 |
Ложь в распределении арестантов на категории по состоянно здоровья для выполнения принудительных работ
|
|
|
|
Общеизвестно одно ярко отличительное явление в Государственной жизни Советского Союза; там все подробно регламентировано многочисленными кодексами, постановлениями, инструкциями и прочее. Не только регламентированы до мелочей вся повседневная жизнь и внутренний распорядок, во всех управлениях, учреждениях и заведениях Советского Союза и не только предусмотрены инструкциями обязанности и тактика поведения Советских служащих, но и все свободные граждане скованы в своей частной жизни постановлениями местных советов. На самом деле, все это простая фикция. В жизни ни одно обще-государственное законоположение в точности не выполняется. В силу лозунга, «власть на местах», происходят, само собой, все нарушения законоположений Общесоюзных Центральных Органов.
ГПУ, выполняя волю диктаторствующей партии или лица, как в данное время, не считается в своей практике ни с какими законными нормами; для него писанные законы не существуют; ему все подвластно, оно же никому, кроме диктатора.
* * *
Выше была проведена параллель и было указано, что Соловки есть отображение Советского Союза, — в организационном отношении есть миниатюрная копия его. Здесь также ГПУ старается регламентировать все разного рода законоположениями.
Но все это делается для видимости, для показа.
Для показа выполняются разные закономерные процедуры с арестантами, и к числу их, в первую очередь по применению, надлежит отнести медицинский осмотр вновь прибывающих арестантов на предмет годности их к той или другой работе.
В первые дни по прибытии все новички проходят через медицинскую комиссию, которая причисляет каждого к той или другой категории по состоянию здоровья.
|
|
|
Градация в мое время была такая:
а) К первой категории причислялись инвалиды и калеки, неспособные ни к какой работе.
б) Ко второй — неспособные к физическому труду, но могущие заниматься в канцеляриях.
в) К третьей категории — все здоровые и пригодные для всякого рода работ.
Можно предположить, что освидетельствование состояния здоровья арестантов преследует двоякую цель: во-первых, цели гуманитарного порядка, чтобы несчастные больные и слабосильные арестанты не были применены на непосильные для них тяжелые работы; во-вторых, в интересах самого выполнения работ, чтобы рабочая сила была использована целесообразно с наибольшей продуктивностью. В действительности, как показывает Соловецкая практика, ни того, ни другого не преследуется. Это простая очередная комедия для выполнения общепринятого порядка, как в культурных странах, а затем «хоть трава не расти».
Смешно ожидать проявления гуманности в Советском Союзе и дико воображать, что можно встретить человеческое отношение на Соловках. Сказать, что на Соловках иногда проявляется человеколюбивое отношение со стороны начальствующего персонала из чекистов, это все равно, как утверждать, что «и слон летает».
Правда, при назначении рабочих на постоянные основные работы отдел труда считается до некоторой степени с делением на категории.
При повседневных же нарядах на работы абсолютно не считаются с категориями.
Все зависит от произвола ротного начальства и нарядчиков. Подкуп, взяточничество, а отсюда вымогательство, процветают вовсю. Люди, вполне здоровые, через подкуп причисляются к категории нетрудоспособных. В ротах же при ежедневных нарядах через подкуп ротного или нарядчика заключенные не посылаются на работы, а сидят в ротах.
На вопрос кого-либо из арестантов: «Почему товарища Н. не посылаете на работы?». — Обычно следует ответ: «Он освобожден врачом». Или же придумывают для мздовручителей фиктивные работы по роте.
|
|
|
Самое распределение на работы и порядок наряда происходят в такой последовательности.
Отдел труда, ведающий назначением на работы, на основании наличного числа в ротах, исключая инвалидов и к труду неспособных, дает наряд ротным нарядчикам. Но в каждой роте, как только что сказано, часть совершенно здоровых не выходят на работу, как откупившиеся взяткой ротному или нарядчику.
Как никак, наряд по числу надо выполнить. Тогда нарядчики посылают на работы 2-ую категорию, нетрудоспособных, и очень часто инвалидов. На их заявления, что они освобождены от всякой работы, нарядчики обыкновенно успокаивают, заверяя, что об этом следует заявить на месте работы и там работать не заставят. На местах же работ таким заявлениям не верят и называют заявивших злостными симулянтами. Начинается перебранка. На категорический отказ от работы инвалида или явного больного и бессильного арестанта он подвергается избиениям: если принуждающим к работе является конвоир из надзора, то он избивает прикладом, если же десятник, то бьет палкой. Вот проявления Соловецкой гуманности.
...Несчастные инвалиды, люди больные и слабые избиваются без всякой вины, лишь потому, что фактически они не могут выполнять работы.
* * *
Приведу фаты, при которых участником я был сам.
Когда я не был еще в опале у высшей администрации Соловков, я работал в лесничестве, состоял в должности лесокультурного надзирателя и, как таковой, заведовал лесоочистительными работами. Ежедневно присылали мне на работу (так называемую «сучки») партии арестантов.
Всякий день в числе здоровых присылали инвалидов, калек, совершенно больных, которым место в госпитале; например, часто присылали больных цингой с распухшими ногами, с изъязвленными ранами; часто присылали босых.
Между тем, лесоочистительные работы были порою такой же трудности, как и на лесозаготовках, так как приходилось убирать бурелом, поваленные бурей деревья, всегда самые крупные.
В таких случаях самому нужно было упрашивать здоровых, чтобы они выполнили за больных хотя бы часть их урока, так как я обязан показать выработанную норму в журнале работ.
|
|
|
Босым из больных давали лапти, отобрав у работавших без движения, например, у пильщиков, и отправляли их в лес собирать ягоды и грибы на всю партию. Все кончалось миролюбиво к общему удовольствию всех. Чаще же всего приходилось показывать фиктивное выполнение работ, что было возможно, ибо производственные контролеры были абсолютные профаны в лесном хозяйстве.
Когда меня отправляли уже в ссылку, то попавшие вместе со мной соловчане вспоминали с удовольствием, что для них в кошмарных условиях соловецкой жизни было отрадным облегчением, когда они попадали на лесоочистительные работы.
* * *
Доводим до сведения начальства о таких бесчеловечных злоупотреблениях, или жаловаться самим потерпевшим, бесполезно; да и, собственно говоря, не кому, так как вся администрация из чекистов или агентов ГПУ, у которых поразительно развито товарищеское укрывательство.
Товарищеское укрывательство и непроницаемая тайна о всем содеянном составляют основу чекистской этики.
Жалобщики на явные злоупотребления или на незаслуженные избиения рискуют подвергнуться жестоким репрессиям, даже в течение всего срока заключения.
* * *
На только что изложенное могут возразить, особенно доброжелатели из социалистов: причем же тут ГПУ и какое отношение это может иметь к существующей в России власти? Не только не при чем, но ГПУ повинно во всем, — все это творение рук ГПУ, как органа государственного, притом, доминирующего над всеми Комиссариатами; это опора Коммунистического трона.
Вся работа ГПУ направлена к достижению одной главной цели — искоренить антикоммунизм.
Для этой цели ГПУ применяет наивернейший метод, — метод уничтожения опасных элементов всеми мерами и средствами.
Не беда, если при массовом истреблении пострадают люди, непричастные к опасным для Советской власти элементам, — «лес рубят, — щепки летят».
В последнее время вследствие хронического экономического кризиса и недостатка всякого рода продовольствия лидеры диктаторствующей партии придумали, видимо, в числе прочих экономических мер, освободиться от экономически бесполезного элемента. Выполнение этой задачи поручено тому же всесильному ГПУ, у которого метод освобождения один — это путем уничтожения. Пока эта мера в зачаточном состоянии, но при долголетии Советской власти, возможно, будет применена в крупных размерах.
|
|
|
Грядет что-то кошмарное в истории человечества. Да не подумает читатель, что это фантазия сумасбродного человека. Факты из Советской жизни это подтверждают, — так, некоторые советские распоряжения, если рассматривать их под углом зрения ГПУ, имеют в конечном результате целью своей освободиться от нетрудового элемента. Собственно говоря, тут ничего особенно поразительного нет, — это будет в порядке вещей, в духе законов природы. При массовом коммунальном устройстве, о чем мечтают большевики, даже больше, они бредят о насаждении коммунизма во всем мире, по необходимости придется неработоспособных едоков ликвидировать для благополучия работающих: да и не будет желающих кормить старых и больных. В то время чувства сострадания и человеколюбия будут абсолютно искоренены, ибо все эти благородные человеческие чувства сами собой исчезнут с окончательным разрушением религиозных и семейных основ. Как пчелы уничтожают трутней за ненадобностью, так человеческие коммуны угрожаемого будущего будут уничтожать всех, вышедших в тираж по неработоспособности.
Вот грядущая жуткая перспектива массового применения коммунизма...
* * *
Многочисленные факты за мое продолжительное заточение на Соловках показывают, что вся Соловецкая администрация, начиная с самого начальника лагеря и кончая простым десятником, не считается с состоянием здоровья при назначениях на работы.
Сама Адмчасть (административная часть Управления — это Соловецкое ГПУ) часто отправляла на лесозаготовки в виде наказания таких заключенных, которые признаны комиссией неспособными ни к каким физическим работам.
В большинстве случаев такие репрессии применяются к каэрам, наиболее стойким непоколебимым. Бывали факты, что через короткое время привозили с лесозаготовок труп несчастного для погребения на Кремлевском кладбище.
Чаще всего, в случае репрессивной командировки каэра на лесозаготовки, всякий след его пропадает. Бывало, вспомнит кто-нибудь в беседе о каком-нибудь знакомом каэре и спрашивает: «А где сейчас Н?» Кто-нибудь из знающих отвечает, что его отправили в таком-то месяце на лесозаготовки; но где он теперь, никто не знает, и на лесозаготовках его нет. Следовательно, отправили «без вещей на луну».
|
|
|
Перечисление множества случаев подобных командировок не представляет интереса, почему я лишь укажу, что я сам был подвергнут этой репрессивной мере. Я, как контуженный во время мировой войны, состоял по трудоспособности во второй категории, то есть неспособный ни к какой физической работе.
В марте 1926 года сам Начальник Управления Эйхманс предложил мне написать что-либо из периода Гражданской войны для напечатания в журнале «Соловецкие Острова». Я долго воздерживался под разными предлогами. За что было приказано снять меня на общие работы. И это не помогло. Видя мою непреклонность, отправили меня на лесозаготовки.
Здесь, благодаря покровительству медицинского персонала, я был спасен и поставлен на другую работу.
|
|
|
