), который обосновывает методо­лог, разрешает создавать и разрабатывать теории, несовместимые с при­нятыми точками зрения, даже если последние достаточно подтверждены и общепризнанны. Выдвижением тезиса о взаимонесоизмеримости, взаи-монепереводимост (incommensurability) содержания альтернативных теорий и концепций, принадлежащих разным или одному и тому же этапу разви­тия науки, Фейерабенд ужесточает требования принципа пролиферации.

Позиция теоретического и методологического плюрализма отталкива­ется от того, что множество равноправных типов знания есть реальность, которая свидетельствует о развитии науки и личности. Периоды борьбы альтернатив, по Фейерабенду, — самые плодотворные периоды. Истоки альтернативных концепций коренятся в различных мировоззренческих и методологических позициях ученых.

Идею плюрализма теорий он расширяет до плюрализма традиций. В свя­зи с этим наука как идеология научной элиты должна быть лишена своего центрального места и уравнена с мифологией, религией и даже магией. Такая резко выраженная антисциентистская позиция направлена против крити­ческого рационализма и по-новому оценивает специфику философии. По справедливому замечанию И. Нарского, если Р. Карнап считал всякую философию лишенной научного смысла, Б. Рассел — ничейной землей между наукой и религией, для позднего К. Поппера философская гипоте­за может оказаться зародышевым и незрелым наброском научной тео­рии, для И. Лакатоса — скрепляющей частью теории исследовательских программ, а Д. Уоткинс слил философию с наиболее далекой от эмпи­рии частью самой науки, то П. Фейерабенд отрицает границу между фи­лософией и наукой, наукой, религией и мифом. При он отказывается от понятия объективности и истинности знания и подчеркивает относитель­ность критериев рациональности в познании и деятельности. Согласно Фей­ерабенду, в деятельности ученых важна не истина, а «развитие индивиду­альных способностей», не познание и его подлинная рациональность, а ничем не стесненное, «абсолютно» свободное поведение.

Многие его идеи, бесспорно, шокировали представителей академи­ческой философии. Концепцию Фейерабенда нередко называют «анархис­тской эпистемологией» — отчасти потому, что он совершенно правомер­но отрицает наличие единого универсального метода, отчасти потому, что он убежден, что ученые руководствуются принципом «все дозволе­но». Следование строгому методу и исполнение всех его предписаний, с точки зрения Фейерабенда, несовместимо ни с реальной практикой на­учного исследования, ни с творческой природой познания. Поэтому «на­ука обладает не большим авторитетом, чем любая другая форма жизни»³.

Но что означает применять плюралистическую методологию? По мне­нию Фейерабенда, ученый должен сравнивать идеи с другими идеями, а не с опытом, и попытаться улучшить те концепции, которые потерпели поражение в соревновании, а не отбрасывать их. Действуя таким обра­зом, он сохранит концепции человека и космоса, содержащиеся в книге Бытия или «Поимандре», и будет их использовать для успехов в теории эволюции и других новейших концепциях. Его нашумевшее произведение «Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории по­знания» (1970) — знаменитый памятник релятивизму. Фейерабенд, тем не менее, достаточно остроумно пытается адаптировать свою позицию в том числе и к материалистическому направлению в философии. Он апеллиру­ет к известной идее В. Ленина о том, что «история вообще, и история революции в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разно­стороннее, живее, «хитрее», чем воображают самые лучшие партии, са­мые сознательные авангарды ее передовых классов»⁴. Отсюда, по Фейера-бенду, вытекает принципиальная нерегулируемость, распространяюща­яся и на познавательный процесс. Это во-первых. Во-вторых, наличие не­равномерности в развитии научного познания позволяет говорить о хао­тичности и незакономерности развития науки как таковой. А в-третьих, случайному и неупорядоченному росту знания никакая методология не нужна.

Набросок основных рассуждений, предваряющий текст работы «Про­тив методологического принуждения», включает в себя следующие тезисы.

• Теоретический анархизм более гуманен и прогрессивен, чем его альтернативы, опирающиеся на закон и порядок.

• Единственным принципом, не препятствующим прогрессу, явля­ется принцип «допустимо все».

• Можно использовать гипотезы, противоречащие хорошо подтвер­жденным теориям, развивать науку, действуя контриндуктивно.

• Условие совместимости неразумно, поскольку оно сохраняет бо­лее старую, а не лучшую теорию, единообразие подвергает опас­ности свободное развитие индивида.

• Не существует идеи, сколь бы.устаревшей и абсурдной она ни была, которая не способна улучшить наше познание.

• И, наконец, одно из наиболее сильных утверждений методолога: если наука существует, разум не может быть универсальным и не­разумность исключить невозможно. Эта характерная черта науки требует анархистской эпистемологии.

С одной стороны, сама действительность намного более флуктурирующа, бифуркационна, чем ее гладкое изображение посредством непротиворечивой научной теории. Но, с другой стороны, сама наука куда более иррациональ­на, нежели ее методологическое описание. В определенной мере жесткие ме­тодологические требования служат препятствием к открытию. Проблема на­чала научного поиска у Фейерабенда приобретает необыкновенно своеобраз­ную интерпретацию. Он рассуждает таким образом: «...мы видели, что реаль­ное развитие учреждений, идей, практических действий и т.д. часто начинается не с проблемы, а с некоторой несущественной активности, например, с игры, приводящей в качестве проекта к разработкам, которые впоследствии могут быть проинтерпретированы как решение неосознанных проблем»⁵.

Фейерабенд пытается доказать, что в новой методологической пара­дигме важно трезво взглянуть на вещи и понять, чем же реально ограни­чен ученый. Помимо принуждений и препятствий чисто методологическо­го характера со стороны принятия правил и требований, ученый ограни­чен своим собственным арсеналом исследования, понятливостью своих коллег и соратников, материальной основой телесных, физиологичес­ких, социальных и духовных принуждений, а также прагматических при­оритетов. И тот, кто задумывается над началом, связан не только кон­цептами теоретического плана, но и всей совокупностью социально-куль­турных и экзистенциальных факторов.

Пытаясь структурировать концепцию мыслителя, следует упомянуть о двух опорных пунктах. Первый — принцип неограниченной пролифера­ции или размножения конкурирующих, прямопротивоположных, альтер­нативных гипотез. Отсюда и возникло известное выражение «anything goes» — допустимо все. Второй — принцип «теоретического упорства» или прочности, отказ от введения в гносеологический оборот новых теорий и сохранение имеющих. Руководствуясь принципом теоретического упор­ства, можно игнорировать контрпримеры и аномалии, противоречащие данной теории факты. Если принять тезис «допустимо все» или другую его редакцию «делай то, что хочется», то можно примириться с любой из существующих теорий, к которой мы просто-напросто привыкли. И как бы ни было велико количество контрпримеров, все можно усовершен­ствовать, обратившись к хорошо известному оружию условно принимае­мых соглашений — конвенциализму. Конвенциалистское изобретательство названо Фейерабендом «контриндукцией».

Фейерабенд считает, что если ученый будет руководствоваться прин­ципом «делай, что хочешь», то его аргументы будут носить диалектиче­ский характер, т.е. будут опираться на изменяющуюся рациональность, а не на фиксированное множество стандартов. С другой стороны, если уче­ного спросить, в чем состоит научный метод, то вряд ли последует опре­деленный ответ. Ученые весьма редко знают, что именно они делают в процессе своих исследований.

Доведенный до крайности антропологизм Фейерабенда может быть истолкован как дань своего времени — времени постмодерна, рождаю­щего представление о постобъективности, мнимой (виртуальной) объек­тивной реальности, основанной на представлениях и концепциях, ни-

чуть не задетых своим несоответствием физическому миру. «Нужна спо­собность создать и осознать новые перцептуальные и концептуальные от­ношения, включая те, которые непосредственно не даны (скрытые от­ношения), а этого нельзя достигнуть одним лишь критическим обсужде­нием», — заключает методолог новой парадигмы.

«Важно заметить, — с особой настоятельностью подчеркивает Фейе-рабенд, — что элементы проблемы не просто даны. Например, «факт» иррегулярности нельзя получить без значительных хлопот. Его не может открыть всякий, у кого хорошие глаза и нормальное мышление. Лишь благодаря определенному ожиданию он становится объектом нашего вни­мания, или выражаясь более точно, факт нерегулярности существует только благодаря ожиданию регулярности. В конце концов термин «нере­гулярность» имеет смысл лишь в том случае, если у нас есть правило»⁶. И даже самые отдаленные от психологии методологи вынуждены интуи­тивным образом фиксировать феномен психологического ожидания.

Таким образом, обратив внимание на многомерность знания, мысли­тель поместил его в социокультурный контекст реалий постнеклассики. Оттенок плюралистической трансформации всех гносеологических про­цедур и рациональности в целом в методологии Фейерабенда не случаен. Он отражает типичную для данного этапа современности и философии науки тенденцию к открытости и демократизации возможностей познава­тельного поиска в эпистемологических исследованиях.

ЛИТЕРАТУРА

¹ ФейерабендП. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 139.

² Там же. С. 20.

³ Там же. С. 465.

⁴ ^е/шиА#.Полн.собр.соч.Т.41.С80.

⁵ ФейерабендП. Указ. соч. С. 317.

⁶ Там же. С. 379, 314.

Тема 3<. ТЕМАТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НАУКИ. КОНЦЕПЦИЯ ДЖЕРАЛЬДА ХОЛТОНА

Независимость тематической структуры научной деятельности. — «Древность» большинства тем в науке. — Понятие тематической оппозиции. — Новые теории и новые темы. — Эффективность при­менения «тематического анализа».

Историцистский вариант нормативного подхода к развитию науки пред­ставлен в концепции Дж. Холтона. Американский историк и философ на­уки Джеральд Холтон (1922) стал известен благодаря «тематическому ана­лизу науки». Эта концепция отвечала потребности дополнить существую­щие модели структуры научного знания новым видением механизма его роста. Для того чтобы эффективно работать с проблемами, Холтон пред-

дожил такую компоненту анализа научной деятельности, как тематиче­ский анализ. «В моих исследованиях, — подчеркивал ученый, — особое вни­мание уделяется тому, чтобы установить, в какой мере творческое вооб­ражение ученого может в определенные решающие моменты его дея­тельности направляться его личной, возможно даже неявной, привер­женностью к некоторой определенной теме (или нескольким таким те­мам)». Любопытно, что тематическую структуру научной деятельности, по мнению исследователя, можно считать в основном независимой от эмпи­рического или аналитического содержания исследований. Эта структура может играть главную роль в стимулировании научных прозрений¹.

Дж. Холтон обращал особое внимание на то, что «имеется масса слу­чаев, которые подтверждают роль научных предпосылрк, эмоциональ­ных мотиваций, разнообразных темпераментов, интуитивных скачков, не говоря уже о невероятном упорстве, с которым отстаиваются опреде­ленные идеи, вопреки тому факту, что они вступают в конфликт с оче­видными экспериментами»². Тематическая ориентация ученого, раз сфор­мировавшись, обычно оказывается на удивление долгоживущей, но и она может измениться.

Как ведут себя ученые в период научных революций? Предают ли они свою тематику или следуют ей, несмотря на многочисленные аномалии, контрпримеры и парадоксы? «Тематический анализ» направлен именно на то, чтобы находить в науке черты постоянства или непрерывности, ин­вариантные структуры, которые воспроизводятся даже в. ситуациях, на­званных научными революциями³. Весомым аргументом, подтверждаю­щим данное предположение, по мнению Холтона, является «древность» большинства тем в науке. Истоки некоторых из них уходят в недра мифо­логического мышления и являются весьма устойчивыми к революцион­ным потрясениям. В них собраны понятия, гипотезы, методы, предпо­сылки, программы, способы решения проблем, — т.е. те необходимые формы научной деятельности, которые воспроизводят себя на каждом этапе.

Кеплер, например, увидел три основные темы: Вселенную как небес­ную машину, Вселенную как математическую гармонию и Вселенную как образец всеобщего теологического порядка. Среди тем, которыми ру­ководствовался Эйнштейн в построении своей теории, вне всякого со­мнения были следующие: первичность скорее формального, чем матери­ального, единство и космогонический масштаб (равноправная примени­мость законов) ко всей совокупности опытных данных, постоянство и инвариантность. И хотя «всюду существует опасность спутать тематичес­кий анализ с чем-то иным: юнговскими архетипами, метафизическими концепциями, парадигмами и мировоззрениями», по мнению философа, «появляющиеся в науке темы можно — в нашей приблизительной анало­гии — представить в виде нового измерения, то есть чем-то вроде оси»⁴.

В первой главе своей книги Дж. Холтон обсуждает понятие тематиче­ской оппозиции. Он считает, что одним из существенных результатов тематического анализа является та найденная закономерность, что аль­тернативные темы зачастую связываются в пары, как случается, напри-

мер, когда сторонники атомистической темы сталкиваются с защитни­ками темы континуума. Ученый приходит к выводу, что новые теории воз­никают на стыке и при соединении принципов конкурирующих позиций. А новые темы появляются и идентифицируются в ситуации, когда невоз­можно сблизить существующие, как, например, тему субъекта и объек­та, классической и вероятностной причинности. Он иллюстрирует этот вывод следующим образом: «В 1927 году, вскоре после спора Гейзенберга и Шредингера, Бор предложил новый подход к решению фундаменталь­ных проблем квантовой механики, позволявшей ему принять оба члена тематической оппозиции — непрерывность и дискретность — в качестве равно адекватных картин реальности, не пытаясь растворить один из них в другом, как это было при разработке им принципа соответствия. Бор понял и то, что эта оппозиция соотносится с другими парами альтерна­тивных тем, также не поддающихся сближению или взаимопоглощению, — таких, например, как разделение и взаимосвязь субъекта и объекта или классическая и вероятностная причинность. Вывод, который Бор сделал из этих констатации, относится к числу редчайших в истории человече­ской мысли: в физику была эксплицитно введена новая тема, до того не осознававшаяся в качестве ее компоненты»⁵. Имелась в виду, конечно же, идея дополнительности.

Сами темы, помимо сугубо научных признаков, включают в себя и индивидуальные предпочтения, личную оценку той или иной теории. Темы регулируют воображение ученого, являются источником творческой ак­тивности, ограничивают набор допустимых гипотез. В связи с этим особую значимость приобретает незамечаемая ранее функция тематического ана­лиза. Она во многом сближает естественнонаучное и гуманитарное зна­ние, представляя тематизм как признак сходства между ними.

По мнению Холтона, применение «тематического анализа» очень эф­фективно. Оно предполагает подключение независимых и дополняющих друг друга направлений в науке. Тематический анализ позволяет локали­зовать научное событие в историческом пространстве и времени, а также обратить внимание на борьбу и сосуществование тем. Ибо темы не меня­ются во времени и в пространстве. В физике их можно насчитать больше сотни. Более того, «тематические структуры», по мнению методолога, могут выступить и выступают в качестве всеобщих определений челове­ческого интеллекта. И в этом своем качестве они надысторичны, т.е. не зависят от конкретно-исторического развития науки.

Но не следует абсолютизировать возможности тематического анали­за, ибо существует еще вопрос о соотношении темы и проблемы. Сам автор с прямотой подлинного ученого подмечает неуниверсальность своей концепции и считает, что «как прошлая, так и современная наука содер­жит и такие важные компоненты, в отношении которых тематический анализ, Судя по всему, не слишком полезен. Так, исследуя деятельность Энрико Ферми и его группы, я не нашел особых преимуществ в том, чтобы интерпретировать ее в тематических терминах»⁶. Вместе с тем те­матический анализ выводит на изучение глубинных предпочтений учено­го, он связывает анализ науки с рядом других современных областей ис-

следований, включая исследование человеческого восприятия, процес­сов обучения, мотивации и даже выбора профессии.

ЛИТЕРА ТУРА

¹ См.: ХолтонДж. Тематический анализ науки. М., 1981. С. 8.

² Там же. С. 15.

³ Современная западная философия. Словарь. М., 1986. С. 371.

⁴ ХолтонДж. Указ. соч. С. 42,25.

⁵ Там же. С. 178.

⁶ Там же. С. 41.

⇐ Предыдущая27282930313233343536Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: