Формирование линейного казачества

Кавказские линии.

Если развернуть карту предгорий Северного Кавказа, бросаются в глаза казачьи станицы, раскинувшие свои крылья, словно стая белых журавлей, по берегам Кубани и Терека. Застыли они в своём стреми­тельном разбеге, широким полукружьем опоясывая юж­ные границы России в кавказских предгорьях, как бы олицетворяя стремление казачества расширять и крепить пределы государства Российского.

Многое помнят станицы - живые свидетельницы бы­лой казачьей славы, хранительницы старинных обычаев и устоев казачьей жизни.

В конце XVIII века основу Кавказской линии, протя­нувшейся на сотни вёрст вдоль Кубани, Малки и Тере­ка, составляли крепости, редуты, фельдшанцы и другие

укрепления. Но как бы ни были укреплены эти опорные пункты, русское правительство понима­ло: одной только регулярной ар­мии не одолеть беспокойного Кавказа.

Лучшее средство замирения края - заселение его казачьими станицами. Понимали это и кав­казские горцы. «Укрепление - это камень, - говорили они, - брошенный в поле: дождь и ветер уничтожают его; станица - это растение, которое вживается в землю корнями и понемногу за­стилает и охватывает поля».

Поселившихся на Кавказской линии казаков стали на­зывать линейными казаками, линейцами. Помимо осво­ения новых земель и ведения собственного хозяйства на них легла вся тяжесть беспокойной кордонной службы с её ночными дозорами, частыми тревогами по отражению набегов немирных горцев.

 

Донцы на Кубани. Одними из первых для обустройства Линии были привлечены донские казаки, служившие на Кавказе. Негостеприимным поначалу оказался для дон­цов этот край! Недаром в старинной песне казаки пели о «линии-линеюшке, распроклятой сторонушке». Оказав­шись в непривычных климатических условиях, многие из них болели, попадали в лазареты и находили на погостах при них свой последний приют... На Кавказ донские пол­ки приходили часто составленные наполовину из мало­леток, плохо обученных казаков, не знавших боевых качеств и военных хитростей горцев. Старейшие на Линии гребенские казаки, выраставшие среди боевых кавказ­ских тревог, смеялись над непроворством донцов. Пики - грозное оружие донских казаков при встрече с неприяте­лем в чистом поле - превращались в условиях предгорий и лесных трущоб в бесполезную и обременительную вещь. «Камыш идёт!» - обычно кричали старые опытные бойцы, завидя сотню донцов с поднятыми вверх пиками, и насме­хались над ними: «Эй, Гаврилыч, хоронись под катран!»

Приобвыкшись, донцы скоро становились отчаянными воинами. Особенно, если полк попадал к таким офицерам, как легендарный Яков Петрович Бакланов.

В мае 1792 г. для донских казаков истекал 3-летний срок службы на Кавказе. Велико было возмущение дон­цов, когда они услыхали о том, что их и три вновь при­бывших с Дона полка навсег­да оставляют на Линии! Указ о поселении на Кавказе нарушал старинные казачьи права и при­вилегии, когда казаки переселя­лись на новые места по жребию и по очереди. Бегство на Дон с Линии приняло обвальный ха­рактер. Многие станицы отка­зывались принимать монарший Указ, не желали выделять се­мейных казаков для поселения на «погибельном Кавказе».

Расправа властей была ко­роткой и жёсткой. Сорок восемь старшин и 298 казаков из 5 бунтовавших станиц были закованы в цепи, более полутора тысяч че­ловек наказаны плетьми. Проз­вище «кнутобойцы», которое имели старожилы первых ку­банских линейных станиц, ещё долго напоминало о том, что за ослушание царского указа их предки были «биты кнутом» и поселены на Линии...

Прибывшие под конвоем в 1794 г. тысяча семей донских ка­заков основали станицы Усть-Лабинскую, Прочноокопскую, Воровсколесскую, Кавказскую, Григориполисскую и Темнолес- скую. Прикрыв участок границы в 300 вёрст, они составили Ку­банский казачий полк.

 

Южнорусские однодворцы. Сил для охраны границы от участившихся набегов горцев не хватало. И в начале XIX в. на Линии поселили станицы Темижбекскую, Ка­занскую, Тифлисскую, Ладожскую и Воронежскую. На­селение этих станиц, составивших Кавказский казачий полк, набрали из бывших южнорусских однодворцев.

Слово «однодворец» было известно ещё в начале XVII в. и обозначало «сына боярского», не имевшего зависимых крестьянских дворов и вынужденного самостоятельно вес­ти земледельческое хозяйство, т. е. жить одним двором. Это были московские служилые люди, «дети боярские», поселявшиеся на засечных чертах — пограничных лини­ях Русского государства, для которых одинаково значимы были тяжёлый плуг и острая сабля.

В XVIII в. однодворцы занимали нишу между госу­дарственными крестьянами и дворянами и представляли собой полуземледельческое, полувоенное сословие. Они комплектовали специальные полки, срок их службы огра­ничивался лишь 15 годами в отличие от подавляющего большинства податного населения, служившего в регуляр­ных частях пожизненно. Некоторые однодворцы владели собственными крепостными крестьянами.

Потомки московских порубежных ратников крайне бо­лезненно воспринимали попытки царского правительства уравнять их с крестьянами, почитали это для себя за бес­честье. Нередко они хлопотали о том, чтобы их не смеши­вали с крестьянством, а причислили к дворянам. У вели­кого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева есть рассказ «Однодворец Овсянников». Создавая портрет глав­ного героя, писатель заметил: од­нодворец «...своею важностью и неподвижностью, смышлёностью и ленью, своим прямодушием и упорством напоминал русских бояр допетровских времён... Фе­рязь бы к нему пристала».

В XVIII - начале XIX в. Рос­сийское государство продолжа­ло использовать однодворцев в интересах расширяющейся по­литики освоения новых земель.

Их переселяли на так называе­мую Украинскую линию, имен­но из них было создано Екатеринославское казачье войско. Расселением Екатеринославского войска на Кубань в 1802-1804 годах было положено нача­ло массовому привлечению потомков московских служи­лых людей к охране правого фланга Кавказской линии. К середине XIX столетия однодворцы составят основной костяк формирующегося линейного казачества, намного опередив в численном отношении другие категории на­селения — донских казаков, украинских и русских кре­стьян, солдат регулярной армии и др.

Имея традиции давнего служения на засечных укреп­лённых линиях, потомки русских служилых людей быс­тро осваивались на Кавказе. Нет ничего удивительного, что среди казачьих родов линейных станиц нам могут встретиться благородные фамилии Бельских, Пожарских, Анненковых, Одоевских, Бекетовых, Головиных, Ново­сельцевых, Денисовых и других наследников древней сла­вы защитников Отечества.

 

Хопёрцы, ставропольцы, лабинцы, урупцы. Следую­щий этап освоения Линии связан с переселением на Ку­бань Хопёрского полка. Хопёрский полк впоследствии ста­ли считать старейшим в Кубанском казачьем войске: его историю вели с 1696 г., когда хопёрцы приняли участие в Азовском походе Петра Великого.

Но сформирован полк был только 80 лет спустя. Его основу составили малороссийские казаки, обосновавшие­ся при Новохопёрской крепости. Несмотря на малорос­сийскую основу, хопёрцы испытали на себе сильное воз­действие русской культуры, особенно в разговорной речи. В 1825-1827 годах хопёрцы заняли самый напряжённый участок кордонной линии, основав станицы Баталпашинскую, Невинномысскую, Бекешевскую, Беломечетскукь Барсуковскую и Карантинную.

В 1832 г. отдельные линейные казачьи полки были объе­динены в Кавказское Линейное казачье войско. Посколь­ку казаков для охраны Линии было всё ещё недостаточно, _в войско продолжали зачислять однодворцев и государ­ственных крестьян, которых переводили в казачье сосло­вие целыми селениями. Состав линейцев Кубани был уве­личен за счёт Ставропольского полка, сформированного из жителей однодворческих селений, расположенных вокруг г. Ставрополя.

В 1840 году начинается устройство Новой, или Лабин- ской кордонной линии от устья Белой вверх по течению реки до Майкопского ущелья. Большую часть переселен­цев составили жители старолинейных станиц, а также донские и малороссийские казаки, женатые солдаты ре­гулярных полков, крестьяне. Среди новолинейцев оказа­лись и семьи бывших дезертиров и военнопленных рус­ских солдат, ранее составлявших в Персии (Иран) особый батальон охраны шаха. По соглашению с правительством Ирана они были возвращены на родину, зачислены в ка­заки и поселены в станицах Лабинской линии.

Из станиц Новой линии составлен Лабинский казачий полк. В 1849 г. в Кавказском Линейном казачьем вой­ске был сформирован пеший батальон. В 1850 г. в пяти линейных бригадах правого фланга Кавказской линии насчитывалось 267 офицеров, 14638 казаков и урядни­ков. В 1858 г. на новых линиях в Закубанье появилась Шестая Урупская бригада.

В конце XVIII — первой половине XIX в. происходит Формирование линейного казачества Кубани. В его состав влились донские и малороссийские казаки, южнорусские однодворцы, государственные крестьяне,солдаты регулярной армии. Линейцы приняли актив­ное участие в освоении края.

В обороне границ Кубани

Беспокойная жизнь линейных станиц. В своём боль­шинстве линейные станицы строились по общему пла­ ну. С четырёх сторон они окапывались глубоким и широ­ким рвом, по внутреннему краю которого насыпался вал, увенчанный плетнёвой оградой с колючим терновником. С двух сторон станицы устанавливались въезды - креп­кие ворота. Прямые улицы рассекали станицу вдоль и по­перёк. Посередине оставляли место для просторной пло­щади, где у станичного правления казаки собирались по тревоге и проводили общественные сходы. Здесь же воз­водилась церковь. Церкви во многих станицах имели ка­менные ограды с бойницами.

Это было последнее убежи­ще для жителей - в случае если горцы всё же ворвутся через станичные ворота.

День в линейной станице начинался рано утром. На рассвете во все стороны выезжали конные разъезды, что­бы «осветить местность». И только когда эти разъезды до­носили, что кругом всё спокойно и горцев не обнаружено, раство­рялись ворота и станичники от­правлялись на свои работы.

В каждом саду, на каждой ниве на часах становился маль­чишка или дед с ружьём, чтобы вовремя предупредить об опасности нападения. Суровая об­становка на Кавказской линии вставляла казачат уже в 8 лет ловко управлять конём, а в 14 - владеть оружием. Не уступали мужьям, братьям и сыновьям храбрые казачки. Однажды горцы, на­пав на одну из лабинских ста­ниц, увели с собой 16-летнюю казачку Анну Сердюкову. Отча­янно отбиваясь, она ранила кин­жалом в живот одного из раз­бойников. Но её настиг и ранил шашкой другой горец. Когда ве­чером они остановились на ноч­лег и уснули, Анна освободилась от верёвок, подкралась к вожаку и прикончила его кинжалом. За владев шашкой и пистолетом, расправилась с остальны­ми. Храбрая казачка собрала - по обычаю горцев и каза­ков - трофеи с убитых врагов, взяла их лошадей и дви­нулась обратно в станицу. С трудом держащуюся в седле Анну отправили в госпиталь. Она выздоровела и за про­явленную храбрость была награждена золотой медалью на Георгиевской ленте. Случалось, что казачкам в отсутствие мужчин, служивших на кордонах, приходилось брать в руки винтовку, а то и вилы - оборонять станицу от не­приятеля.

 

Боевые качества линейных казаков. Заимствовав во многом у кавказских народов одежду, оружие, седловку и посадку, линейцы усвоили «живость и удаль своего про­тивника», его уловки и тактические приёмы. «Линеец - это тот же черкес, только русской национальности», - го­ворили на Кавказе.

Путешествующий по Кавказской линии известный французский писатель Александр Дюма так оценил воен­ные способности линейцев: «Линейный казак - это един­ственный воин, который сражается как артист, и находит удовольствие в опасности... Рассказывают о невероятной храбрости этих людей». По словам писателя, горцы отда­вали четырёх донских казаков за одного своего товарища, но линейного казака меняли только один на один.

Линейцы любили сомкнутый строй кавалерийской ата­ки, весьма опасный для наезднических предприятий гор­цев. Умение владеть остро отточенной шашкой — отличи­тельный признак военного искусства линейных казаков.

Выдающиеся боевые качества заключались и в высо­кой морально-психологической подготовке, в настрое на победу, уверенности в собственных силах. Однажды ка­зак станицы Григориполисской пошёл на охоту и нат­кнулся в лесной чаще на черкеса. Враги обменялисьвыстрелами, но оба промахну­лись. Тогда горец обнажил шаш­ку, а казак набросился на черке­са с топором. Линеец смял под себя черкеса, но тот лёжа успел проколоть казаку живот и отру­бить ухо. Истекающий кровью казак сумел ударить его топором, но так ослабел от ран, что не мог двигаться. Товарищи нашли казака и отнесли в станицу. Ли­неец выжил и выздоровел. Ког­да этот случай был доведён до Ф.А. Круковский сведения командующего От­дельным Кавказским корпусом графа И.Ф. Паскевича- Эриванского, он наградил казака орденом Св. Георгия IV степени и 100 рублями ассигнациями.

В 1832 году горцы напали на Троицкие хутора. Они были вовремя замечены и, потеряв в перестрелке с рус­скими двух человек убитыми, стали уходить от преследо­вания. Начальник Беломечетской станицы хорунжий Слё- пушкин бросился их преследовать с 15 казаками и уряд­ником. Горцев было 40 человек. Заметив, что преследовав­ших казаков было мало, черкесы бросились в атаку. Ка­заки спешились, а сам Слёпушкин с шестью товарищами понёсся навстречу горцам с обнажёнными шашками. На­тиск был столь решителен, что горцы бежали. За этот бой Слёпушкин был произведён в офицерский казачий чин сотника, два казака - в урядники, а урядник получил Ге­оргиевский крест IV степени.

2 мая 1843 года трёхтысячная партия горцев обруши­лась на станицу Бекешевскую. На выручку, сделав переход в тёмную дождливую весеннюю ночь в 40 вёрст, прискакали четыре сотни хопёрцев под командованием известного своим бесстрашием офицера, впоследствии ставшего атаманом, Феликса Антоновича Круковского. Станицу в это время отчаянно защищали старики, жен­щины, малолетки. Увидев, что казаки отряда Круковско­го немногочисленны, черкесы всей массой бросились на хо­пёрцев. Казаки спешились и доблестно бились более двух часов в полном окружении, пока не подоспела подмога. В этом сражении пал храбрый сотник Бирюков. О нём линейцы сложили песню, а в станице Бекешевской постави­ли памятник.

Эти и многие другие эпизоды борьбы с горцами при­несли линейцам заслуженную славу бесстрашных воинов, доблестных защитников родной земли.

Взаимное ожесточение, свойственное всякой войне, ком­пенсировалось данью уважения к достойному противнику.

Средневеково-патриархальные нравы Кавказской вой­ны сближали линейцев и кавказских горцев. Набеги и ответные карательные походы воспринимались как обыден­ное явление - как, скажем, непогода, как жизненные неу­рядицы... Они воспитывали закалённых воинов, обеспечи­вали хорошую школу выживания для многих поколений, Давали героические примеры для подражания.

В лице линейного казачества Кубань обрела вели­колепных защитников родных рубежей, умелых и бес­страшных воинов.

 

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: