Ограничения современной научной парадигмы организационной психологии

Рассмотренные выше традиционные подходы позволяют значительно улучшить многие аспекты организационной деятельности, но не всегда приближают нас к пониманию причин тотального организационного кризиса в России. На наш взгляд, серьезные трудности, с которыми столкнулись психологи в объяснении негативных явлений в российских организациях, обусловлены ограниченностью научной парадигмы, в рамках которой до сих пор развивалась организационная психология.

Понятие научной парадигмы получило широкое признание благодаря работам Т. Куна, который использовал его для обозначения совокупности теорий, концепций, методов и представлений, разделяемых научным сообществом в определенный период времени[30]. Парадигма представляет собой некоторый набор базовых правил и понятий, которые позволяют классифицировать и систематизировать реальный мир, определяют ключевые научные проблемы, очерчивают приемлемые формы их интерпретации и дают ответы на те вопросы, которые потенциально могут быть решены в этой парадигме. Парадигма устанавливает границы и направления научного исследования и таким образом позволяет объединять и концентрировать усилия исследователей.

В то же время парадигма накладывает ограничения на способность ученых исследовать факты и проблемы, не укладывающиеся в рамки признанной парадигмы или противоречащие ей. Строгое следование парадигме ведет к аккумуляции чрезмерно большого количества парадоксов и проблем, которые либо отвергаются, либо истолковываются неверно. Критическая масса аномальных фактов или явное несоответствие парадигмы изменившимся условиям ведет к «сдвигу парадигмы», т. е. к поиску и формулированию принципиально нового подхода, способного объяснять мир адекватно новым условиям.

В чем же состоит специфика традиционной парадигмы организационной психологии, которая столкнулась с множеством неразрешимых проблем в российских организациях? Основные этапы ее становления пришлись на период напряженнейшей конфронтации между так называемыми капиталистической и социалистической системами.[31] Это противостояние постоянно держало конфликтующие стороны в напряжении, заставляя предпринимать колоссальные усилия по консолидации общества и сглаживанию внутренних социальных конфликтов.

В рамках каждой из систем активное противопоставление «мы —они» способствовало формированию представлений о приоритетности целей противоборства двух систем перед другими общественными или индивидуальными целями: разве нельзя поступиться любыми «частными» намерениями, если стоит вопрос о стратегических интересах или даже самом выживании системы, частью которой ты являешься?

Иными словами, глобальная поляризация мира убеждала всех в безоговорочной приоритетности основной цели данной системы над всеми иными целями. Причем эта цель была как общей для системы в целом, так и индивидуальной, глубоко личной целью подавляющего большинства ее отдельных членов. В таком контексте мелкие противоречия и отклонения индивидуальных целей от общей цели могли вообще не приниматься во внимание.

На организационном уровне глобальная конфронтация общественных систем была выражена в стремлении создать единую организационную команду, объединенную общей целью и свободную от серьезных антагонизмов. В рамках решения этой задачи и формировалась организационная психология как наука: выбор предмета ее исследований, их границы и направленность, актуальность и важность научных проблем, приемлемые формы их объяснения — все это, в конечном счете, определялось сверхзадачей превращения организации в единый, бесконфликтный организм.

Западная организационная психология, как мы уже отмечали, добилась в этом направлении значительных успехов: накоплен огромный опыт практической работы, сформулированы многочисленные теории и концепции, проведен анализ разнообразных организационных проблем, разработан богатый арсенал конкретных, прикладных методов. Однако, несмотря на эти достижения, организационные психологи на Западе, так же как и в России, по-прежнему работают в рамках исходной парадигмы, сформировавшейся в эпоху глобальной конфронтации. По-видимому, стереотип конфронтационного мышления еще долго будет напоминать о себе и в науке, и в делах, и в мыслях людей. Достаточно вспомнить продолжающееся расширение НАТО и войну в Югославии, которые вряд ли можно обосновать какими-либо объективными причинами, кроме ностальгического желания восстановить прежнюю конфронтацию и былую внутриблоковую гомогенность.

В новой политико-экономической ситуации, когда мир из биполярного превращается в сложную многополюсную систему, конфронтационная парадигма страдает серьезными ограничениями на всех уровнях. Сегодня она слишком тесна для решения многих организационных проблем. Наиболее зримо неадекватность парадигмы проявилась в России: организации, которые выпали из системы плановых целей, объединенных общей идеей противостояния, потерялись в хаосе свободного рынка, растеряв и без того невысокую эффективность. Не менее серьезные проблемы возникают и у западных организаций: действия валютных спекулянтов, способных не только разорить любую организацию, но и обвалить денежную систему целой страны, уже давно заставили многих забыть о былом партнерстве по конфронтации. Или взять, к примеру, многочисленные слияния крупнейших нефтяных, автомобильных, табачных и прочих концернов, в которых внутриорганизационные интересы явно превалируют над национальными и никак не вписываются в конфронтационную схему.

Главным ограничением конфронтационной парадигмы на организационном уровне, на наш взгляд, является отрицание противоречивой природы организации, которая никогда не может быть абсолютно однородным образованием, и ее общая целенаправленность носит относительный характер. У каждого из ее членов в явной или скрытой форме, с большей или меньшей интенсивностью проявляется стремление к сопротивлению общей цели и следованию своим собственным индивидуальным целям. По-видимому, это противоречие является важнейшим источником организационного развития. Иными словами, организация выступает как непрерывное, динамическое противоречие, в котором следование общей цели неизменно сопровождается стремлением ее членов действовать в соответствии со своими собственными целями и интересами, нередко прямо противоположными общим устремлениям. Индивидуализация сознания, разнообразие личностных особенностей и все большее признание обществом права личности на свободный выбор взглядов, ценностей и собственных целей жизни — все это еще больше затрудняет объединение противоречивых индивидуальных устремлений в едином направлении.

В поисках новой парадигмы

Традиционный подход, основанный на ложном представлении об общности целей людей, составляющих организацию, игнорирует противоречивость организационных образований и оставляет на периферии своего внимания основное психологическое противоречие организации — противоречие между целями отдельных членов организации и общей целью.

В психологии индивидуальная цель рассматривается как важнейшее понятие психологического анализа. Оно связано с базовыми психологическими свойствами личности: ее направленностью, волей, мотивами и потребностями. Более того, индивидуальная цель определяет и «конструирует» характеристики и динамику деятельности и поведения человека в целом[32].

В отличие от индивидуальной цели понятие общей цели, которая рассматривается как фактор, объединяющий и направляющий людей в совместной деятельности, разработано в психологии значительно меньше. В то же время роль общей цели столь велика, что нередко саму организацию рассматривают как «овеществленную» цель, ради которой она создана.

Разложенная на более дробные задачи, эта цель выступает основанием организационной структуры: создаются подразделения и службы, формируются рабочие группы, подбираются отдельные работники. Этой же общей целью, в конечном счете, детерминированы как характер взаимодействия между подразделениями, так и их функции. Общая цель, таким образом, лежит в основе базовых структурных и процессуальных характеристик любой организации, и достижение цели обеспечивается только при выполнении всеми подразделениями, группами и отдельными работниками порученных им подцелей и задач, выступающих ее составными элементами.

Кто же является творцом общей цели организации?

Хотя смысловое значение термина «общая цель» и указывает на ее причастность к общим усилиям и совместной деятельности, это не означает, что они коллективно участвуют в ее разработке. Приходя в организацию, индивид, как правило, застает уже давно сформированную общую цель, в соответствии с которой он должен строить цели своего поведения. Для большинства общая цель предстает как некое внеличное организационное образование, как бы стоящее над ними. Работникам организаций с давними традициями вряд ли вообще придет в голову высказывать свое сомнение в правильности общих целей, которые являются для них едва ли не такой же изначальной данностью, как закон всемирного тяготения.

О коллективном характере общей цели, по-видимому, можно говорить только на уровне неструктурированной малой группы, когда общая цель еще не оформлена. На этом этапе возможно обсуждение различных направлений будущей совместной деятельности. Однако, если каждый член группы будет отстаивать достоинства своей индивидуальной цели и упрямо предлагать ее в качестве общей цели, большого толку из такого совместного начинания не выйдет.

Чья-то, пусть самая привлекательная, индивидуальная цель сама по себе не может сталь устойчивым ориентиром поведения других людей. Даже если взволнованная речь или красноречивое обоснование какой-либо цели убедят окружающих в ее привлекательности, их вдохновение и увлеченность вряд ли будут продолжительными. Ни возвышенное благородство, ни рациональность, ни выгодность чьей-либо индивидуальной цели не могут сделать ее постоянно значимой для других людей, а тем более — заставить их изо дня в день следовать за ней. В конечном счете, собственные индивидуальные цели и мечты для любого человека, как правило, важнее самых гениальных планов других людей.

В чем же состоит организационно-психологический механизм превращения индивидуальной цели в общую цель?

Чтобы стать общей целью, индивидуальная цель одного или нескольких человек должна получить устойчивое преимущество над целями других людей. Это возможно только в том случае, если цель одного из индивидов опирается на некую силу или процесс, способный обеспечивать ее главенство. Если такая сила отсутствует, самая продуктивная цель имеет мало шансов выделиться из множества бездарных целей. И, наоборот, самая абсурдная идея может небрежно отодвинуть в сторону множество великолепных планов, если она базируется на организационном процессе, обеспечивающем ее главенство. Процесс, способный придать какой-либо индивидуальной цели статус общей и сделать ее субъекта носителем обшей организационной цели, в конечном счете, выступает главным условием создания организации.