 |
О миссии нашего святого Спасителя
|
|
|
|
Троякого рода миссия Христа. Мы находим в Священном писании троякого рода миссию Мессии. Во‑первых, он Искупитель, или Спаситель; во‑вторых, он пастырь, советник, или учитель, т. е. пророк, посланный Богом, чтобы обратить тех, кого Бог избрал для спасения; в‑третьих, он царь, вечный царь, но под владычеством своего Отца, подобно тому как в свое время были Моисей и первосвященники. Этим трем задачам соответствуют три разные эпохи. Ибо акт нашего искупления он совершал при своем первом пришествии, когда принес себя в жертву за наши грехи смертью на кресте. Ради нашего обращения он трудился отчасти в свое время самолично, отчасти трудится теперь через своих служителей и будет трудиться до своего второго пришествия. А после второго пришествия начнется его славное царствование над своими избранными, которое будет продолжаться вечно.
Его миссия искупителя. Свою миссию искупителя, т. е. того, кто платит выкуп за грех (каковым выкупом является смерть), Христос выполнил тем, что пожертвовал собой и этим взял на себя наши беззакония и очистил нас от них так, как этого требовал Бог. Это не значит, что по правилам строгого правосудия смерть одного человека, хотя бы и безгрешного, может дать удовлетворение за грехи всех людей. Это совершилось лишь по милосердию Бога, установившего такие искупительные жертвы за грехи, какие ему в его милосердии угодно было принять. По старому закону (как это можно прочесть в кн. Лев. 16) Господь требовал, чтобы каждый год один раз была принесена очистительная жертва за грехи всего Израиля, как священников, так и остальных его сынов. Для этого Аарон должен был приносить тельца в жертву за грехи – за себя и за священников. А за остальной народ он должен был получить от сынов Израилевых двух козлят, из коих он должен был принести в жертву лишь одного. Что же касается другого, который был козлом отпущения, то Аарон должен был возложить обе руки на голову его и, исповедав над ним все беззакония народа, переложить их на голову коала, отослать его с нарочным в пустыню и пустить там, дабы он унес на себе все грехи народа. Подобно тому как принесение в жертву одного козла было достаточным (потому что приемлемым для Бога) выкупом за грехи всего Израиля, точно так же в смерть Мессии является достаточной ценой за грехи человеческого рода, ибо больше этого Бог не требовал. Здесь как бы изображаются страдания нашего Спасителя Христа, точно так же как в жертвоприношении Исаака и в других прообразах Христа в Ветхом завете. Ибо Он был одновременно и жертвенным козлом, и козлом отпущения: Он истязуем был и страдал (Ис. 53, 7)… и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание и, как агнец перед стригущим его, безгласен, так Он не отверзал уст своих. Тут Он является жертвенным козлом: Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни (ст. 4). И дальше (ст. 6): Господь возложил на Него грехи всех нас. Таким образом, Он здесь изображается козлом отпущения (ст. 8): Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь – здесь он опять является жертвенным козлом. И еще (ст. II): и грехи их на себе понесет, он – козел отпущения. Агнец Божий, значит, равноценен этим козлам: Он принес себя в жертву своей смертью и явился козлом отпущения в своем воскресении, будучи вознесен своим Отцом и удален своим вознесением от обители людей.
|
|
|
Царство Христа не от мира сего. Так как искупитель не имеет права на то, что он искупает, до искупления и уплаты выкупа и так как этим выкупом была смерть искупителя, то очевидно, что наш Спаситель (как человек) не был царем искупленных им, до того как он претерпел смерть, т. е. в то время, пока Он странствовал по земле во плоти. Я говорю, что Он не был тогда царем фактически в силу завета, который верующие заключили с Ним при крещении. Однако возобновлением своего завета с Богом при обряде крещения верующие обязались повиноваться Христу как царю (царствующему под владычеством своего Отца) в любой момент, когда Ему угодно будет взять царство. В соответствии с чем сам Спаситель наш определенно говорит (Иоан. 18, 36): Царство Мое не от мира сего. Ввиду же того что в Писании упоминаются лишь два мира: тот, который существует ныне и который останется до Судного дня, называемого поэтому последним днем, и тот, который настанет после дня, когда будут новое небо и новая земля, – то царство Христа должно наступить лишь после всеобщего воскресения. Именно об этом говорит наш Спаситель [Матф. 16, 27): Придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его. Воздать каждому по делам есть обязанность и это будет выполнено не раньше, чем Он придет во славе Отца своего с ангелами своими. Когда наш Спаситель говорит (Матф. 23, 2, 3): На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте, Он этим ясно объявляет, что приписывает царскую власть для того времени не себе, а им. То же самое утверждает Он там, где говорит (Лук. 12, 14): Кто поставил Меня судить или делить вас? и (Иоан. 12, 47): Я пришел не судить мир, но спасти мир. И однако же наш Спаситель пришел в мир, дабы быть царем и судьей в грядущем мире, ибо Он был Мессией, т. е. Христом, т. е. священником – помазанником Божиим и верховным пророком Бога, т. е. он был предназначен к тому, чтобы иметь всю власть, которой обладали пророк Моисей, его преемники – первосвященники и преемники первосвященников – цари. И апостол Иоанн говорит определенно (5, 22): Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну. И это не противоречит другому месту: Я не пришел судить мир, ибо последние слова относятся к настоящему миру, а предшествующие– к грядущему (Матф. 19,28): вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых.
|
|
|
Цель пришествия Христа была возобновить завет о Царстве Божием, а также склонить к нему избранных. Это вторая его миссия. Но если, будучи на земле, Христос не имел царства в этом мире, то какова же была цель Его первого пришествия? Этой целью было возвращение Богу путем Нового завета царства, которое принадлежало Ему на основании Ветхого завета и которого Он лишился из‑за бунта израильтян при избрании Саула. С этой целью Он должен был проповедовать им, что Он является Мессией, т. е. царем, обещанным им пророками, и принести себя в жертву за грехи тех, кто своей верой выразил бы покорность Ему, и, если бы народ в целом отверг Его, призвать к покорности таких, кто поверил бы в Него среди язычников. Перед нашим Спасителем во время Его пребывания на земле были, таким образом, две задачи: первая – объявить себя Христом, а вторая – учением и чудесами убедить и подготовить людей жить так, чтобы быть достойными того бессмертия, которое должно стать уделом верующих с момента, когда Спаситель придет в славе своей, чтобы владеть Царством Отца своего. Вот почему Иисус сам часто называет время своего проповедования возрождением. Однако это не было восстановлением Царства в собственном смысле и призывом к отказу от повиновения существовавшим тогда властям ибо Он заповедал повиноваться тем, кто сидел на Моисеевом седалище, и воздать кесарю кесарево,– а лишь залогом долженствующего наступить Царства Божия для тех, кого Бог наделил благодатью быть Его последователями и верить в Него. Вот почему о праведниках говорится, что они уже находятся в Царстве Благодати как введенные в Царство Небесное.
|
|
|
Проповедь Христа не противоречила тогда ни законам евреев, ни законам римских императоров. Поэтому в этот период Христос не делал и не проповедовал ничего такого, что клонилось бы к умалению гражданской власти евреев или римского императора. Ибо что касается государства, существовавшего тогда среди евреев, то и власть имущие, и управляемые одинаково ждали Мессии и Царства Божия. А этого не могло бы быть, если бы законы данного государства запрещали Мессии при пришествии открыться и провозгласить себя. А так как Христос проповедью и творением чудес стремился только доказать, что Он есть Мессия, то этим Он ничего не делал против законов еврейского государства. Царство, на которое Он претендовал, должно было быть в другом мире, а до наступления этого Царства Он учил всех людей повиноваться тем, кто сидел на Моисеевом седалище. Он разрешил им платить подати римскому императору и отказался от роли судьи. Каким же образом могли Его слова или действия оказаться мятежными и склонять к низвержению существовавшего тогда гражданского образа правления? Но Господь, предопределивший жертвоприношение Христа в целях приведения своих избранных в обетованное ими раньше повиновение, использовал злобу и неблагодарность евреев в качестве средства для приведения в исполнение этого решения. Точно так же Христос не делал ничего противного законам римского; императора. Ибо хотя сам Пилат, чтобы угодить евреям,; предал его для распятия, однако, прежде чем это сделать, ОН открыто заявил, что не признает за ним никакой вины. И в качестве основания для осуждения он указал не то, что Требовали евреи, а именно что Христос выдавал себя за t царя, а просто, что он был царем иудейским, и, несмотря на (их протест, Пилат отказался изменить это основание, говоря: То, что я написал, я написал.
|
|
|
Третья часть его миссии – стать царем избранных после Бога, своего Отца. Что же касается третьей части миссии Христа, а именно Его назначения быть царем, то уже показал, что Его Царство должно было наступить вишь после воскресения. Но тогда Он будет царем не только как Бог, в каковом смысле Он уже является и всегда будет царем над всей землей в силу своего всемогущества, но также в особенности царем своих избранных в силу завета, заключенного с ними при крещении. Вот почему наш Спаситель и говорит (Матф. 19, 28), что Его апостолы сядут на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, чем Он обозначил, что будет тогда царствовать в своей человеческой природе. Последнее явствует также из Евангелия от Матфея (16, 27): ибо придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его. То же мы можем прочесть и в Евангелии от Марка (13, 16 и 14, 62), а более определенно в Евангелии от Луки (22, 29, 30), где Иисус говорит: Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство. Да едите и пиете за трапезой Моею в Царстве Моем и сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых. Отсюда видно, что Царство Христа, завещанное Ему его Отцом, наступит не раньше, чем Сын Человеческий придет и сделает своих апостолов судьями двенадцати колен израилевых. Но кое‑кто может тут спросить: ввиду того что в Царстве Небесном не будет женитьбы, то разве люди будут тогда пить и есть, какого же рода ядение подразумевается здесь? Это объяснено нашим Спасителем (Иоан. 6, 27): Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий. Так что под ядением за трапезой Христа подразумевается вкушение от древа жизни, т. е. наслаждение бессмертием в Царстве Сына Человеческого. Из приведенных и многих других мест явствует, что царствование нашего Спасителя должно быть осуществлено Им в его человеческой природе.
|
|
|
Власть Христа в Царстве Божием подчинена власти Бога – его Отца. Кроме того. Он должен быть тогда полновластным царем или наместником Бога, своего Отца, каким был Моисей в пустыне и каковыми были первосвященники до воцарения Саула и цари после этого. Ибо одним из пророчеств в отношении Христа было, что он будет по своей миссии, как Моисей (Втор. 18, 18): Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого, как ты, и вложу слова Мои в уста Его. Это сходство с Моисеем сказывалось также в действиях нашего Спасителя во время Его земного странствования. Ибо, подобно тому как Моисей выбрал двенадцать вождей колен, которые должны были управлять под его властью, так же и наш Спаситель выбрал двенадцать апостолов, которые сядут на двенадцати тронах, чтобы судить двенадцать колен израилевых. И как Моисей уполномочил семьдесят старейшин воспринять Дух Божий и пророчествовать народу, т. е. (как я раньше указал) говорить ому от имени Бога, так и наш Спаситель назначил семьдесят учеников, чтобы проповедовать всем народам его Царство и спасение. И подобно тому как Моисей, когда ему пожаловались на тех из 70 старейшин, которые пророчествовали и стане Израиля, оправдал их, так как они подчинялись его власти, так и наш Спаситель, когда апостол Иоанн пожаловался ему на человека, именем Христа изгоняющего бесов, оправдал этого человека, сказав (Лук. 9, 50): Не запрещайте, ибо кто не против нас, тот за нас.
Сходство с Моисеем сказывается у нашего Спасителя, кроме того, в установлении таинств: как таинства допущения в Царство Божие, так и таинства, долженствующего служить напоминанием об освобождении избранных им от их бедственного состояния. Подобно тому как сыны Израиля имели до эпохи Моисея в качестве таинства, знаменовавшего их принятие в Царство Божие, обряд обрезания, который был отменен в период их странствования в пустыне и восстановлен, как только они пришли в обетованную ае.ш1ю, точно так же имели евреи до пришествия Христа обряд крещения, т. е. обряд омовения водой всех тех язычников, которые принимали бога Израиля. Этот обряд св. Иоанн Креститель использовал при принятии всех признавших Христа, чей приход в мир он проповедовал; и наш Спаситель установил тот же самый обряд в качестве таинства, которое должно было быть принято всеми, кто уверовал в Него. Каким образом возник обряд крещения, и В Писании не указано. Однако можно думать, что он возник как подражание закону Моисея относительно проказы. На.основании этого закона прокаженный должен был быть на определенное время удален из стана, и по истечении этого времени, если священник объявлял его чистым, он должен быть допущен в стан после торжественного обряда омовения. Этот обряд мог поэтому послужить прообразом для обряда омовения при крещении, при котором люди, очистившиеся верой от проказы греха, принимались в церковь после торжественною обряда крещения. Имеется еще Другое предположение, а именно что этот обряд позаимствован из церемоний, практиковавшихся язычниками. В одном редком случае. Дело в том, что если человек, i;uto‑f0f0 считали мертвым, вдруг пробуждался к жизни, то Другие люди боялись входить с ним в общение, как они боялись бы общаться с привидением, если мнимый покойник не был снова принят в общество людей через обряд омовения, подобно тому как дети омывались от нечистот их рождения, так что указанный обряд символизировал как бы вторичное рождение. Вполне вероятно, что эта церемония, существовавшая у греков в то время, когда Иудея была под властью Александра и его греческих преемников, могла проникнуть в религию евреев. Однако так как невероятно, чтобы наш Спаситель поддерживал языческий обряд, то наиболее вероятно предположение, что обряд крещения возник из обычной церемонии омовения после проказы. А что касается другого таинства – вкушения пасхального ягненка, то ему, очевидно, подражали в таинстве тайной вечери, когда разламывание хлеба и разливание вина имели целью сохранить в памяти наше избавление благодаря страданиям Христа от бедствий греха, подобно тому как вкушение пасхального ягненка имело целью сохранить в памяти евреев их избавление от египетского рабства. Так как власть Моисея была подчиненной и он был лишь наместником Бога, то из этого следует, что и Христос, власть которого как человека должна была быть равна власти Моисея, был подвластен своему Отцу. Это яснее всего выражено в том, что Он учил нас молиться: Отче наш, да придет царствие Твое и ибо тебе принадлежит царство, власть и слава, – и в том, что сказано, что Он придет во главе Отца Своего, и в том, что говорит апостол Павел (1 Коринф. 15, 24): А затем конец, когда Он предаст царство Богу и Отцу, – и во многих других, более ясных местах.
Один и тот же Бог – лицо, представленное Моисеем и Христом. Наш Спаситель поэтому как в своей проповеди, так и в своем царствовании представляет, подобно Моисею, личность Бога. И лишь начиная с того времени, но не раньше Бог называется Отцом, и, оставаясь одной и той же субстанцией, Он является одним лицом, поскольку представлен Моисеем, и другим лицом, поскольку представлен своим Сыном Христом. Ибо понятие «лицо» соотносительно с понятием «представитель», и, следовательно, при наличии многих представителей имеется много лиц, хотя и одной и той же субстанции.
Глава XLII
О церковной власти
Для понимания того, что такое церковная власть и кому она принадлежит, следует различать с момента вознесения нашего Спасителя два периода: один – до обращения в христианство королей и лиц, облеченных верховной гражданской властью, и второй – после их обращения. Ибо много времени протекло с момента вознесения до того, как какой‑либо король или гражданский суверен принял и разрешил публично проповедовать христианскую религию.
О Духе Святом, снизошедшем на апостолов. Что касается промежуточного между ними времени, церковная власть, очевидно, находилась тогда в руках апостолов, а после них – в руках тех, кого апостолы назначили, чтобы проповедовать Евангелие, обращать людей в христианство и направлять обращенных по пути спасения; а после них церковная власть опять была передана другим назначенным их предшественниками, причем это делалось путем возложения рук на тех, кто был назначен. Возложением рук обозначалось наделение Святым, или Божиим, Духом тех, кого посвящали в сан служителей Бога, призванных ускорить Его Царство. Возложение рук, таким образом, означало лишь удостоверение данного им поручения проповедовать Христа и распространять Его учение. А наделение Святым Духом путем церемонии возложения рук было лишь подражанием тому, что сделал Моисей. Ибо Моисей употребил ту же церемонию по отношению к своему служителю Иисусу Навину, как мы это читаем (Втор. 34,9): …потому что Моисей возложил на него руки свои. Наш Спаситель поэтому в промежутке между своим воскресением и вознесением дал свой Дух апостолам (Иоан. 20, 22), дунув на них и сказав: примите Духа Святого, а после своего восшествия (Деян. 2, 2, 3), послав на них сильный ветер и разделяющиеся огненные языки, а не возложив руки на них, точно так же как и Бог не возложил своих рук на Моисея. Апостолы же впоследствии передавали тот же Дух путем возложения рук по образу того, как это делал Моисей по отношению к Иисусу Навину. Таким образом, отсюда ясно, в чьих руках преемственно оставалась церковная власть в те времена, когда не было никакого христианского государства, а именно в руках тех, кто принял эту власть из рук апостолов путем преемственного возложения рук О Святой Троице. Мы имеем здесь лицо Бога представленным в третий раз. Ибо, подобно тому как Моисей и первосвященники были представителями Бога в Ветхом завете, а сам наш Спаситель – как человек в период его земного странствования, точно так же представлял Бога с тех пор Святой Дух, т. е. апостолы и их преемники в проповедовании и распространении учения Христа, получившие Святой Дух. Но лицом является (как я показал раньше, в главе XIII) тот, кого представляют, и так часто, как часто его представляют; поэтому о Боге, который был трижды представлен (т. е. олицетворяем), можно с полным основанием говорить, что Он в трех лицах, хотя ни названия лица, ни названия Троицы не приписывается ему в Библии. Апостол Иоанн, правда, говорит (1 Иоан. 5, 7): Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух, три суть едино. Но это не расходится, а вполне согласуется с тремя лицами согласно собственному смыслу слова «лицо», обозначающего того, кто представляется другим. Таким образом, Бог‑Отец, представляемый Моисеем, есть одно лицо, а представляемый его Сыном – другое лицо, а представляемый апостолами и отцами церкви, учившими на основании полномочий, полученных от апостолов, – третье лицо, и тем не менее каждое лицо здесь есть лицо одного и того же Бога. Но кто‑нибудь спросит здесь: о чем свидетельствовали эти трое? Поэтому апостол Иоанн говорит нам, что свидетельство это состояло в том, что Бог даровал нам жизнь вечную в Сыне своем. Опять если бы кто‑нибудь спросил, чем Бог засвидетельствовал это, то легко ответить, ибо Бог удостоверил это чудесами, творимыми Им сначала через Моисея, затем через своего Сына и, наконец, через своих апостолов, исполнившихся Святого Духа, ибо все они каждый в свое время представляли лицо Бога, или пророчествовали, или проповедовали Иисуса Христа. Что касается апостолов, то основная задача апостольства у двенадцати первых и великих апостолов заключалась в том, чтобы свидетельствовать о воскресении Христа, как это ясно видно из тех слов, которые употребляет апостол Петр, когда надо было выбрать нового апостола на место Иуды Искариота (Деян. 1, 21, 22): Надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная or крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем воскресения Его. Эти слова объясняют, в чем заключается то свидетельство, о котором говорит апостол Иоанн. В том послании Иоанна упоминается другое тройное свидетельствованис па земле. Ибо он говорит (1, 5, 8): Три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь, и сии три об одном, т. е. благодать Духа Божиего и два таинства, крещение и тайная вечеря, которые свидетельствуют об одном, чтобы внушить верующим уверенность в вечной жизни. Об этом свидетельстве тот же апостол говорит (ст. 10): Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом. В этой Троице на земле единство не заключается в самой вещи, ибо дух, вода и кровь не являются той же субстанцией, хотя они свидетельствуют об одном. Но в небесной Троице лица суть лица одного и того же Бога, хотя и представленного в три разных периода и в трех разных случаях. Заключаем. Учение о Троице, поскольку его можно вывести непосредственно из Писания, сводится по существу к тому, что Бог, который всегда один и тот же, был лицом, представленным Моисеем, лицом, представленным его Сыном во плоти, и лицом, представленным апостолами. Представленный апостолами Бог есть тот Святой Дух, которым они говорили; представленный своим Сыном, который был Богом и человеком. Бог есть Бог‑Сын, а представленный Моисеем и первосвященниками Бог есть Отец, т. е. Отец нашего Господа Иисуса Христа. Из сказанного можно понять, почему имена Отец, Сын и Святой Дух никогда не употребляются в Ветхом завете для обозначения божества. Дело в том, что они являются лицами, имена которых обусловлены представительством, чего не могло быть до того, пока разные люди не представляли лицо Бога в управлении, или руководстве, под его владычеством.
Таким образом, мы видим, что наш Спаситель оставил церковную власть апостолам и что последние в целях лучшего осуществления этой власти были наделены Святым Духом, который поэтому называется иногда в Новом завете paracletus, что означает помощник, хотя обыкновенно переводится словом утешитель. Рассмотрим теперь, в чем заключается сама эта власть и над кем она осуществляется., Церковная власть является лишь властью поучать. Кардинал Беллармин в своей третьей книге, посвященной общим спорным вопросам, затрагивает очень многое,.касающееся церковной власти римского папы, и начинает с обсуждения того, должна ли эта власть быть монархической, аристократической или демократической. Все эти виды власти суть власть верховная и принудительная. Если же теперь оказалось бы, что нашим Спасителем не оставлено апостолам и их преемникам никакой принудительной власти, а лишь власть провозглашать Царство Христа и убеждать людей подчиниться ему и правилами и добрыми советами учить людей, признавших Царство Христа, тому, что они должны делать, чтобы быть принятыми в Царство Божие, когда оно наступит, – одним словом, если оказалось бы, что апостолы и другие служители Евангелия являются нашими учителями, а не нашими повелителями, а их правила являются не законами, а спасительными советами, тогда весь этот спор оказался бы беспредметным.
Довод в пользу этого – характер власти самого Христа. Я уже доказал (в предыдущей главе), что Царство Христа не от мира сего. Поэтому никто из его служителей, если он не король, не может требовать повиновения его именем. Ибо если верховный царь не имеет царской власти в этом мире, то по какому же праву могут требовать повиновения его чиновники? Я посылаю вас так, как послал меня Отец (так говорит наш Спаситель). Но до Судного дня наш Спаситель был послан не с тем, чтобы царствовать во всем своем величии, и не как наместник его Отца, а лишь с тем, чтобы убедить евреев вернуться в Царство его Отца и пригласить язычников принять это Царство.
Название: не царствование, а возрождение. Время между восшествием Христа и всеобщим воскресением названо не царствованием, а возрождением, т. е. приготовлением людей ко второму пришествию Христа во славе в день Суда, как это явствует из слов нашего Спасителя (Матф. 19, 28): вы, последовавшие за Мною,– в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах, и апостол Павел (Ефес. 6, 15): и обув ноги в готовность благовествовать мир.
Сравнения: с рыболовством, закваской, сеянием. И дело апостолов сравнивается нашим Спасителем с рыболовством, т. е. их дело заключается в том, чтобы побудить людей к повиновению не принуждением и наказанием, а убеждением. И поэтому наш Спаситель говорит своим апостолам, что он их сделает не нимвродами – охотниками людей, а рыболовами людей. Он сравнивает их дело также с заквашиванием, с сеянием семян и с умножением горчичных зерен. Все эти сравнения исключают всякое представление о принуждении, и, следовательно, для указанного времени не может быть речи о действительном царствовании. Дело служителей Христа есть благовество‑вание, т. е. провозглашение Христа и подготовление к его второму пришествию, как благовествование Иоанна Крестителя было подготовлением к его первому пришествию.
Сама природа веры. Кроме того, задача служителей Христа в этом мире – побудить людей верить и иметь веру в Ариста. Вера же не имеет отношения к принуждению и приказаниям и зависит совершенно не от них, а исключительно от достоверности или вероятности аргументов, исходящих из разума или выведенных из того, во что люди уже веруют. Вот почему служители Христа в этом мире на основаниисвоего титула не имеют никакой власти наказывать людей за неверие или за то, что они противоречат их словам. Я говорю, что они не имеют права наказывать их на основании своего титула служителей Христа, но, если служители обладают верховной гражданской властью на основании государственно‑правового установления, тогда они действительно имеют право наказывать за всякое противодействие их законам. И апостол Павел определенно говорит о себе самом и о других тогдашних проповедниках Евангелия (2 Коринф. 1, 24): …будто мы берем власть над верою вашею; но мы споспешествуем радости вашей Верховную власть Христос оставил гражданским государям. Другим аргументом в пользу того, что служители Христа не имеют права приказывать в существующем ныне мире, может служить то обстоятельство, что Христос признал законной власть всех суверенов, как исповедующих христианскую религию, так и не исповедующих ее. Апостол Павел говорит (Колос. 3, 20): Дети, будьте послушны родителям вашим во всем, ибо это благоугодно Господу. л также (ст. 22.): Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим по плоти, не в глазах только служа им, как человеко‑угодники, но в простоте сердца, боясь Бога. Это говорится тем, чьи повелители не были верующими, и тем не менее им приказано подчиняться повелителям «во всем». И опять увещевая быть покорными высшим властям, апостол Павел говорит (Рим. 13, первые шесть стихов): существующие же власти от Бога установлены, и надобно повиноваться им не только из страха наказания, но и по совести. Об этом же говорит и апостол Петр (1 Пет. 2, 13‑15): Итак, будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения Шлющих добро; ибо такова есть воля Божия. И опять увещевая Павел (Тит 3, 1): Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям. Все эти цари и власти, которых говорят апостолы Петр и Павел, были неверными. Тем более обязаны мы повиноваться тем христианам, которых Бог установил суверенами над нами. Как же мы можем в таком случае быть обязанными повиноваться какому‑нибудь служителю Христа, который приказал бы нам делать нечто противоречащее повелению монарха или какого‑нибудь другого верховного представителя государства, членами которого мы являемся и от главы которого мы ждем защиты? Ясно поэтому, что Христос не предоставил своим служителям в этом мире никакой власти приказывать другим людям, за исключением того случая, когда эти служители облечены также гражданской верховной властью.
Как могут поступать христиане, чтобы избежать гонений. Но как быть в том случае (может кто‑нибудь возразить), если какой‑нибудь царь, или сенат, или другой суверен запретит нам верить в Христа? На это я отвечаю, что такое запрещение останется безрезультатным, ибо вера и безверие никогда не следуют человеческим приказаниям. Вера есть дар Божий, которого никто не может ни дать, ни отнять обещанием награды и угрозой пыток. И если дальше спросят: а как быть, если наш законный суверен прикажет нам сказать вслух, что мы не верим в Христа, обязаны ли мы повиноваться этому приказанию? На этот возможный вопрос я отвечаю следующее: исповедание языком есть лишь внешнее действие и имеет значение не больше, чем всякий другой жест, которым мы выражаем свою покорность и в отношении которого христианин, непоколебимо верующий в Христа, имеет ту же свободу, которую пророк Елисей предоставил сириянину Нееману: Нееман признал в душе Бога Израиля, ибо он говорит (4 Цар. 5, 17, 18): Не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа; только вот в чем да простит Господь раба твоего: когда пойдет господин мой в дом Риммона для поклонения там и опрется на руку мою, и поклонюсь я в доме Риммона, то да простит Господь раба твоего в случае сем. И это пророк одобрил и сказал ему; Иди с миром. Тут Нееман уверовал в душе своей, но, поклоняясь идолу Риммону, он фактически отрицал истинного Бога, как если бы он отрекся от него устами. Но как быть тогда со словами нашего Спасителя: Всякого отринувшего меня перед людьми я отрину перед моим Отцом, который на небе? На это мы можем сказать, что все, что подданный, каким был Нееман, вынужден начать из повиновения своему суверену, и все, что он делает не но собственному побуждению, а повинуясь законам своей страны, – всякое такое деяние является деянием не подданного, а его суверенов, и не подданный отрицает в этом случае Христа перед людьми, а его правитель и закон его страны. И если кто‑нибудь бросит мне обвинение в том, что это учение противоречит истинному и неподдельному христианству, то я спрошу его, как должен был бы поступить, по его мнению, подданный христианского государства, исповедующий в душе магометанскую религию, в том случае, если бы его суверен приказал ему под угрозой смертной казни присутствовать при богослужении в христианской церкви? Думает ли мой воображаемый противник, что магометанство обязывает по совести этого подданного претерпеть, скорее, смерть, чем повиноваться приказанию его законного суверена? Если он скажет, что указанный подданный должен, скорее, претерпеть смерть, то он этим дает право всем частным лицам не повиноваться своим суверенам в тех случаях, когда приказания этих суверенов сталкиваются с интересами их религий, истинных или ложных. Если же мой обвинитель скажет, что подданный в приведенном случае обязан повиноваться, он признает за собой право, которое отрицает за другим, что противоречит словам нашего Спасителя: Поступайте по отношению к другим так, как вы хотели бы, чтобы они поступали по отношению к вам, – и противоречит также естественному закону (который есть несомненный вечный закон Бога), гласящему:
Не делай другому того, чего не хотел бы, чтобы делали тебе.
О мучениках (martyrs). Но что мы тогда скажем о тех мучениках, о которых читаем в истории церкви, неужели что они без всякой нужды пожертвовали своей жизнью? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны среди людей, преданных смерти за их верования, различать тех из них, которые были призваны открыто проповедовать и исповедовать Царство Христа, и тех, которые не имели такого призвания, и от них требовалось не больше чем их личная вера. Первая категория мучеников, в тех случаях когда они предавались смерти за свидетельство о том, что Иисус Христос воскрес из мертвых, были истинными мучениками. Ибо мученик (если давать правильное определение этому слову) есть свидетель воскресения Иисуса‑мессии, таковыми могли быть лишь общавшиеся с ним на земле видевшие его воскресшим. Ибо свидетель должен был видеть то, о чем свидетельствует, в противном случае его свидетельство несостоятельно. А что только такие могут быть, собственно, названы свидетелями о Христе, явствует из слов апостола Петра (Деян. 1, 21, 22): Итак, надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная с крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем воскресения Его. Отсюда мы можем заключить, что свидетелем истинности воскресения Христа, т. е. истинности основного догмата христианской религии, а именно что Иисус есть Христос, может быть лишь ученик, общавшийся с Христом и видевший его до и после воскресения; следовательно, может быть лишь один из его первоначальных учеников, между тем как те, кто не обладает этими данными, могут лишь свидетельствовать то, что говорили их предшественники, и являются поэтому лишь свидетелями свидетельства других людей и посему лишь мучениками второй степени, или мучениками свидетелей о Христе.
Тот, кто наперекор законам или власти гражданского государства поддерживает учение, которое он или сам создал на основании истории жизни нашего Спасителя или деяний и посланий апостолов, или принял на веру, подчинившись авторитету частного лица, очень далек от того, чтобы быть мучеником Христа или мучеником его мучеников. Есть лишь один догмат – принятие смерти, за который заслуживают почетное имя мученика, и этот догмат есть то, что Иисус есть Христос, т. е. тот, который искупил нас и придет снова, чтобы дать нам спасение и вечную жизнь в своем Царстве Славы. Не требуется умирать за всякий догмат, служащий честолюбию или выгоде духовенства. И не смерть свидетеля, а само свидетельство делает мученика. Ибо это слово означает лишь человека, который свидетельствует независимо от того, предан ли он смерти за свое свидетельство или нет.
Точно так же не обязан претерпеть смерть за свое дело человек, который не послан проповедовать основной догмат христианства, а берет это на себя по своей собственной инициативе, хотя бы он был свидетелем и, следовательно, мучеником или самого Христа, или его апостолов, учеников или их преемников, ибо так как он не был призван к этому, то от него этого и не требуется, и он не должен жаловаться, если теряет награду, ожидаемую от тех, кто никогда не поручал ему дела. Не могут быть поэтому мучениками ни первой, ни второй степени те, кто не имеет полномочий проповедовать пришествие Христа во плоти, т. е. никто, кроме тех, кто послан, чтобы обратить неверных. Ибо никто не может быть свидетелем для того, кто уже верит, а потому и не нуждается в свидетеле, а лишь для того, кто отрицает, или сомневается, или не слышит того, о чем свидетельствуют. Христос послал своих апостолов и семьдесят учеников, дав им полномочия проповедовать, но он не послал всех верующих. И он послал апостолов и учеников к неверующим. Я посылаю вас, – говорит он (Лук. 10, 3),– как агнцев среди волков, а не как агнцев к другим агнцам.
Доказательство на основании пунктов их поручения. Наконец, в пунктах их поручения, как они ясно изложены в Евангелии, нигде не говорится о власти над собранием верующих.
Проповедовать. Мы читаем прежде всего (Матф. 10, 67), что двенадцать апо
|
|
|
