Вследствие той же причины вышел из строя главный распределитель А-120 (бортовая кабельная сеть при этом не пострадала)».

Немаловажно отметить, что выявление и устранение дефектов происходило на полностью заправленной ракете, хотя по технике безопасности необходимо было перед этим всех удалить со стартовой площадки, топливо слить и работать, по крайней мере, с сухой ракетой. Но техническое руководство приняло иное решение, и замена клапана газогенератора и главного распределителя А-120 шла на готовой к старту ракете. Мало того, подрыв разделительных мембран второй ступени было решено провести не с пульта подрыва, а по автономным цепям от отдельных источников тока.

На старте было много людей. Царило торжественное, но и несколько нервозное оживление, вызванное присутствием большого начальства. Возле ракеты прохаживались маршал Неделин и главный конструктор Янгель, тут же были заместители конструктора Лев Абрамович Берлин и Василий Антонович Концевой. В качестве наблюдателя был приглашен полковник Евгений Ильич Осташев. Полковник Александр Иванович Носов должен был ехать в Москву на повышение, но посчитал себя обязанным присутствовать на столь важном старте. Стартовыми работами руководил начальник Управления полковник-инженер Рубен Мартиросович Григорьянц. Приехал на старт заместитель начальника полигона генерал-майор Александр Григорьевич Мрыкин. Начальник полигона генерал-майор Константин Васильевич Герчик приказал принести из служебного здания стулья и табуреты для важных гостей. Их расставили прямо на стартовой позиции.

День клонился к вечеру. Начались последние испытания — предстартовые проверки системы управления. Маршал Неделин сидел на табурете примерно в семнадцати метрах от подножия ракеты. В 18 часов 45 минут по московскому времени была объявлена 30-минутная готовность к пуску.

Вот тут-то все и началось. При выполнении операции по приведению в исходное положение программного токораспределителя от него прошла преждевременная команда на запуск маршевого двигателя второй ступени. Газовой струей работающего двигателя были разрушены оболочки топливных баков первой ступени, возник пожар и взрыв.

То, что произошло дальше, можно сравнить только с виденным в фильмах-катастрофах. Часть боевого расчета и испытателей инстинктивно пыталась вырваться из опасной зоны, люди бежали в сторону правого старта к аппарели — специальному накату, под которым укрывалась специальная техника, но на их пути была полоса из свежезалитого битума, тотчас расплавившегося. Многие застревали в горячей вязкой массе и становились добычей огня — потом на этом месте можно было увидеть очертание фигуры человека и то, что сразу не горело, — металлические деньги, пряжки и тому подобное. Самая страшная участь выпала на долю тех, кто находился на верхних «этажах» площадок обслуживания, — люди срывались в пламя и на лету вспыхивали, как свечки. Температура в эпицентре достигала трех тысяч градусов.

В огне погибли Главнокомандующий ракетными войсками маршал Неделин, заместитель министра общего машиностроения Лев Архипович Гришин, заместитель Янгеля Берлин, Главный конструктор систем управления Борис Михайлович Коноплев, испытатель Осташов и другие. Многие из тех, кто получил ожоги, позже скончались в госпиталях. Всего взрыв «Р-16» унес жизни 126 человек.

Медикам и пожарным, стянутым со всех площадок на 41-ю, открылась страшная картина. Среди тех, кто успел отбежать от ракеты, были еще живые. Их сразу же отправляли в госпитали. Погибшие были в большинстве своем обезображены до неузнаваемости. Трупы складывали в специальном помещении для дальнейшего опознания. Неделина смогли опознать по оплавленной Звезде Героя Советского Союза. Тело Коноплева идентифицировали по размерам — он был выше всех.

Огненное зарево было видно за десятки километров от места катастрофы. Мне довелось разговаривать с офицером одной из частей ПВО (ныне военный пенсионер, а тогда молодой лейтенант), охранявших полигон. Часть их стояла в степи, и, как в кинотеатр, они частенько ходили смотреть на пуски ракет с Тюра-Тама. В тот вечер должен был состояться очередной «киносеанс», зрители заняли свои места, но вместо запуска ракеты они увидели яркую вспышку и столб огня, окрасивший в багрянец небо над горизонтом. На следующее утро о трагедии им стало известно, но что-либо рассказать о ней они позволили себе только спустя 30 лет. Тем не менее, мой собеседник просил его фамилию не упоминать.

Буквально за минуту до взрыва Янгель отошел от ракеты покурить и остался жив. Потом Хрущев довольно бесцеремонно спросил его по телефону: «А вы почему не погибли?..»

Курение спасло жизнь не только Янгелю, но и Андронику Гевондовичу Иосифьяну и некоторым другим, кто составил им компанию в курилке. Некурящего Алексея Федоровича Богомолова Иосифьян уговорил пройти вместе с ним в курилку обсудить некоторые вопросы. Заместитель начальника полигона генерал-майор Мрыкин, намеревавшийся бросить курить, отправился вместе со всеми выкурить свою последнюю сигарету. После этого он продолжал курить уже всю оставшуюся жизнь.

Уже на следующий день на полигон прибыла Государственная комиссия во главе с Леонидом Ильичом Брежневым. В нее вошли Гречко, Устинов, Калмыков, Сербии, Табаков, Тюлин, Глушко. Прямо с аэродрома эскорт машин, в первой из которых находился Брежнев, проследовал в монтажно-испытательный корпус. Здесь состоялось первое заседание комиссии. На нее были вызваны все оставшиеся в живых руководители запуска МБР «Р-16».

Собрав их, Брежнев заявил:

— Никого наказывать не будем.

В принципе это было правильное решение. Все непосредственные виновники аварии погибли, случайно оставшиеся в живых наказывать было бы негуманно. Из их числа было решено также создать техническую комиссию под руководством председателя Госкомитета по оборонной технике Константина Николаевича Руднева. На следующий день он уже докладывал о причинах аварии. Были тщательно и последовательно проанализированы все нестыковки и возникшие в ходе пуска неполадки. Кроме Брежнева, присутствовали заведующий Отделом ЦК КПСС Иван Дмитриевич Сербии и заместитель министра обороны Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко.

Разбор всех обстоятельств дела показал, что если уж и можно кого винить, то не Янгеля, а, скорее, конструктора систем управления Коноплева и в первую очередь оператора, не выполнившего инструкцию предполетной проверки.

Государственная комиссия установила: авария произошла в результате грубейшего нарушения техники безопасности — вопреки здравому смыслу, игнорируя мнение специалистов, маршал приказал устранить неполадки в системе автоматики прямо на заправленной ракете.

Маршала Неделина похоронили на Красной площади в Москве, сотрудников ОКБ-586 в Днепропетровске на Украине, других на их родине, а остальных в братской могиле в Ленинске. На могиле стоит скромный обелиск с лаконичной надписью: «Вечная память погибшим при выполнении воинского долга 24 октября 1960 года». До недавнего времени список всех погибших в огненном смерче можно было увидеть лишь в музее на космодроме. В настоящее время эти списки опубликованы в сети Интернет, во многих других изданиях.

Описанное выше касается технических и организационных подробностей подготовки к пуску конкретного, пусть и первого, экземпляра ракеты «Р-16». Все, что позже записала в своем заключении комиссия, так или иначе касалось именно этих аспектов аварии. Но есть еще одно обстоятельство, которое, может быть, является главной причиной трагедии или спусковым механизмом ее. В те годы было принято все свершения приурочивать к той или иной дате, к тому или иному событию. Это недостаток тогдашней государственной системы, в которой не было места заботе о конкретном человеке.

Для выбора времени пуска первого экземпляра «Р-16» было несколько причин, которые заставляли сделать это именно тогда, а не позже.

Во-первых. За десять дней до этого из Нью-Йорка в Москву возвратился Никита Сергеевич Хрущев. 20 октября на многотысячном митинге трудящихся Москвы прозвучало его знаменитое: «...если вы, господа, хотите еще раз испытать могущество и выносливость социалистического государства, мы вам покажем, как говорится, кузькину мать». Пуск «Р-16», о котором вряд ли бы узнали советские граждане (хотя кто знает!), но о котором были бы хорошо проинформированы в США и других странах Запада, должен был стать именно этой «кузькиной матерью».

Во-вторых, на 25 октября было намечено открытие очередной сессии Верховного Совета РСФСР, на которой можно было бы в завуалированной форме отчитаться о «проделанной работе». Кстати, многие западные политологи тогда обратили внимание на отсутствие в президиуме Брежнева, который в тот день уже был на полигоне. Правда, первыми прозвучали предположения либо о его болезни, либо о снятии с работы.

В-третьих, приближались ноябрьские праздники, что также являлось поводом для демонстрации могущества социалистической державы.

Таким образом, поводов было множество, но вот «подарок» оказался совсем не праздничный.

Похоронив погибших, Москва приняла категорическое решение: работы по ракете немедленно возобновить. К тому времени американцы уже обладали целым арсеналом боевых ракет, и Советскому Союзу необходимо было создать нечто подобное. Но первый успешный пуск «Р-16» состоялся лишь 2 февраля 1961 года. А вскоре ракету поставили на боевое дежурство. Гонка вооружений между СССР и США вступила в новую фазу.

Тюратамская трагедия косвенно стала причиной и того, что первый полет человека в космос состоялся лишь 12 апреля 1961 года, а не на несколько месяцев раньше. Но сей факт интересен скорее историкам, чем всем остальным, для которых не так важно, когда человек впервые побывал в космосе. Главное, что люди вышли за пределы Земли и обратно их уже вряд ли удастся вернуть.

Глава 13