Социально-демографические проблемы семьи

Одной из функций семьи наряду с другими (воспитанием детей, хозяйственно-бытовой, досуговой и сексуально-эмоционально-гедо­нистической) является физическое воспроизводство (Янкова 3. А., 1978; Трапезникова Т. М., 1987). В зарубежных социологических ис­следованиях факт перехода многих функций семьи к другим соци­альным институтам привел к объявлению в качестве главной функции семьи — функции «эмоциональной привязанности» (Берджес Э., ЛоккХ., Огборн У.) или функции социализации детей. Специфичная для самой семьи функция деторождения не упоминается вовсе. При этом забывается, что без реализации репродуктивной функции, без рождения детей, все прочие функции семьи лишаются смысла, по­скольку семью нельзя «освободить» от рождения детей, не устранив при этом ее саму как социальный институт (Антонов А. И., 1973). К этому можно добавит!», что без выполнения репродуктивной функ­ции вскоре не из кого будет формировать сами семьи.

 

ТИПЫ ВОСПРОИЗВОДСТВА НАСЕЛЕНИЯ

Демографы выделяют несколько типов воспроизводства населения:

ü близкое к простому (нерасширенному) воспроизводство, когда
численность населения растет весьма незначительно на0,2-0,5%
в год, а само по себе вое производство характеризуется низкой,
сознательно ограничиваемой рождаемостью и невысокой смер­тностью;

ü расширенное воспроизводство, основанное на сознательной, но
неограниченной рождаемости и низкой смертности населения;
ежегодный прирост составляет 2,0-2,5%;

суженный тип воспроизводства, когда число родившихся ока­зывается меньше числа умерших, и численность населения на­чинает неуклонно сокращаться (Ковалев С. В., 1988).

ПОСЛЕДСТВИЯ ПАДЕНИЯ РОЖДАЕМОСТИ

Среди последствий падения рождаемости С. В. Ковалев выделяет сле­дующие:

■ экономические — проявляются в прогрессивном росте дефицита
трудовых ресурсов во всех сферах народного хозяйства, но бо­лее всего — в сельскохозяйственном производстве;

■ демографические — выражаются в сокращении относительного
числа женщин, способного иметь детей, растущей диспропор­ции полов и увеличении в составе населения доли лиц пожило­
го возраста;

■ моральные — проявляются в развитии эгоизма у детей и юноше­ства, в падении контактности и социальной ответственности
людей;

» этические — проявляются в формировании потребительского отношения к жизни;

■ социально-гигиенические — выражаются в увеличении числа по­здних браков и, соответственно, поздних, чреватых последстви­ями для жизни детей, рождений (после 35-летнего возраста хотя
бы одного из супругов вероятность врожденных отклонений ре­бенка резко возрастает);

" генетические последствия складывающейся демографической
ситуации проявятся в нарастании в популяции отрицательных
генетических последствий и увеличении лиц с наследственны­ми болезнями (по данным антропологов, наиболее жизнестой­кими являются вторые и третьи дети). •

Демографическая ситуация в нашей стране заметно ухудшилась. К началу 1980-х годов на 100 супружеских пар приходилось примерно 150 детей, то есть уже в 1970—1980-е годы даже элементарное простое воспроизводство населения находилось под угрозой — ведь на смену родителям не приходит даже два ребенка, и с каждым годом стариков у нас становится все больше, а детей — все меньше.

В Санкт-Петербурге число пожилых людей (старше 60 лет) превы­сило число всех детей младше 14лет(соответственно292тыс. и278 тыс. чел.). В Москве в 1995 году по сравнению с 1986 годом рождаемость снизилась вдвое, в Санкт-Петербурге — в 2,25 раза. Коэффициент ес­тественного прироста (разность между числом родившихся за год, при­ходящееся на одну тысячу, и числом умерших, также приходящимся на одну тысячу жителей) приобрел в нашем городе минусовое значе­ние с 1990 года.

В 1989 году коэффициент естественного прироста составлял +0,7;
в 1990 году--- 1,4 и в 1993 году—'-10,8. Максимальный коэффици­ент был в 1986 году — +3,3 (Здравоохранение Санкт-Петербурга в
цифрах, 1994). Демографы отмечают убыль населения на большин­стве территорий России, снижающую ожидаемую продолжительность
жизни и вызывающую негативные изменения в половозрастной
структуре. Интенсивность указанных депопуляционных процессов
такова, что демографическая ситуация в Российской Федерации спе­
циалистами оценивается как тотально кризисная (Население Санкт-
Петербурга, 1994).

Сопоставление коэффициентов рождаемости и смертности на ты­сячу жителей за 1990 и 1998 годы по Российской Федерации показы­вает следующее: рождаемость — в 1990 году — 13,4; в 1998 году — 8,8; смертность: в 1990 году — 11,2; в 1998 году — 13,6. Доля населения моложе трудоспособного возраста снизилась за то же время с 24,3% до 20,7% (Регионы России, 1999). В особенности эти диспропорции силь­ны в европейской части России, например в Тверской области коэф­фициент смертности на тысячу жителей вырос с 14,8 до 18,5, рождае­мость же упала с 11,5 до 7,4 (Регионы России, Т. I., 1999, с. 50-51).

По расчетам Б. Ц. Урланиса, для сохранения простого, а не расши­ренного воспроизводства населения необходимо, чтобы на 100 супру­жеских пар приходилось 258 детей, так как не нее дети доживают до возраста родителей, не все женщины иступают н брак и рожают и не все супруги имеют детей.

Социологические исследование репродуктивного поведения семей в последние 30 лет выявили печальную закономерность: резко падает рождаемость. В 1991 году в стране родилось 1,8 млн детей, в 1989 году — 1,6; в 1993 году — всего 1,4 млн; в 1996 гаду — 1,3 млн, в 1998 году — 1,25 млн. В целом численность детей до 16 лет уменьшилась за 1990— 1996 годы на 3,8 млн человек, или на 10,5%, из них в возрасте до 5 лет— на4,6 млн, или на 36% (Бойко В. В., Оганян К. М., Копытенкова О. И., 1999).

ПРОБЛЕМА ДЕТНОСТИ

А. И. Антонов и В. А. Борисов (1990) полагают, что в ближайшей пер­спективе целью нашей демографической политики должно быть поддер­жание слегка расширенного воспроизводства населения, чему соответствует среднее число рождений трех детей в расчете на одну брачную пару за всю жизнь, а на одну женщину без учета брачного состояния — 2,5. Для этого доля семей с тремя детьми должна составлять 30%, с четырьмя и более — около 31%, то есть в сумме свыше 60%. Следовательно, необходимо до­вольно большое число многодетных семей. Без этого, по мнению А. И. Ан­тонова и В. А. Борисова, даже стабилизация воспроизводства населения, предотвращение депопуляции станет невозможным.

Демографы говорят о существовании специфической потребнос­ти, лежащей в основе прокреационного поведения людей (прокреа-ция — рождение детей, от лат. prokreatio — рождение, произведение на свет). Так, А. Г. Вишневский выделяет два вида потребностей — про-креационную, то есть потребность в определенном числе рождений, определенном уровне рождаемости, и репродуктивную, связанную с необходимостью непрерывного возобновления поколений уходящих членов общества или семьи новыми (термин «репродукция» пришел из англоязычной демографической литературы: «reproduction» — воспро­изведение) (Вишневский А. Г., 1979). По мнению автора, возможно, что репродуктивная потребность не изменяется, в то время как соот­ветствующая ей прокреационная потребность в результате снижения смертности непрерывно сокращается (одна и та же численность се­мьи при разной смертности требует и разной рождаемости).

Большинство демографов (Белова В. А., 1975; Антонов А. И., 1973, 1980; Медкон В. М., 1987; Борисов В. А., 1990) все же используют тер­мин репродуктивная установка применительно к желанию иметь определенное число детей определенного пола. А. И. Антонов вводит понятие потребность в детях, понимая под ней социально-психоло­гическое свойство индивида, проявляющееся в том, что без наличия детей индивид испытывает затруднения как личность. Потребность личности в детях является духовной потребностью и выходит за рамки изучения ее только в связи с рождаемостью. В научной классифика­ции потребностей человека она должна занять свое место взамен ми­фологической «потребности размножения». Потребность в детях — также одна из форм проявления потребности в другом человеке, она характеризует степень нравственного развития личности.

Реальность потребности в детях означает, что реализация семьей репродуктивной функции зависит от силы мотивации к деторождению» обуславливаемой конкретными социальными, экономическими, пси­хологическими и другими условиями бытия семьи, которые прелом­ляются в сознании супругов в соответствии с индивидуальными осо­бенностями личности. По А. И. Антонову (1980), репродуктивные установки относятся к социально-фиксированным установкам. Они характеризуют психологическую предрасположенность, готовность к определенному результату репродуктивного поведения, то есть специ­фическому отношению личности. В исследовании «Москва-78» для измерения потребности в детях им разработан набор показателей по выявлению ее количественной (установок к числу детей) и качествен­ной (мотивов, побуждающих к рождению того или иного числа детей) сторон.

Установки детности включают в себя установки на число детей во­обще и определенного пола в частности, а также установки на предпо­читаемые интервалы рождения детей: на протогенетический интервал (период между заключением брака и рождением первенца) и на ин­тергенетический интервал (между первым и вторым, вторым и треть­им ребенком и т. д.). Чем сильнее, как полагает А. И. Антонов, готов­ность к рождению ребенка той или иной очередности, тем короче на­званные интервалы и сильнее н конечном счете потребность в детях. В социолого-демографической литературе выделяют также установки к предупреждению и прерыванию беременности, так называемые кон­трацептивные установки. Общим термином для всех видов установок, по мнению А. И.Антонова, является категория репродуктивных уста­новок, под которыми чаще всего понимаются установки детности.

По определению В. А. Беловой, репродуктивная установка — это «склонность индивида поступать тем или иным образом во всех во­просах, связанных с рождением ребенка» (Белова В. А., 1975).

В исследовании А. И. Антонова исмоль'ювались различные показа­тели репродуктивных установок: ожидаемое число всех детей, ожидае­мое число детей в ближайшее время, желаемое число, а также идеаль­ное число.

Идеальное число детей, по мнению А. И. Антонова, не является от­ражением установок детности, а характеризует осведомленность опрашиваемых о ведущихся в быту, а также средствами массовой ин­формации обсуждениях проблем семьи, населения и рождаемости. К примеру, исследование Роджера Трента о взаимосвязи динамики иде­ального числа детей в США в течение 1950-1970 годов с частотой пуб-

ликаций в «Нью Йорк тайме» за эти годы статей по вопросам населе­ния обнаружило прямую зависимость идеального числа детей от ин­тенсивности общественного обсуждения данной темы. По-видимому, идеальное число, фиксируя число детей, которое «лучше всего» вооб­ще, а не для опрашиваемого, характеризует степень понимания обще­ственной значимости того или иного числа детей в семье.

У лиц с высоким уровнем образования фактическое число детей, как правило, наименьшее, а идеальное иногда выше, чем у других (40% женщин-специалистов считают идеальным иметь в семье троих детей, тогда как среди рабочих такое мнение имеют 25%).

Желаемое число, выясняющее детность не вообще, а в семье опра­шиваемого, при наличии «всех необходимых» для этого условий, ока­залось еще больше идеального — 2,80. И это понятно, так как предпо­лагаются не реальные условия, а идеальные.

С точки зрения предсказания окончательной детности в семье наи­более точными являются ожидаемое «всего число детей» и ожидавше­еся в момент заключения брака. Сопоставление предпочитаемых чи­сел с фактическим числом детей в семье точнее характеризует количе­ственную сторону потребности в детях.

Изучение А. И. Антоновым мнений жен об установках детности их мужей показало сходство (одинаковость) желаемого числа детей и при­писывание мужьям более высоких установок по сравнению со своими собственными по ожидаемому числу детей. Интересно то, что мужья хотели иметь при вступлении в брак то же число детей, что и в браке. Фактическая двухдетность (изучались семьи с двумя детьми) являлась компромиссом. Когда-то часть жен отказалась от установок на одно-детность, а какая-то часть мужей вынуждена была удовлетвориться дву­мя детьми, распростившись с намерениями иметь трех и более детей.

Считается, что ожидаемое число детей — это то, которое будет при сохранении или предполагаемом изменении существующих условий жизни респондента. Число детей, называемое опрашиваемым, — слож­ный итог взаимодействия потребности в детях и жизненных условий, в которых данная потребность проявляется.

А. И. Антонов использовал показатель «подобающее число детей» — горожанину, сельскому жителю, людям с высоким уровнем образова­ния и доходом. Их нельзя рассматривать как отражение социальных норм, диктующих соответствующие нормативы поведения. Они ско­рее фиксируют бытующие стереотипы. Так, оказалось, что среднее чис­ло детей, подобающее более обеспеченным, составило 2,61, тогда как подобающее сельскому жителю — 2,89.

Лучшее представление о возможной потребности в детях, чем каж­дый из использованных показателей в отдельности, дает применение процедуры взаимного контроля вопросов о предпочитаемом числе де­тей с корректировкой фактической детности. Так, в исследовании «Москва-76» выяснилось, что лишь 1/5 семей однодетных не реализо­вала полностью своей потребности в детях и что всего 5% двухдетных и трехдетных собирается иметь еще одного ребенка. Эта картина зату­шевывается средними величинами желаемого (2,79), идеального (2,39); и ожидаемого (2,31) числа детей. Исследование 1982 года 2300 моск­вичек со средним числом детей 0,82 и ожидаемым 1,91 выявило до­вольно высокую степень неудовлетворенности (74,7%).

Использование индекса степени удовлетворенности позволило установить меньшую долю неудовлетворивших свою потребность в де­тях (50,7%) и в два раза большую долю (20,5%) испытывающих удов­летворение от имеющегося числа детей (0,99 ребенка) среди членов клуба любителей собаководства при одинаковой в среднем детности (меньше 1 ребенка на семью).

С. В. Ковалев выделяет две группы факторов, влияющих на реше­ние о количестве необходимых семье детей. Внешние факторы — нор­мы и санкции, подкрепляющие многодетность или малодетность — от «холостяцкого налога» на уровне государства до осуждения определен­ной группой на уровне ближайшего окружения. Внутренними являют­ся определенные мотивы, которые при принятии решения о желае­мом и реальном количестве детей в семье представлены репродуктив­ными установками.

В основе позитивной (ориентированной на несколько детей) моти­вации на первом месте находятся психологические мотивы. Такой мо­тив, как «более глубокое понимание жизни и ее смысла», — 63% опро­шенных (в Москве). За психологическими мотивами следуют мотивы социальные (продолжение рода) — 34%. В то же время мотив «упроче­ние благосостояния» — 3%, «достижение успеха в жизни» — 5%. В дру­гом исследовании (Антонов А. И., Медков В. М., 1987) было выявлено, что основным побуждением к рождению второго ребенка является же­лание иметь малыша — 76% опрошенных, желание иметь ребенка дру­гого пола — 74%, желание удовлетворить просьбу имеющегося ребенка о брате (сестре) — 58%, желание укрепить семью — 39%. Остальные мо­тивы — стремление улучшить жилищные условия — 34%, стремление не остаться бездетным — 30%.

Исследователями негативной мотивации (ориентированной против детей) было выявлено, что среди причин, мешающих рождению

венца, актуальными являются только четыре: у женщин — желание пожить «для себя» и несложившиеся отношения с мужем. Мужчины же говорят, что «не успели», или объясняют отсутствие детей матери­альными затруднениями. Вдобавок к перечисленному могут присово­купляться физиологические причины (не наступает беременность, плохое состояние здоровья). Еще один, одинаково употребляемый мужчинами и женщинами мотив, — неудовлетворительные жилищ­ные условия — причина, которая, однако, оказалась сопряженной с общей неудовлетворенностью браком.

По мнению С. В. Ковалева, на формирование ориентации на не­скольких детей отрицательно влияет так называемая адаптация к об­разу жизни, с которым исследователи тоже связывают падение рожда­емости. Так, многие супруги начинают приспосабливаться к резко воз­росшим стандартам потребления: во-первых, свободному времени; во-вторых, дорогостоящим вещам за счет отказа от второго и третьего ребенка. Применительно к такой позиции Антонио Сикари говорит о «контрацептивном менталитете», умонастроении, говорящем «нет» жизни, лозунг которого: «Ты не будешь жить, чтобы я мог (могла) жить лучше» (Сикари А., 1993).

Последние по времени изыскания позволили демографам предпо­ложить, что уровень образования и место жительства влияют на фор­мирование репродуктивных установок, а доход, жилищные условия, межличностные отношения между супругами, помощь со стороны родителей, особенности профессиональной деятельности и т. п. опре­деляют реализацию сформировавшихся установок. Обнаружилась от­четливая преемственность в вопросе о реальном количестве детей: од-нодетность родителей, как правило, проявлялась в однодетности их отпрысков, двухдетность порождала переходную ситуацию между од-нодетностью и двухдетностью, а среди выходцев из трехдетных семей оказалось наибольшее количество тех, кто стремился к трехдетности.

Число детей в первичном семейном окружении, где вырастает ре­бенок (сюда входит не только число собственных братьев и сестер, но и число детей в семьях друзей ребенка, в семьях соседей и знакомых), — важный момент в формировании представлений о подобающем раз­мере семьи, усваиваемом в качестве определенных норм поведения.

Вступление в брак вновь модифицирует наличную систему репро­дуктивных установок в соответствии с новой социальной и психологи­ческой средой, в которой оказывается личность. Согласование репро­дуктивных установок супругов в ходе изменения семейного состояния образует еще одну стадию процесса формирования установок. Репро-

дуктивные установки, обладая высокой устойчивостью, с трудом под­даются изменению. Вместе с тем допускается принципиальная возмож­ность изменения репродуктивных установок.

Исследование репродуктивных ориентации мужей и жен показало значительное расхождение мнений супругов. По ожидаемому еще чис­лу детей в семьях, закончивших формирование и состоящих к трина­дцатому году брака из 54% двухдетных и 38% однодетных, несовпаде­ние мнений составило 30% от 184 пар. Выяснилось, что мужья хотят иметь детей сильнее, чем жены.

Интересно сопоставление числа детей в семье и удовлетворенности браком. В. А. Сысенко, выделив группы семей с полярными характе­ристиками взаимоотношений, установил, что в группе с хорошими взаимоотношениями имелось 1,88 ребенка, и среднее ожидаемое чис­ло детей составляло 2,23, тогда как в группе с плохими взаимоотноше­ниями эти цифры были соответственно 1,33 и 1,79 ребенка. Среди кон­фликтных семей преобладают однодетные, что свидетельствует о не­устойчивости и напряженности супружеских отношений в малодетных семьях. Интересно, что среди трехдетных семей вообще не оказалось конфликтных, и ответы на прямые вопросы по отдельным аспектам взаимоотношений обнаруживают прямую связь со степенью сплочен­ности. Для сплоченных семей характерна ориентация на рождение и воспитание детей (она на первом месте в сравнении с 4-м местом у конфликтных семей и по пеличиие показателя в пять раз «сильнее», или значимее). Ориентация на свободное времяпрепровождение от­личает конфликтные семьи, причем ориентация на воспитание де­тей слаба.

Многодетная (среднедетнаи) семья богата разнообразными связя­ми среди детей, между старшими и младшими, между братьями и сес­трами. Это имеет большое значение для формирования личности и для подготовки подрастающего поколении к участию в социальной дея­тельности, в том числе к выполнению супружеских и родительских ролей.

Именно поэтому оптимальная величина малой группы (5—7 чело­век) может рассматриваться как оптимальная и для семьи, но только с одной поправкой. Поскольку многодетная семья перестала быть объек­тивно необходимой по критерию воспроизводства населения, следует говорить о семье, состоящей из 5—6 человек (трех- или четырехдет-ной, то есть о семье среднедетной). Несомненно, что и с демографи­ческой точки зрения, и с социально-психологической малодетная се­мья не является удовлетворительной. Даже в самой полной своей форме

она представляет группу из 4 человек, образованную не из двух групп, а из двух пар — родителей и детей.

Потеря качества коллектива, групповой целостности в малодетной семье особенно разительна при сравнении двухдетной семьи с трех-детной: число коммуникативных связей с рождением третьего ребен­ка увеличивается в 2 раза — с 6 до 12. Существуют структурные разли­чия основных типов полной нуклеарной семьи в зависимости от ее величины по числу детей. Причем структурные сдвиги определяются полнотой представительства в каждом из основных типов и видов се­мьи всего набора внутрисемейных ролей (12 ролей), описывающих взаимоотношения родителей и детей. Наиболее комплектной с этой точки зрения оказывается среднедетная семья, малодетная семья все­гда некомплектна. Наличие только двух супружеских ролей — мужа и жены характерно для условного типа семьи — бездетной. Только се­мья из 6 человек, где есть 2 сына и 2 дочери, является комплектной, то есть имеется полный набор ролей: муж, жена, отец, мать, сыновья, дочери, сын, дочь, братья, сестры, брат, сестра. В двухдетных семьях с детьми, не различающимися по полу, число ролей 7, так как каждый из двух братьев может сказать о себе, что у него есть брат, а не братья, (то же в отношении сестер). Обращает на себя внимание также и ску­дость ролевых структур в малодетной семье, что приводит к выпаде­нию целой «связки» из системы родственных уз (Антонова. И., Мед-ков В. М., 1987).

СТАТУС СИБЛИНГА

И ПРОБЛЕМЫ ДЕМОГРАФИИ

3. Фрейд одним из первых заметил, что позиция ребенка среди сес­тер и братьев имеет важнейшее значение во всей его последующей жизни. Уолтер Тоумен на основе изучения тысяч нормальных семей обнаружил, что люди, занимающие одинаковые позиции в структуре семьи, имеют тождественные характеристики. Большинство исследо­вателей подтверждают эту точку зрения. При прочих равных условиях некоторые пары уживаются лучше других только потому, что их роле­вые позиции удачно дополняют друг друга. Хорошее взаимодополне­ние обычно означает воспроизведение одних и тех же условий в отно-

шении возраста и ролей, к которым каждый привык в своей родной семье. Например, младшая сестра братьев обычно лучше сходится со старшим братом сестер. Такое соотношение возрастно-ролевых пози­ций наиболее комфортно для обоих.

Превалирование в обществе однодетных семей, помимо прямых негативных последствий (сокращение численности населения на про­тяжении жизни одного поколения), приводит еще и ко все большему увеличению вероятности браков между единственными детьми, а в этом таятся значительные сложности для стабильности браков.

Во многих отношениях единственные дети имеют существенные преимущества перед детьми, имеющими братьев и сестер. Единствен­ный ребенок имеет более высокий уровень самооценки, он меньше страдает от потери авторитета, ожидает и легко принимает помощь, когда испытывает в ней необходимость, в большинстве тестов на про­верку знаний и «логических» способностей он имеет самые высокие показатели. Однако, поскольку единственный ребенок не привык к близкому общению с другими детьми (для него естественны только отношения «родитель — ребенок»), он часто не знает, как вести себя в интимных отношениях позже, когда женится, выходит замуж или жи­вет с кем-либо. Он не воспринимает «пики» и «спады» в повседневной жизни с другими и поэтому с трудом принимает и понимает нормаль­ные изменения настроения. Он не привык к сложностям других инди­видов. Единственный сын обычно ожидает от жены, что она облегчит ему жизнь, не требуя ничего тамен. Единственная дочь часто сверх-защищена родителями, и это заставляет ее ожидать заботы от друзей и мужа впоследствии. Она не всегда понимает других, если только они не похожи на нее.

Единственные дети не приспособлены ни к каким партнерам, не­зависимо от порядка их рождения. Наиболее трудная пара — другой единственный ребенок. Оба они не умеют справляться с близкими и равными отношениями, никто из них не приник к противоположно­му полу, и оба хотят, чтобы другой и град рол >• родителя. Наиболее труд­ный вариант брачного союза возникает при соединении двух един­ственных детей из неполных семей.

Когда единственные дети образуют супружескую пару, они неред­ко решают не иметь детей. Если единственный сын имеет детей, его жене, как правило, приходится брать на себя всю ответственность за них: он редко желает включиться в родительские отношения. Анало­гичная тенденция наблюдается в семье единственной дочери (Ричард­сон Р., 1994).

При наличии в обществе семей с двумя и более детьми существует возможность различных сочетаний (комбинаций) подросших детей как супругов. Например, лучший выбор для единственной дочери — стар­ший брат сестер (младший и средний братья сестер тоже могут ужить­ся с единственной дочерью). В случае появления детей всю заботу о них сможет взять на себя старший или средний брат братьев или сес­тер. Одна из опасностей усиливающейся тенденции однодетности (свыше 60% в настоящее время) — увеличение вероятности создания семей из единственных детей, что, в свою очередь, усиливает вероят­ность семейных конфликтов и разводов, а также тенденцию к бездет­ности. (Кирьянова О. Г., 1987; Дементьева И. Ф., 1991; Ричардсон Р., 1994).

Поскольку довольно значительная часть наших представлений о жизни зависит от занимаемого места среди братьев и сестер, то и в последующей жизни мы испытываем наименьшие трудности, когда это место сохраняется и во взрослых отношениях в той или иной форме. Так, в семье, в которой есть только сестры и нет братьев, у детей не формируются привычки к повседневному общению на равных с пред­ставителями противоположного пола, вследствие чего в дальнейшей жизни с трудом понимаются различия между собой и супругом в бра­ке. Наблюдается тенденция обвинять друг друга фразами типа: «Все мужчины (женщины) такие...» Примеры: брак между младшей сест­рой сестер и младшим братом братьев оказывается весьма проблема­тичным, так как у обоих нет опыта равных взаимоотношений с проти­воположным полом и оба не способны руководить достаточно хоро­шо. Для старшей сестры братьев комплементарным и наиболее удачным в смысле совместимости является брак с младшим братом сестер. Оба привыкли к такому распределению ролей, она будет вести и воспитывать его, когда он пожелает. Младший брат братьев может принять ее лидерство. В тоже время старший брат братьев для нее пло­хая пара, так как вероятны постоянные стычки из-за стремления обо­их лидировать.

Литература

Антонов А. И., Медков В. М. Второй ребенок. М., 1987.

Антонов А. И. Проблемы методологии и методики исследования социально-психоло­гических аспектов репродуктивного поведения семьи. Дис.... канд. психол. наук. М., 1973.

Антонов А. И., Борисов В. А. Кризис семьи и пути его преодоления. М., 1990.

Антонов А. И., Медков В. М. Социология семьи. М.: Изд-во Московского университета. Издат-во Междунар. университета бизнеса и управления («Братья Карич»), 1996.

Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования структур и процес* сов): Учебное пособие для вузов. М.: Издательский Дом «NOTA BENE», 1998.

Андреева Т. В., Козлова Д. В. Репродуктивные установки женщин: влияние материнское го воспитания. Ананьевские чтения-98. (30-летие кафедры социальной психоло­гии). Тез. науч.-практ. конф. СПб.: СПбГУ, 1998.

Бойко В. В. Малодетная семья. Социально-психологический аспект. Изд. второе, пере-раб. и дополненное. М.: Мысль, 1988.

Бойко В. В. Рождаемость: Социально-психологические аспекты. М.: Мысль, 1987.

Бойко В. В., Оганян К. М., Копытенкова О. И. Социально защищенные и незащищен­ные семьи в изменяющейся России. СПб.: Сударыня, 1999.

Вишневский А. Г. Воспроизводстно населения и общество. М., 1982.

Здравоохранение Санкт-Петербурга в цифрах / Под редакцией В. Г. Корюкина. СПб.,
1994. I

Кирьянова О. Г. Кризис американской семьи. М., 1987. i

Ковалев С. В. Психология современной семьи. М., 1988.

Историческая демография: проблемы, суждения, задачи / Под ред. Ю. А. Полякова. М., 1989.

Молодежь: будущее России / Под ред. И. А. Ильинского, Б. А. Ручкина, П. И. Бабочки­
на. М., 1995.,.

Население Санкт-Петербурга: (Стат. сборник). Вып. 2. (декабрь 1994). СПб., 1994.

Психология человека от рождения до смерти. Психологическая энциклопедия / Под ред. А. А. Реана. СПб.: Прайм-Енро'шак; Издат. Дом «Нева»; М., Олма-Пресс, 2001.

Регионы России. Статистический сборник. 1999. Т. 1. I

Ричардсон Р. Силы семейных уз. Руководство по психотерапии в помощь семье. СПб.: Акцидент; Ленато, 1994.

Сикари А. О браке. Милан; Москва, 1993. '

Trent R. В. Evidence bearing on the construct validity of «ideal family size» // Population and environment. Vol. 3, n. 4. P. 318-319, 1980.

Тема XI

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: