Вторая Мировая война и страны Магриба

Ланда Р.Г.

Народы Азии и Африки. 1985. № 1. С. 63-73.

 

Накануне второй мировой войны Алжир, Тунис, Марокко, Ливия были заповедным полем и объектом конкурентной борьбы империалистических держав. Владевшая Ливией Италия с начала 20-х годов предъявляла претензии Франции, господствовавшей в остальных странах Магриба¹. В среду итальянских иммигрантов в Тунисе внедрялись агенты фашистской охранки и члены фашистской партии, численность которых накануне войны достигла 20 тыс.². Они захватили руководство итальянскими клубами, школами, больницами, спортивными и другими организациями, под вывеской которых нередко скрывались боевые дружины фашистов. Опираясь на них, Муссолини всерьез думал о захвате Туниса, особенно после позорной капитуляции Англии и Франции в Мюнхене осенью 1938 г. "Мюнхенский метод, - нагло писала фашистская печать Италии, - может и должен быть применен с не меньшим успехом, чтобы разрешить одну за другой все остающиеся еще неразрешенными проблемы. Так будет достигнуто более справедливое соотношение между потребностями и ресурсами великих держав, которые спасли мир в Мюнхене"³.

Эта недвусмысленная заявка на новый передел мира перекликалась и с давними претензиями гитлеровской Германии. Еще 19 ноября 1937 г. в беседе с английским министром иностранных дел лордом Галифаксом Гитлер ясно сформулировал свою позицию: "Между Англией и Германией имеется по существу только одно разногласие: колониальный вопрос"⁴. В числе поставленных фюрером перед "третьим рейхом" задач фигурировала и следующая: "осенью 1941 г. - захват Гибралтара (с согласия Франко или без него), закрытие Средиземноморья с запада, затем создание немецкого бастиона в Северо-Западной Африке, нацеленного против Америки"⁵. Этот бастион начал создаваться сразу после прихода нацистов к власти. Особое внимание было обращено на испанскую зону Марокко, в которой действовала давно налаженная (кое-где еще с 1905 г.) сеть германских шпионских групп. С началом гражданской войны в Испании Сеута и Мелилья были превращены в германские военные базы. В Тетуане было создано "Бюро национальной обороны", которое забрасывало своих агентов во французскую зону и провоцировало там выступления против Франции⁶.

Испанская зона Марокко явилась главным плацдармом возглавившего фалангистский мятеж генерала Франко. С помощью подкупленных феодалов, безудержной спекуляции на национальных и религиозных чувствах марокканцев и щедрых (хоть и несбыточных) обещаний Франко провел массовую мобилизацию боеспособных мужчин многих горных племен, из которых в первые месяцы мятежа были сформированы несколько дивизий общей численностью 100 тыс. человек. Именно этим войскам и сброду авантюристов из Иностранного легиона Франко был обязан своими первыми успехами⁷.

Что касается Алжира, то здесь среди местных европейцев были сильны позиции фашистов и профашистов, спекулировавших на страхе крупных колонистов и капиталистов перед успехами Народного фронта во Франции. Они стремились сколотить "антибольшевистский" фронт Франции и Магриба с фашистской Италией и франкистской Испанией⁸. Грань между политическими симпатиями французских фашистов к Гитлеру, Муссолини и Франко и фактическим шпионажем в пользу последних была весьма условна.

Пропаганда фашистов (через германо-итальянские радиостанции, прессу, литературу, местных и засланных агентов) особенно интенсивно развернулась на Ближнем Востоке и в Северной Африке накануне войны. Державы "оси" всячески старались внушить арабам и берберам, что фашисты являются якобы их "естественными союзниками" в борьбе против британского и французского империализма. Гитлер, Муссолини, а позднее и Франко объявляли себя "покровителями ислама". Фашистская агентура буквально захлестнула Ближний Восток и Северную Африку⁹.

Результаты пропагандистской активности фашистов сказались как в Марокко, так и в Ливии, где уже в 1935-1936 гг. были созданы первые воинские части из ливийцев, сражавшиеся в составе итальянской армии в Эфиопии. Подкуп феодалов и высшего мусульманского духовенства, коварные приемы идеологической обработки дали возможность колониальным властям мобилизовать к осени 1940 г. в итальянскую армию до 50 тыс. ливийцев¹⁰. Часть их впоследствии сдалась в плен и совместно с ливийскими эмигрантами в Египте образовала особый корпус (14 тыс. солдат и 120 офицеров), с февраля 1941 г. участвовавший в боях против фашистов¹¹.

Острота борьбы за Ближний Восток и Северную Африку определялась прежде всего их стратегическим и экономическим значением. Контроль над Средиземным морем, издавна находившийся в руках Англии и Франции, обеспечивал коммуникации метрополий с колониями в Африке, Западной и Южной Азии, т. е. источниками нефти, сырья и продовольствия. Державы "оси" еще до начала войны стремились вырвать этот контроль из рук соперников, чем и объяснялись их планы в Испании и Марокко, претензии на Тунис и часть Алжира.

Вступление Франции в войну в сентябре 1939 г. означало для стран Магриба мобилизацию в армию наиболее трудоспособной части населения, подчинение экономики военным нуждам метрополии, но прежде всего разгул репрессий и прекращение легальной деятельности национальных партий и организаций, большинство которых уже с 1937 г. находилось в подполье. Особенно яростным преследованиям подверглись коммунисты. Вслед за этим последовал период "странной войны", во время которого правящие круги Франции, словно забыв о действительном противнике - гитлеровской Германии, которую они "не хотели сердить", гораздо больше были озабочены планами войны с СССР. Однако поражение в мае-июне 1940 г. и капитуляция французской армии привели к оккупации большей части метрополии немецкими войсками. В неоккупированной Франции с центром в г. Виши был установлен профашистский режим маршала Петэна, во всех вопросах, включая колониальные, проводивший угодную Гитлеру политику. Резко обострило обстановку в Магрибе (и вообще в Средиземноморье) вступление в войну Италии 10 июня 1940 г. Но наступление ее танковых частей на Тунис было отбито французской авиацией.

Франция Петэна не хотела сопротивляться державам "оси", хотя возможности для этого и были¹². Позорное капитулянтство и низкопоклонство перед фашистской Германией один из виновников июньской катастрофы 1940 г., генерал Вейган, без тени смущения назвал "бескровной революцией одновременно антикапиталистического и антимарксистского характера, во многом, конечно, близкой к тому, что было совершенно в Германии"¹³. Именно Вейган, ставший в октябре 1940 г. генеральным делегатом правительства Виши в Северной Африке, т. е. неограниченным правителем Магриба, и попытался в дальнейшем совмещать антикоммунизм и антисоветизм с проамериканизмом и англофилией¹⁴. Однако он не мог помешать прибывшим в Магриб (в соответствии с актом о капитуляции 1940 г.) смешанным германо-итальянским "комиссиям по наблюдению за соблюдением условий перемирия" вывозить из Марокко, Алжира и Туниса все необходимое Германии и Италии (железную руду, цветные металлы, фосфаты, топливо, сырье, вино, продовольствие), вследствие чего экономическое положение стран Магриба резко ухудшилось.

Несмотря на это, "сеньоры" французской колонизации в Магрибе продолжали сотрудничать с державами "оси", поставляя, в частности, за двойную цену весь урожай фруктов и овощей для германо-итальянских войск на советско-германском и египетском фронтах¹⁵. Президент объединения аграрных, торговых и промышленных палат Алжира Л. Морар выступал за прочный "контакт с Германией" и налаживание ее торговли с Алжиром¹⁶. Наиболее богатые "сеньоры" Алжира скупали акции немецких трестов и, образовав "Заморский комитет судовладельцев Франции", выдавали экспорт в Германию за якобы "перевозки, предназначенные для метрополии"¹⁷. Державы "оси" грабили Магриб, как и оккупированную Францию, вследствие чего уже в 1942 г. в ряде районов начался голод. "Урожаи падали, - пишет французский историк Ш.-Р. Ажерон. - Оставшемуся без промышленности Алжиру не хватало удобрений, фабричных товаров, одежды. На самых бедных обрушились новые страдания"¹⁸.

Внутриполитическая обстановка в Магрибе, несмотря на жестокие полицейские преследования была крайне нестабильна. Во многом сказывались ослабление Франции вследствие ее поражения в июне 1940 г. и обострение по этой причине межимпериалистических противоречий по поводу Магриба. Германия, Италия, Испания стремились вырвать контроль над Магрибом из рук правительства Виши¹⁹. "В 1941 г. Алжир стал для немцев разменной монетой. Был поднят вопрос о его разделе: область Константины с Тунисом отошла бы к Италии, Орания - к Испании, область г. Алжира осталась бы за Францией"²⁰. Однако этот план не осуществлялся из-за грызни между фашистскими лидерами: Франко, потребовав за вступление в войну передачи ему всего Марокко, Мавритании и запада Алжира, в конечном счете поостерегся официально вступить в войну, за что Гитлер и лишил его "премии" как "неблагодарного труса"²¹. Более того, ряд секретных планов Гитлера предусматривал оккупацию Испании без согласия Франко с последующим ударом по Гибралтару и Магрибу²². Еще менее был склонен фюрер считаться с амбициями дуче, к тому времени неоднократно битого в Эфиопии, Ливии и Греции.

По требованию Гитлера правительство Виши приступило к строительству Транссахарской железной дороги, которая соединяла бы порт Оран в Алжире с Дакаром в Сенегале. Это нужно было для намечавшейся переброски немецких войск в Дакар с последующей высадкой их на Американском континенте, а также для вывоза риса и хлопка из Западной Африки в Германию. Значение планировавшейся дороги выявилось уже в 1940 г., после атак британского флота и авиации против ВМС и ВВС Виши в Мерс эль-Кебире (под Ораном) в июле и в Дакаре в сентябре. Дав ничтожные результаты в военном плане, эти атаки оказались на руку вишистам, развернувшим ожесточенную кампанию против англичан и де Голля. Косвенно они даже заставили немцев поторопиться с установлением контроля над имевшими военное значение портами Магриба, в частности Касабланкой и Бизертой.

В сентябре 1940 г. итальянская армия маршала Грациани, вторгшись из Ливии, продвинулась в глубь египетской территории на 90 км. Но британская группировка "Нил" перешла в декабре 1940 г. в контрнаступление и выбила Грациани из Египта. В январе 1941 г. англичане заняли восточную часть Ливии - Киренаику, полностью разгромив итальянские войска: 150 тыс. итальянцев попали в плен и только 10 тыс. поспешно отступили на запад, в Триполитанию. Спасая своего незадачливого союзника, немцы в феврале 1941 г. направили в Ливию бронетанковый "Африканский корпус" генерала Роммеля и 250 самолетов²³. После этого германо-итальянцы в течение двух недель в марте-апреле 1941 г. выбили англичан из Ливии (за исключением осажденной крепости Тобрук). Дальнейшее наступление фашистов быстро выдохлось: Роммель не только не получил новых пополнений, но и лишился почти всей авиации, переброшенной в Румынию для последующего участия в нападении гитлеровской Германии на СССР. После долгих позиционных боев в мае-октябре 1941 г. Роммель был принужден в ноябре-декабре 1941 г. отступить на 900 км в глубь Ливии, потеряв 25 тыс. убитыми и ранеными, а 36 тыс. - пленными²⁴. Но уже в январе 1942 г. при помощи прибывших немецких частей, имевших опыт боевых действий в Европе²⁵, Роммель смог нанести контрудар и отбить у англичан большую часть занятой ими территории. Лишь к маю 1942 г. его армия примерно уравнялась с силами англичан, достигнув численности 100 тыс. человек²⁶.

Возросшая помощь немецкой авиации позволила свести к минимуму потери германо-итальянского флота от ударов ВВС и ВМС Англии. Это дало возможность улучшить снабжение фашистской армии и позволило ей добиться новых успехов в июне 1942 г. Наиболее глубоко за все время войны она продвинулась в Египет, остановившись у Эль-Аламейна (всего в 100 км от Александрии). Однако ее положение стало быстро ухудшаться в связи с тем, что Гитлер снова приказал "снять со Средиземного моря авиацию, которая ему нужна была на русском фронте"²⁷. В результате соотношение сил в воздухе резко изменилось: на 120-140 германо-итальянских самолетов приходилось 600 британских²⁸. Кроме того, армия фашистов в Африке испытывала острую нехватку вооружения, боеприпасов и горючего, потери в которых почти не возмещались ввиду сосредоточения главных сил и резервов держав "оси" на советско-германском фронте, где с июля 1942 г. развернулась Сталинградская битва. Скудные поставки из Италии часто не доходили до Роммеля: осенью 1942 г. 30-40 % судов с грузами для его армии были потоплены²⁹. Тем не менее прибывший в Ливию Муссолини готовился к триумфальному въезду в Каир по примеру древнеримских цезарей, приказав выбить медали "в честь завоевания Египта"³⁰.

Задача Роммеля не ограничивалась захватом Египта. Еще в июле 1941 г. командование вермахта составило план наступления через Кавказ на Иран, предусматривавший последующее соединение с африканской армией "лисы пустыни" в Ираке, куда Роммель должен был прорваться через долину Нила и Палестину. Потерпев крах под Москвой, гитлеровцы вынуждены были отказаться от этого плана в 1941 г. и вернулись к нему летом 1942 г. во время наступления на Сталинград и Кавказ. Но гигантские масштабы сражения под Сталинградом вынудили германское командование перебросить туда 31 из 60 дивизий, действовавших на кавказском направлении. Сюда же были брошены все резервы вермахта, предназначенные и для похода в Иран, и для "Африканского корпуса" Роммеля.

23 октября 1942 г. 8-я английская армия генерала Монтгомери перешла в наступление и, прорвав 4 ноября германо-итальянский фронт, погнала фашистские войска на запад³¹. Одновременно 8 ноября шесть американских и одна английская дивизия высадились в Марокко и Алжире и, преодолевая сопротивление армии Виши, к концу месяца заняли территорию этих стран и западную часть Туниса³². Наиболее серьезные бои при этом развернулись в Марокко -Касабланке, Федале, Порт-Лиотэ, а в Алжире - в г. Оран. К моменту прекращения боев 11 ноября союзники потеряли 3 тыс. человек убитыми и ранеными, 70 самолетов и много транспортных судов³³. Однако в целом армия Виши почти не воевала. Одна ее часть сочувствовала де Голлю и переходила на сторону союзников, другая часть колебалась, и лишь меньшинство было готово следовать за главнокомандующим Жюэном, который утверждал, что "сражаться под командованием маршала Роммеля - это честь", и еще в январе 1942 г. приказал обеспечить "дружественный прием" итало-германцам и "воспрепятствовать преследованию их британцами"³⁴. Впрочем консул США Р. Мэрфи и посол США в Виши Лэги быстро уговорили Жюэна и прибывшего в Алжир заместителя Петэна адмирала Ф. Дарлана прекратить огонь, оставив всех вишистов на своих постах.

Если бы союзники захватили Тунис, армия Роммеля, еще находившаяся на востоке Ливии, была бы обречена. Но фашистам удалось оттянуть разгром своих войск путем молниеносной оккупации в ноябре 1942 г. территории восточного Туниса и замены развалившейся армии Виши германскими частями. Оккупировав одновременно и контролировавшуюся Петэном часть Франции, немцы перестали нуждаться в услугах администрации Виши в Магрибе. Все ее чиновники были высланы из Туниса 7 декабря 1942 г.³⁵. К концу января 1943 г. итало-германская армия очистила Ливию и, заняв круговую оборону в Тунисе, пыталась нанести контрудары. Но преимущество союзников было подавляющим, и они, медленно сжимая кольцо с марта 1943 г., постепенно оттесняли фашистов к морю. Об утрате последними каких-либо надежд свидетельствовал отъезд Роммеля в Италию 5 апреля 1943 г.³⁶. 12 мая прекратили сопротивление последние итало-германские части на п-ове Бон - северном выступе побережья Туниса. В плен были взяты 224 тыс. человек (²/₃ из них - немцы), 16 немецких и 10 итальянских генералов³⁷. Тем самым была окончательно ликвидирована фашистская угроза Африке и Ближнему Востоку.

На Западе еще в 1943 г., а также и впоследствии пытались военные действия в Северной Африке представить как якобы равноценные битве под Сталинградом³⁸. Их даже называли "битвой за Тунисград"³⁹. Некоторые авторы, главным образом англо-американские, указывали при этом на якобы сопоставимость цифр потерь фашистов под Сталинградом и в Северной Африке⁴⁰. Но те же авторы сами себя опровергают, приводя данные об огромной разнице в боеспособности немецких войск на советско-германском фронте и в Африке, указывая, что фашисты в Ливии и особенно в Тунисе на завершающей стадии боев сдавались в плен, далеко не исчерпав всех возможностей сопротивления и даже не понеся сколько-нибудь значительных потерь⁴¹. Если сопоставить приведенные выше данные о пленных итало-германцах с названной У. Черчиллем общей численностью их войск в Северной Африке (250 тыс. человек)⁴², то станет ясно, что они потеряли в боях чуть более 10 % личного состава, что отнюдь не свидетельствует об ожесточенности их сопротивления⁴³.

Следует напомнить также о том, что в октябре 1942 г. на советско-германском фронте находилось 266 фашистских дивизий, из них 193 немецких (включая 110 на южном крыле фронта), а в Египте в это же время действовало 12 фашистских дивизий, в том числе лишь 4 немецких⁴⁴. Что же касается наиболее часто проводимого на Западе сравнения сражений под Сталинградом и Эль-Аламейном, то несопоставимость их масштабов неопровержимо доказывается следующими цифрами: под Сталинградом войска Германии и ее сателлитов насчитывали 1012 тыс. человек при 675 танках и 1216 самолетах, а под Эль-Аламейном - всего 80 тыс. человек при 540 танках и 350 самолетах⁴⁵. Можно лишь удивляться тому, что союзники полгода топтались в Тунисе, обладая троекратным преимуществом - примерно 700 тыс. солдат и офицеров против 250 тыс. итало-германцев⁴⁶. Они явно не спешили покончить с армией фашистов в Магрибе. Недоумение даже американской прессы вызвала медлительность войск США в Тунисе, упустивших еще в ноябре 1942 г. шанс отрезать армию Роммеля в Ливии от немецких десантов в Тунисе, что намного ускорило бы ликвидацию военных сил "оси" в Африке⁴⁷. Подобная "неторопливость" могла быть объяснена лишь соображениями, далекими от общих интересов антигитлеровской коалиции⁴⁸. Поэтому справедливо И. В. Сталин писал У. Черчиллю 15 марта 1943 г.: "Из Вашего сообщения видно, что англо-американские операции в Северной Африке не только не ускоряются, но откладываются уже на конец апреля. И даже этот срок указывается не совсем определенно. Таким образом, в самый напряженный период боев против гитлеровских войск, в период февраль-март, англо-американское наступление в Северной Африке не только не форсировалось, но и вообще не проводилось, а намеченные Вами же для него сроки отложены. Тем временем Германия уже успела перебросить с Запада против советских войск 36 дивизий, из них 6 - танковые. Легко понять, какие затруднения это создало для Советской Армии и как это облегчило положение немцев на советско-германском фронте" ⁴⁹.

Тем не менее, несмотря на все негативные стороны тактики союзников в Магрибе (а нередко - вопреки им), ликвидация фашистского плацдарма на севере Африки, ставшая возможной во многом благодаря героической борьбе советского народа против гитлеровских агрессоров, объективно сыграла значительную роль в последующем изменении соотношения сил в ходе второй мировой войны. Позиции держав "оси" в Средиземноморье были существенно подорваны. Опираясь на базы и удобные порты Магриба, его людские и экономические ресурсы, союзные армии впоследствии развернули успешные операции на Сицилии и Корсике, в Италии и Южной Франции, что привело вскоре к выходу Италии из войны, усилению антифашистского движения в Европе и приближению окончательного краха фашизма.

Еще более серьезны для Магриба были внутренние последствия изгнания итало-германцев. В Ливии установление власти британской (в Киренаике и Триполитании) и французской (в Феццане) военной администрации привело к заметным социальным сдвигам: усилению местной феодальной и родоплеменной знати (особенно в Киренаике), торгово-компрадорской буржуазии (особенно в Триполитании), частичному вытеснению итальянского капитала английским, а позднее и американским, росту местной арабской интеллигенции (учившейся в основном в Египте и Англии) и бюрократии (прежде всего в конторах и управлениях иностранных и смешанных банков, коммерческих транспортных и иных компаний). Постепенно начали формироваться и органы ливийской (по составу) администрации⁵⁰. Вернувшись на родину политэмигранты повели патриотическую агитацию, создавая с этой целью различные клубы и организации.

В дальнейшем судьба Ливии была решена в рамках ООН (также обязанной своим рождением итогам второй мировой войны). Немалую роль сыграло и обострение межимпериалистических противоречий, вызванное столкновением в Ливии интересов Англии, Франции, США и пытавшейся спасти хотя бы часть своих прежних позиций Италии. Но решающее значение оставалось за теми необратимыми изменениями, которые явились результатом второй мировой войны. К ним относятся и подъем патриотического движения во всех частях страны, и усиление влияния возникшей в 1945 г. Лиги арабских стран, и твердое осуждение Советским Союзом незаконности империалистических сделок за счет Ливии.

Наиболее кардинальные сдвиги в годы второй мировой войны произошли в Тунисе, Алжире и Марокко. "Оккупация большей части Франции и появление в Северной Африке военных, контрольных комиссий пошатнули авторитет Франции в мусульманском мире", - с горечью писал один из богатейших "сеньоров" Алжира - Л. Морар⁵¹. Тем не менее, и он сам, и другие "столпы" колонизации (крупнейший землевладелец Г. Фор, богатейший винодел А. Боржо, первый в стране судовладелец Л. Скъяффино и т. п.) активно сотрудничали с итало-германскими комиссиями. Все они лишь подражали администрации Виши в Магрибе, которая выделила в мае 1941 г. для нужд армии Роммеля 1100 грузовиков и разрешила ей пользоваться дорогами и портами Туниса⁵². Немецкие офицеры, техники, разведчики и инструкторы обосновались во многих портах и на аэродромах Магриба⁵³.

Кроме немцев, на магрибинцев оказывали влияние также оживившиеся после 1940 г. сторонники ориентации на Испанию и Италию. Первые (в основном местные испанцы) были разбиты на роты и секции, имели оружие и подчинялись дисциплине фалангистской партии, получая субсидии из Мадрида и от богатых испанцев Орана. В Марокко и на западе Алжира они проповедовали "идею испанской оккупации"⁵⁴. Итальянская миссия (около 200 человек) тоже не только усиленно обрабатывала своих соотечественников в Тунисе и на востоке Алжира, но и устраивала "тайные встречи с туземцами". Муссолини даже планировал превратить Тунис и восток Алжира в итальянские провинции "Нумидия" и "Цезарианская Мавритания"⁵⁵. Однако Германия имела свои виды на Магриб. Не дав согласия на раздел "французского наследства", гитлеровцы в то же время демонстративно отпустили на родину 10 тыс. пленных магрибинцев - солдат французской армии⁵⁶. Это дало им возможность выдавать себя чуть ли не за сторонников "полной независимости" стран Магриба. В действительности немцы поощряли сотрудничавший с ними режим Виши, даже ценой пренебрежения колониальными аппетитами Италии. В частности, в июне 1941 г. глава гитлеровского военного командования Кейтель в беседе с У. Кавальеро прямо заявил: "Создавшееся положение (т. е. подготовка нападения на СССР. -Р. Л.) вынуждает нас искать договоренности с Францией по вопросу о дальнейших действиях на Средиземном море. Вопрос об итальянских претензиях к Франции обсуждать не хочу. Гитлер заявил, что по этому поводу он не допускает никаких дискуссий"⁵⁷.

В конечном итоге двойная игра гитлеровцев, так же как и итальянских фашистов была разоблачена. Это способствовало повышению уровня политической зрелости антиколониалистов Магриба и более точной их ориентации.

Подъем магрибинского национально-освободительного движения начался в конце 1942 г., после того как англо-американские войска, высадившиеся в Марокко и Алжире, в мае 1943 г. окончательно очистили Северную Африку от немецко-итальянских войск. В тунисской кампании союзников приняли участие и французские войска, как примкнувшие к англо-американцам после ноября 1942 г., так и вновь сформированные части, преимущественно из алжирцев, марокканцев, тунисцев, сенегальцев. К концу военных действий в Северной Африке эта армия насчитывала до 500 тыс. солдат. Впоследствии, после того как военные действия были перенесены в Европу, численность уроженцев Магриба во французских войсках еще более возросла. Одних алжирцев насчитывалось не менее 300 тыс.⁵⁸.

Экономическое и военное ослабление Франции в результате июньской катастрофы 1940 г., обострение межимпериалистической борьбы за Северную Африку в годы войны, крах режима Виши и воплощавшейся им архиреакционной политики сочетания традиционного колониализма и фашистских методов управления, сокращение и даже прекращение в 1942-1944 гг. связей с метрополией - все эти факторы, действовавшие в условиях общей активизации антифашистско-демократических сил в связи с разгромом гитлеровцев на советско-германском фронте, резко изменили настроения большинства магрибинцев. Они способствовали пробуждению к политической жизни многих из них, прежде всего крестьян и городской мелкой буржуазии, в первую очередь страдавших от экономических тягот войны, неурожаев, мобилизаций, реквизиций, нехватки предметов первой необходимости и разгула "черного рынка". Это обстоятельство, равно как и радикализация, под влиянием многих из перечисленных выше факторов, ранее довольно умеренного национализма буржуазных и даже отчасти феодальных верхов коренного населения Магриба явилось причиной подъема освободительного движения североафриканских народов.

В Тунисе этот подъем начался еще до ноябрьского десанта союзников. В августе 1942 г. бей Туниса Мухаммед аль-Мунсеф, связанный с умеренным буржуазно-аристократическим крылом национального движения, представил вишистским властям проект либеральных реформ, который те отвергли. Однако после итало-германской оккупации Туниса в ноябре 1942 г. и фактического падения французского господства Мунсеф-бей сам решил провести некоторые из этих реформ и в декабре 1942 г. образовал (впервые после установления над страной французского протектората в 1881 г.) национальное правительство во главе с влиятельным деятелем торговой буржуазии Мухаммедом Шеником. Во внешней политике кабинет Шеника занимал позицию строгого нейтралитета и отказался поддерживать державы "оси", несмотря на оккупацию ими почти всего Туниса и невзирая на давление посла Италии, соблазнявшего Мунсеф-бея признанием полной независимости Туниса. После изгнания итало-германцев из Туниса правительство Шеника выразило готовность сотрудничать с французскими властями. Однако по приказу генерала Жиро (ставленника англо-американцев, соперничавшего с де Голлем и контролировавшего вплоть до июня 1943 г. французскую администрацию в Магрибе) это правительство было разогнано, а Мунсеф-бей низложен и выслан на юг Алжира, где и умер через несколько лет.

Тем не менее французские власти вынуждены были все же пойти на уступки, в частности разрешить деятельность компартии Туниса, героически боровшейся против фашизма в период господства Виши и итало-германской оккупации. Но это было сделано уже позже, когда во главе Французского комитета национального освобождения (ФКНО), созданного в Алжире в июне 1943 г., встал Шарль де Голль, с которым Жиро отчаянно боролся за власть⁵⁹. Легализации постепенно стала добиваться и наиболее массовая и влиятельная партия националистов Новый Дустур, формально остававшаяся под запретом. Усиление компартии и общий сдвиг влево в жизни страны, крах местных фашистов (в основном из среды итальянского и французского населения) и профашистов (из числа правых тунисских националистов), полевение большинства националистов, проявивших готовность к единству действий с компартией под влиянием роста авторитета СССР, установление прочной связи Нового Дустура с рабочим движением [в 1944 г. был создан новодустуровский профцентр - Всеобщий союз тунисских трудящихся (ВСТТ)] - таковы основные итоги периода второй мировой войны в Тунисе.

В Марокко активизация освободительного движения нашла свое выражение прежде всего в объединении коммунистических групп в начале 1943 г. в компартию Марокко. В первом же номере своей газеты "Аль-Ватан" ("Родина") компартия, призвав марокканцев к активной борьбе против фашизма, выдвинула вместе с тем требование созыва Учредительного собрания и провозглашения независимости страны. Националистические партии испанской зоны - Партия национальных реформ и Партия марокканского единства - еще раньше (в декабре 1942 г.) выступили с требованием восстановления единой и суверенной "мусульманской монархии" в Марокко. Однако эти партии, в свое время рассчитывавшие на помощь держав "оси", не призывали к борьбе с фашизмом. Иную позицию заняла партия "Истикляль" ("Независимость"), образованная в декабре 1943 г., которая увязывала требование независимости с выступлениями в поддержку антигитлеровской коалиции, надеясь (так же как и остальные националисты Магриба) на претворение в жизнь провозглашенной США и Англией в августе 1941 г. Атлантической хартии. В ней эти державы заявляли, что "уважают право всех народов избрать себе форму правления, при котором они хотят жить"⁶⁰. Разумеется, тогда никто не знал, что США и Англия одновременно решили в будущем продиктовать послевоенное урегулирование для "всех народов во всех землях"⁶¹.

Деятельность националистов стимулировала стремление султана Мухаммеда Бен Юсефа занять независимую позицию по отношению к французским властям. Султан стал отказываться выполнять распоряжения генерального резидента Франции Ногеса сразу же после высадки союзников в Марокко. В июне 1943 г. он впервые за все время французского протектората без ведома французов встретился в Касабланке с главой иностранного государства - президентом США Рузвельтом. Последний сказал султану, что "эра колониальной эксплуатации заканчивается", чем и породил у него и у многих магрибинцев "наивную веру" в то, что США помогут добиться "торжества справедливости"⁶². Генерал Жюэн впоследствии с раздражением писал, что "ветер эмансипации" вообще в Магрибе рожден был Атлантической хартией и "обещаниями президента Рузвельта во время его встречи с султаном Сиди Мухаммедом Бен Юсефом"⁶³. Разумеется, это было не так, тем более что в беседе с султаном Рузвельт затрагивал преимущественно экономические, технические и культурные аспекты возможного сотрудничества Марокко с США⁶⁴. Генерал де Голль, встретившийся в султаном в августе 1943 г., пришел к верному выводу: "Этот государь, молодой, гордый, себялюбивый, не скрывал своего намерения возглавить страну в ее движении к прогрессу, а в один прекрасный день - и к независимости"⁶⁵.

11 января 1944 г. партия "Истикляль", ободренная поддержкой султана, вручила ему, французским властям и союзному командованию манифест с требованием независимости, проведения внутренних реформ и участия Марокко в мирной конференции по окончании войны. Французы ответили на это (с одобрения англо-американцев) арестами руководителей "Истикляля". Тогда по городам страны прошла волна демонстраций протеста, сопровождавшихся в Фесе, Рабате и Сале вооруженными столкновениями патриотов с полицией. Древняя столица страны - г. Фес - несколько недель в январе-феврале 1944 г. находилась в руках повстанцев. Войска колонизаторов, блокировав мусульманские кварталы города, в конце концов взяли их штурмом с помощью танков. Сотни убитых марокканцев, тысячи раненых, арестованных и приговоренных к смерти - таковы были результаты кровавого подавления первого выступления марокканских патриотов⁶⁶. После этого начался временный спад массового движения за независимость. Однако национальные партии, в первую очередь "Истикляль" и компартия, продолжали работу в массах, хотя неоднократные предложения коммунистов о единстве действий неизменно отвергались националистами.

Наиболее драматично складывался путь антиколониального движения в Алжире. Националисты в серии документов, вручавшихся властям ("Послании мусульманских представителей" в декабре 1942 г., "Манифесте алжирского народа" в марте 1943 г., "Проекте реформ" в мае 1943 г.), выдвинули требования ликвидации колониального режима, осуществления права алжирцев на самоопределение, выборов в Учредительное собрание Алжира и уничтожения привилегий европейцев⁶⁷. Французские власти отклонили их требования и ограничились уступкой в виде мартовского ордонанса 1944 г., предоставившего всем алжирцам право избирать ³/₅ депутатов в органы местного самоуправления и лишь незначительной части алжирцев - полные права французских граждан. Тогда деятели национальной буржуазии и лидеры патриотической Партии алжирского народа (ППА), находившейся под запретом, создали 14 марта 1944 г. ассоциацию "Друзья Манифеста и свободы", к которой примкнули самые широкие слои крестьянства, городской бедноты и рабочих - всего свыше 500 тыс. человек⁶⁸.

Напуганные ростом влияния ассоциации, колонизаторы организовали чудовищную провокацию: 8 мая 1945 г. полиция расстреляла в ряде городов Алжира мирные демонстрации алжирцев по случаю победы над фашистской Германией. Это вызвало взрыв возмущения, вылившийся в стихийное, неорганизованное и неподготовленное восстание. Повстанцы жгли фермы колонистов, убивали чиновников и полицейских. Колонизаторы жестоко подавили восстание с помощью армии, авиации и флота. Было убито свыше 45 тыс. алжирцев⁶⁹. После подавления восстания еще долго продолжались аресты, судебные процессы, расстрелы и ссылки. 15 мая 1945 г. власти запретили не имевшую отношения к восстанию ассоциацию "Друзья Манифеста и свободы", надеясь тем самым обезглавить освободительное движение.

Однако реакционеры не смогли воспрепятствовать компартии Алжира, опиравшейся на союз с компартией Франции и на подъем антифашистско-демократического движения в освобожденной от гитлеровцев Франции, решительно выступить против колониальных репрессий в Алжире. Численность компартии наиболее активно боровшейся и против вишистов, и за разгром фашизма вообще за годы войны утроилась⁷⁰. Благодаря усилиям коммунистов репрессии вскоре были прекращены и национальные партии смогли возобновить свою деятельность. Таким образом, в годы второй мировой войны в странах Магриба как и на Арабском Востоке, сначала последовал период относительного влияния держав "оси" (непосредственно связанный с поражением Франции в июне 1940 г.), затем период относительной терпимости (после 1942 г.) по отношению к национально-освободительному движению в целях привлечения магрибинцев в армию Франции и поощрения антифашистских тенденций (вместе с профранцузскими) в рядах националистов, и, наконец, период колониального контрнаступления, попыток обуздать патриотов, "вышедших из повиновения". Однако те же факторы, что и на Арабском Востоке (рост массовости и зрелости антиколониальной борьбы повышение авторитета и влияния коммунистов вследствие исторических побед СССР, оживление рабочего движения), предопределили невозможность подобного обуздания. Опираясь на возросшую поддержку своих народов, СССР и прогрессивных сил, рожденных Сопротивлением во Франции, патриотические партии Египта повсюду усилили свои позиции. Рост их влияния оказался необратимым.

Несм

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: