Истинная история Царевны-Лягушки.

"Грех - не воспользоваться таким чудесным деньком и не прогуляться на зелёный лужок!" - сентиментально подумала Майя. И, как всегда, всё испортил Фред, её давнишний поклонник. Конечно, кому и когда мешал лишний поклонник? Это - как кусок окаменевшего горького шоколада в кармане у лётчика: не хочется попасть в ситуацию, когда придётся им воспользоваться, но если всё-таки такая ситуация возникнет, он может спасти тебе жизнь, хотя большого удовольствия от этого лакомства ты явно не получишь. Хотя Фред - это было само воплощение нудности. Он увязался следом, болтал глупости, ныл, чтоб Майя дала поцеловать ему хотя бы пальчик, шутил совершенно по-идиотски... Кто-то попроще, чем Майя, давно отшил бы Фреда, но она была благовоспитанной барышней с классическим образованием и быть грубой и бестактной было не в её правилах. Кроме того, она прекрасно понимала, что наличие поклонника, даже самого невзрачного, способствует укреплению социального статуса и поднятию самооценки. Поэтому Майя только отворачивалась, мученически возводила к небу глаза, точно призывала высшие силы в свидетели того, что ей приходится терпеть, и намекая таким образом, что неплохо было бы получить за такое терпение какой-нибудь бонус.

Наконец добрались до лужка. Устроившись на нежной молодой траве, Майя ловила всем телом первые летние лучи солнца, стараясь не вслушиваться в трескотню устроившегося у её ног Фреда.

И вдруг... солнце померкло... нечто тёмное поглотило белый свет... опустилось на Майю и Фреда... и неведомая сила повлекла их неведомо куда...

Мальчик Терёшка вбежал в избу, прижимая к груди сложенную вдвое фуражку и закричал: "Мама, я поймал целых две лягушки, а не одну, как ты просила!" Мама ласково потрепала его по русому чубу и велела: "Ну кидай их в кувшин с молоком, чтоб оно не скисло." Терёшка развернул фуражку и плюхнул лягушек в кувшин с молоком.

Так потрясённая Майя и окоченевший от ужаса Фред были подвергнуты унизительной процедуре потопления в молоке. Парализованный потрясением Фред сразу безвольно пошёл ко дну, а Майя, чьи реакции в момент опасности наоборот обострялись, бешено замолотила лапками, пытаясь выбраться, но покатые стенки кувшина не позволяли ей это сделать, и в то же время мысль, что она вот так бесславно погибнет, не давала ей останавливаться.

  "Куда смотрят гриннписовцы?!" - возмущённо повторяла она про себя, а лапки в это время молотили и молотили молоко и... внезапно Майя почувствовала под лапками твёрдое основание, оттолкнувшись от которого, она смогла выпрыгнуть из кувшина - да-да, это было сбитое ею масло. И она как можно скорее, из последних сил, постаралась покинуть место этих страшных событий.

Фред остался покоиться на дне кувшина с молоком. Высшие силы как-то уж совсем странно распорядились её надоевшим поклонником...

Два месяца спустя Майя была приглашена в Министерство труда и развлечений. Старая чиновница, не поднимая глаз от бумаг, пробубнила стандартный текст: "За проявленное мужество и волю к победе... лягушка Майя награждается почётным путешествием..." "Куда?" - поинтересовалась осторожная Майя. "Детали - в инструкции - буркнула чиновница и подтолкнула к Майе книгу с надписью на обложке "Русские народные сказки" - страница 78". Майя открыла нужную страницу и так и подпрыгнула на месте: " Что? Опять к людям? После того, как они меня чуть не убили?!" Чиновница сунула нос в бумаги: "Ну да, и что? У Вас тут совершенно иная миссия - будете женой не кого-нибудь, а третьего царского сына. Не понимаю, чем Вы недовольны?! Будете на серебре есть, на шёлке спать, опять-таки - прислуга на побегушках. Да Вам, милочка, грандиозно повезло!" "Скажите, а я не могу отказаться от этого почётного путешествия?" - осторожно поинтересовалась Майя. Чиновница впервые подняла на неё круглые глаза, несколько мгновений пристально и жёстко глядела на неё и стальным голосом отрезала: "Не можете! Вы прекрасно знаете, что согласно подписанного Пакта о соглашении сторон мы обязаны сотрудничать с людьми. А будете кочевряжиться, Вас отправят помощником повара во французский ресторан или в лабораторию Московского зооинститута ассистировать профессору Персикову."

Майя вытянула шею и увидела поверх стопки документов на столе чиновницы инструкции, на одной из которых значилось "Ресторан "У месье Жана". Французская национальная кухня. Меню", а на другой - "М. Булгаков. "Роковые яйца" (роман)", - сглотнула и обречённо сказала: "Ладно, я согласна..." "Вот и хорошо!" - чиновница, не глядя, вытащила из стопки бумаг бланк, ловко шлёпнула по нему печатью: "Распишитесь, что ознакомились с инструкцией. И имейте в виду - за каждое нарушение любого пункта инструкции на Вас будет налагаться штраф".    

    «Стерва!" - подумала Майя, но чиновница явно была невосприимчива к чужим мыслям, иначе её давно бы уже кондрашка хватила...

И вот теперь Майя сидела на листе кувшинки и обречённо ждала своего принца, испытывая страшный дискомфорт. День выдался жаркий, солнце нещадно палило, перегревая нежную кожу Майи, но окунаться в воду было нельзя, чтобы не повредить макияж. Миниатюрная золотая корона то и дело норовила соскользнуть с макушки, и приходилось изо всех сил исхитряться и держать равновесие, чтоб она не ухнула в воду, а то ведь это был государственный реквизит. Нужно ли говорить, что об обеде тоже думать не приходилось, хотя вокруг сновали десятки мошек.

Оставалось только одно развлечение - ругать шёпотом невесть где бродящего царевича, что Майя от души и делала: " Ну вот недаром у них по традиции третий сын - дурак. И этот, хоть и царевич, совсем в обстановке не ориентируется. Старшие сыновья, сразу видно, в ситуации сразу разобрались, видимо, приглядели себе поначалу девчонок, а потом уж в их дворы стрелы и пустили. Взяли-то ни кого попало, а девушек из приличных семей. Разумно подошли к решению поставленной задачи. А этот-то... Иван... ох, простодырый, ох, простодушный... решил всё по-честному сделать. К лягушке стрела попала - лягушку готов взять, дескать, теперь я, как честный царевич, должен на Вас жениться. Так ладно, мы тут согласно Пакта о соглашении сторон подсуетились, а ну как попала бы стрела к обычной лягушке, не снабжённой специальной инструкцией, или вообще - к дворовому мальчишке Ефимке, и что тогда?! Сами же говорят: "Пуля - дура!" А стрелок-то из Ивана ещё тот, судя по всему. И вообще, могу предположить, что умом Иван определённо пошёл в отца, которому пришла в голову такая "гениальная" идея столь недальновидно подбирать себе невесток. Затейник какой-то, а не царь, ему только тамадой работать на свадьбах средней руки, судя по аттракционам, которые он в состоянии придумать. Нет, чтобы устроить конкурс "А ну-ка, девушки!", а трём финалисткам в качестве приза - свидетельства о браке с царскими сыновьями. Понятно. Разумно. Жюри бы пригласили, певцов модных. И народ повеселили бы, и себе приятность доставили бы, и товар лицом посмотрели бы".

И тут наконец размышления Майи прервала просвистевшая царевичева стрела. Майе пришлось совершить акробатических этюд - увернуться от стрелы, подпрыгнуть, подхватить её, другой лапой придерживая норовящую соскользнуть корону, но когда на горизонте появился царевич Иван, она уже солидно сидела на листе кувшинки со стрелой во рту, стараясь, чтоб её поза была как можно более изящна, и хлопала накладными ресницами такого размера, что ими можно было поднять небольшую бурю, если похлопать интенсивнее. Золотая корона на её голове намекала, дескать, не просто так сидит здесь эта зелёная красотка, а поджидает тебя, любимый. У "любимого" вытянулось лицо. "А чего ты ожидал на болоте-то?!" - мстительно подумала измученная жарой и нестандартной ситуацией Майя.

Из-за платочка, в который её завернул жених, у неё немедленно начался приступ клаустрофобии, развившейся у неё после случая с кувшином, кроме того, платок был явно несвеж, что тоже доставляло определённый дискомфорт. Почему-то перед глазами Майи возникла глумливая морда чиновницы из Министерства труда и развлечений...

Будущее рисовалось далеко не радужным. Согласно инструкции, предстояло провернуть массу работы и вообще всячески дурить головы этим людям, которых ей предстояло в ближайшее время называть своей семьёй, а это имело отношение, скорее, к шпионской деятельности, но уж совершенно никак не к счастливой личной жизни. Да и разве можно назвать романтичным знакомство на болоте?!

Прибыли в царские палаты. Челядь переглядывалась и перешёптывалась, прятала ехидные глаза. Царевич, подавленный перспективой провести остаток дней скованным цепями брака с земноводным существом, был мрачен, задумчив, срывался на прислугу и как-то по-особенному косился в окно, из которого открывался вид на двор и на дворовую девку Палашку, энергично выбивающую половики из царских палат. На брачный пир собирался неохотно, вероятно, представляя реакцию родных и гостей на нестандартную невесту, и сообщение о том, что его суженная-лягушка прибудет попозже, воспринял с видимым облегчением - хорош бы он был бы на красной дорожке с лягушкой в руках! - а так хоть оттягивалась минута позора. Майя от данной ситуации тоже была не в восторге, поэтому была рада, когда прекратилась суета и жених отбыл с тем выражением лица, которое можно расшифровать как "А может, это только сон и сейчас я проснусь?!"

И только за ним захлопнулась дверь, с печи соскочил Кот, подошёл неспешно, галантно поклонился и учтиво произнёс: "Сударыня, уж коль мы с Вами оказались соседями, разрешите представиться - Кот Баюн."

Польщённая его вниманием и галантностью, Майя, которая так нуждалась сейчас в поддержке и добром слове, раскланялась в ответ, представилась и поинтересовалась: "Это у Вас тоже поощрительное путешествие?" " О нет, что Вы, - махнул лапой Кот, - я, видите ли, в творческой командировке, собираю местный фольклор - песни, сказания, у нас на это большой спрос, одно и то же всё время мурлыкать невозможно, постоянно нужно менять репертуар. Собственно, Баюн - это мой творческий псевдоним на время этой командировки. А Вас каким ветром к нам?"

И Майя сама не заметила, как поведала Коту, в нарушение всех инструкций, всю свою историю. Тот сочувствовал, задавал деликатные наводящие вопросы, подбадривал и так остроумно шутил, что обычно сдержанная Майя совершенно расслабилась, искренне смеялась, шутила и кокетничала в ответ, и немного смущалась, когда Кот в процессе разговора касался её своей мягкой лапой. Когти он при этом, разумеется, прятал. Разговор приобрёл столь доверительный оттенок, что Майя даже начала жаловаться на совсем уж идиотские пункты инструкции: "Нет, ну представьте, мне сейчас на пиру придётся в рукава закладывать кости и выливать недопитое вино. Я им что, Копперфильд, - фокусы показывать?! Что за вкусы!" "Ах, сударыня, - поддерживал её Кот, - они же варвары, чисто дикари. Вот, изволите ли видеть... это ведь не первая моя творческая командировка сюда. Первый раз я подвизался здесь в качестве Кота Учёного. Так можете себе представить, как они со мной обошлись?! Не поверите - посадили на цепь, точно какого-нибудь Полкана, да ещё и к дубу приковали. А цепь, прошу заметить, была не какая-нибудь ржавая железка, а из чистого золота. Вы можете себе вообразить вес этой цепи? Я её еле таскал, точно какой-то галерный раб. И при этом я ещё должен был заводить песни и сказки говорить. Причём, в строгой последовательности: идя налево, заводить песню, а идя направо, сказку говорить. И - ни-ни! - перепутать! Ну я - ещё ладно, а вот как они обошлись с русалкой - вообще уму непостижимо!.. Как известно, она - наполовину рыба, так нет, её вытащили из воды и усадили на дуб, который довольно далеко находился от ближайшего водоёма. И бедная девушка торчала там, на ветвях, страдая от отсутствия воды и страха свалиться вниз, она же не птица и даже не гарпия, не гамаюн какой-нибудь, чтоб комфортно устроиться на дереве. А тут ещё и леший захаживал и совершенно бестактно пугал бедняжку, дескать, бродят тут неведомые звери. Словом, русалка, девушка поначалу беспечная и весёлая, игривая хохотушка, со временем превратилась в совершенно истеричную особу, которая чуть что кидалась в слёзы и вообще перестала себя контролировать... Ох, и умаялся я с ней! Так что Ваш случай, сударыня, совершенно типичный. И всё-таки это не повод огорчаться. Держите выше Ваш прелестный носик. Жизнь полна прекрасных моментов!"

Приободрённая Котом, Майя, когда подошло время, обернулась, согласно инструкции, красной девицей и отбыла на пир в совершенно приподнятом настроении и в таком, так сказать, кураже, что от неё искры сыпались, и она произвела на пиру настоящий фурор. Пожалуй, ей стоило бы стараться немного меньше, потому что по возвращении домой царевич, возбуждённый чудесным преображением и успехом своей жены, начал оказывать ей недвусмысленные знаки внимания, хватать её, за малым не оставляя на нежной коже Майи синяки, и говорить приторным сиропным голосом: "Ах, ты моя лягушечка!" Словом, его поведение трактовалось совершенно однозначно. Майя запаниковала: "Это ещё что такое?! В инструкции про это ни слова не было!" - и начала судорожно вспоминать раздел из курса биологии за 5 класс "Размножение млекопитающих" и конкретно главу о поведении женщин в те моменты, когда мужчина хочет размножаться. Кажется, там значились пункты "Кокетство" и "Имитация оргазма". Воспроизведя в памяти нужные абзацы, Майя пошло хихикнула и неуверенно вильнула бедром (а сама возмущённо думала: "Вернусь, всё выскажу этой грымзе из Министерства! Как они там инструкции составляют?! Задней левой лапой что ли?!").

Но, судя по реакции царевича, её действия были совершенно правильными, и через мгновение она была опрокинута на царевичевы перины. С печи за этим всем безобразием сочувственно наблюдал Кот, слегка презрительно щуря зелёные глаза.

После того, как новоиспечённый муж, совершенно умиротворённый, захрапел, Майя выбралась из перин, обрела свой настоящий вид и выпрыгнула на крылечко. Кот на мягких лапах вышел следом.

Они сидели рядышком на крыльце, залитом лунным светом. Тихая ночь была наполнена ароматами, шорохами, пением цикад, ветерок даже донёс до них звуки лягушачьего концерта, проходившего на дальних болотах. Похоже, сегодня у них в репертуаре было что-то вроде арии Кончаковны из оперы "Князь Игорь".

Кот и Майя вели душевную дружескую беседу, и обволакивающий голос Кота вытеснял из сердца Майи все тревоги и неприятности этого дня, от него веяло умиротворением, и сразу хотелось верить, что всякая история должна заканчиваться хэппи-эндом, и каждый день неповторим и наполнен маленькими радостями и открытиями. Просидели далеко за полночь...

Так и повелось... День проходил в хлопотах и заботах, но как только падали сумерки и муж засыпал, Майя выбиралась из супружеских перин и выходила на крылечко поболтать с Котом. Говорили обо всём. То он рассказывал ей о своих многочисленных путешествиях: "Прошлым летом, сударыня, довелось мне побывать в творческой командировке во Франции. Вот где отношение к специалистам! Тут же выдали мне сапоги со шпорами, шляпу с пером и даже - не поверите! - шпагу на перевязи. Спрос там, конечно же, тоже другой, не то, что здесь, где спи себе на печи да на гусельках поигрывай, - там приходилось покрутиться, там не присядешь, и креативное мышление там ценится. Вот вообразите, сударыня..." - и следовал полный невероятных и захватывающих приключений рассказ, так что Майя только восторженно ахала и восхищалась находчивостью Кота. Из его рассказов вставали точно наяву сливочные замки Луары, фиолетовые виноградники Тасканы, подсвеченная в ночи золотая кружевная Эйфелева башня, тонкая змеиная улыбка Джоконды...

То он делился местными новостями: "Нашей Белке опять пришлось прибегать к помощи стоматологов. А погрызи-ка без конца золотые орешки! Золото, конечно, металл мягкий, но всё же металл, но самое коварное в этих орешках, что ей люди подсовывают, - ядро, представляете, сударыня, оно - чистый изумруд! Но как бы ей ещё помимо стоматолога не пришлось бы обращаться к помощи психотерапевта. Во-первых, слуги ни на минуту не оставляют её одну, она всё время на людях, не всякий выдержит участие в таком реалити-шоу; во-вторых, она вынуждена постоянно исполнять на потеху примитивной публики народную песню "Во саду ли, в огороде" - при её-то консерваторском образовании! Но уж коли контракт подписала, делать нечего, но искренне жаль бедняжку!"

Ну и Майя, конечно, делилась своими бытовыми новостями: "Наш-то царь-батюшка-затейник ещё одно развлечение удумал - ковёр ему нужно за сутки соткать. Ну ведь просто каприз! Точно ковров, сотканных мастерицами, в царских палатах не хватает. А сроки?! О каком качестве можно говорить при таких сроках?!"

 Бывало, во время их ночных встреч просыпался муж - по нужде или квасу испить, и, не находя рядом жены, кричал недовольно: " Ты куда пропала?" - тогда Майя кидалась в терем к мужу, поцелуями и ласковыми словами ублажала его, усыпляла и возвращалась к ночным разговорам с Котом. А на следующий день была весела, крутилась юлой, всё у неё в руках спорилось, и ковёр чудесный ткался, и рожь точно сама собой жалась, и караваи выпекались румяные да высокие.

Все её попытки принять более привычный для Кота человеческий облик пресекались им на корню. "Сударыня, - убеждал он её, - Вы должны быть естественны! Вы прекрасны в своём истинном виде!" - и он восхищался её изумрудной лакированной спинкой, изящными лапками, её большими круглыми глазами, её элегантными балетными прыжками, её хладнокровием и художественным вкусом.

Но бывало и так, что Кот убегал на свидание или по делам службы, и Майя коротала ночь на крылечке в одиночестве. Были, правда, охотники, порывавшиеся нарушить это её одиночество, но Майя в этих случаях только презрительно дёргала зелёной спинкой и удалялась в палаты. А на следующий день была рассеянна и неласкова с мужем и прислугой. Но потом вновь появившийся Кот расшаркивался, любезничал, сыпал шуточками-прибауточками, и Майя оттаивала, вновь начинала улыбаться, становилась весела.

А потом всё закончилось...

У Кота истёк срок его творческой командировки и он, душевно попрощавшись и поблагодарив Майю за дружбу, отбыл навстречу новым приключениям.

Жизнь Майи текла по накатанной - муж, работа, изредка - пиры и царские застолья. Понемногу она даже подружилась с жёнами старших сыновей. Они оказались вполне милыми, а что у них не получалось лебедей из рукавов выпускать, да и караваи у них иной раз выходили кособокими, так не это главное, главное, что они были настоящими млекопитающими. Не то, что Майя, - по сути, лягушка, только оборачивающаяся красной девицей. Муж не любил, когда она принимала свой естественный облик, сердился и даже не раз грозился сжечь её лягушачью шкурку, хотел, чтоб она никогда не теряла свой человеческий вид. Майя его понимала, старалась не раздражать лишний раз и лягушкой бывала только тогда, когда оставалась одна.

На крылечке уже не сиделось... И только порой она выходила в ночной сад, пытаясь вызвать в себе лирическое настроение, но уже и ни пение цикад, ни отдалённый лягушачий концерт, ни упоительные цветочные ароматы не трогали её сердце. Она обводила тоскливым взглядом пустынный сад, а сверху на неё пялилась холодная равнодушная луна, чем-то неуловимо напоминающая мерзкую физиономию чиновницы из Министерства труда и развлечений, пристально следящую, не нарушает ли Майя какой-нибудь пункт инструкции.

Ну а если не считать этого, то царевич Иван и Царевна-Лягушка жили долго и счастливо и умерли в один день. После чего срок поощрительного путешествия Майи наконец-то истёк и ей было разрешено вернуться на родные болота...

 

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: