Глава 3 – Предсмертные переживания

Нужно сказать, что не всю информацию, касающуюся процесса смерти, я получила от людей, находившихся под гипнозом. Были случаи, когда люди рассказывали мне и о своих предсмертных переживаниях, которые они испытали, находясь в состоянии клинической смерти. Впервые об этом поведали миру известные исследователи этих явлений – доктора Рэймонд Моуди и Элизабет Кюблер-Росс. Речь идет о переживаниях людей в тот момент, когда они в буквальном смысле уже умерли и как бы переступили порог смерти, но затем были возвращены в мир живых благодаря новейшим достижениям современной медицины. Предоставленные ими сведения в общем и целом соответствуют той канве, которую обрисовали другие исследователи, и не противоречат информации, добытой лично мною, за одним лишь исключением: если эти люди были возвращены к жизни и сами поведали о пережитом, то субъекты, с которыми работала я, обитали на духовном плане, пока не воплотились на Земле в нынешней жизни. Мои субъекты хранят воспоминания о пребывании по ту сторону жизни, но эти воспоминания так глубоко запрятаны в тайниках их подсознания, что, для того чтобы извлечь их оттуда, необходимо погрузить людей в состояние регрессивного гипноза.

Случай, о котором я хочу рассказать, во многом сходен с классическими случаями такого рода. Один из моей друзей познакомил меня с женщиной по имени Мег, сказав, что она может рассказать мне удивительную историю, которую она решилась поведать немногим, опасаясь того, что ее засмеют. Речь шла о сугубо личных переживаниях, и Мег понимала, что многие просто не смогут оценить того значения, которое она им придавала, между тем как они, по словам самой Мег, изменили всю ее жизнь. Она уже не была той прежней Мег, какой ее все знали, да и, скорее всего, уже не будет. Именно по этой причине, считает она, ей была дана возможность сохранить память об этих событиях. Эти воспоминания помогали ей в тяжелые часы смятения, нерешительности или страха. Она сказала, что для того чтобы извлечь эти воспоминания из глубин подсознания, нет смысла прибегать к гипнозу, потому что они навеки запечатлены в ее памяти. Хотя некоторые детали она помнит довольно смутно, однако уверена, что сами переживания ей никогда не забыть и никто не переубедит ее в том, что этого не было, так как пережитое ею в буквальном смысле стало поворотным пунктом всей ее жизни. Мег – взрослая женщина, которой давно перевалило за сорок. Она замужем, и у нее несколько детей. Она никогда до этого не слышала о предсмертных переживаниях, да и с моими исследованиями тоже не была знакома. Она ведет активный образ жизни, у нее много интересов, но все, что случилось с нею после пережитого, неизменно вращается вокруг тех событий, озаряя новым светом всю ее жизнь.

Мы встретились в доме друга, который познакомил нас, в обстановке полного доверия и взаимопонимания, и Мег уселась в удобное кресло перед магнитофоном, чтобы рассказать мне свою историю. Мне пришлась по душе ее точность в описании деталей и та тщательность, с которой она избегала любых преувеличений и приукрашиваний, свойственных большинству рассказчиков. Она считала, что должна рассказать все в точности, не упуская важных деталей, и дала согласие на публикацию истории при условии неразглашения ее настоящего имени.

Вот эта история, записанная с ее слов.

"Это случилось примерно десять лет назад, летом 1978 года, когда меня положили в больницу на хирургическую операцию. В июне я как раз собиралась открыть собственный книжный магазинчик, но во время обычного профилактического осмотра врачи случайно обнаружили у меня опухоль в легком. Они не могли установить, была ли эта опухоль злокачественной или нет, поэтому, видимо ради собственного спокойствия, положили меня на операцию. Должна сказать, что с самого начала я интуитивно чувствовала, что опухоль моя не так уж опасна, поэтому побаивалась операции; во всяком случае, у меня были нехорошие предчувствия. Вот, пожалуй, и все, что я могу скачать по этому поводу.

Детство у меня было вполне обычным, как и у большинства детей. Я посещала самые разные церкви: конгрегациональную, лютеранскую и прочие, но так и не остановила свой выбор ни на одной из них. Когда мы переехали за город, я вместе с соседкой начала посещать баптистскую церковь, но, сказать по правде, какого-то строго религиозного, а уж тем более пуританского воспитания мне никто никогда не давал, так что если я и была христианкой, то достаточно раскрепощенной. Словом, у меня не было привычки ходить в церковь по поводу и без повода. Когда я вышла замуж, я примкнула к епископальной церкви – церкви моего мужа. Но и эту церковь я посещала и до сих пор посещаю нерегулярно. Между тем, не помню когда и как, но я почему-то пришла к выводу, что по своим убеждениям я скорее агностик, а может быть даже и атеистка. Но, думаю, из-за детских привязанностей я так до конца и не стала стопроцентной атеисткой. Как знала! (Она засмеялась.)

Я вкратце рассказала о своих отношениях с церковью, чтобы вы могли представить, что я чувствовала, когда лежала в больнице вечером накануне операции. Мне тогда казалось, что я могу и не выкарабкаться. Поэтому, лежа в темноте, я шептала что-то вроде молитвы, которая, как знать, могла оказаться последней в моей жизни. Так вот, я лежала в темноте и шептала: "Я не знаю, есть ли Ты, но если есть, прими мою молитву. Это самое большее, на что я способна". Я думала о своей жизни и все пыталась вспомнить, что я не успела сделать, в духовном смысле. А потом я прошептала: "По правде сказать, я не верю, что Ты существуешь, но если ты существуешь, прошу Тебя, помоги мне". Тут я повернулась лицом к стене: "Прости меня за неверие, но, по совести, это самое большее, на что я способна".

Операция, на удивление, прошла довольно удачно, хотя после нее я чувствовала себя как в аду, – настолько мне было больно. Боль изводила меня до такой степени, что, лежа после операции в больничной палате, я только и думала о том, когда же мне сделают обезболивающий укол. (Я говорю обо всем этом, чтобы быть до конца честной и искренней.) Так вот, сознание у меня то затуманивалось, то вновь прояснялось -видимо, из-за того, что мне кололи демерол. Скептики, пожалуй, скажут: "Ну, все ясно, просто ее до одурения напичкали наркотиками". Скептики скажут, что на меня подействовали болеутоляющие препараты. Но уколы тут ни при чем. Примерно на третий день интенсивной терапии мне удалось уснуть. И вдруг я увидела, что иду по дну очень длинного и темного каньона. Мне было очень-очень тепло, и чувствовала я себя совершенно уверенно, но это был самый черный и мрачный каньон из всех, какие мне когда-либо доводилось видеть. Стены каньона высились надо мною подобно горным склонам и поначалу казались далекими, но вдруг приблизились. В какой-то момент я взглянула вверх на эти стены, ожидая увидеть сплошную черноту, но они почему-то оказались оранжево-темными, а сквозь них мерцали яркие огоньки. В тот момент я уже знала, что это как-то связано с душами, но не могу припомнить, что именно я увидела. Помню только, что они внушали приятное чувство безопасности.

Продвигаясь по дну каньона, я увидела впереди себя какую- то преграду, сплошь окутанную туманом. Приблизившись к ней, я поняла, что это был своего рода скалистый барьер или выступ, полностью преграждавший вход в каньон так, что между ним и стеной каньона оставалось только очень маленькое узкое пространство, через которое едва можно было протиснуться. Все вокруг было окутано туманом.

Вдруг я увидела, что там стоят люди: двое мужчин и еще один человек, весь в тени. Неожиданно я узнала этого человека, и как только я его узнала, он словно бы вышел из тени на яркий свет. Забавно, но внешне он выглядел как актер Джин Уайлдер в фильме "Вилли Вонка". У него были такие же кудрявые волосы, и одет он был в темный костюм с белым кантом. Сначала я подумало: "Что происходит?" А затем, столь же неожиданно, я поняла, что умираю, и меня тут же охватил страх.

В этот момент человек в костюме сказал: "Ты при смерти". Именно так и сказал: "Ты при смерти". Тут до меня дошло, что это был "ангел смерти". Сам он этого не говорил, но я знала, что это так. И подумала про себя, что, пожалуй, немного его побаиваюсь. Но когда он сказал: "Ты при смерти", – сказано это было с такой добротой и любовью, что я перестала бояться. Вообще перестала чего-либо бояться. Он был таким добрым, таким обходительным, таким… трудно выразить каким. Это было просто невероятно.

Помню, прежде чем ответить, я немного подумала, а затем, кивнув головой, сказала: "Я знаю". Возможно, теперь я буду в своем рассказе немного непоследовательной, но это потому, что я вспоминаю все разом. Но слова тех, кто ко мне обращался, я постараюсь цитировать точно. Так вот, тут мне в голову пришла мысль: "Значит, после смерти что-то есть! Действительно что-то есть!" Это меня так удивило! И вслух я сказала: "Смерть так легка. Удивительно легка. Это все равно, что встать с одного стула и пересесть на другой".

Мужчины кивнули в знак согласия, и один из них сказал: "Да, но сюда очень трудно пройти". Я не поняла смысла этих слов, но именно так он и сказал. "Поэтому ты можешь выбирать", – сказал вслед за ним мужчина в костюме. На меня сразу нахлынуло столько мыслей, что мне трудно было в них разобраться, но, помню, среди них была такая: "Смерть – это танцор". Очень странная мысль, что и говорить, но я стараюсь, как можно точнее передать то, что чувствовала тогда. Помню, у меня в тот момент возникло ощущение, что мне не всегда будут давать право на выбор и что далеко не каждому дается такое право. Мне показалось, что только на этот раз и только здесь мне позволено выбирать. А кроме того, у меня сложилось такое впечатление, что этот "ангел смерти" не является таким по существу. Мне показалось, что его просто временно назначили на эту должность, и он не всегда будет ее исполнять.

Кроме этих трех, там были и другие люди, тоже стоявшие в тени, и, как я поняла, они пришли, чтобы помочь мне, потому что один из них сказал: "Чего ты хочешь: остаться или уйти?" "Остаться" – это значит остаться с ними, а "уйти" – значит возвратиться назад. Как вы понимаете, там все наоборот, не так, как мы привыкли здесь. "Ты хочешь остаться или уйти?" – повторил он. Я чувствовала, до какой степени здесь чудесно, и захотела остаться. (Она вздохнула.) "Я хочу остаться", – ответила я.

Я не помню в точности его слов, но он сказал примерно следующее: "Прежде чем ты примешь окончательное решение, тебе нужно кое-что знать". И мне показали мою мать, которая горько всхлипывала и плакала, утирая слезы. "Для твоей матери это будет тяжелый удар, – сказал тот же человек. – Она будет доведена до отчаяния и в своем отчаянии сломает жизнь тем, кто ее окружает". Я почему-то была уверена, что он говорит о моем отце, и почувствовала, что ее жизнь с момента моего ухода словно надломится и станет пустой и никчемной. Да и жизнь отца тоже, поскольку он очень любит мать и разделит с ней ее страдание. Но я все равно сказала: "Хочу остаться", – потому что чувствовала, что время здесь постоянно, вернее, его совсем нет, и когда они тоже попадут сюда, они поймут это. Но я чувствовала и другое: какой бы выбор я ни сделала, это будет правильный выбор. Этот мир был свободен от предвзятости и предубеждений, и, что бы я ни выбрала, я поступлю правильно. Затем мне показали моего мужа. Он плакал и повторял: "Никогда не думал, что так люблю ее", и это сопровождалось лучшими сценами из нашей жизни и наших супружеских отношений. Я I гоняла, что ему придется очень трудно без меня, но тем не менее сказала: "Я хочу остаться". Потому что знала: пройдет немного времени, и все они будут здесь и все меня поймут.

Тогда он сказал: "С твоими детьми все будет в порядке, но без тебя они не достигнут того, чего могли бы". Но я стояла на своем: "Я хочу остаться". Главное, знала я, с детьми будет все в порядке. Может быть, без меня им будет не так хорошо, как было бы со мной, но они во всяком случае не пропадут. Остаться здесь – вот чего мне хотелось с неодолимой силой. И тогда "ангел смерти" сказал: "Отныне ты всегда будешь рядом со своими детьми". Другими словами, теперь я должна сделать окончательный выбор. Мне сказали, что я буду ангелом-хранителем и добрым покровителем своих детей. Я изумилась, потому что это было не то, чего я хотела. Единственное, чего мне хотелось, – это оказаться в этом райском месте и учиться там. Сейчас не могу сказать, почему мне показалось, что я смогу там чему-то научиться. Эта мысль пришла мне на ум сама собой, и я была в этом уверена. Ибо с той минуты, как эти люди заговорили со мной, я уже знала, что хочу остаться в этом месте, хотя ни разу его не видела. Я знала, что найду там ответы на все свои вопросы. Да, да, именно ответы! Учеба, ответы, духовный рост… Возможно, это было чисто интуитивное чувство, но я знала, что хочу остаться в этом месте. Я в самом деле не хотела оттуда уходить и возвращаться к этим проблемам. Нет, я хотела быть там, но, словно через силу, нехотя сказала: "Хорошо, если пора принимать окончательное решение, то я, пожалуй, вернусь обратно. На мне лежит ответственность, а справиться с ней лучше всего я смогу только там, по ту сторону, а не по эту, где я могу просто опекать и мысленно влиять на своих детей, и не более того". Поэтому я сказала: "Ладно, я ухожу". Казалось, все они искренне обрадовались моему решению, хотя, как я уже говорила, в том мире нет ни предвзятости, ни осуждения, ни предубеждения.

Я почувствовала, как неведомая сила словно тянет меня назад, и услышала, как люди, стоявшие позади, в тени, шепчут: "Она уходит. Она уходит". Не могу вспомнить, то ли они внезапно исчезли, то ли перешли барьер. Кажется, они перешли барьер. И я почувствовала, что они все пришли сюда лишь затем, чтобы и мне помочь перейти барьер. Но поскольку необходимость в этом отпала, то они просто взяли и исчезли. И тогда я повернула обратно, словно собралась уходить. И в этот момент один из оставшихся сказал мне: "Прежде чем ты уйдешь, мы хотим кое-что показать тебе, чтобы ты это знала".

Неожиданно я оказалась в совершенно другом месте. Это был уже не каньон, а нечто напоминавшее небольшой дворик, где на стульях, расставленных по кругу, сидели какие-то люди. Я не знаю, сколько их было, но думаю, человек восемь или десять. Там были мужчины и женщины. Мне кажется, это был некий совет или консилиум, собравшийся специально ради меня. Я уже знала, что при каждом человеке есть своего рода совет, который печется о его душе. Эти люди чем-то напоминали совет преподавателей из воскресной протестантской школы, собравшихся летом после полудня на лужайке позади церкви для обсуждения школьных дел. Я не видела их лиц, но один из них, видимо, выполнял функцию наставника. Я помню его обнаженные руки, торчавшие из закатанных до локтей рукавов белой рубашки, – так обычно ходят в классе преподаватели слова Божьего жарким летним полуднем. Он подвел меня к чернокожей девочке, сидевшей под деревом, и вроде как ущипнул ее за кожу (девочка в ответ тоже ущипнула себя, зажав часть кожи на руке между большим и указательным пальцами) и сказал: "Кожа – это сущий пустяк. Совершенно неважно, какая у тебя кожа. Сущий пустяк. Всего лишь прикрытие, оболочка. Настолько неважная, что просто смех берет". Оба они вроде как рассмеялись. Я подумала: "Зачем он мне говорит все это? Я это и без него знаю".

И вот уже другая сцена… Мы стоим на дороге, пересекающей живописный луг, и рядом со мною этот мой наставник, а по дороге мимо нас идут два молодых человека, с виду похожие на индийцев. Было такое ощущение, словно они специально прошли перед нами, чтобы просто показать себя. И вот, пока я гак стояла, совершенно неожиданно рядом со мной оказалась… я сама. Я увидела очень большую, красивую, лучистую, сияющую внутренним светом матовую сферу, которая, как я это точно знала, была мною. Я обошла ее и затем вошла внутрь, вошла в саму себя, в эту сферу, излучающую свет. (Мег движениями рук показала, как вошла в верхнюю часть этой сферы и проследовала через нее по диагонали к выходу в нижней части.) Я знала, что, как только пройду ее, получу ответы на все вопросы, то есть познаю себя. И я познала. Но когда я вошла в эту сферу, я на минуту остановилась. Было такое ощущение, словно я окунулась во что-то молочно-белое и очень приятное. И я подумала: "Ну вот, теперь я доберусь до центра в любую секунду". И вскоре добралась до центра и оказалась на другой стороне, пройдя сферу сверху вниз, словно по диагонали. Когда я добралась до центра, я знала, что это центр, но его особенность была в том, что он был в точности таким же, как периферия. Другими словами, центр был таким же покатым, как и боковые своды. Но я знала, что вот это центр, а это – боковые своды, и, достигнув выхода на другой стороне, снова дошла до центра, а оттуда опять двинулась к выходу. Сомнений быть не могло: центр был в точности таким же, как и периферия. Та же самая конструкция. И когда я вышла из этой сферы, я познала себя. Меня охватили стыд и смущение. Я чувствовала себя так, словно при посторонних разделась догола, а все оттого, что познала себя, познала свои хорошие и плохие стороны. Но странное дело: во мне не было и капли осуждения. Я просто сказала себе: "Вот над этим и над этим тебе нужно поработать". И они, те, кто сопровождал меня, тоже меня познали, познали в совершенстве. Они улыбались и одобрительно кивали мне головами. И самое прекрасное было то, что в их глазах и лицах не было даже намека на осуждение или порицание. Ни единого. Ни тени осуждения.

И тут меня словно окутал туман. Не помню, что было дальше. Я посмотрела вверх, и небо вдруг потемнело, и на нем загорелись звезды. Некоторые из них были просто огромные, другие поменьше, третьи крошечные, да и сияли они с разной силой, но при этом ни одна из звезд не затмевала другую. Даже если крошечная звездочка помещалась рядом с огромной и неимоверно яркой звездой, обе были видны равно ясно и отчетливо. И тут я поняла, что звезды – это души. "Где же моя?" – спросила я. И кто-то ответил: "Вот она". Я обернулась и увидела ее – мою звезду. Она только что взошла над горизонтом. И неожиданно я оказалась там, где сияла моя звезда, и почувствовала, будто вся с ног до головы оплетена какими-то волокнами. И в этот миг я поняла, что все мы неразрывно связаны между собой и что бы с нами ни случилось, мы никогда не умрем и не погибнем. Даже если что-то чужеродное вторгнется в эту ткань и порвет волокна, структура все равно уцелеет. Меня никто не разрушит, поняла я, ни меня, ни кого-либо из людей. Какой я была, такой и буду.

Затем я снова оказалась посреди луга, на дороге, и смотрела на этот прекрасный луг, освещенный солнечным светом, с рощей вдалеке. Символично, что здесь была роща, ибо в роще (я это точно знала) находится Древо жизни. И тут неожиданно прямо из рощи вылетела огромная шаровая молния. Я смотрела, как она летит ко мне через луг, все ближе и ближе, и когда этот огненный шар вплотную приблизился ко мне, он взорвался и поразил меня прямо сюда. (Мег положила руку на грудь чуть повыше сердца.) У меня перехватило дыхание. Я чувствовала себя так, словно меня всю опустошили. И затем в меня, опустошенную, словно вошла абсолютная, чистая и безграничная любовь. Это было невероятно. Она заполнила каждую клеточку моего тела, так что я едва могла дышать. Во мне не осталось ничего, кроме этой всепоглощающей любви, потому что я вся из нее состояла – каждая частичка, каждый атом моего тела. И после этого я начала приходить в себя. В этот момент кто-то крикнул мне, должно быть, мой поводырь: "Не разводись. Ты создана для брака". (Смиренно.) Я так и поступила.

Я вернулась. Очнувшись в больничной палате, я увидела склонившуюся надо мною сиделку, смотревшую столь значительно, с таким выражением на лице, с каким обычно смотрят только на покойников. Глядя на нее, я подумала: "Все в порядке, не беспокойся. Я не собираюсь умирать. О, если бы ты только знала, где я была!" Под влиянием пережитого я несколько дней ни с кем не разговаривала.

Позже, в доверительной беседе, мы обсудили с Мег этот эпизод, предшествующий ее пробуждению, и пришли к выводу, что, видимо, Мег умирала и сиделка заподозрила неладное, либо взглянув на показания приборов, либо заметив что-то необычное в выражении лица самой Мег. Когда шаровая молния поразила ее в грудь, должно быть, этот удар послужил той мощной встряской, которая вернула ее к жизни, поскольку она пришла в себя сразу же после него. Вероятно, этот удар подействовал подобно электрическому шоку, которым обычно возвращают пациента к жизни после остановки сердца.

Несомненно, следовало бы более детально обсудить случившееся, чтобы выяснить, было ли то, что пережила Мег, реальностью или же сном-фантазией, вызванной наркотическими инъекциями. Вместе с тем сама Мег нисколько не сомневается в том, что это случилось на самом деле. Во всяком случае в ее голосе, когда она рассказывала свою историю, не было и тени сомнения в подлинности этих событий. А кому, как не ей, знать об этом! Ведь это событие навсегда изменило ее жизнь.

Как сказала сама Мег: "Возможно, иногда человеку следует на время расстаться с жизнью, чтобы в результате обрести ее".

Глава 4 – Школы

Я соприкасалась с удивительным царством духов множество раз, с тем самым царством, с которым у людей связано столько страхов и которое побуждает их вечно задавать один и тот же вопрос: "Куда я попаду, когда умру?" Каждый хочет знать, что с ним случится за чертой смерти: ждет ли его полное забвение или же его индивидуальность останется живой и нетленной. Даже в сердцах истово верующих людей таится это чувство неуверенности. У меня нет ответов на все вопросы, но я могу поделиться с вами теми знаниями, которые получила в ходе своих исследований. Ведь ни один человек, даже находясь в состоянии регрессии, не может рассказать того, чего не знает. И когда от самых разных людей ты получаешь одни и те же сведения, будь то рассказы или описания, то нельзя просто так взять и сбросить их со счетов или проигнорировать. Вероятно, в них есть доля истины, ибо большинству людей так хочется верить в то, что посмертное существование после этой жизни, исполненной проблем, забот и тревог, представляет собой некий оазис тишины, покоя и отдохновения.

Лично я нахожу мысль о том, что человек должен покоиться в могиле вплоть до Судного дня, дня своего воскрешения, совершенно неприемлемой и даже отталкивающей. Да и перспектива вечно парить над землей, восседая на облаке с арфой в руках, меня тоже не особенно прельщает. Во всяком случае, я иначе представляю себе рай. Думаю, что мне бы это быстро наскучило. Вероятно, именно поэтому я нахожу концепцию существования небесных школ более привлекательной. Такое представление созвучно моему ненасытному любопытству и постоянной тяге к знаниям.

Если такие школы действительно существуют, то нижеследующее описание, возможно, даст ответы на те животрепещущие вопросы, которые постоянно терзают, мучают и изводят всех нас.

Очень многие из тех субъектов, которых я погружала в состояние регрессии, оказывались не по эту, а по ту сторону жизни, и их ответы четко указывали на то, что они находились в стадии посмертного существования, то есть на различных духовных уровнях или планах и в различных местах. Одним из таких мест является школа. Я попросила одного из моих субъектов – женщину – описать школу более подробно.

С.: Ты спрашиваешь, что это за школа? Это школа знаний. Я вижу ослепительно белый зал с высокими колоннами. Свет – как мне описать его? – лучится отовсюду, изнутри и снаружи, и сияет.

Д.: Свет вроде солнечного?

С.: Не совсем. Во всяком случае, не такой яркий, а скорее вечный, что ли. Здесь очень тихо, мирно, спокойно. Очень приятное место.

Д.: И где же находится эта школа?

С.: Здесь и находится. На ином, отличном от земного, уровне вибраций. На другом плане существования.

Д.: Значит, школа никак не связана с Землей?

С.: Так как мы изучаем здесь собственную земную жизнь, то в этом смысле школа связана с Землей, но никак иначе.

Д.: Ты сказала, что видишь большой белый зал. Именно там находятся классы?

С.: Нет, классы находятся вне зала. Это, как мне кажется, что- то вроде места для прогулок, где ты можешь видеть все, что пожелаешь. Стоит лишь вообразить желаемое, и оно является, неважно, хорошее или плохое. Все зависит от твоего желания. Если тобой владеет чувство вины и ты хочешь страдать, то будешь страдать. Короче, достаточно вообразить определенную обстановку, и все вокруг меняется. На некоторых планах, включая и тот, на котором нахожусь я, все выглядит так, словно ты на Земле, по крайней мере, на одном из ее высших планов. Топография очень сходная, но только, как бы это сказать, имеет более тонкий энергетический уровень. Я хочу сказать, что здесь тоже есть холмы, горы и равнины, но они расположены не совсем так, как на Земле. Здесь много зелени, но краски гораздо интенсивнее и чище. Здесь есть здания и дома, напоминающие земные, но все не материально, а соткано из энергии, которая лишь принимает вид определенных конструкций.

Д.: А другие люди видят то же, что и ты?

С.: Да, потому что горы и зелень – это, так сказать, общие атрибуты этого плана, видимые всем. Но вместе с тем это другой энергетический уровень, ибо законы, управляющие энергией, тоже другие. Но сама почва и холмы твердые, реально существующие, как, впрочем, и деревья, и животные, да и вообще все. Все это реально существует, как и на земном плане инкарнации, на котором мне однажды снова придется воплотиться. Но поскольку энергетические законы здесь другие, все создается искусственным путем, поэтому конструкции здесь тоже искусственные.

Д.: Их кто-нибудь создает или они там присутствуют постоянно?

С.: Постоянно, но каждый человек воспринимает их по-своему, так что иные могут их не увидеть вообще.

Д.: Значит, есть люди, которые, попадая туда, не видят того, что видишь ты?

С.: Нет, я говорю в данном случае о людях, находящихся на земном плане инкарнации. Они не воспринимают всего этого, потому что их органы чувств приспособлены к восприятию более низких планов, более низкого уровня эволюции.

Д.: А не является ли это место тем, что люди называют раем или небесами?

С.: Раем – да, но не небесами. Я бы не стала смешивать два эти понятия, потому что рай – это скорее идеальная земная жизнь, может быть, немного суетная, мирская, но без упадка, разорения и разрушительных тенденций, которые ныне господствуют на Земле. Небеса же – это скорее высший план существования, интуитивно осознаваемый духом, о котором тот догадывается, который чувствует, но при этом не может адекватно выразить, поскольку существующие на Земле концепции, да и сам словарный запас не в состоянии совершенно точно передать суть этого понятия. Небеса – это высшие планы бытия, где все суть энергия, тогда как рай – это так называемые низшие планы, очень похожие на Землю, но лишь потому, что люди в своем развитии на Земле находятся на одном из высших ее планов.

Д.: Значит, когда о человеке говорят, что он отправился на небеса, имеют в виду, что он отправился на высший план бытия, где нет ничего зримого? Там что, действительно одна лишь чистая энергия или все же есть какие-то видимые явления?

С.: По большей части одна лишь чистая энергия, которой можно манипулировать по своему усмотрению. Когда люди умирают, они сначала попадают в рай, а не на небеса, поскольку все должно происходить последовательно, в определенном порядке, и точно так же последовательно восприниматься и осмысливаться. Вначале нужно подготовиться к пребыванию на высших уровнях или планах бытия, чтобы научиться четко и без помех воспринимать то, что на них происходит.

Д.: Так все-таки что там, на небесах, – сплошная пустота или все же есть пейзажи, здания и прочее в том же духе?

С.: Нет, ни зданий, ни чего-либо подобного там нет и в помине. Я же сказала, что это совершенно иной уровень восприятия, где видишь одну лишь энергию. Это зрелище подобно фантастическому по красоте полярному сиянию, в котором ты словно растворяешься и сам превращаешься в чистую энергию, так что можешь манипулировать другими энергиями, творя и создавая различные явления. Когда находишься на этих высших планах, или на небесах, то можешь запросто разглядывать оттуда более низкие планы, в том числе и земной, и следить за тем, что там происходит. Собственно говоря, проблема даже не в видении, а в том, какой уровень ты рассматриваешь, чтобы что-то там увидеть. Никакой среды или пространства в нашем понимании там нет, поскольку там нет и горизонтов.

Д.: Но ведь ты только что сказала, что человек не может просто так взять и отправиться туда.

С.: Не может. Когда человек умирает, он обычно проходит так называемый транзитный период, или период адаптации, в течение которого привыкает к мысли о том, что теперь он не находится на земном плане инкарнации. Когда же он осваивается с этой мыслью, он обретает свободу передвижения в пределах тех планов, к которым он имеет доступ в зависимости от уровня его духовного развития.

Д.: А в школе помимо тебя кто-нибудь есть?

С.: В моем классе около 50 учеников. Есть и другие, но они не имеют к нам прямого отношения, поскольку решают свои проблемы. У каждого свои заботы, точнее – свои уроки, которые необходимо выучить, причем это проблемы такого плана, которые каждый должен решать внутри себя. Что касается меня, то я в данное время нахожусь в стадии ожидания и должна учитывать этот фактор. Я знаю, что мне предстоит вернуться на Землю, поэтому учусь в школе, объективно оценивая то, что мне пришлось пережить на Земле, поскольку здесь я не подвержена земному влиянию.

Д.: Так ты учишься сама по себе или тебе кто-то помогает?

С.: Сама, но в любой момент могу получить помощь, если в том возникнет необходимость. Если мне что-то нужно, если я ищу, спрашиваю или задаю вопросы, то ответы приходят сами собой.

Д.: Но кто-то все же вас учит, кто-то наставляет?

С.: Да, учителя. В каждом классе их несколько. Они учат нас познавать самих себя.

Д.: А как вы выглядите? То есть во что вы одеты и одеты ли вообще?

С.: Мы носим длинные, широкие одежды, правда, далеко не всегда. А внешний вид… он обусловлен текучей эктоплазмой, которая может принимать самые различные обличил. Иногда кто-нибудь облекается в телесную форму, прикрытую неким подобием одежды, но даже в этом случае люди кажутся молочно-белыми и прозрачными на вид. А иногда они выглядят более плотными и материальными – если того захотят. Что касается одежды, то они ее просто проецируют… Я хочу сказать, что одежда является неотъемлемой частью того облика, который они хотят спроецировать в данное время и в данном месте.

Д.: Одним словом, вы непохожи друг на друга?

С.: Нет, не похожи. Причем даже один и тот же человек в разное время выглядит по-разному. Все зависит от того, какой реакции или какого эффекта он желает добиться. Но в это время и в этом месте мы все носим длинные одежды.

Д.: Что ты изучаешь в школе?

С.: Свой жизненный опыт и все, что с ним связано. Это долгий и трудный процесс – учиться и овладевать знаниями. Я складываю вместе части своего жизненного опыта и своих переживаний то так, то иначе, пытаясь определить наиболее существенные моменты жизни, и постоянно спрашиваю себя: "Как это на меня повлияло? Как я с этим справилась и справилась ли вообще?" Здесь очень тихо, спокойно – полное уединение, и у меня еще достаточно времени, чтобы разобраться в себе. Я думаю, сопоставляю, анализирую, иногда возвращаюсь к тем или иным переживаниям, чтобы по-новому на них взглянуть и переосмыслить Видишь ли, в земной жизни я манипулировала оценками и понятиями, неважно по какому поводу – в основном, чтобы оправдать свои действия и поступки. А здесь я могу вновь пережить ту же ситуацию, спокойно проанализировать ее и составить более верное представление о случившемся. Я стараюсь понять, почему поступала и действовала именно так, а не иначе, чтобы в дальнейшем не повторять сделанных ошибок. Мы учимся здесь уму-разуму и набираемся премудрости на основе пройденных уроков и просмотренных кармических ситуаций. Мы учимся распознавать человеческую сущность и разбираться в тех проблемах, с которыми нам уже пришлось или еще придется столкнуться, а также и с решениями, которые уже были приняты или которые еще предстоит принять. Все это и составляет те предметы, осваивая которые я учусь -учусь духовному росту и совершенствованию.

Д.: Выходит, ты и там сталкиваешься с теми же проблемами, что и на Земле?

С.: Нет, но я столкнусь с ними после рождения. А пока что я готовлюсь к очередному воплощению.

Д.: Выходит, ты уже знаешь свои будущие проблемы?

С.: Некоторые, но далеко не все. В данный момент мы просто обсуждаем, какой шаг или какое решение следует предпринять в той или иной ситуации, говорим о задачах, которые передо мной стоят, и проблемах, которые предстоит решать.

Д.: А что это за проблемы? Ты их сама себе выбираешь или это проблемы такого рода, с которыми тебе придется бороться независимо от того, хочешь ты того или не хочешь?

С.: Те, с которыми придется бороться помимо воли. Собственно, это даже и не проблемы, то есть не реальные проблемы, хочу я сказать, а всего лишь их тактическая обрисовка. Чисто учебный процесс.

Д.: И много проблем тебя ждет в следующей жизни?

С.: Смотря, что ты называешь проблемами. Многие из них – это просто решения, которые мне предстоит принять, решения, касающиеся меня лично и отношений с другими людьми. Когда ты попадаешь на Земле в какую-то ситуацию, неважно, плохая она или хорошая, то здесь самое важное – та позиция, которую ты занимаешь, то, как ты эту ситуацию воспринимаешь. Как относишься к поражениям и победам. Как выкручиваешься из сложных положений и решаешь проблемы. Как воспринимаешь неудачи. Милостив ты или жесток, щедр или скуп… Короче, вся твоя жизнь, все твои решения. Они – общий знаменатель того, каков ты есть и что собой представляешь. Ибо самая большая проблема – это самообман, самообольщение. Люди – существа весьма неискренние, всячески избегающие реального положения дел. Они находят тысячи отговорок и извинений своим поступкам, пытаясь всячески их оправдать, и в конце концов настолько искажают их суть, что теряют всякое представление об истине.

Д.: А есть какие-то конкретные задачи, которые ты для себя считаешь трудными и над которыми тебе приходится много работать?

С.: Да, в частности я учусь, например, отвечать за собственные слова, учусь быть более требовательной к себе, чтобы не позволять другим манипулировать мной. Одна из главных моих проблем в том, что я слишком нерешительна, что всегда очень долго тяну с решением, а во многих ситуациях предпочитаю просто плыть по течению, хотя и понимаю, что это не выход. Я позволяла людям манипулировать собой, потому что по большому счету мне это было глубоко безразлично. Поэтому теперь мне нужно научиться быть более решительной, нужно научиться принимать решения. Даже несмотря на то, что мне это не особенно нравится.

Д.: Значит, ты сама создаешь нужные ситуации, так сказать, притягиваешь их к себе и затем работаешь над ними? Или это просто чисто умозрительная схема?

С.: Чтобы создать ситуацию, много не нужно. Достаточно задумать что-то, и оно вскоре реализуется. Дух сам знает, что нужно, то есть какой урок тебе следует усвоить, и ставит тебя именно в те ситуации, которые необходимы, хотя смысла всего происходящего ты порой просто не понимаешь. А смысл есть. Во всем, что происходит, есть смысл. Другое дело, что я перестану понимать это, когда окажусь на Земле и, возможно, не смогу принять правильное решение. Мне будет казаться, что все происходит чисто случайно, по воле случая. А на самом деле вся ситуация была заранее задумана и спланирована с определенной целью.

Д.: Тебе кто-нибудь помогает планировать эти ситуации?

С.: Да, иногда помогает. Например, есть здесь одна женщина. Она постоянно заботится обо мне и очень мне помогает. В земной жизни я тоже иногда буду чувствовать ее поддержку и присутствие, особенно в детстве. Дети вообще восприимчивы к таким вещам, А вот если я чем-то серьезно увлекусь, то ощущение ее присутствия исчезнет. Здесь она иногда объясняет мне, как определенные поступки могут

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: