 |
Или — суперзнания, которые мы теряем 2 глава
|
|
|
|
— Надо же, вернулись, значит, и несут яйца... Только мало.
— Да! — восхищённо воскликнул Володя. — Они вернулись и несут яйца. Они могут и больше снести, если забирать из гнезда часть яиц и подкармливать чаще несушек.
Я смотрел на счастливое лицо сына, но не мог до конца понять причину его радостного возбуждения. Спросил:
— Чему ты так сильно радуешься, Володя? Я знаю никто из вас, ни дедушка, ни мама, ни ты не употребляете яйца в пищу, следовательно, твои действия нельзя назвать делом или работой, потому что нет от них практической пользы.
— Да? Но ведь, другие люди едят яйца птичьи. Мама говорит, можно употребить всё, что животные сами отдают человеку. Особенно тем людям, которые привыкли питаться не только растительной пищей.
— А, при чём здесь люди и твои действия?
— Надо так сделать, решил я, чтобы Люди, живущие в поместьях, не обременяли себя заботой о своём хозяйстве. Или почти не обременяли. Чтобы было у них время размышлять.
Это — возможно. Если понять задуманное Богом, сотворившим наш мир. Мне нравится наука познания Его мыслей.
Это — самая величайшая наука, и её необходимо познавать. Например, познать: зачем Он сделал так, что птицы осенью на юг улетают, но не остаются в тёплых краях, а снова возвращаются?
Я много думал об этом и предположил, Он это для того сделал, чтобы не утруждать человека зимой.
Зимой птицы не могут сами найти себе корм и улетают. Но не остаются на юге, они возвращаются, хотят быть полезными человеку. Так задумал Бог.
Человеку необходимо многое понять из задуманного нашим Творцом.
— Значит, ты, Володя, предполагаешь, что в каждом поместье или во многих могут жить утки, гуси, нести яйца, сами кормиться, а осенью улетать на юг и весной возвращаться?
|
|
|
— Да, так можно сделать. У меня ведь, получилось.
— У тебя получилось, согласен. Но, есть одно обстоятельство... Я, наверное, огорчу тебя, но, всё равно, мне необходимо сказать правду. Чтобы ты не выглядел смешным со своим предложением.
— Скажи мне правду, папа.
— Есть такая наука — экономика. Учёные-экономисты рассчитывают, как рациональнее поступить для производства разных товаров, в данном конкретном случае — яиц.
В нашем мире построено много птицеферм. Там содержится очень много кур в одном месте.
Они несут яйца, которые потом поступают в магазины. Человек приходит в магазин и спокойно покупает необходимое ему количество яиц.
Всё сделано так, чтобы на производство одного яйца уходило как можно меньше трудозатрат и времени.
— Что такое трудозатраты, папа?
— Это — количество затраченных средств и времени на производство одного яйца. Надо внимательно считать, как поступить эффективнее, то есть, лучше.
— Хорошо, я постараюсь посчитать, папа.
— Когда посчитаешь всё, сам поймёшь. Но, для расчёта, необходимы данные о затратах. Я постараюсь взять их у какого-нибудь экономиста.
— Но, я смогу всё высчитать сейчас, папа.
Володя слегка нахмурился или напрягся и через минуту сказал:
— Минус два к бесконечности.
— Что это за формула? О чём она говорит?
— Эффективность Божественной экономики выражается бесконечным рядом чисел. Научная экономика сегодняшнего человека даже от нулевой точки уходит вниз на две единицы.
— Какая-то странная у тебя методика подсчётов, непонятная. Ты можешь пояснить, как считал?
— Представил точку отсчёта, выраженную в данном случае нулём. Все затраты птицефабрики, связанные с её строительством, содержанием и доставкой яиц в магазины выражаются числом минус один.
— Почему минус один? Эти затраты должны выражаться в рублях и копейках.
— Денежные единицы всегда разные и условные, а потому в данной методике они не существенны, их нужно брать все вместе под условным названием «минус один». Раз затраты существуют, значит и получается от нулевой отметки они и могут выражаться — минус один.
|
|
|
— А вторая минус единица откуда взялась?
— Это — качество. Оно не может быть хорошим.
Неестественные условия содержания, отсутствие разнообразного корма непременно понизят качество яиц, и появляется ещё одна цифра — минус один. В сумме получается минус два.
— Хорошо, пусть будет так. Но ведь и в твоём случае, получаются огромные временные затраты. Вот ты, Володя, скажи: сколько времени ты затратил, пока, как сам выражаешься, высиживал яйца, потом выкармливал своих утят да гусят, охранял их?
— Девяносто дней и ночей.
— Девяносто суток, значит. И это всё — ради того, чтобы, аж через год, получить всего несколько десятков яиц.
Для людей, живущих в поместьях, намного рациональнее будет приобрести на рынке цыплят или самим их вывести зимой с помощью электроинкубатора, через четыре-пять месяцев они начнут нестись.
На второй год, перед наступлением зимы их, как правило, забивают, потому что яйценоскость к третьему году снижается. Вот и убивают, а новых заводят. Такая технология.
— Это технология вечно повторяющихся забот, папа. Необходимо кур каждый день кормить, заготовить корм на зиму, а через год ещё и новых выводить.
— Ну да, кормить и новых выводить, но, по современной технологии, это — не так трудоёмко, как в твоём варианте.
— Но, ведь, девяносто дней — это срок запуска вечной программы. Вернувшись, птицы уже сами будут выводить своё потомство, учить его общению с людьми и возвращаться на родину.
Они так будут делать тысячи лет. Человек, запустивший эту программу, подарит её будущим своим поколениям... Вернёт для них маленькую частичку Божественной экономики.
Затраты в девяносто дней, в расчёте на одно произведённое яйцо, через сто лет будут исчисляться минутами и уменьшаться с каждым годом.
— Но, всё же, затраты есть, а ты их не учёл в своих расчётах.
— Затратам есть противовес великий, не менее он значим, чем продукт, произведённый птицами.
— Какой противовес?
— Когда весной из дальних стран вновь прилетают птицы в леса, поля родные, им люди радуются. От благотворной радостной энергии болезни многие уходят от людей.
|
|
|
Но в девяносто раз сильней энергия та будет, когда не просто прилетят с юга они.
Когда вернутся непосредственно к тебе и радостными криками или пением восторженным приветствовать начнут живущего в поместье человека.
Их пение не только человеку, всему пространству радость принесёт и силу.
Володя говорил вдохновенно и уверенно. Дальнейший спор с ним выглядел бы глупо.
Я сделал вид, будто размышляю или считаю что-то про себя. Немножечко досадно стало оттого, что нечего мне сыну подсказать или научить его чему-то.
И что ж это за воспитание такое здесь, или обучение своеобразное. Сын мой передо мной, а будто бы с другой планеты иль цивилизации иной ребёнок.
Иное представление о жизни в нём, иная философия и скорость мысли.
Расчёты делает мгновенно. И ясно, ведь, понятно стало, хоть год на компьютерах считай, а его расчёты поточнее будут.
Всё как-то в нём, как будто, перевёрнуто. Или точнее, может быть, сказать: так, до какой же степени мы извратили жизнь свою? Её понятия и смысл. И катастрофы все от этих извращений происходят.
Всё это, несомненно, так, и всё же. Как хочется хоть чем-то быть полезным сыну. Но чем? Уже не надеясь ни на что, я его спросил небрежно так, спокойно:
— Я, в общем-то, подумаю над экономикой твоей. Быть может, ты и прав... А вот, скажи, сынок. Ты здесь задачки разные решаешь, играешь. А проблема у тебя хоть какая-то есть?
Володя глубоко и как-то очень горестно вздохнул, немного помолчал и ответил:
— Да, папа, есть проблема у меня большая. И только ты можешь помочь её решить.
Володя был грустным, а я, наоборот, обрадовался, что он нуждается в моей помощи:
— И в чём же заключается она, твоя большая проблема?
Большая проблема
— Ты помнишь, папа, я говорил тебе в прошлый твой приезд, как готовлюсь уйти в ваш мир, когда подрасту?
— Да, помню. Ты говорил, придёшь в наш мир, найдёшь свою девочку-вселенную, чтобы сделать её счастливой. Будешь с ней поместье строить, воспитывать детей. Я помню, как ты говорил. И что же, ты не отказался от своей идеи?
|
|
|
— Не отказался. И часто думаю о будущем, о девочке своей и о поместье. В деталях представляю, как будем жить мы вместе с ней. И как с мамой вы приедете к нам в гости, увидите, как наши с девочкой той сотворённые мечты в реальность претворяются.
— Ну, а проблема в чём? Боишься девочку не отыскать свою?
— Не в этом. Девочку искать я буду и найду. Пойдём, тебе я покажу ещё одну полянку небольшую. И ты поймешь всё сам, почувствуешь проблему.
Мы с сыном пришли на небольшую поляну, которая располагалась совсем рядом с поляной Анастасии.
Когда остановились посредине поляны, Володя предложил мне сесть, а сам, сложив руки рупором, громко и протяжно прокричал: «А-а-а».
Сначала в одну сторону кричал, потом в другую и третью. Буквально через две-три минуты на кронах деревьев, окружающих поляну, началось шевеление: стремительно с ветки на ветку запрыгали белки.
Они в большом количестве собирались на одном кедре. Некоторые просто садились на одну из веток и смотрели в нашу сторону, другие, видно, самые непоседливые, продолжали прыгать с ветки на ветку.
Ещё через несколько минут из кустов выбежали три волка, сели на краю поляны и тоже стали смотреть в нашу сторону.
Метрах в трёх от волков вскоре улёгся соболь. Появились две козы, они не ложились, а стояли на краю поляны, уставившись на нас. Вскоре к поляне пришёл олень. Самым последним, с шумом, через кусты пробрался огромный медведь.
Он тоже сразу сел на краю поляны, продолжая часто дышать, и с его языка скатывалась слюна, наверное, был далековато от поляны, и ему пришлось долго бежать.
Володя всё время стоял за моей спиной, положив руки мне на плечи. Потом он отошёл от меня на несколько шагов, сорвал несколько каких-то травинок и, вернувшись, сказал:
— Открой рот, папа, я дам тебе несколько травинок. Чтобы они видели, как я кормлю тебя с рук, и не волновались, при виде постороннего для них человека.
Я взял в рот принесённые травинки и стал жевать. Володя присел рядом, положил голову мне на грудь и сказал:
— Погладь меня по волосам, папа, чтоб они окончательно успокоились.
Я с удовольствием гладил сына по русым волосам. Потом, он сел рядом со мной, стал рассказывать.
— Я понял, папа: Бог создал весь мир, как колыбель для своего сына — человека. Растения, воздух, вода и облака — всё создано для него. И звери тоже с радостью великой готовы человеку услужить.
Но мы забыли, и теперь надо понять, какую службу звери могут выполнять, в чём их призванье и предназначенье.
Сейчас ещё понятно людям многим: собака охранять должна жилище, или искать утерянную вещь, или за порядком в хозяйстве наблюдать.
|
|
|
Кошка — мышей ловить, если они запасы станут воровать. Лошадь — возить. Но и всем остальным зверям тоже какое-то дано предназначенье. Его нужно понять.
Я стал искать, определять предназначение вот этих всех зверей. Они сидят сейчас и ждут моей команды.
Уж третий год пошёл, как стал я заниматься с ними, их предназначение определяя.
Вот, например, медведь. У него большие и сильные лапы. Он может яму для погреба вырыть, запасы в яме схоронить, потом отрыть. Мёд из дупла достать.
— Да я знаю, Володя, мне Анастасия рассказывала, что раньше медведей в хозяйстве люди использовали, как рабочую силу.
— Мне тоже мама об этом говорила. Но, посмотри, чему я научил медведя.
Володя встал, вытянул правую руку в сторону медведя.
Тот весь напрягся, даже дышать, как будто, перестал, а когда Володя хлопнул рукой по своей ноге, огромный медведь сделал несколько стремительных прыжков и лёг у ног сына.
Володя присел на корточки рядом с огромной головой зверя и похлопал его, почесал за ухом. Медведь урчал от удовольствия.
Володя встал, и тут же, рядом, вскочил медведь, внимательно за сыном наблюдая.
Володя пошёл к краю поляны, нашёл сухую ветку и в метрах десяти от того места, где я сидел, воткнул её в землю.
Потом снова вернулся к краю поляны, подошёл к маленькому, высотой, примерно, с метр кедрику, потрогал его, хлопнул два раза в ладоши.
Медведь тут же подбежал к кедру и обнюхал его. А дальше стало происходить невероятное.
Вместе с сыном, который сел рядом со мной на траву, мы стали наблюдать такую картину.
Медведь некоторое время обнюхивал маленький кедрик, то отходил от него, словно к чему-то примеряясь, то подбегал к месту, где торчала вставленная Володей сухая ветка.
И вдруг, там, где торчала из земли сухая ветка, он стал скрести передними лапами землю.
Работая мощными когтистыми лапами, он через несколько минут вырыл яму, примерно сантиметров восемьдесят в диаметре и глубиной с полметра.
Осмотрел свою работу, даже голову сунул в яму, наверное, обнюхал её.
Далее медведь подбежал к кедру, на который указал Володя, и стал рыть землю вокруг него.
Когда получилось что-то, наподобие траншеи, медведь сел рядом с кедром на задние лапы, передние сунул в траншею и вытащил кедр вместе с большим комом земли.
Потом он встал и пошёл на задних лапах, держа в передних этот ком, к выкопанной им ранее ямке.
Подошёл, осторожно присел и опустил ком в ямку. Она оказалась больше, чем необходимо, сантиметров на пятнадцать.
Медведь отбежал, посмотрел на свою работу. И снова вытащил кедр, поставил его, подсыпал в ямку землю, снова посадил кедр. Теперь всё было в норме.
Медведь отошёл, снова разглядывая свою работу. Видно, она его удовлетворила. Потому что он, подойдя к посаженному кедру, стал засыпать образовавшуюся щель между комом земли, из которого рос кедр, и краями вырытой ямки.
Медведь подгребал землю, заталкивал её в расщелину и хлопал лапой, утрамбовывая почву вокруг только что посаженного им деревца.
Наблюдать за происходящим было довольно интересно, но и раньше мне доводилось видеть, как приносили белки сушёные грибы и орехи для Анастасии. Или как играли с Анастасией волки, как обороняли её от диких собак.
Да и многие люди могли наблюдать всевозможные трюки с разными зверями, посещая цирковые представления.
Живущая у меня собака, по имени Кедра, тоже с удовольствием выполняет множество команд.
Происходившие на таёжной полянке действия тоже внешне были похожи на цирковое представление, только, показывалось оно не на арене, огороженной высокой сеткой, а в естественных условиях.
И участниками были не живущие в тесных клетках цирковые звери, а свободные, как мы их называем, дикие обитатели тайги.
Это — для нас они дикие, но для сына — просто друзья и помощники. Словно наши домашние животные.
Однако, одно таинственное и невероятное различие, всё же, было.
Преданность домашних животных можно объяснить тем, что человек их кормит, поит, предоставляет кров.
Те люди, которые посещают цирковые представления с участием зверей, тоже могут наблюдать, как, после каждого удачно выполненного трюка львом или тигром, дрессировщик поощряет их — достаёт из висящего на поясе мешочка или из кармана лакомства и даёт их животным.
Цирковым животным, проводящим годы своей жизни в клетках, самим пищу добыть невозможно. Они — полностью зависимы от человека.
Но здесь, в тайге, звери полностью свободны, сами находят себе пропитание и кров.
Но, тем не менее, приходят. Не просто приходят, а стремительно прибегают на зов человека и выполняют его команды. Выполняют с большим желанием и даже подобострастием.
Почему?
И что получают взамен?
Володя никакой пищи медведю не дал. Но, тем не менее, радость медведя была намного ярче выражена, чем у животных в цирке, получивших вожделенный кусочек.
Посадивший по указке Володи деревце медведь, переминаясь с лапы на лапу, внимательно смотрел на него, словно хотел повторить только что сделанную работу или выполнить ещё какое-то задание.
Странно, огромный таёжный медведь очень хочет ещё что-то сделать для человека, да ещё ребёнка, к тому же.
Володя не стал давать медведю нового задания.
Он жестом подозвал зверя к себе, схватил руками за шерсть на морде, слегка потрепал, потом погладил медвежью морду и сказал: «Молодец ты у меня, не то, что козочки».
Медведь — урчал от удовольствия. Тон его урчания был таким, будто грозный зверь находится на самом верху блаженства.
Анастасия говорила: «От человека может исходить невиданная благодатная энергия. Всему живому на земле она необходима, как воздух, солнце и вода. И даже солнца свет является лишь отражением великой, исходящей от людей энергии».
Наша наука открыла множество энергий и даже научилась самостоятельно производить электроэнергию, расщеплять атом и делать бомбы.
Но, как и насколько продвинулась наша наука в более значимом и главном — изучении энергии, исходящей от человека?
Есть ли вообще научное направление, изучающее эту энергию, её таинственные возможности?
Возможности человека в целом и его предназначение в нашем мире и во Вселенной?
Может быть, кто-то, всевозможными способами, пытается воспрепятствовать познанию человеком самого себя. Именно воспрепятствовать.
Ну, не может, никак не может быть предназначением человека просиживание годами в казино или баре, за рюмкой водки.
Сидение годами за кассовым аппаратом в магазине или менеджером в офисе. И даже топ-модель, или президент, или певец эстрадный не тянут на предназначение главное для человека.
А ведь, именно их, современные профессии, зарабатывание денег, всячески выпячивает «нечто», как главное для жизни человека. О них в большинстве фильмов говорится и телепередачах...
Нет размышлений лишь о сути бытия.
В придурка превращают человека.
Не потому ли идёт война то тут, то там. И всё грязней становится земля. И растерявшись, не видя смысла жизни, люди пьют водку и наркотики употребляют.
Остановить кто должен вакханалию, с землёй происходящую?
Наука? Но молчит она.
Религия? Какая? Где плоды?
Быть может, каждому необходимо всё обдумать? Самому. Обдумать!
Чтобы обдумать, надо думать. А где? Когда? Ведь, наша жизнь — сплошная суета.
Даже попытки рассуждений на тему смысла человеческого бытия мгновенно пресекаются.
Продавать журнал с полуобнажёнными похотливыми телами — пожалуйста.
Смаковать сексуальные извращения — пожалуйста.
Показывать и рассказывать о зверствах маньяков-извращенцев — пожалуйста.
Писать и рассуждать в эфире о проститутках — пожалуйста.
Но, при этом, всё реже и реже затрагивается тема смысла жизни человека и его предназначения.
Она становится всё более запретной.
Я прервал свои размышления и взглянул на сына. Он на траве рядом сидел, внимательно за мною наблюдая. Наверное, он показать ещё что-то хотел, подумал я. Спросил:
— А, что ты о козах медведю говорил, Володя?
— Никак я, папа, не могу определить, какое их предназначение.
— Так, что ж его определять? Всем ясно предназначенье коз — давать для человека молоко.
— Да, молоко. Но, может быть, ещё их научить чему-то можно.
— Чему же ещё? Зачем?
— Я наблюдал за ними. Козы с деревьев и пней могут обдирать кору. И ветки обкусывать могут с кустов. В поместье их впустишь, они вред растениям могут причинить. А чтоб такого не случилось, я их пытаюсь научить стричь изгородь зелёную в поместьях.
— Стричь?
— Да, папа, стричь. Ведь, люди же, для красоты, стригут кусты, то ровной стенку делают, то фигурами стригут.
Мне дедушка рассказывал, — ландшафтным дизайном это у вас называется. Но козочки никак не могут сообразить, чего я от них хочу.
— А, как ты их учишь?
— Сейчас покажу.
Володя взял сплетённую из волокон крапивы, примерно, трехметровую верёвку, один конец привязал к небольшому дереву и протянул верёвку через кусты.
Потом жестом подозвал двух козочек, погладил каждую из них, потрогал рукой кусты и даже сам откусил меленькую веточку. Что-то сказал козочкам, и они принялись темпераментно обгладывать ветки кустов.
Как только козочки приближались к очерченной верёвкой границе, Володя несколько раз дергал верёвку и издавал недовольным тоном звуки.
Козы останавливались на некоторое время, вытянув мордочки, вопросительно смотрели на сына, но вскоре вновь принимались обгладывать ветки кустов, не обращая внимания на верёвку.
— Вот видишь, папа, не получается. Не понимают они, что надо ровненько по верёвочке кустики подстригать.
— Да, вижу. Так в этом, что ли, проблема твоя заключается?
— Это — не главная проблема, папа. Главное — в другом.
— В чём?
— Ты обратил внимание, папа, с какой радостью прибежали разные звери на мой зов?
— Да.
— Не один год я с ними занимаюсь, они привыкли к общению со мной, только со мной.
Они ждут общения, хотят ласки. И когда уйду я в твой мир, они будут тосковать. От того, что не придёт к ним человек, и не призовёт их никогда больше к себе, и ни о чём не попросит.
Я почувствовал — общение с человеком и служение человеку стало главным смыслом их жизни.
— А разве с Анастасией они не могли бы общаться?
— У мамы свой круг, свои звери, с которыми она дружит. И, к тому же, она занята и у неё не хватит времени на всех.
А этих, — Володя показал на по-прежнему сидящих по краю поляны зверей, — я сам подбирал и только сам занимался с ними несколько лет.
Вот уже три месяца прошло, как я попросил дедушку, чтобы он постоянно при занятиях со мной находился.
Дедушка хоть и ворчит, но, всё же, всегда рядом присутствовал, а недавно сказал, что не сможет заменить меня.
— Почему?
— У меня нет такого, как у тебя, интереса к дрессировке, — сказал дедушка. И ещё он стал ворчать, что не надо было мне так много заниматься с ними отдельно. И ласкать много не следовало.
И ещё, эти звери не только считают меня своим вожаком, но и ребёнком, потому что старшие из них видели меня маленьким и нянчились со мной.
В общем, какую-то ошибку я допустил, теперь исправить её необходимо. Только один исправить её я уже не смогу.
Я смотрел на зверей, по-прежнему сидящих на поляне и, судя по всему, ожидающих от Володи каких-то указаний или занятий с ними.
Представил, как будут они тосковать. Как тоскует моя собака Кедра, когда уезжаю я из своего загородного дома на несколько дней или недель.
И будка у нее — тёплая, и не привязываю я её, гулять может в поле, в лесу или в деревне. И сосед её кормит каждый день. Кашу варит, кости даёт.
Но, говорит сосед: «Тоскует она без Вас, Владимир Николаевич. Часто сидит у калитки и смотрит на дорогу, по которой Вы возвращаетесь, и скулит иногда».
Когда я приезжаю, Кедра стремглав подбегает, трётся о ноги, а иногда от переизбытка чувств, подпрыгивает и пытается лицо лизнуть, при этом, своими лапами одежду пачкает. И я никак не могу приучить её более сдержанно выражать свои эмоции.
Но, эти сидящие на поляне звери... Они молча и внешне сдержанно смотрели на нас с сыном всё время, пока мы разговаривали.
Что они хотят? Никто ведь, не заставляет их вот так сидеть и ждать какой-то команды от человека...
Боже мой... Ярко вспыхнула и защемила душу мысль.
А ведь, не только эти сидящие на таёжной поляне... Но и все звери на земле имеют своё предназначение и ждут контакта с высшим существом планеты — человеком.
Они созданы для того, чтобы помочь человеку выполнить свою высочайшую миссию. Их, как и всё живое на планете, создал Бог для помощи человеку в осуществлении его великой миссии... А человек...
Я смотрел на сидящих на таёжной поляне зверей и начинал понимать: у сына действительно возникла серьёзная проблема, он не сможет просто так бросить этих зверей и не сможет расстаться со своей мечтой о девочке, с которой будет строить поместье.
— Да, Володя, действительно, это — проблема. И её, похоже, не решить. Не найти выхода, — сказал я сыну.
— Один выход есть, папа, но он не зависит от меня.
— А от кого?
— Только ты можешь решить эту проблему, папа.
— Я? И каким же образом? Здесь я ничего не смогу поделать, сынок.
Выход есть
— Я думаю, ты сможешь, папа, помочь мне, если захочешь, — тихо произнёс Володя.
— Ты думаешь? Но я не знаю, что должен сделать, понимаешь? Ты думаешь, а я не знаю.
Я сидел на траве. Мой сын стоял передо мной и смотрел мне в глаза каким-то умоляющим взглядом, губы его что-то беззвучно шептали.
Судя по губам, он очень тихо произносил одно какое-то слово. Потом он чётко, не отводя взгляда, произнёс:
— Сестричку. Очень тебя прошу, папа, — родите мне с мамой сестричку. Я сам её вынянчу и воспитаю. Они помогут мне. Мы не будем отвлекать вас с мамой от ваших дел.
Я научу её, когда она подрастёт немножко. Расскажу ей. Она останется с моими зверями и пространством. Родите мне с мамой сестричку, папа. Если ты, конечно, не болен... или не устал.
Если, конечно, можешь. Дедушка мне сказал, что от образа жизни, нечеловеческого воздуха, скверной воды мужчины в вашем мире часто болеют, быстро стареют.
Тебе немножко, папа, больше чем пятьдесят лет. Но если ты, папа, устал... Если сил растратил много. То три дня. Всего три дня. Я приготовил всё, и много сил к тебе вернётся.
Сын волновался, и я его прервал.
— Ты подожди, Володя, успокойся. Конечно, я устал слегка. Но думаю, найдутся ещё силы. Не в этом дело.
Я, в общем-то, совсем не против того, чтобы у тебя была сестричка, но чтобы детей рожать, желание двоих родителей необходимо.
— Уверен, папа. Точно знаю я, тебе в рожденье мама не откажет. Если ты согласен, давай, чтоб времени зря не терять, прямо сейчас начнём готовиться к рождению сестрёнки.
Я изучал. Мне дедушка во многом помогал. Я рассчитал, всё подготовил. Три дня и ночи три со мной побудь, и никуда не отлучайся, и ни на что не отвлекайся, папа. В тебе прибавятся энергия и силы.
— С чего ты взял, что недостаточно их у меня, Володя?
— Я думаю, достаточно, но будет больше.
— Хорошо, я буду только с тобой все три дня, только надо пойти маму предупредить.
— Я, папа, сам ей объясню. Скажу, у нас есть дело общее. Она не будет уточнять и возражать не станет.
— Ну, хорошо, давай начнём.
Мне стало даже интересно, что приготовил такого сын, что к человеку, всего за три дня, может вернуться много сил и энергии.
И, сразу скажу, подготовленные им процедуры немного странными могут показаться, но ощущение от них на третий день такое, что описать словами или пером непросто.
Сказать, что молодеет человек на десять или двадцать лет, тоже не подходит.
Внешне, может, лет на пять всего помолодеешь. Но внутри...
Как-то всё по-другому заработало внутри. И силы новые, и мир вокруг другой немножко.
Возвращение к молодости
Первая экзекуция
Как только я согласился делать придуманные сыном процедуры, он тут же подал своим зверям знак «удалиться».
Схватил меня за руку, и мы побежали к озеру. По пути несколько раз останавливались. Володя срывал в разных местах травинки, мял их, скатывал в шарик.
Когда шарик был готов, он предложил его мне съесть. Я съел. И, всего через несколько минут, произошло следующее: сильно потекли сопли и началась рвота.
Рвало так, что казалось, весь желудочный сок из желудка вышел. Меня рвёт, говорить ничего не в состоянии, а Володя поясняет:
— Это — хорошо, папа, ты не бойся. Это — хорошо. Пусть выйдет из тебя всё непотребное. Одна чистота останется. Так делают, при отравлении.
Я физически был не в состоянии что-либо ему ответить, но про себя подумал: «Действительно, при отравлениях, таблетки пьют, от которых тошнота и рвота появляются, и слабительное есть — касторка, например. Только, зачем мне эта экзекуция? Я же не отравлялся?»
Словно услышав мой вопрос, Володя пояснил:
— Ты, конечно, не отравлялся, папа, но пищу принимаешь такую, что на грани отравления она. Пусть выйдут непотребности все из тебя.
После рвоты, исхода мокрот из носа и обильного течения слёз из глаз, начался мягкий стул, и я раз пять надолго убегал в кусты. Всё это длилось часа два-три. Потом, наступило облегчение.
— Теперь тебе легче, папа? Легче, чем было. Так?
— Да, — подтвердил я.
Вторая экзекуция
Володя снова схватил меня за руку, и мы побежали.
На берегу озера Володя предложил умыться и немного поплавать. Когда я вышел из воды, увидел, как он вытаскивает из земли глиняный кувшин литра на полтора.
— Теперь, папа, нужно, чтобы ты выпил этой воды. Она называется мёртвой водой. Потому что в ней очень мало микробов.
Такую воду нельзя пить, если воздух загрязнён. Но здесь — чистый воздух, и здесь можно пить мёртвую воду.
Она промоет твои внутренности, прочистит их, микробы и бактерии многие из организма вымоет. Ты попей её, сколько сможешь, папа. Когда всю из кувшина выпьешь, я тебе ещё один кувшин с мёртвой водой дам.
Когда и его выпьешь, я тебе третий кувшин дам — с живой водой. И все необходимые микробы и бактерии восстановятся, в нужном для тебя балансе.
Сразу поясню, мёртвой водой у них считается та, что находится на большой глубине под землёй и содержит минимум бактерий.
|
|
|
