Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Полет 25 марта 1961 года пятого корабля-спутника и собаки Звездочка. Как и в предыдущем случае, наличие манекена породило слухи о неудачном космическом полете. 5 глава




Эта неудача перечеркнула все надежды ученых на продолжение исследовании Марса. В советском руководстве были настолько раздражены явным провалом, что финансирование программы исследования Марса оказалось замороженным на долгие годы.

Следующие советские станции стартовали в сторону Марса лишь через 15 лет. 7 июля 1988 года в космос ушел «Фобос-1», а 12 июля — «Фобос-2». Им предстояло выйти на орбиту вокруг Марса и провести исследования самой планеты и одного из ее спутников — Фобоса. Во время сближения с ним предполагалось сбросить на его поверхность исследовательские зонды.

«Фобос-1» замолчал через два месяца после старта. Посланная на борт станции ошибочная команда так развернула антенну, что связь с Землей стала невозможной. Долго еще пытались исправить положение, но станция молчала.

«Фобос-2» успешно достиг окрестностей Марса и вышел на орбиту вокруг него. Почти два месяца продолжались исследования. Станция слушалась команд с Земли, передавала четкие снимки Марса и Фобоса. Все закончилось, когда приступили к выполнению самого главного, ради чего летели. Станция стала сближаться с Фобосом и готовиться сбросить на его поверхность зонды. И тут связь прервалась. Все опять было списано на ошибку оператора, пославшего на борт неправильную команду. Что же произошло на самом деле, неизвестно. Предполагают, что вышел из строя один из радиоэлектронных элементов, который и угробил проект. Ну-а уфологи считают, что это все происки инопланетян.

Следующая, на данный момент последняя, попытка отправки отечественной станции к Марсу была предпринята спустя восемь лет. И снова нас ждала неудача. 16 ноября 1996 года ракетоноситель «Протон-К» вывела на околоземную орбиту станцию «Марс-8» и разгонный блок. Именно разгонный блок должен был отправить космический аппарат к Красной планете. Но у «разгонника», как это бывало уже не раз, двигатель не включился, и станция осталась на орбите близ Земли. Но и там она пробыла недолго. Спустя сутки станция сошла с орбиты и затонула в Тихом океане в районе острова Пасхи. По некоторым сообщениям, фрагменты аппарата достигли Южной Америки и свалились в районе границы Чили и Аргентины в труднодоступных горных районах.

А из исследований Венеры удалось выжать практически все. В Советском Союзе начиная с 1975 года все пуски, а их было 10, включая два пуска станций типа «Вега» для исследований Венеры и кометы Галлея, заканчивались успехом. Последний пуск непосредственно к Венере был произведен в 1983 году. Дальнейшие исследования ничего нового принести уже не могли, и программу закрыли.

После 1996 года в России даже не пытались запустить межпланетные станции. Только сейчас возобновились разговоры о необходимости проведения таких исследований. В 2004 году началась реанимация проекта «Фобос-Грунт», истоки которого приходятся еще на начало 1990-х годов. Удастся или нет его осуществить, покажет уже ближайшее будущее. Других реальных программ полетов к другим планетам в нашей стране сейчас нет. Зато очень много разговоров о том, что «мы бы могли сделать, если бы были деньги». Расписываются пилотируемые экспедиции и на Луну, и на Марс.

А пока мы говорим, другие страны активно исследуют небесные тела. Причем делает это уже не только США, но и Япония, и Европа. Достаточно реальные и совсем не отдаленные планы имеют Индия и Китай.

О межпланетных полетах еще будет разговор в ряде глав этой книги, а пока расскажу читателям об одной советской военной программе освоения космоса — программе создания системы частично-орбитального бомбометания.

 

Глава 22

«Мы можем запускать

Ракеты не только

Через Северный полюс...»

 

Хотя Советский Союз всегда подчеркивал, что освоение космического пространства в нашей стране носит исключительно мирный характер, на самом деле ни один полет не обходился без того, чтобы в его подготовке и осуществлении не поучаствовали специалисты Министерства обороны. Ряд программ был, говоря современным языком, «двойного применения», а некоторые имели ярко выраженный военный уклон. Время тогда было такое, что необходимо было иметь мощную армию. Поэтому и космическая деятельность строилась исходя из фактора противостояния двух социально-политических систем.

Околоземное космическое пространство стало рассматриваться как область военных действий задолго до того, как на орбите появились первые спутники. Еще в 1948 году бывший руководитель немецкой ракетной программы Вальтер Дорнбергер, живший тогда уже в США, выдвинул идею размещения ядерного оружия на околоземной орбите. Однако в те годы это было чисто теоретическое предложение, и именно в таком контексте оно и обсуждалось. Но, когда появились межконтинентальные баллистические ракеты и первые спутники, эта идея стала рассматриваться уже совершенно под другим углом зрения.

Главным преимуществом таких систем было незначительное время достижения целей после схода с орбиты: если ракете требовалось для этого 30—40 минут, то орбитальная бомба могла это сделать через 5—6 минут. С другой стороны, ракета могла быть пущена в любую минуту, тогда как орбитальная бомба могла поразить лишь ту цель, которая в данный момент находилась под ней.

Был еще один отрицательный фактор, который в конце концов остановил работы над ударными космическими системами в США. Это их высокая стоимость. Когда американские политики подсчитали, что эта система обойдется в десятки раз дороже баллистических ракет, за океаном об этой идее просто-напросто забыли.

Иначе обстояло дело в СССР. В конце 1950-х — начале 1960-х годов ракетное оружие было в фаворе у советского руководства, поэтому зеленый свет получала практически любая ракетно-космическая программа, какой бы дорогой, а часто абсурдной она ни была. Так было и в этом случае.

Сначала за дело взялся неутомимый Сергей Павлович Королев, и очень скоро в Советском Союзе появилась так называемая глобальная ракета «ГР-1». Это была еще не орбитальная система, но у созданной ракеты не было предела по дальности доставки ядерной боеголовки к цели. 15 марта 1962 года тогдашний премьер советского правительства Никита Хрущев заявил:

«Мы можем запускать ракеты не только через Северный полюс, но и в противоположном направлении тоже. Глобальные ракеты могут лететь со стороны океана или с других направлений, где оповещающее оборудование не может быть установлено».

Правда, королевская глобальная ракета так никогда и не взлетела. К моменту изготовления первых опытных экземпляров уже стало ясно, что «ГР-1» имеет массу недостатков, и на их устранение уйдут годы. Да и интересы Королева к тому времени сместились в иную плоскость. Поэтому разработку глобальной ракеты в ОКБ-1 прекратили. Однако свою роль в противостоянии сверхдержав она все-таки сыграла. На военном параде 7 ноября 1965 года на Красной площади в Москве эти ракеты были продемонстрированы и сопровождались следующим комментарием:

«Перед трибунами проходят гигантские ракеты. Это орбитальные ракеты. Боевые заряды орбитальных ракет способны наносить внезапные удары по агрессору на первом или любом другом витке вокруг Земли».

По-настоящему орбитальными стали другие ракеты и создавали их уже не в подмосковных Подлипках, а на Украине, в конструкторском бюро Михаила Янгеля. Именно там появилась в начале 1960-х годов знаменитая «Р-36», на базе которой впоследствии были созданы многое космические носители. Эта ракета неоднократно модифицировалась и жива до сих пор, оставаясь самой мошной боевой ракетой, созданной в период «холодной войны». Система частично-орбитального бомбометания, о которой идет речь, также создавалась на основе «Р-36». В литературе она проходит под обозначением «Р-36-орбитальная». Система предназначалась для нанесения ракетного удара по США не по кратчайшей баллистической траектории через Северный полюс, а с южного направления. Предполагалось, что ракета выведет на околоземную орбиту ядерный заряд, который, совершив неполный оборот вокруг Земли, будет с помощью тормозного импульса сведен с орбиты и достигнет выбранной цели. В таком виде система проходила интенсивные летно-конструкторские испытания в середине 1960-х годов.

На первом этапе были проведены четыре пуска по суборбитальной траектории с падением головных частей в районе камчатского полигона Кура. Ни один из этих стартов нельзя считать удачным. Во время первого пуска ракета потерпела аварию на заключительном участке полета, во втором — по вине тормозного двигателя произошло значительное отклонение головной части от цели, при третьем ракета не успела взлететь и сгорела на стартовом столе, серьезно повредив оборудование. Во время последнего пуска вновь подвела головная часть — не произошло полного отделения ГЧ от отсека управления.

На втором этапе состоялись пуски 15 ракет из шахтных пусковых установок с выводом головной части на околоземную орбиту. Из этой серии неудачными были три полета.

17 сентября 1966 года состоялся первый старт. Ракета-носитель вывела головную часть на околоземную орбиту, но столкнуть ее на цель на поверхности Земли не удалось — вышел из строя тормозной двигатель. Этот старт мог бы и не войти в историю космических стартов, но объект пришлось взорвать в космосе, и на высоте в несколько сот километров над поверхностью Земли возникло облако из более чем 50 фрагментов, которые еще долго кружили по орбите. Западные средства наблюдения их зафиксировали и внесли его в перечень космических запусков. Правда, долго не могли выяснить, что же взорвалось в космосе. А в Советском Союзе всегда данный пуск по программе создания системы частично-орбитального бомбометания прятали за безликой записью в соответствующей строке перечня космических стартов: «Нет данных».

Аналогичная ситуация возникла и 2 ноября того же года, когда состоялся второй полет «Р-36-орбитальной». Как и в первом случае, ракета-носитель вывела головную часть на орбиту, но толкнуть ее вниз не удалось. Вновь подвел тормозной двигатель. Объект опять подорвали. То есть произошло то же, что и во время сентябрьского старта. Единственным отличием стало меньшее количество обломков на орбите — чуть больше 40. А реестр космических стартов на долгие годы пополнился еще одной записью «Нет данных».

Первый удачный пуск состоялся только 25 января 1967 года. По существующей практике выведенную на орбиту, а потом сведенную с нее боеголовку спрятали под названием искусственного спутника Земли «Космос-139».

Аварийным стал и четвертый пуск по программе создания системы частично-орбитального бомбометания. Стартовавшая 22 марта 1967 года ракета взорвалась на 255-й секунде полета.

Последующие 11 пусков, в том числе два по суборбитальной траектории, прошли успешно: тормозной двигатель работал нормально, головная часть сходила с орбиты и падала в районе ракетного полигона Капустин Яр (т.н. район «Новая Казанка»). Правда, точность поражения оставляла желать лучшего, но система создавалась в основном как оружие устрашения, и точность в этом случае была не главным фактором. Все успешные испытательные пуски проходили под индексом очередных «Космосов», осуществлявших «исследования околоземного пространства в мирных целях».

В 1968 году система была принята на вооружение. За следующие три года состоялось еще четыре пуска, носившие контрольный характер. Больше пуски «Р-36-орбитальной» никогда не проводились, хотя 18 ракет простояли на боевом дежурстве в районе Байконура до 1983 года, когда они и были уничтожены в соответствии с положениями советско-американского договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2).

 

Глава 23

Пожар на мысе Канаверал

.

Американскую программу «Аполлон» многие считают самым грандиозным и самым удачным инженерным мероприятием XX века. Всего за восемь лет, если считать от исторической речи президента США Джона Фицджеральда Кеннеди о необходимости высадки человека на поверхности нашего естественного спутника, специалистам американского аэрокосмического агентства удалось разработать, испытать, изготовить и отправить в полет космический корабль, с помощью которого осуществилась извечная мечта человечества о межпланетных полетах.

Просто удивительно, но, несмотря на грандиозный размах работ и на технические сложности, с которыми пришлось столкнуться инженерам, все полеты завершились успешно. Даже аварийный полет космического корабля «Аполлон-13», о котором речь пойдет в одной из следующих глав, следует считать успешным, хотя тогда и не удалось высадиться на Луну, но все космонавты остались живы и без ущерба своему здоровью вернулись домой. Эта миссия продемонстрировала как надёжность созданной техники, так и отменную подготовку экипажа.

Самой большой трагедией программы «Аполлон» стал пожар 27 января 1967 года, когда во время наземной тренировки на стартовой площадке космодрома на мысе Канаверал погибли Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт и Роджер Чаффи, которым спустя месяц предстояло отправиться в первый испытательный рейс на околоземную орбиту.

К этому моменту Соединенные Штаты стали безусловным лидером в пилотируемом освоении космоса, что обеспечили десять экипажей кораблей «Джемини», успешно отлетавших в космосе в 1965—1966 годах. Казалось, еще одно усилие — и Луна в кармане. Однако это только казалось. Уровень разработок в рамках лунной программы оставлял желать лучшего. Главные претензии исходили от космонавтов, которым пришлось столкнуться с чрезвычайно низким качеством работ при изготовлении опытных образцов командных модулей. Недостатки стали проявляться уже на Земле, а этим «образцам» предстояло отправиться еще и в космос.

Американцы очень спешили. Сейчас известна причина этой торопливости. Главный конкурент в освоении космоса — Советский Союз — не сидел без дела и имел свои планы в гонке за лидерство.

Штурмовщина при создании «Аполлона» была ужасающей. Число изменений конструкции узлов и агрегатов исчислялось тысячами. Едва инженеры успевали что-то перепаять, что-то перемонтировать, как из конструкторских отделов к ним поступали новые чертежи, перечеркивающие все только что сделанное. Бывало, что новые схемы рисовались от руки прямо в сборочных цехах и по ним тут же начинали работать. Не было практически никакого контроля, внесенные изменения не учитывались штатной документацией.

Сегодня, когда все уже позади и мы знаем, чем завершилась программа «Аполлон», только диву даешься, что все обошлось столь малой кровью. Хотя итог мог быть гораздо более трагичный. И предчувствие надвигающейся катастрофы было у многих. Но от него отмахивались, как от надоедливой мухи. «Только пустите нас на борт, и мы полетим на том, что есть», — говорили космонавты.

Запланированная на 27 января тренировка не была самой последней для экипажа «Аполлона-1», но должна была ответить на многие вопросы по конструкции корабля, по функционированию бортовых систем, в которые было внесено столь много изменений. Инструкция по действиям в нештатных ситуациях, которую космонавты получили перед испытаниями, насчитывала 213 страниц. В ней было предусмотрено практически все — от неуклюжего движения одного из членов экипажа до выхода из строя системы энергопитания, от потери кораблём ориентации до отказа двигателя. Не было в ней только одного — как будут спасаться космонавты в случае пожара на корабле. Никто даже не предполагал, что такое может случиться, поэтому и обошли этот вопрос молчанием.

В экипаж корабля «Аполлон-1» входили трое.

Командиром был 40-летний ветеран американской космической программы полковник ВВС Вирджил Гриссом. К моменту назначения в экипаж он уже имел опыт двух космических полетов: в 1961 году вторым из американцев совершил «прыжок» в космос на космическом корабле «Меркури», а в 1965 году испытывал первый пилотируемый двухместный корабль «Джемини-3».

Среди своих коллег Вирджил, или Гас, как его называли друзья и сослуживцы, имел репутацию конкурентоспособного лидера и достаточно грубого человека, что многих заставляло держаться от него на расстоянии. Но ему нельзя отказать в смелости, честности и прямоте. Еще во времена программы «Джемини» он как-то сказал своей жене: «Если во время полетов произойдет что-то трагичное, то это будет со мной». Понимая опасность, Гриссом тем не менее всегда стремился в космос. Его амбиции простирались гораздо дальше, чем полет на «Аполлоне-1». Многие считают, что, останься он жив, именно ему бы доверили первую высадку на Луну.

Гриссом был одним из тех, кто знал о всех проблемах, которые существовали на борту корабля, но он также был одним из тех, кто настаивал на том, чтобы испытательный полет состоялся в запланированные сроки. Космонавт надеялся на свой опыт, на то, что присутствие экипажа на борту поможет решению многих проблем. Для этого были основания: в обоих своих предыдущих полетах Гриссом оказывался в чрезвычайных ситуациях, но выдержка и мужество позволяли ему выходить победителем. Он думал, что так будет всегда.

Заблуждался ли он? Да, но только отчасти. Опыт многих космических экспедиций показал в дальнейшем, что человек способен найти выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Если бы решение всегда оставалось за автоматическими системами, то гораздо больше бы экипажей не вернулись из космоса. Однако не всегда и человек способен спасти гибнущий корабль.

Вторым членом экипажа «Аполлона-1» являлся 36-летний подполковник ВВС Эдвард Уайт. В НАСА он пришел на три года позже, чем его командир, но в 1965 году стал первым американцем, вышедшим в открытый космос. Высокорослый, обладавший прекрасной физической формой, он с удовольствием принимал все почести, которые выпали на его долю после полёта. Он тоже мечтал о полете к Луне и так же, как Гриссом, делал все возможное для реализации своих честолюбивых планов.

31-летний Роджер Чаффи — третий член экипажа — был не только самым молодым, но и единственным, не имевшим опыта космических полетов. Улыбчивый, обаятельный. Его по-настоящему любили в отряде НАСА. Мечтой о полете в космос он заболел сразу же после первых рейсов на орбиту и сделал все, чтобы быть зачисленным в НАСА. Ну а после включения в программу «Аполлон» был просто одержим Луной, увешав весь свой дом фотографиями ночного светила.

В теплое январское утро Гриссом, Уайт и Чаффи прибыли на 34-ю площадку космодрома и поднялись в кабину корабля, установленного наверху ракеты-носителя «Сатурн- 1В». Тренировка предполагала прогон четырех предстартовых и трех послестартовых часов будущего полета. Запланированные испытания не считались опасными, так как проходили на ненаправленной ракете, но их начало было задержано на час из-за странного запаха, напоминавшего запах кислого молока. Что стало его причиной, так и не выяснили, но планы менять не стали. Все та же гонка.

Сейчас кажется, что многие случайности, которые произошли в тот день, были своеобразными предупреждениями астронавтам. Чего стоят, например, сбои в связи между бортом корабля и командным пунктом в нескольких сотнях метров от стартовой площадки. Именно тогда из уст Вирджила Гриссома, раздраженного плохой слышимостью, раздались слова, ставшие впоследствии крылатыми: «Боже, как мы собираемся лететь к Луне, если не можем разговаривать между двумя зданиями?» Тем не менее тренировка продолжалась, хотя обратный отсчет пришлось несколько раз прерывать.

Все произошло в 18 часов 31 минуту 4 секунды по местному времени, когда из динамиков раздался резкий возглас: «Пожар!» Впоследствии удалось установить, что это был голос Роджера Чаффи. Находившийся в центре управления полетом руководитель отряда космонавтов НАСА Дональд Слейтон бросил взгляд на монитор и увидел на нем плясавшие языки пламени в кабине корабля.

Дальнейшие события развертывались с калейдоскопической быстротой. Через секунду Уайт четко и раздельно доложил: «У нас пожар в кабине!» А еще через семь секунд кто-то из членов экипажа (кто именно, так и не удалось установить) прокричал в микрофон: «У нас сильный пожар! Мы горим!» Еще несколько секунд динамики приносили крики боли, скрежет и удары — экипаж пытался вырваться из ловушки, в которой оказался. Через 17 секунд после первого сообщения в кабине «Аполлона-1» все смолкло. В 18 часов 31 минуту 22,4 секунды связь с кабиной оборвалась, а в 18 часов 31 минуту 30 секунд обшивка корабля треснула и через образовавшуюся щель вовне устремились раскаленные струи ядовитого газа.

Расшифровка записей телеметрической информации позволила с точностью до секунды зафиксировать все события, сопровождавшие пожар в кабине «Аполлона-1». Были зарегистрированы колебания корабля, что свидетельствовало о судорожных движениях космонавтов в огненной ловушке, резкие скачки температуры, повышение давления и другие данные, которые впоследствии позволили восстановить картину трагедии.

Командам спасателей потребовалось около пяти минут, чтобы вскрыть люк корабля — обшивка раскалилась и не позволяла людям даже приблизиться к кораблю. Но к тому моменту, когда они проникли внутрь, спасать уже было некого. Взору спасателей открылась страшная картина — сильно обгоревшие тела трех членов экипажа, застывшие в тех позах, в которых их застала смерть. Чаффи так и сидел в своем кресле, не успев отстегнуть привязные ремни. Гриссом и Уайт как более опытные смогли это сделать, но не смогли предпринять что-то для своего спасения. Они сильно обгорели, и медикам пришлось потратить немало усилий для идентификации тел.

Немаловажная деталь, о которой почти никто уже не помнит. Во время вскрытия кабины 25 членов спасательной команды получили сильные отравления угарным газом. Многие из них испытали впоследствии серьезные проблемы со здоровьем. Но даже те, для кого все окончилось благополучно, на всю оставшуюся жизнь сохранили в памяти запах пожара и смерти.

Пожар на «Аполлоне-1» произошел на Земле, а не где-то в открытом космосе. Это позволило конструкторам определить причины трагедии и выяснить нюансы происшедшего.

Всему виной стала атмосфера внутри корабля. Если в Советском Союзе с самого первого «Востока» внутри был обыкновенный воздух, то американцы использовали чистый кислород. А, как известно, это хорошая подпитка любого пожара, если он, не дай бог, возникнет.

Решение об использовании кислородной атмосферы было принято из многих соображений. Как известно, работоспособность человеческого организма увеличивается при избытке кислорода. Кроме того, были и технические особенности конструирования замкнутых систем, при которых заполнение внутренних объемов кислородом и азотом предпочтительней, нежели сложной смесью газов, образующих обыкновенный воздух. Да и системы жизнеобеспечения, использовавшиеся на «Меркури» и «Джемини», были кислородные, что позволяло не заниматься разработкой новых систем, а использовать уже имевшиеся. Поэтому об опасности думали меньше всего, надеясь на другие средства спасения, которые должны были спасти экипаж в чрезвычайных ситуациях. Но вот не смогли.

Что конкретно стало причиной пожара в кабине «Аполлона-1», так и осталось неизвестным. На борту было множество легковоспламеняющихся предметов, и какой из них загорелся, установить не удалось. Возможно, что все произошло из-за искрения в одной из электросхем. Тем более что в 18 часов 30 минут 55 секунд, то есть за девять секунд до первого сигнала о пожаре, был зафиксирован кратковременный сбой в электропитании. Еще через шесть секунд телеметрия зарегистрировала кратковременное падение напряжения в цепи системы терморегулирования, что характерно для мгновенного разряда и возникновения искры, предположительно в поврежденном кабеле под люком, ведущим к блоку гидроокиси лития в левом нижнем отсеке оборудования.

А теперь вопрос, который задается всегда, когда происходит трагедия: «А можно ли было спасти космонавтов?»

Анализ конструкции кораблей типа «Аполлон» версии 1967 года дает однозначный ответ: «Нет». Кабина была спроектирована таким образом, что лишала экипаж всех надежд на спасение. Во-первых, космонавты были закреплены в креслах в очень ограниченном объеме, что не позволяло им быстро получить свободу действий и приступить к борьбе за собственную жизнь. Во-вторых, у скафандров членов экипажа не было автономных систем жизнеобеспечения, что уменьшило время их борьбы с огнем. Все трубки, подающие кислород в скафандры, крепились вверху кабины, где атака пламени была самой значительной. В-третьих, отсутствовали средства аварийного открывания люка, например, пиропатрона, что не позволяло провести экстренную эвакуацию. В-четвертых, даже если бы экипаж смог покинуть кабину корабля, отсутствовали средства эвакуации с верхней площадки носителя. Это уже потом, при полетах следующих «Аполлонов», сверху донизу протянули 150-метровый рукав, позволявший космонавтам в экстренных случаях за несколько секунд «домчаться» до бетонного бункера, который должен был спасти их, если бы авария случилась на старте.

Кроме вышеперечисленных причин, возможности спасения экипажа «Аполлона-1» были ограничены еще и местом предполагаемого возгорания. Если пожар возник за креслами космонавтов, то в течение нескольких секунд они могли просто не подозревать о грозящей им опасности. Ну а через несколько секунд было уже поздно что-либо делать.

Гибель экипажа «Аполлона-1» задержала реализацию американской лунной программы на полтора года. Первый испытательный полет по околоземной орбите состоялся лишь в октябре 1968 года и был успешен. Ну а спустя всего два месяца «Аполлон-8» уже летел к Луне, неся на своем борту Фрэнка Бормана, Джеймса Ловелла и Уильяма Андерса. Еще через семь месяцев Нейл Армстронг и Эдвин Олдрин первыми из землян ступили на поверхность нашего спутника. Они доставили на Луну памятные медали в память тех, кто отдал свои жизни в деле покорения космоса. Тогда их было пятеро, кого увековечили на поверхности другого небесного тела: советские космонавты Владимир Комаров и Юрий Гагарин и экипаж «Аполлона-1».

Сейчас в Солнечной системе можно встретить и другие напоминания об экипаже «Аполлона-1». Три астероида, летящие между орбитами Марса и Юпитера, носят имена Вирджила Гриссома, Эдварда Уайта и Роджера Чаффи. В январе 2004 года в кратере Гусева на поверхности Марса три холма получили свои названия в честь космонавтов, погибших во время пожара на мысе Канаверал.

 

Глава 24

Гибель

Владимира Комарова

 

В 1960 году, когда до полета Юрия Гагарина в космос оставался целый год, в ОКБ-1 началась разработка нового пилотируемого корабля, который должен был прийти на смену еще не существовавшему «Востоку». Впоследствии эту машину окрестили «Союз». Тогда еще не существовало конкретных планов отправки советского человека к Луне, и первоначально корабль ориентировали только на полеты по околоземной орбите. Так как в те годы усиленно прорабатывались вопросы по военному использованию космоса, то и «Союз» изначально разрабатывался в нескольких вариантах. Существовал проект корабля для научных исследований по программе АН СССР («Союз»), проект военно-исследовательского корабля («Союз-ВИ»), разведывательного («Союз-Р»), перехватчика для уничтожения космических объектов противника («Союз-П»). Рассматривались и другие варианты использования корабля, но они не дошли до своей практической реализации, поэтому о них не стоит упоминать.

Лунный корабль, к разработке которого приступили чуть позднее, также являл собой одну из модификаций «Союза», а один из вариантов полета к нашей небесной соседке вообще предусматривал применение двух состыкованных космических аппаратов как единого целого. На околоземной орбите предполагалось отработать некоторые элементы лунной эпопеи, где новые корабли должны были быть использованы в этих целях. Таким образом, можно говорить, что середина 1960-х годов — это «лунный период» в истории «Союзов».

Согласно первоначальным планам, новые корабли должны были отправиться в свои испытательные полеты где-то в 1963 году. Но эти сроки оказались столь нереальными, что очень скоро первый рейс отодвинули на год, потом еще на один, потом еще... В реальности первые испытания состоялись лишь в конце ноября 1966 года. Тогда с интервалом в одни сутки предполагалось запустить два беспилотных «Союза» и состыковать их в автоматическом режиме. Такой «связке» в будущем предстояло, возможно, стартовать с космонавтами в сторону Луны.

28 ноября первый «Союз» под наименованием «Космос -133» успешно стартовал с Байконура. Телеметрия подтвердила, что бортовые системы функционируют нормально. Однако уже на первом витке корабль израсходовал весь запас топлива для двигательной установки ориентации и причаливания и вошел в режим закрутки со скоростью два оборота в минуту. Стало ясно, что пускать второй корабль бессмысленно. Старт отменили, а «Космос-133» было решено аварийно возвратить на Землю.

Но столкнуть ставший к тому времени непослушным корабль с орбиты удалось не сразу. Четыре раза предпринимались попытки сориентировать корабль и запустить тормозной двигатель, и четыре раза эти попытки заканчивались ничем. Направить корабль на Землю удалось только с пятого раза. Но и на этом неприятности не закончились. Корабль вошел в атмосферу и стал снижаться по нерасчетной траектории, угрожая приземлиться в Китае. Ну а дальше бортовая система аварийного подрыва объекта (АЛО) уничтожила корабль, дабы секретное оборудование не попало в руки иностранных разведок.

Так слетал первый «Союз». После выяснения причин неполадок и устранения дефекта было принято решение спустя всего две недели осуществить очередной пуск. На этот раз программа не предусматривала проведения автоматической стыковки, а предполагала автономные испытания бортовых систем в условиях орбитального полета.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...