Славянское языческое миропонимание

философское исследование


СОДЕРЖАНИЕ:

Введение.

Часть 1. Онтологические аспекты картины мира древних славян.
1.1. Своеобразие славянского языческого мировоззрения.
1.1.1. Протодиалектика древнего славянского миропонимания.
1.1.2. Космологические представления в славянском язычестве.
1.2. Система представлений о едином Мироздании.
1.2.1. Духовные миры.
1.2.2. Миры видимой Вселенной.

Часть 2. Мир людей. Антропологические воззрения в славянском язычестве.
2.1. Сущность человека и идеалы жизни у славян.
2.1.1. Представления древних славян о душе и посмертном существовании.
2.1.2. Понимание судьбы, свободы воли и поступка-выбора в мировоззрении языческих славян.
2.2. Многомерность и сакральность восприятия древними славянами сферы деятельности.
2.2.1. Почитание древними славянами дома и быта.
2.2.2. Мировоззренческое значение комплекса обрядов и роли жрецов в славянском язычестве.

Заключение.

Библиография.


Введение.

Экстремальность современного состояния нашей цивилизации требует от нас нового осмысления действительности, понимания ее взаимообусловленности всей историей человечества и взаимосвязанности с масштабами Вселенной. Именно сейчас необходим комплексный, философский подход к пониманию пути развития человечества и, в связи с этим, изучение истории мировой культуры, в том числе мировосприятия наших предшественников - языческих славян.

Славянское язычество - это стройная система взглядов, которая пронизывала жизнь традиционного славянского общества, решая возникающие мировоззренческие вопросы, определяя коллективные приоритеты и вытекающие из них ценностные и деятельностные установки поведения людей. Цель данного исследования - воссоздание и философский анализ славянского языческого миропонимания.

Славянское язычество надлежит рассматривать как целостное структурно организованное мировоззрение. В этой связи важно отметить, что к выводу о наличии системности в структуре мировоззрения, так или иначе, склоняются все исследователи. Эту точку зрения О.М.Фрейденберг сформулировала следующим образом: "В самые первые эпохи истории мы застаем человека с системным мировоззрением" (86, с. 24). В самом широком смысле, как единую мирообъясняющую систему воззрений, древнее мировосприятие можно рассматривать с позиций системности как таковой. Д.С.Раевский поднимает вопрос о естественной системности мифологических взглядов, так как: "Подобная системность присуща любой мифологии вне зависимости от уровня развития данного общества, от наличия в нем выделившейся жреческой прослойки, от степени распространения в нем тенденции сознательной кодификации религиозно-мифологических текстов. Это ее внутренняя характеристика" (106, с. 10-12). Следует принимать во внимание и то, что в процессе исследовательской работы происходит непосредственное систематизирование исходного материала. Согласно Ю.М.Лотману: "Описание неизбежно будет более организованным, чем объект", поскольку "объект в процессе структурного описания не только упрощается, но и доорганизовывается" (77, с. 20-21).

Именно такой подход к мифологии как к системе позволяет на основании сопоставления различных источников реконструировать мифологическую модель мира. Однако любая воссозданная картина мира древних народов должна считаться гипотетичной, полемичной и не окончательной.

Языческие верования имеют долгую историю, начало которой восходит к эпохе индоевропейского единства, но проследить последовательно за их развитием чрезвычайно сложно. А.Н.Афанасьев отмечал, что память о старине, доносимая нам в устных преданиях и символических обрядах, сливает все частности воедино, и разом передает то, что должно было создаваться в течение многих лет (5, т. 1, с. 57). В этой связи Е.Г.Голубинский и Н.И.Толстой обосновывали тезис о пластичности языческих воззрений. Н.И.Толстой отмечал, что в отличие от христианства, представляющего собой "достаточно цельную, устойчивую, структурно единообразную, закрытую систему догматов и религиозных символов, славянское язычество являлось неоднородной открытой системой, в которой новое уживалось со старым, постоянно дополняло его, образуя целый ряд напластований" (120, с. 15-16).

В.В.Иванов и В.Н.Топоров определили славянскую мифологию как совокупность мифологических представлений древних славян, праславян времени их единства - до конца I тысячелетия н.э. По мере расселения славян с праславянской территории по Центральной и Восточной Европе от Эльбы до Днепра и от южных берегов Балтийского моря до севера Балканского полуострова происходила дифференциация славянской мифологии и обособление локальных вариантов, долго сохранявших основные характеристики общеславянской мифологии. Таковы мифология балтийских славян (западнославянские племена северной части междуречья Эльбы и Одера) и мифология восточных славян (племенные центры - Киев и Новгород), а также южнославянских племен на Балканах и западнославянских в поль-ско-чешско-моравской области (120, с. 5).

Ограничим историческое время, в рамках которого будем рассматривать комплекс славянских языческих верований, периодом от начала III века н.э. - времени возникновения киевской раннеславянской культуры, до XIII века н.э., когда большинство открытых и чистых проявлений язычества было заменено христианством. Так как письменные свидетельства дошли до нас только с IV века н.э., расширить область изучения славянского язычества в глубь веков можно только основываясь в какой-то мере на археологических данных. Возникающий вопрос возможной экстраполяции должен, на наш взгляд, решаться положительно, поскольку на всем протяжении этого отрезка сменявшие друг друга археологические культуры находились в определенном родстве и взаимосвязи (118, с. 122, 27). Можно предположить, что в указанный период истории славянские языческие воззрения не претерпели каких-либо значительных изменений, поскольку все известия о славянском язычестве этого периода достаточно сходны друг с другом.

Исследование древнеславянского язычества осложняется скудностью первичных исторических свидетельств. Можно выделить несколько групп источников. Во-первых, следует назвать свидетельства византийских историков, упоминающих начиная с IV века о быте и нравах славян. Во-вторых, арабских географов VII-X1I веков. Третью группу составляют донесения западноевропейских авторов -католических миссионеров - о религии славянских племен на пограничье с немецкими землями. В-четвертых, существуют русские летописи и поучения против язычества XI-XIV веков. К ним примыкают польские и русские записи XV-XVII веков, авторы которых значительно отдалены от времени открытого господства язычества и наблюдали пережиточные обрядовые формы этнографического порядка. Очень важным разделом исследования является фольклор славянских народов, где в обрядовых песнях часто упоминаются собственные имена богов и персонифицированных природных явлений. Этот исторический материал неоднократно рассматривался исследователями, начиная с конца XVIII века. С середины XIX века большое значение в науке стало придаваться археологическим открытиям. Археологические данные VI-XIII веков свидетельствует о распространенности определенных типов капищ, идолов, сакральных предметов по всей восточнославянской территории, а, следовательно, можно полагать и стоящее за этим единство основ верований и обрядов.

Источники наших сведений о язычестве древних славян не полны и пристрастны, что отмечают все исследователи. Мы оперируем данными, не отражающими время возникновения тех или иных воззрений, относящимися, возможно, к разным периодам в истории развития языческих представлений, что сильно затрудняет анализ. Особенность фактического материала заключается в том, что способ его выражения нуждается в осмыслении, чтобы понять заложенный скрытый смысл, ясный и очевидный в то далекое время, но сложно воспроизводимый и воспринимаемый теперь. Многое могло забыться, переменить изначальный вид. Отдельный вопрос представляет собой достоверность дошедших до нас сведений, так как будучи элементами истории они имели свою политическую судьбу, значение и роль и, по сути своей, не были призваны быть объективными отражениями действительности, являясь лишь попытками стоявших за ними сил реализовать свои интересы. Славянские языческие идеи достигли нас в сильно искаженном и неполном виде и, вследствие этого, кажутся противоречивыми.

Язычество древних славян - все еще одна из наименее изученных мировоззренческих систем, что было справедливо констатировано на первом международном симпозиуме, посвященном проблемам языческого славянского наследия, прошедшем в 1980г. в Брюсселе (99). Тема славянского язычества является сферой научных поисков в рамкам таких дисциплин, как история, этнография, филология и фольклористика. Многие достижения этих наук, связанные со славянской древностью, очень хорошо и подробно раскрывают содержание множества частных смысловых нюансов в картине мира древних славян. Так, археологическая наука дает ответ на вопросы о внешней стороне древнеславянского быта и, что особенно ценно, культа, описывая символику языческих предметов и устройство мест и святилищ. Археология помогает решить вопросы о преемственности праславянских и славянских культур, об этнической эволюции славян. История выявляет нам сохранившиеся в веках письменные свидетельства и упоминания об обычаях и верованиях древних славян, о языческих богах и мифологических персонажах. Этнография позволяет воочию видеть остаточные формы древних славянских обрядов и обычаев, раскрывает их смысловую наполненность. Фольклористика дает возможность познать славянскую языческую духовную культуру, преломленную через сказки, былины, предания, легенды, народные духовные стихи, обрядовые песни и тексты, сакральные заклинания и заговоры.

В рамках и на стыках этих дисциплин возникли яркие научные школы и направления в славяноведении. Самыми значительными среди них можно считать русскую мифологическую школу, к которой принадлежали А.Н.Афанасьев, Ф.И.Буслаев, А.А.Потебня, О.Ф.Миллер, русскую историческую школу во главе с В.Ф.Миллером и сравнительно-историческую, основанную А.Н.Веселовским. Эти школы по преимуществу рассматривали вопросы и проблемы, связанные с поиском природной и социальной обусловленности языческих воззрений, отражением реальной многовековой истории славян и их миропонимания и мировосприятия в народном быте и фольклоре. Особое место в ряду исследователей славянского язычества пренадлежит Н.И.Костомарову, И.И.Срезневскому, М.Б.Никифоровскому, А.С.Фаминцину. Эти ученые стремились осмыслить языческую религиозную систему древних славян и ее многообразное бытийное проявление у людей Древней Руси в систематизирующем философском аспекте.

В современном славяноведении большое значение имеет структуралистское направление. Основное внимание в нем уделяется исследованию славянской мифологии в сравнительном филолого-фольклорном аспекте. Его главные представители - В.В.Иванов, В.Н.Топоров, Н.И.Толстой. Много сторонников находит историческая концепция академика Б.А.Рыбакова, в их числе Я.Е.Боровский, Ю.В.Кривошеев и др. Эти исследователи концентрируются на выявлении периодизации тысячелетней истории формирования славянских языческих верований, анализе системной организации славянского пантеона. Практически для всех ученых характерно проведение аналогий языческих и христианских парадигм.

Однако в позициях исследователей необходимо отметить существенные разногласия. Сегодня не приходится говорить о преобладании более или менее единого систематизированного взгляда на древнеславянское язычество. Многие вопросы славянского языческого мировоззрения достаточно хорошо изучены и не вызывают сомнений, в то время как другие, например, периодизация славянских верований, возможность человеческих жертвоприношений или понятие Высшего Бога у древних славян за недостатком исторических свидетельств не находят общего разрешения. Отдельные положения и схемы, предложенные различными славяноведами, аргументированы и прекрасно иллюстрированы примерами. Частные проблемы нашли свое разрешение в упомянутых науках. Но локальные исследовательские выводы пока еще не объединены в максимально единую систему, раскрывающую содержание феномена славянского язычества в целостности.

Новые акценты в изучении мировоззрения древних традиционных обществ должны сконцентрироваться на необходимости адекватного цельного воссоздания древнейших верований без предвзятого уничижения и высокомерия. В настоящее время вновь восстанавливается научно-исследовательская традиция и, надеемся, объективный подход, свойственный большинству ученых прошлого века, среди которых необходимо отметить И.И.Срезневского, Н.И.Костомарова, Д.О.Шеппинга, В.Макушева, А.Н.Афанасьева, М.Б.Никифоровского, А.С.Фаминцина. Хотя, безусловно, их работы не лишены своих недостатков, общая направленность их изысканий характеризуется доброжелательным и добросовестным научным отношением к древней славянской культуре.

Современный исследовательский этап отличается включением в научный оборот новых интересных гипотез и цельных концепций в соединении с углубленным и уточненным анализом исходного материала. В этой связи следует назвать имена таких ученых как - Б.А.Рыбаков, Н.И.Толстой. В.В.Иванов и В.Н.Топоров. Но в обширной литературе, посвященной верованиям древних славян, практически отсутствуют фундаментальные историко-философские работы, посвященные теме славянского язычества как духовного и религиозного феномена. Такая ситуация предполагает развитие в славяноведении нового философски акцентированного теоретического исследовательского этапа. Гипотетические философские построения могут высветить скрытые внутренние системные связи в славянском языческом миропонимании, помочь в методологическом поиске решений этой непростой проблемной темы.
* * *

Часть 1. Онтологические аспекты картины мира древних славян.

В системе славянского язычества можно выделить основополагающие идеи, характеризующие особенности славянского языческого мышления, понимания мироустройства Вселенной, восприятия божественности всего Мироздания и одухотворенности Космоса.

1.1. Своеобразие славянского языческого мировоззрения.

1.1.1. Протодиалектика древнего славянского миропонимания.

За кажущейся неясной и нечеткой совокупностью известных нам языческих представлений древних славян скрываются мысли о системности, соразмерности, взаимоединстве и взаимосвязи функционирования мироздания; об общности и взаимодействии духа и материи, как разных проявлениях некоторой одной субстанции; о единстве мира в многообразии, как проявлении этого единства, связанного с некой основополагающей сутью вещей, выступающей в язычестве под образом духа-материи, который в бесчисленных своих вариациях оживляет все Мироздание от грубой материи камней до высшего мира богов.

О том, что дух представляется как утонченная материя, говорит, в частно- гие исследователи указывали, что наш дух, душа находится в коренном родстве со словами дуть, воздух, дым, дума. При этом мировоззрение древних славян допускало мысли об отдельности души от тела, о сравнительной независимости ее от внешнего мира. М.И.Стеблин-Каменский в брошюре "Миф" отмечает, что душа всегда представляется в какой-то мере телесной. В понятии "душа" не подразумевается нечто чисто психическое, в нем нет четкого отграничения психического от физического. В этом понимании "душа" -это "результат объективации психического" (129, с. 91).

Подобное одновременное полуслияние-полуотделение духовного и материального в древнем мировоззрении означает, что понятия о духе и материи не были тождественными и носили достаточно выраженный отличительный характер. Особенность языческого мировоззрения в том и проявляется, что между материей и духом не признается резкой границы. В понимании славян, это как бы разные уровни единой субстанции, многообразие которой включает и плотную материю земли, и тонкую материю света, духа и божества. Сама материя в этом смысле жива и божественна.

Проводя аналогии с древнегреческой философией, в которой уже получил свое развитие процесс рефлексии над древним мифологическим содержанием, хочется отметить, что идея единства духа и материи была хорошо развита у многих ее представителей. Фалес, по свидетельству Диогена Лаэртия, полагал космос одушевленным, живым и полным божественных сил. Для Гераклита бог - это периодический вечный огонь, и душа обладает определенной материальностью. Так, он считал, что "души испаряясь влажными вечно рождаются", а "сухой свет - душа мудрейшая и наилучшая". Аналогично Зенон мыслил душу чувствительным испарением. Согласно Ксенофану, все едино и множественно, все разрешается в тождественное Всеединство, а вечно сущий универсум оказывается одной единообразной природой (143, с. 101,219,209,231,166).

Начиная рассмотрение основных идей, в той или иной форме присутствующих в комплексе языческих представлений, необходимо, прежде всего, заметить, что языческому мировоззрению была присуща своеобразная протодиалектика, которая выражалась в неоднозначности и относительности большинства образов и заимоотношений. Это хорошо видно в относительности понятий понятий и их взаимоотношений. Это хорошо видно в относительности понятий добра и зла. В славянском язычестве не было сильно выраженного дуализма, четкого деления на положительное и отрицательное. Здесь интересно отметить созвучные размышления античного языческого философа Гераклита о том, что противоположности взаимообратимы, ибо "переменившись, суть те, а те, вновь переменившись, суть эти" (143, с. 213-214).

Относительно условности в славянском язычестве добра и зла подчеркнем мнение исследователя XIX века М.Б.Никифоровского. Согласно ему, злое начало у славян не имело того могущества и той самостоятельности, какими обладало начало доброе, хотя и представлялось в постоянной борьбе с ним. В конце концов, доброе начало всегда оставалось победителем. Доброе начало по преимуществу обоготворялось, по крайней мере, представлялось в гораздо более определенных и разнообразных божественных личностях, нежели начало злое. Злое начало мыслилось или под общим именем нечистой силы, или же дробилось в различных образах нечистых духов, чертей. При этом, добавляет ученый, в языческое время черти или великаны (демоны туч) представлялись также спутниками и помощниками Перуна в деле ниспослания на землю дождей и плодородия, а не только злобными супостатами, которых он преследует, как теперь народ представляет (93, с. 13, 22). Л.Нидерле в фундаментальном своде "Древности" также отмечал, что славянское "бес" - отнюдь не всегда злое божество (154, II, d. 1, 33). Черти, в определенном смысле, ни что иное, как существа, находящиеся "за чертой" непосредственной человеческой реальности земной жизни, то есть принадлежащие другому, по всей видимости, более низшему, уровню Мироздания.

Многие исследователи - А.Ф.Гильфердинг (29, с. 230-233), А.Н.Афанасьев (5, т. 1, с. 93), А.С.Фаминцин (141, с. 141-142) - предполагали наличие у славян богов добра и зла. Такие выводы обычно обосновываются или словами волхвов в христианской интерпретации в летописи под 1071 г. (105, с. 166, 169) или свидетельством Гельмольда: "Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом" (28, с. 129-130).

Такое противопоставление кажется, на наш взгляд, надуманным, так как, скорее всего, здесь смешаны несколько идей. Во-первых, это разграничение может относиться к богам разных уровней - низших - "подземных" и высших - "небесных" структур. Во-вторых, здесь смешаны понятия Чернобога и дьявола. Все зло, то есть низшее, недостойное мира людей, нарушающее его гармонию, в этом смысле, от дьявола - существа вносящего в силу своей свободы воли диссонанс в мироустроение. Тогда его слуги - поступающие также, и могут они к любому из взаимосвязанных миров как видимых, так и невидимых. Чернобог же, как и другие божественные силы, призван карать, насылая несчастья - то, к чему, собственно говоря, зло и приводит. Заклинание от его имени и есть призыв к грозному наказанию за совершенное зло - нарушение миропорядка.

Древними славянами одновременно с выделением пары полюсных понятий всегда принималась во внимание их относительность. В этом смысле победу доброго начала над условно злым следует понимать как упорядочивание низшей структуры более высшей и восстановление гармонии в соотношении разных уровней единого мироздания. Зло, таким образом, мыслилось славянами не как таковое, а как нечто нарушающее гармоничный порядок вещей и потому находящееся в борьбе с более высоким строящим и упорядочивающим мир божественным началом. В то же самое время это нечто, при привнесении своего вклада в миропостроение, приобретает положительное значение.

Непонимание условности и скрытой относительности славянских языческих образов приводило различных исследователей к мысли или о неразвитости дуалистических представлений у славян, или, наоборот, об излишней дуальности, или же о противоречиях и несоответствиях в системе языческих верований. Вопросы дуальности славянских противопоставлений или так называемых бинарных оппозиций рассмотрены в работах Н.Костомарова, А.Н.Афанасьева, А.Н.Веселовского, А.М.Золотарева, В.О.Мочульского, М.Соколова, Н.И.Толстого, В.В.Иванова, В.Н.Топорова.

Историк Н.Костомаров не обнаружил у славян "никаких следов дуализма" и полагал, что славяне признавали единый верховный источник жизни (63, с. 45). А.Н.Веселовский, В.О.Мочульский и М.Соколов по преимуществу исследовали дуалистические космогонические мифы у славян. Собрание и описание таких мифов хорошо представлено в их трудах, а также у Г.Городцова, В.Добровольского, А.Маркова, М.Драгоманова. Большинство ученых усматривали в дуалистических мифах бродячие мотивы. Н.Ф.Сумцов видел здесь несторианское влияние, А.Н.Ве-селовский связывал подобные космогонии с богомильской ересью, проникавшей на Русь вместе с апокрифами. Так или иначе, фольклористы не находили у славян собственного дуалистического мифотворчества, а следовательно, на их взгляд, для древних славян не было характерно оппозиционное мышление. Жесткие противопоставления, скорее всего, возникли исключительно в связи с христианским влиянием, с чем согласны все эти исследователи, которых более занимает вопрос о конкретных путях и носителях дуалистических идей на почву славянской духовной культуры.

Отсутствие в мировоззрении древних славян грубого дуализма косвенно подтверждается особенностями первобытного мышления, отмеченными в капитальном труде Л.Леви-Брюля (70). В нем этнолог особенно подчеркивал, что первобытное мышление, названное им пра-логическое, не значит нелогическое, однако, во многих случаях оно иначе ориентировано - мистично, подчиняется закону партиципации и терпимо к противоречиям. По сути противоречия здесь не антагонистичны, а создают гармоничную целостную систему, где элементы занимают подвижные и взаимопеременяемые места.

В истории изучения древних славянских верований сильное влияние имеет и альтернативная точка зрения, согласно которой представлениям славян был свойственен дуализм. Один из основоположников мифологического исследования славянского язычества А.Н.Афанасьев в сочинении "Поэтические воззрения славян на природу" писал, что, обоготворив, как благое, все связанное с плодородием, развитием, славянин должен был тревожно отступить от всего, что казалось ему противным творческому делу жизни. У первобытных людей сложилось убеждение, что мрак и холод, враждебные божествам света и тепла, творятся другою могучею силою - нечистою, злою и разрушительною. Так "возник дуализм в религиозных верованиях" и "отдаленные наши предки, круг понимания которых необходимо ограничивался внешнею, материальною стороною, все разнообразие естественных явлений разделили не две противоположные силы" (5, т. 1, с. 91-92).

Однако во взглядах А.Н.Афанасьева можно заметить противоречивость. Так, далее он пишет: "Поклоняясь стихийным божествам, человек одни и те же явления различал по мере участия их в создании и разрушении мировой жизни, по степени ближайшей или отдаленнейшей связи их с элементами света и тепла". Опустошительные бури и зимние вьюги считались порождением нечистой силы, рыщущими бесами, но одновременно весенние ветры признавались благодатными спутниками Перуна, они помогали ему в битвах со злыми духами, приносили семена плодородия на землю, вселяли в сердца любовь и здоровье. Аналогично и облака могли представляться то прекрасными вместилищами плодотворной влаги, то демоническими омрачителями ясного неба (5, т. 1, с. 112-113). Таким образом, косвенно А.Н.Афанасьев сам подтверждает совсем не то, что постулирует, так как именно эти примеры наилучшим образом показывают всю условность и относительность каких-либо противопоставлений в славянском язычестве.

Подобная исследовательская тенденция в наше время получила развитие в работах A.M.Золотарева. В книге "Родовой строй и первобытная мифология" он отмечает, что хотя дуалистические мифы у славянских народов встречаются довольно часто, в них заметно сильное влияние "греко-русских церковных и литературных" традиций. В тоже время A.M.Золотарев более склонен считать, что дуалистический миф о сотворении вселенной зарождался повсеместно и самопроизвольно как отражение дуально-родовой организации общества. Подтверждение своих взглядов он видел помимо прочего в свидетельстве Гельмольда о Белбоге и Чернобоге у славян (45, с. 280-281).

В связи с проблемой оппозиций в древнем мировоззрении безусловного интереса заслуживает структуралистская школа. Основные предпосылки этого течения были заложены лингвистическим структурализмом, они связаны с предположением, что человеческий язык выступает как средство общения людей благодаря определенной структуре, а именно в силу противопоставлений или оппозиций между элементарными единицами, на которые разлагается звуковая сторона языка -фонемами. Система фонем по законам функционирования близка к процессам передачи информации по различным каналам связи, то есть может быть описана в терминах теории информации.

Лингвистический структурализм повлиял на создание структуралистских школ в области гуманитарных наук. Подобный подход был предпринят и в мифологии. Здесь акцентировалось внимание на таких противоположностях, как небо и земля, верх и низ, жизнь и смерть, мужчина и женщина. Но, как правильно заметил М.И.Стеблин-Каменский, такого типа противоположности можно обнаружить абсолютно всюду. Однако это не означает, что они образуют структуру, аналогичную звуковой структуре языка. Надо учитывать, что языковая структура есть объективная реальность, благодаря которой язык функционирует, а найденная в мифах по сути лишь игра ума, поскольку не может работать. Трактовка мифа как языка не более чем натянутая метафора (129, с. 23).

Мифологический структурализм, тем не менее, получил большую известность и популярность. Одним из основоположников данного направления стал французский философ и этнолог К.Леви-Стросс. Он широко применил к мифам -реликтам древнего мировоззрения - термины лингвистики и теории информации, такие как "комбинаторные варианты", "различительные признаки", "парадигмы", "маркированность", "коды". Позиция К.Леви-Стросса основана на поисках в совокупности различных вариантов мифологических сюжетов системы оппозиций с "промежуточным членом". Эта конкретная оппозиция разрешает некоторое конкретное противоречие, и содержание мифа выступает как какая-то рекомендация. Структура мифа, по К.Леви-Строссу, трактуется как его содержание. При этом содержание мифа он понимает как абстрактную модель человеческой мысли, состоящую из оппозиции и промежуточного члена (72).

Среди исследователей славянской мифологии крупными представителями структурализма являются известные отечественные филологи В.В.Иванов и В.Н.Топоров. В отношении древнеславянской картины мира они предполагают, что мир описывался системой двоичных противопоставлений, так называемых бинарных оппозиций, определявших пространственные, временные и социальные характеристики мира (120, с. 7-10). С точки зрения этих исследователей, дуалистический принцип противопоставления, то есть благоприятного - неблагоприятного для коллектива, реализовался иногда в мифологических персонажах, наделенных положительными или отрицательными функциями, или в персонифицированных членах оппозиций. Основными парами таких противопоставлений филологи считают: счастье (доля) - несчастье (недоля); жизнь - смерть; чет - нечет; правый - левый; мужской - женский; верх - низ; небо - земля; юг - север и восток - запад; солнце - луна; белый - черный; священный - мирской и другие. На этом основании ученые предприняли реконструкцию гипотетического первичного грозового мифа.

Сомнения в адекватности прочитанной в мифах информации, выделенной при структуралистском анализе, вызывает, однако, именно факт самой неочевйд-ности мифических рекомендаций и, вообще, содержания для потенциальных слушателей мифов, а также предельная абстрактность понимания содержания мифов в структурализме.

В славянском язычестве, как нам видится, существовали органичные отношения образов, отражающих разные уровни единого Мироздания, без противопоставления и жесткого обособления злого начала. Зло понималось только как относительное нарушение первичного порядка и гармонии. Возникновение дуалистических космогонических мифов есть следствие влияния христианской церковной традиции, под воздействием которой они, по сути, и сформировались. Такая позиция может быть оценена как достаточно достоверная, точно отражающая особенности древнего мышления. Жесткие оппозиции не могли быть свойственны древним славянам, напротив, для них была более характерна относительность любой пары противоположностей. Относительную незаданность и неопределенность языческих понятий, в том числе составляющих полюсные пары, необходимо учитывать при рассмотрении всех языческих представлений.

1.1.2. Космологические представления в славянском язычестве.

Условное единство и противопоставление положительного и отрицательного надо принимать во внимание и при сравнении двух вариантов поэтического представления древними славянами творения мира и создания человека.

М.Б.Никифоровский, рассматривая в книге "Русское язычество" этот вопрос, отмечал, что космогонические мифы у славян известны в двух вариантах. По одним преданиям, сохранившимся в стихе Голубиной книги, мир произошел от одного начала - из тела творца: солнце сотворено от его лица, заря от уст и т.д. По другим, в создании мира принимали участие две силы, светлая и темная - бог и дьявол. Сказаний второго рода сохранилось несколько и, несмотря на христианскую окраску, в них нельзя не видеть языческих идей. Так, светлому божеству в этих рассказах дается в руки молот, ударяя которым оно творит свое могучее воинство. Сатана создает себе сподвижников, вызывая их сильными ударами в камень. Низвергнутые божественной силой, эти грозовые бесы падают с неба светлыми огоньками, вместе с проливным дождем. Согласно исследователю, основой для первого мифа служит поэтическое представление или созерцание предметов и явлений природы - в их моментальном, неизменном состоянии. А для дуалистического мифа главнее становится мысль о последовательности состояний природы, именно о весеннем ее обновлении, о создании мировой жизни из того омертвления, как бы небытия, в какое погружает ее влияние зимы (93, с. 55-57).

Аналогично и создание первого человека представляется в двух вариантах: только от божественного начала или же в содействии двух начал - светлого и темного. В одной древней рукописи Род представляется мечущим груды, от чего рождаются дети. А в "Повести временных лет" находится следующее свидетельство о создании человека, записанное со слов волхва: "Бог мывся в мовници и вспотився, отерся ветхом, и верже с небесья на землю; и распреся сатана с Богом кому в нем сотворите человека, и сотвори дьявол человека, а Бог душю в не вложь" (105, с. 166). По поводу последнего представления многие исследователи высказывают предположения об его финно-угорском происхождении.

Славянские языческие воззрения содержали онтологические представления, распадающиеся на два типа, из которых более древний допускал одно творческое -божественное начало, а позднейший - два, включая сопричастность относительно злого начала. Но если учесть неоднозначность и соотносительность последнего, которое могло принимать положительное значение при соучастии в миропострое-нии, то противоречие этих двух типов снимается. Кроме того, более поздний миф можно рассматривать как своеобразную детализацию первого с выделением различающихся разноуровневых сил, с конкретизацией и спецификацией их ролей и функций, с подчеркиванием соподчинения низшего начала высшему, через их относительную положительность и отрицательность. Возможное противопоставление этих типов, без описанной здесь взаимосвязи, является результатом образно-поэтического выражения миропонимания славянского язычества, трансформированного под влиянием христианства с его полярными представлениями о божественном и дьявольском.

Славянскому язычеству были присущи также и представления о времени. Их можно рассматривать как идею временной оси развертывания конкретного сотворенного, но творчески развивающегося бытия. Из вечного первоначального хаоса закономерно возникают и уничтожаются все возможные миры.

Интересно, что в космологических идеях античных философов есть представления, созвучные идее первоначала и конкретных временных творений. У многих древнегреческих философов мир представляется бесконечным во времени, а временными считаются только те или другие его образования. Космос является вечным у Ксенофана, несозданным у Гераклита, но отдельные его образования гибнут у Анаксимандра, Анаксимена, Анаксагора. Так, Гераклит, по свидетельству Диогена Лаэртия, полагал: "Вселенная конечна, и космос один. Рождается он из огня и снова сгорает дотла через определенные периоды времени, попеременно в течение совокупной вечности". В тоже время: "Этот космос не создал никто из богов, никто из людей, но он был всегда". Также у Анаксимандра, начало сущих - некая природа бесконечного, из которой рождаются небосводы и космос в них. Природа бесконечного вечна и объемлет все космосы. Время же, то есть рождение, бытие и гибель миров-небосводов предопределены. Поэтому и рождаются бесконечные [по числу] космосы и снова уничтожаются в то, из чего возникли. Оно же безгранично: чтобы никогда не иссякало наличное возникновение (143, с. 177, 218, 118, 119).

В рамках гипотезы можно допустить, что гераклитовское "сгущение" и "разряжение" из огня и есть, по сути, обретение новых пространственных воплощений возникающими очередными витками циклов, "мерами вспыхивающих". Согласно с этим, высший изначальный принцип миропостроений и божественного начала - вечен и неизменен. Он, по-своему, "идеальный" прообраз "вещей", в то время как проявлением его и являются "бесчисленные миры".