Словарь основных терминов и понятий 11 глава

Неуверенность в себе, что берет начало в страхе перед экзаменами и аттестациями и в переутомлении от них, завершается приобщением к наркотикам или алкоголю. А ничем не обоснованное чувство собственной исключительности, начинаясь с легкого высокомерия по отношению к другим, имеет логическим концом назначение смертельно опасных процедур – из-за недостатка уважения к жизни и здоровью пациента.

Я советую студентам-медикам выбираться из этой системы как можно быстрее и с наименьшими потерями. Выживание в медицинской школе в течение первых двух лет – нетрудная задача, потому что студенты-младшекурсники относительно безлики. Каждый должен изо всех сил стараться сохранить такое положение, потому что пока преподаватели не знают студента лично, они не могут за него взяться по-настоящему. В последние два года обучение ведется более индивидуально, но у студента появляется больше свободного времени, чтобы приходить в себя от нападок. Если просто стараться, чтобы сдавать экзамены, и не позволять навязывать себе образ мышления гонщика, можно достигнуть финишной черты относительно невредимым. Затем, по достижении момента, когда будущий врач уже может получить государственную лицензию, я советую заканчивать учебу. Лучше забыть об ординатуре и совершенствовании в избранной специальности, поскольку уж здесь-то профессионалы выматывают круглосуточно, здесь действительно промывают мозги. Вот когда происходит сотворение настоящих слуг Современной Медицины. Врачи – просто люди. Но и мы тоже. И нам, случается, нужны услуги действительно человечных врачей. Потому что врачисвященники служат посредниками (средством передачи) между человеком и мощными силами, с которыми простой смертный не в силах контактировать самостоятельно; неисправное средство передачи может сделать так, что очень мощная энергия попадет не по назначению. Например, в сравнении с кем бы то ни было врачи дают наиболее мрачные прогнозы и наименее высокие оценки умственно отсталых и других физически и умственно неполноценных людей. Следующими в этой иерархии ｫоценщиковｻ идут медсестры, а затем психологи. Наиболее оптимистичные оценки дают родители. Когда я сталкиваюсь с врачом, который говорит мне, что ребенок не может делать то-то и то-то, а родители утверждают нечто противоположное, я всегда слушаю родителей.

Мне на самом деле все равно, кто из них прав. Потому что здесь важнее отношение. Какое отношение укрепляется и поддерживается, то и подтвердится. Я знаю, что врачи имеют предубеждение против инвалидов и умственно отсталых из-за своего образования, которое учит их, что все неполноценные – неудачники и им лучше не жить, поэтому я могу защитить своих пациентов и себя от самореализации врачей в их предсказаниях судьбы. Тем не менее врачи из эгоистических побуждений продолжают допускать подобное отношение.

Несмотря на то что врачи получают большую часть своего материального благополучия и власти от страховых компаний, они и сами обладают властью. Такой властью, что страховые компании чаще выбирают работу не в своих интересах, когда встает выбор – ослабить ли власть врачей или работать себе в ущерб. ｫСиний Крестｻ и ｫСиний Щитｻ и другие страховщики по логике должны бы искать способы уменьшить излишнее пользование медицинскими услугами. Подчас мы наблюдаем нерешительные движения в этом направлении, как, например, шквал правил, требующих рассмотрения альтернативного мнения перед плановой операцией, или прекращение выплат за процедуры, давно преданные забвению. Все эти усилия – не более чем показуха. Они объявляются под фанфары, затем порождают водоворот противоречий, а затем потихоньку сходят на нет. Неважно, с какими добрыми намерениями разрабатываются эти процедуры, но они по-прежнему нацелены лишь на второстепенные аспекты здравоохранения, а отнюдь не на те сферы, где можно сэкономить значительные деньги. Если бы страховые компании действительно хотели урезать расходы, они бы поддерживали выплаты за более простые, более эффективные, более дешевые процедуры – например, домашние роды. И они разрешили бы выплаты за назначение процедур, которые излечивают без лекарств и операций, – диеты и физкультуры. Один из самых потрясающих статистических отчетов, которые мне доводилось читать, был опубликован Медицинской экономи ческой компанией, издателем ｫНастольного справочника врачаｻ. Среди других вопросов, которые они задали репрезентативной выборке более чем из 1 700 человек, был такой: ｫЕсли бы вы узнали, что ваш врач проиграл иск по поводу врачебной ошибки, изменило бы это ваше мнение о нем?ｻ Что меня поразило, так это то, что семьдесят семь процентов людей ответили ｫнетｻ! Уж и не знаю, означает ли это, что люди допускают, что их врач может совершать ошибки, или им все равно, совершает ли он их!

Мне известно, что врачи обманывают страховые компании, чтобы заставить их выплачивать больше, чем нужно. Мне также известно, что ежегодно только около семидесяти врачей лишаются лицензий, несмотря на всю очевидность коррупции, нездоровых привычек и опасных ошибок. Несмотря на весь страх и конкуренцию среди медиков в студенческие годы (или наоборот – именно поэтому?), взрослые врачи чрезвычайно неохотно жалуются на некомпетентность или неподобающее поведение своих коллег. Например, если в больнице вскроется случай врачебной ошибки одного из докторов, максимум, что произойдет, – его попросят уволиться. Об этом не доложат государственным медицинским органам, и когда бедолага будет искать работу где-либо, на прежнем месте ему скорее всего дадут блестящую рекомендацию. Когда в 1975 году знаменитых гинекологов братьев-близнецов Маркусов обнаружили умершими от абстинентного синдрома, новость о том, что они были наркозависимыми, стала сюрпризом для всех, кроме их коллег. За год до их смерти персонал больницы заметил, что у братьев есть ｫпроблемыｻ с наркотиками. Их попросили взять отпуск для лечения. Когда братья-наркоманы вернулись из отпуска в Нью-Йоркский Медицинский центр ｫХоспитал Корнеллｻ, у них стали искать признаки улучшения. И не нашли. Думаете, их вышвырнули с работы и отстранили от дел, чтобы, не дай Бог, они не нанесли кому-нибудь серьезного вреда? Доложили о них государственным лицензионным органам? Нет. В мае им объявили, что с 1 июля им будет запрещено работать в больнице. Их нашли мертвыми спустя несколько дней после того, как они были лишены привилегии принимать пациентов.

Другой известный пример, когда врачи позволяли коллегам увечить ничего не подозревающих пациентов, произошел в Нью- Мексико. Хирург отсоединил не тот проток во время операции на желчном пузыре, и пациент умер. Хотя ошибка была выявлена на вскрытии, к врачу не было применено дисциплинарных мер. Несомненно, его к тому же не научили правильно делать эту операцию, потому что через несколько месяцев он снова проводил такую же – и опять неправильно, и снова пациент умер. И снова – никакого наказания, никакого урока хирургии. Только когда этот врач провел такую операцию в третий раз и убил еще одного пациента, было проведено расследование, которое привело к потере им лицензии.

Если бы меня спросили, почему врачи так неохотно докладывают о халатности своих коллег, хотя они с таким ожесточением занимаются этим, когда дело касается конкуренции в медицинской школе и медицинской политике, я возвращаюсь к базовым эмоциям, порождаемым медицинской школой: страху и высокомерию. Чувство обиды, которое им прививают по отношению к однокашникам в студенческие годы, перенаправляется на пациентов, когда врач получает собственную практику. Коллеги больше не представляют опасности, по крайней мере до тех пор, пока они не угрожают нарушить status quo, занимаясь политикой или исследованиями, отклоняющимися от генеральной линии. Более того, прежний страх провала никогда не исчезает. И так как главную угрозу безопасности, проблему, которую нужно решить, как на экзамене, представляет пациент, то ошибка одного врача угрожает безопасности всех врачей, давая очко противной стороне. Высокомерие со стороны представителей любой профессии всегда направлено на тех, кого люди этой профессии боятся больше всего, и очень редко – на себе подобных. Очевидно, что врачи больше, чем люди других профессий, позволяют себе высокомерие. Если бы Современная Медицина не была религией и если бы врачи не были служителями этой религии, они не позволяли бы себе так много. Врачи заходят существенно дальше, чем служители других религий, из-за особо порочной природы Современной Медицины.

Все религии культивируют чувство вины и дают отпущение грехов. В той мере, в которой религия способна поощрять полезное поведение, поддерживая чувство вины и отпуская грехи, эта религия может считаться ｫхорошейｻ. Та же религия, которая культивирует очень сильное чувство вины и дает мало облегчения от него, или та, что поощряет неправильное поведение, то есть такое, которое не приводит к улучшению жизни верующего, является ｫплохойｻ религией. Примером того, как религия поддерживает и облегчает чувство вины, может служить признание почти всеми религиями, что прелюбодеяние – это грех. Очевидно, если бы религии не старались заставить людей чувствовать, что прелюбодеяние – это плохо, и не вынуждали бы их испытывать чувство вины, все больше и больше людей занимались бы этим, что ослабило бы необходимые социальные структуры. Люди не знали бы, кто их родители, нельзя было бы установить порядок передачи собственности от поколения к поколению, а особо преуспевающим в этом грехе культурам могли бы угрожать венерические заболевания. Врачи обладают такой властью именно потому, что они, как служители церкви Современной Медицины, отменили все старые грехи. Современная Медицина объявила недействительными все старые грехи, которые, как ни странно, привязывали людей к их старым религиям. Теперь ничто не считается грехом, потому что в случае появления каких-либо физических последствий греха во власти врача исправить это. Если вы забеременели, врач поможет сделать аборт. Если вы подхватили венерическую болезнь, врач даст вам пенициллин. Если вы чревоугодничеством нанесли вред своему сердцу, врач сделает вам коронарное шунтирование. Если вы страдаете от душевных проблем, у врача найдутся валиум, либриум и другие наркотики, чтобы помочь вам сносно существовать – беззаботно и бесчувственно. Если и это не сработает – есть еще толпа психиатров. Существует только один грех, за который Современная Медицина заставит вас испытывать чувство вины: неявка к врачу. К нему нужно ходить, так как врач мнит себя священником, который отпустит вам любые другие грехи. Что плохого в чувстве вины, которое приводит вас к врачу каждый раз, когда вы почувствуете себя нехорошо?

Ощущая себя священнослужителем, врач так много себе позволяет, потому что всегда может объявить, будто ему приходится бороться с силами Зла. Когда настоящий священник попадает в щекотливое положение и у него мало шансов на успех, он избавляется от обвинений в провале, говоря, что ему приходится иметь дело с самим дьяволом. Врач делает то же самое. Побеждает – значит, герой. Побежден – все равно герой, хоть и побежденный. И никогда служка от медицины не предстает в своем истинном свете – как служитель дьявола. Врач никогда не проигрывает, поскольку он играет на два лагеря и берет на себя больше риска, чем требуется. Это происходит, потому что врач преуспел в понимании того, что его ритуалы священны и оказывают сильное действие, независимо от их реальной эффективности. Он использует свои самые священные орудия, чтобы поднять цену и сделать игру более опасной, чем это необходимо. Если в больнице оказывается роженица с ягодичным предлежанием плода и монитор показывает, что ребенок страдает, врач, не теряя времени, заявляет, что создалась опасная для жизни ситуация – каковой она действительно и становится, как только врач начинает кесарево сечение. Врач знает, что с биологической точки зрения кесарево сечение опасно. Но отныне игра ведется не по правилам биологии. Это религиозная игра, церемония, и в ней командуют священники. Если мать и ребенок выживут, то священник герой. Если они погибнут – ну что ж, мы предупреждали, что ситуация была опасна для жизни.

Врач никогда не проигрывает – проигрывает пациент. Поговорка ｫВрач хоронит свои ошибкиｻ не утратила актуальности. Иногда врачей ошибочно сравнивают с пилотами самолетов. Но когда самолет терпит крушение, пилот гибнет вместе с пассажирами. А врач никогда не гибнет вместе с пациентом. Врачи избегают обвинений самым парадоксальным образом, заявляя, что их провалы – это следствия их успехов. Если вы, например, укажете на то, что несоразмерное число недоношенных Детей становятся слепыми после пребывания в отделении для не доношенных, врач ответит, что это цена, которую мы вынуждены платить. ｫЧерт возьми, мы смогли спасти этих детей, родившихся с весом всего 500-900 граммов. Конечно, все они станут слепыми и нездоровыми. Но они вообще умерли бы, если бы не мыｻ. Врачи прибегают к такому же оправданию в случае слепоты при диабете. Они говорят: причина, по которой у нас так много слепых диабетиков, в том, что мы преуспели в продлении жизни такому большому числу диабетиков. Врачи будут использовать это ｫзато мы смогли продлить им жизньｻ каждый раз, когда не смогут успешно справиться с болезнью, а это касается большинства причин не скоропостижных смертей. Они совершенно игнорируют биологические факторы, которые постепенно накапливаются и начинают указывать на неумение Современной Медицины обращаться ни со здоровьем, ни с болезнью. Врачи даже позволяют себе оправдывать свои собственные болезни своими успехами. Если вы укажете на большое количество нечестных, несчастных и просто психически больных врачей, вы услышите примерно такое оправдание: ｫПричина наших психологических недомоганий в нашем стремлении быть обязательными, в нашем перфекционизме, что легко приводит к чувству вины в случае неудачиｻ. Эту формулировку предложил президент Американской медицинской ассоциации.

Врачи лучше защищают себя с помощью сленга, на котором общаются между собой. Религии необходим тайный язык, чтобы отделить рассуждения жрецов от низкой болтовни плебса. В конце концов, духовенство на короткой ноге с силами, правящими миром. ｫМы не можем позволить каждому подслушиватьｻ. Тайный язык врачей ничем не отличается от любого жаргона какогонибудь узкого круга людей. Основная функция такого языка – держать в неведении тех, кто не входит в круг посвященных. Если вы будете понимать все, что ваш врач говорит вам и другим врачам, его власть над вами ослабеет. Так, когда вы заболеете из-за больничной грязи, врач заявит, что у вас ВБИ (внутрибольничная инфекция). Таким образом, вы не просто не разозлитесь на больницу, но и почувствуете себя в привилегированном положении, потому что у вас болезнь с таким изысканным названием.

Врачи пользуются привилегиями, которые дает им знание терминологии. Слушая их, человек невольно ощущает себя глуповатым и убеждается в том, что врачи действительно имеют тайные сношения с силами, с которыми лучше не связываться. Поскольку ритуалы врачей таинственны, поскольку врачам не нужно их подтверждать биологической необходимостью, они могут позволять себе все. Даже не подчиняться законам логики. Врачи, например, могут объяснить необходимость коронарного шунтирования тем, что все, кто перенес эту операцию, стали чувствовать себя лучше. Но если вы попросите лечить вас от рака при помощи лаэтрила, потому что все, кто его принимал, чувствуют себя лучше, ваш врач скажет вам, что его эффективность не была научно доказана. Терминологическая изоляция также способствует тому, чтобы лишить человека права участвовать в своем лечении. Поскольку пациент и не надеется понять происходящее – не то что помогать, зачем нужно позволять ему вообще принимать какое-либо участие в процессе? Если пациент вмешивается в ход ритуала, нужно убрать его с дороги. Врачи вовсе не заинтересованы помогать пациенту поддерживать здоровье. Еще чего! Для этого пришлось бы информировать пациента, а не обрабатывать его. Но делиться информацией означает делиться властью.

Для поддержания власти врачей существует огромный груз технологических приспособлений, распространенность которых настораживает. Прежде всего, пациент должен стоять в благоговейном страхе перед строем машин, которые врач собрал, чтобы напасть на его проблему. Как может один человек – если он не врач, у которого есть власть, – рассчитывать, что сможет контролировать такую мощь? Кроме того, электронная магия придает вес заявлению врача о том, что ｫон сделал все, что могｻ. Если врач просто стоит рядом с черным мешком, то он ｫсмогｻ не так уж много. Но если врач переводит стрелки на аппаратуру стоимостью четыре миллиона долларов, которая занимает три комнаты, это значит, что он сделал ｫвсе, что могｻ и еще много чего в придачу! Всем развитым религиям свойственно хранить ритуальные предметы, в которых сосредоточена огромная сила, в храмах. Чем выше статус храма, тем больше оборудования в его стенах. Ког да вы попадаете в соборы и маленькие ｫватиканыｻ Современной Медицины, вы предстаете перед жрецами, имеющими ореол непогрешимости. Они не могут быть неправы, и поэтому они наиболее опасны.

Реформы, которые были затеяны в попытке решить некоторые проблемы, о которых я говорил в этой главе, не произвели на меня впечатления сколько-нибудь полезных. Например, реабилитационные программы на самом деле не затрагивают источника болезней, жертвой которых пали врачи. Это может быть результатом нежелания представлять проблему как болезнь самого сердца Современной Медицины. Конечно, врачи не обучены разбираться с сутью любой проблемы, они умеют только подавлять симптомы. Попытки поддерживать знания врачей в соответствии с требованиями времени тоже не приводят ни к чему хорошему. Что не нужно врачам, так это дополнительные сведения того же рода, как и те, какими их пичкали в медицинской школе. А именно это и втолковывают им на всевозможных курсах повышения квалификации. Причем те же люди, которые учили их в медицинских школах. Кто отвечает за то, чтобы преподаватели получали самую свежую информацию?

Как я уже говорил, вам нужно себя защищать. Помните о двух комплексах врача – страхе и высокомерии. Учитесь работать с его страхами, не вызывая его высокомерия, и перевес перейдет на вашу сторону. Так как врачи боятся вас и того, что вы можете предпринять, без малейших колебаний используйте этот страх. Врачи опасаются юристов не потому, что юристы так могущественны, но потому, что юристы могут объединиться с вами, с теми, кого они действительно боятся. Если врач подложит вам свинью – подайте на него в суд. Вы скорее найдете здравый смысл в суде и среди присяжных. Наймите хорошего адвоката, который столько знает о медицине, что и самого черта не побоится. Если существует ситуация, в которую не хотел бы попасть врач, так это оказаться в суде по другую сторону от адвоката. Суд – единственное место, где у пациента найдутся сторонники, способные эффективно противостоять священнической неприкосновенности врача. Увеличение количества исков по поводу врачебных ошибок вдохновляет, поскольку это значит: все больше людей укрепляется во мнении, что необходимо поколебать привилегию врача самому устанавливать правила.

Если врач доставил вам неприятности, но не столь значительные, чтобы вести его в суд, проявите максимальную осторожность в том, насколько вы собираетесь призвать его к ответу. Контролировать ситуацию должны вы, а не противная сторона. Если врач угрожает и начинает злиться, оставайтесь на высоте. Не сдавайтесь. Угрожайте в ответ. Когда человек действительно угрожает и при этом дает понять, что не шутит, – врач почти всегда уступает. Врач сдается, рассуждая примерно так: ｫЗачем мне связываться с этим чудаком?ｻ

Тем не менее, если вы не готовы идти до конца, не прибегайте к языку угроз. Другими словами, не поднимайте бунт, пока это не станет действительно необходимым, пока вы не почувствуете себя эмоционально и физически готовым к ведению успешной кампании. Не вступайте в спор с врачом с надеждой изменить его мнение. Никогда не спрашивайте врача, лечащего вас от рака традиционной химиотерапией: ｫКак вы относитесь к лаэтрилу?ｻ Этим вы ничего не добьетесь, как не добьетесь и лаэтрила. Не говорите врачу, который предлагает вам докармливать ребенка смесью: ｫНо я кормлю грудью и не собираюсь докармливать смесьюｻ. Не приносите врачу газетных статей в надежде изменить его мнение и заставить попробовать что-нибудь новое. Не бросайте ему вызов, пока сами не готовы попробовать альтернативные методы. Выполняйте свою домашнюю работу.

Что делает католик, когда ему кажется, что его священники нехорошие люди? Если он и обвиняет их открыто, то очень редко. Он просто уходит из церкви. И это мой ответ. Покиньте церковь Современной Медицины. Я вижу, как сегодня многие делают это. Я вижу, как, например, идут к мануальным терапевтам те, кто несколько лет назад не допускал и мысли об этом. Я вижу, что все больше и больше людей поддерживает еретиков Современной Медицины.

Глава VIII

Если это профилактика, то лучше я рискну здоровьем

Однажды мой коллега спросил в письме, как ｫмедицина может морально и материально способствовать борьбе за мир во всем миреｻ. Я ответил: ｫПрекратить свое существованиеｻ. Мы уже убедились, каким бедствием стала лечебная медицина, но так называемая профилактическая медицина еще опаснее. На деле профилактическая медицина является локомотивом Современной Медицины в ее стремлении к власти ценой наших жизней. Не секрет, что жаждущие власти структуры, включая правительства, могут безнаказанно наносить увечья, прячась за намерение предотвратить несчастья. Современная Медицина способна и на худшее. Например, Министерство обороны объясняет миллиардные расходы необходимостью ｫзащищать страну от верблюдовｻ. И хотя большая часть этих расходов, несомненно, выброшенные на ветер деньги, Министерство, по крайней мере, может указать на фактическое отсутствие верблюдов как доказательство того, что часть денег все же была потрачена с пользой. Современная Медицина не может воспользоваться даже таким оправданием. Нет никакого оправдания миллиардам долларов, которые ежегодно тратятся на ｫздравоохранениеｻ. Мы не становимся более здоровыми по мере роста расходов, но становимся все более больными. Вне зависимости от того, здорова наша страна или больна, страхование в лучшем случае не имеет никакого отношения к здоровью, а в худшем – является одним из наиболее опасных решений на годы вперед. Ведь даже если бы все медицинские услуги стали бесплатными, количество болезней и случаев нетрудоспособности не уменьшилось бы. Мне любопытно, задается ли кто-нибудь вопросом, будет ли какая-то польза, если того, что мы уже имеем вдоволь, станет еще больше. Современная Медицина успешно научила нас приравнивать медицинское обслуживание к здоровью. Это уравнение несет в себе силу, способную разрушить наши тела и семьи, наши общество и мир.

Мы уже видели, сколь многое из того, что Современная Медицина называет ｫпрофилактикойｻ, не только неэффективно, но и опасно. Обряд регулярного профилактического осмотра подвергает вас целому спектру опасных и неэффективных процедур. После этого ｫиспытания верыｻ самозваный священник, если повезет, даст отпущение грехов. Прежде всего от вас потребуют исповеди, и это должна быть полная и откровенная история, включающая моменты, о которых не знают даже ваша жена и ближайшие друзья. Затем врач наложит церемониальный стетоскоп на жизненно важные части вашего тела – стетоскоп, который, скорее всего, неисправен. Потом заглянет во все ваши отверстия, непременно подвергнет вас унизительной процедуре передачи баночки с мочой медсестре, после чего нанесет ритуальный удар резиновым молотком по вашему колену и объявит вас спасенным! Или наложит на вас епитимью, записав ее на латыни. Или – если у вас окажется много грехов – пошлет к специалисту для более изощренного наказания.

Программы массового обследования можно было бы назвать комедией ошибок, если бы их результаты не были зачастую так печальны. Например, туберкулиновая проба была изначально очень ценным методом выявления людей, которым необходимо более тщательное обследование на туберкулез. Но теперь, когда туберкулез так мало распространен, этот тест стал использоваться как метод ｫпрофилактического контроляｻ. Это означает, что для предотвращения одного случая туберкулеза на десять тысяч или больше населения человека, давшего так называемую ｫпервичную реакциюｻ, месяцами пичкают такими сильнодействующими и опасными лекарствами, как INH. Этот тест также наносит существенную психологическую травму, вызванную тем, что человек может стать изгоем, когда его друзья и соседи узнают, что он дал положительную реакцию. Сегодня врачи должны предупреждать матерей, чтобы те не говорили соседям и даже родственникам о том, что у ребенка была положительная реакция, так как этот тест обычно не означает, что ребенок может передавать инфекцию. Если вы будете внимать барабанной дроби глашатаев от медицины и правительства, призывающих вас к ｫпрофилактикеｻ, то, скорее всего, обнаружите себя в самом центре одного из наименее безопасных и эффективных ритуалов церкви. К примеру, что касается вакцинации, опасность некоторых прививок может перевешивать опасность их отсутствия!

Дифтерия, когда-то бывшая серьезной причиной болезней и смертей, теперь почти исчезла. Но вакцинация продолжается. Даже когда случается редкая вспышка дифтерии, вакцинация может иметь сомнительную ценность. Во время вспышки дифтерии в Чикаго в 1969 году, по данным чикагского отдела здравоохранения, четыре из шестнадцати жертв были полностью вакцинированы против этой болезни. Еще пять погибших получили одну или две дозы вакцины, а у двоих тесты показали полный иммунитет. В другом докладе о случаях дифтерии, три из которых были смертельными, один из умерших и четырнадцать из двадцати трех носителей инфекции были полностью вакцинированы.

Эффективность вакцины против коклюша горячо обсуждается во всем мире. Только около половины получивших эту вакцину людей извлекли из нее пользу; зато вероятность высокой температуры, конвульсий, повреждений мозга после нее настолько высока, что это невозможно не принимать во внимание. Опасность так велика, что многие органы здравоохранения теперь запрещают использовать эту вакцину, если ребенку уже исполнилось шесть лет. В то же время сам коклюш почти полностью исчез. Существуют сомнения и по поводу того, рекомендовать ли прививку от свинки. Хотя прививка определенно снижает возможность возникновения болезни у привитых, она подвергает их опасности заболеть свинкой позднее, когда вакцинный иммунитет закончит свое действие. Кроме того, такие болезни, как свинка, корь, краснуха, вакцины против которых были разработаны в последние годы, не имеют столь тяжелых последствий, как оспа, столбняк или дифтерия. Вопреки распространенному заблуждению, корь не вызывает слепоты. С фотофобией – которая есть не что иное, как чувствительность к свету, – можно бороться, как это делали веками все родители, то есть просто зашторивая окна. Вакцина от кори призвана предотвратить коревой энцефалит, который, как говорят, возникает у одного из тысячи заболевших. Но любой врач, практикующий не один десяток лет, знает, что все эти осложнения наблюдаются у детей, живущих в бедности и плохо питающихся, а среди хорошо питающихся детей из среднего и выше среднего класса энцефалит случается у одного из десяти тысяч или даже ста тысяч заболевших. В то же самое время сама вакцина может вызвать другие невралгические и даже смертельные заболевания, как, например, атаксия (дискоординация), задержка развития, гиперактивность, асептический менингит, припадки, гемипарез (паралич одной половины тела).

Вакцинация против краснухи остается спорной, так как отсутствует единство мнений относительно возраста, в котором должна делаться эта прививка. Прививка от краснухи может принести больше вреда, чем пользы, потому что вакцина, случается, вызывает артрит, хотя и временный, но длящийся месяцами. В Соединенных Штатах от краснухи вакцинируются в основном дети, а не женщины, планирующие беременность. Остается спорным вопрос, нужно ли защищать нерожденных младенцев, поскольку процент детей, родившихся с уродствами от матерей с явной, диагностированной краснухой, варьируется год от года, от эпидемии к эпидемии, от одного исследования к другому. Вакцинация – не единственный фактор, определяющий, заразится ли человек той или иной инфекцией. Существенное значение имеют и многие другие факторы- питание, жилищные условия, гигиена. Ставится под сомнение вопрос, действительно ли вакцина сыграла роль в снижении заболеваемости коклюшем, а также – будет ли вакцина в ее сегодняшнем виде одобрена Управлением контроля продуктов и лекарств.

Порой сама вакцина может вызвать болезнь. В сентябре 1977 года Джонас Солк с группой ученых признал, что немногочисленные случаи полиомиелита, зарегистрированные в Соединенных Штатах с начала 1970-х годов, по-видимому, были вызваны живой полиовакциной, обычно используемой для вакцинации. В Фин ляндии и Швеции, где почти исключительно используется вакцина с убитым вирусом, за последние десять лет не отмечено случаев полиомиелита. Те, кто жил в 1940-е годы и видел детей, закованных в ｫжелезные легкиеｻ, кто видел президента, прикованного к инвалидной коляске, или кто не посещал общественные пляжи из-за страха заразиться полиомиелитом, никогда не смогут забыть эти пугающие образы, всплывающие в сознании. Теперь, когда человек, чье имя связано с уничтожением полиомиелита, указывает на вакцину как на источник небольшого количества случаев заболевания полиомиелитом, которые невозможно отрицать, в самый раз задаться вопросом, что мы выигрываем, вакцинируя все население.