 |
Не только грозный сторож, но и заботливая нянька.
|
|
|
|
Но ни обыск у сына, ни обыск в квартире подруги не дали никаких результатов. Ходили тёмные слухи насчёт сына пропавшей — улик не было. Не нашли ни денег, ни каких-либо следов преступления. Некоторое время за подозреваемыми следили, потом дело заглохло.
Теперь следователь поднял это дело.
Он установил, что подвал дома, где жила подруга исчезнувшей женщины, использовался жильцами в качестве дровяного сарая. Там обыск произведён не был, и у следователя возникли определённые предположения.
— Я слышал, что у вашего Акбара удивительное чутьё, — сказал следователь. — Не поможете ли вы мне сегодня ночью?
Часа через два мы были на улице Чайковского. По нашему требованию дворник открыл висячий замок; мы зажгли карманные фонарики и осмотрелись. Подвал был наполовину завален дровами. Следователь стал разбирать дрова у левой от входа стены, а я и Акбар занялись правой стороной подвала. Я ни разу в жизни не видел Акбара в таком состоянии. Он необычайно волновался и всё время подвывал, чего раньше с ним никогда не было. Он потащил меня в дальний угол, и, едва я убрал там крупные щепки и куски толя, Акбар, не переставая выть, стал лихорадочно разрывать земляной пол, ещё не совсем отмёрзший после зимы. Когда яма достигла глубины примерно в 20 сантиметров, там показались белые лоскутки материи, и я сразу отдёрнул Акбара. Я боялся, что он может заразиться трупным ядом.
Все дети требуют забот…
Следователь пошёл вызвать кого следует. Погасив фонарик, я остался в подвале с Акбаром. Было очень холодно, и я чувствовал себя совсем замёрзшим, когда приехали эксперты, фотографы и начальство из Управления. Включили специально привезённое освещение, и мы, взяв лопаты, стали рыть землю, продолжая работу, начатую Акбаром.
|
|
|
Итак, всё стало ясно: преступление было совершено жильцом дома № 43 по улице Чайковского. Все нити вели к старухе, у которой так часто ночевала убитая женщина. Через час она была арестована.
Я не стал записывать её рассказ о том, как она, не помню, под каким предлогом, уговорила свою старую подругу снять деньги с книжки, а потом ночью… Чёрт с ней, с этой старухой. Её будут судить, и она получит по заслугам.
Я думаю о том, что ни в чём не повинный сын убитой женщины навсегда теперь избавлен от страшных подозрений, от тёмной обывательской молвы.
Спасибо тебе, Акбар!
20 апреля. Мы задержали на рынке спекулянта с здоровенной бараньей тушей. В отделении, после короткого допроса, дежурный офицер поглядел сначала на Акбара, потом на баранью тушу. Затем он на минуту задумался, почесал затылок и сказал:
— Не имею я права этого делать, да надо же, наконец, как следует отблагодарить Акбара. Видишь, из любви к нему иду на должностное преступление…
И, взяв принадлежащий спекулянту топор, одним решительным ударом отхватил у барана ногу.
Акбар не счёл это преступлением. Подарок пришёлся ему по вкусу.
23 апреля. Грандиозный пьяный скандал, драка. Самое печальное заключается в том, что дрались совсем ещё молодые парни. Нелегко было совладать с ними, но наконец запихали «героев» в машину. Акбар, как всегда, лёг у двери. С удовольствием убеждаюсь, что слава его растёт, — это полезная слава.
Слышу, два парня лет по 17, вроде бы спорят. «Дураки мы, Валька, — говорит один, — могли бы удрать». — «Чёрта с два, — отвечает другой, — удирай от Акбара сам, если жизнь не дорога».
Тут уж я заинтересовался:
— Ты-то откуда знаешь, что это Акбар?
— А что я, первый раз в отделении? — с достоинством сказал Валька.
9 мая. Оказывается, слава Акбара в какой-то мере коснулась и моей скромной персоны. С некоторых пор я стал замечать, что на улице со мной всё чаще здороваются совершенно незнакомые мне люди. Сегодня у остановки троллейбуса меня приветствовал мрачного вида мужчина:
|
|
|
— Здравствуйте, Григорий Фёдорович! Постояли, покурили.
— Хорошая у меня память на лица, — говорю я, — но убей бог, не могу припомнить, где мы с вами встречались.
— Да что вы, Григорий Фёдорович, — отвечает мужчина, любезно улыбаясь, — вы же в прошлом году доставляли меня в милицию с вашим Акбаром. Он ещё мне тогда всё плечо в кровь изорвал…
Странный народ — уголовники. Я не раз замечал, что их страх перед Акбаром и ненависть к нему смешаны с искренним чувством почтительного восхищения.
Теперь я понимаю многое, чего не понимал раньше.
Однажды Акбара сильно ушибла грузовая машина. Две недели ему было очень плохо; многие знали об этом несчастье. Помню, я вёл его, тихого и прихрамывающего, поздно вечером по улице Чехова. Подошёл парень — куртка грязная, рожа небритая, взгляд нехороший. «Ну, — думаю, — держись». А он достаёт из засаленных штанов большой серый кусок сахару, подаёт мне и говорит:
— На, дай Акбару.
И вдруг, чудесно ухмыльнувшись, добавляет:
— Не бойся, не отравленное.
1 июня. В семье готовятся к переезду на дачу. Подошла ночь, а я всё ещё был занят упаковкой вещей — машина должна прийти на рассвете. Зато с завтрашнего дня — отдых. Отдохнёт и Акбар. Так я размышлял в третьем часу ночи, когда раздался звонок. Всё ясно: приехали из милиции за мной и Акбаром. Ну что ж, мы давно привыкли к таким ночным тревогам.
В эту ночь в доме на улице Чехова тоже не спал, оказывается, один из жильцов, но не из-за переезда на дачу, а просто по причине бессонницы. Он вышел на кухню покурить и через окно увидел, что на крыше соседнего дома два человека тащат узлы с бельём. Он позвонил в отделение, и вот я очутился с Акбаром и двумя милиционерами на чердаке этого дома. Акбар взял след, вытащил меня (буквально) через слуховое окно на крышу, и начался поиск. Я чувствовал, что еле могу удержать Акбара. Физкультурник из меня неважный — я не могу нестись по крышам и чердакам в таком темпе.
В конце концов я выбился из сил и рискнул отцепить поводок.
Никто лучше, чем я, не мог знать, как выдрессирован Акбар. Никто не мог упрекнуть меня в том, что я недооцениваю Акбара. Но даже мне показалось, что он специально дрессирован для приключенческого кинофильма. Я любовался им.
|
|
|
Как он прыгал с крыши на крышу! Счастье, что все дома были почти одной высоты и стояли совсем рядом, как бы прислонясь друг к другу.
Я горько жалел о том, что не было с нами кинооператора, который снял бы на киноплёнку собаку, летящую белой ленинградской ночью по крышам пустынных домов, прыгающую в окно чердака, чтобы через мгновение выпрыгнуть из другого.
|
|
|
