Интернет-рефлексия: обзор некоторых проблем

22 февраля 2000 года в газете "Компьютерра без ограничений" появилась моя статья "Творческая революция". Там я рассказывал об огромном значении для меня, сенсорного (слепого и глухого) инвалида первой группы, компьютера, оборудованного тактильным дисплеем (или компьютерной приставки с таким дисплеем). Компьютер, оборудованный тактильным дисплеем, встроенным в корпус или подключённым извне, действительно произвёл в моём творчестве революцию. Наконец-то я смог работать над своими текстами наравне со зрячими. Раньше я вынужден был сдавать в печать фактически черновики. Мне был доступен только текст, написанный по брайлю - по рельефно-точечной системе Луи Брайля. Собственноручно перепечатанный на обычной пишущей машинке, текст этот мне уже становился недоступен. Перепечатывая, я не мог не вносить в него правку, иногда, как говорится, из кулька в рогожку, и затем ничего уже не мог поделать – разве что перепечатать с брайлевского оригинала ещё раз, ещё раз, по-новому, поправляя, где удачно, а где опять же из кулька в рогожку... И я мечтал хоть одну, хоть сколько-нибудь стоящую, книгу ухитриться издать - подобно своей предшественнице Ольге Ивановне Скороходовой, которая даже и зрячей машинописью не владела, диктуя тексты секретарям...

Унижение творца. Инвалидность вообще унижает - список недоступного по сравнению со здоровыми поистине бесконечен. Уже в студенческие годы, а именно в марте 1974, недоступность музыки, живописи и так далее до бесконечности - вызвала у меня первые острые суицидные настроения. Жить не хотелось. Существование в условиях резко, катастрофически "ограниченных возможностей", - в условиях, точнее, сплошных невозможностей, - я отказывался признавать жизнью, называл прозябанием. И полагал, что физическая смерть лучше прозябания. Настроение довольно обычное для человека, ставшего инвалидом в зрелом возрасте - для человека, которому есть, с чем сравнивать своё нынешнее инвалидное состояние. Но я - инвалид с детства. Эти люди обычно лучше приспособлены к своей инвалидности и не столь остро её переживают. Однако у меня сформировался чрезвычайно высокий уровень притязаний. Я категорически не желал прозябать. Вопреки тяжёлой инвалидности, стремился к полноценной творческой жизни. И осознание бесконечных НЕВОЗМОЖНОСТЕЙ повергало меня в самое настоящее отчаяние. Со студенческих лет суицидный комплекс стал моим постоянным спутником. Время от времени приходится преодолевать пароксизмы отчаяния, и тут очень выручают стихи: облегчишь печёнку в душераздирающих строчках - и вроде легче, - выплакался...

Тактильный дисплей сделал доступными мне мои собственные тексты в том же виде, в каком они доступны моему редактору, или рецензенту, или консультанту, или просто зрячему другу. Наконец-то я смог работать над ними так же полноценно, как любой видящий автор. Править не из кулька в рогожку, а с полной ответственностью за каждую запятую. Не по принципу "сойдёт", а каждый раз на пределе накопленного мастерства, на пределе реализации таланта.

Сразу же несколько расширились и возможности ознакомления с литературой - как специальной, так и любой другой. Я слышал об интернете, мне он ещё не был доступен напрямую, но друзья уже делились со мной литературой на дискетах. Эрудиция моя стала расширяться. Этот процесс резко ускорился с появлением у меня сидирома - стали доступны компакт-диски типа "Библиотека в кармане". Я всегда очень любил фантастику, в издававшихся по Брайлю ничтожных объёмах мне её всегда не хватало, а тут уж "разговелся", как после Великого Поста. А ещё философия - в первую очередь, не канонизированная классика, а "модная" сегодня. Позже на тех же дисках и классика появилась - отсканировали неведомые мне благодетели. Целые собрания сочинений - Пушкина, Шекспира, Платона...

Обо всём этом я и писал в статье "Творческая революция". Статья эта попалась на глаза сотрудникам проекта "Гармония". И они предложили мне в порядке гранта подключить меня бесплатно к электронной почте. Подарили и надёжный, хорошо опробованный, внешний модем. И с 9 апреля 2000 года начался, что называется, новый этап творческой революции.

Изучал я свой почтовик самостоятельно - по хорошо разработанной системе подсказок для моей программы dmail. Да так, что уже 9 апреля смог отправить письма некоторым своим друзьям, а 10 апреля принять и прочитать пробное, наудачу отправленное Ярославом Быховским из проекта "Гармония", сообщение. И тут же ворчливо на него ответить: мол, по-каковски глаголете? Потому что, не умея ещё читать сообщения прямо в программе, я скопировал письмо в файл, а там, на целую страницу всякой служебной абракадабры... Но и русский текст, собственно письмо, я в ворохе этой абракадабры всё же нашёл.

Не прошло и двух недель, как я уже не мыслил себе жизни без электронной почты так же, как без тактильного дисплея. Доступен стал мой друг, живущий в Испании. А раньше пока-то дойдёт моё письмо до него, пока-то его ответ, даже сразу отправленный - больше месяца! Как грибы после дождя стали появляться у меня виртуальные друзья. Переписка стремительно разрасталась. И друзья тут же предлагали свою помощь. Сергей Арнольдович Подмазов, сотрудник электронной публичной библиотеки, вызвался снабжать меня электронными версиями некоторых сканируемых газет и журналов. С тех пор получаю "Аргументы и факты", "Литературную газету", "Русскую мысль", "Русского инвалида", "Вопросы психологии"... Раньше при всех этих названиях я мог только изображать голодного кота, который злобно, мрачно и вместе с тем умильно топорщит усы на хорошо спрятанную от него сметану.

В нарастающих объёмах я стал получать от друзей по электронной почте не только прессу, но и разнообразные книги. Каждый рад был осчастливить меня самым дорогим для себя: верующий - Священным писанием, увлекающийся философией - трудами интересующих, но пока ещё недоступных мне философов (в том числе электронными версиями всех основных произведений моего учителя, крупного философа Эвальда Васильевича Ильенкова), подросток - увлёкшим его фантастическим романом... Очень скоро оказалось, что быстро освоить весь этот поток физически невозможно, а многие мои благодетели наивно полагали, что они одни меня снабжают, и я сразу наброшусь на всё ими присланное. Пришлось осторожно, мягко объяснять ситуацию в ответ на особенно настойчивые вопросы о том, понравился или нет тот или иной шедевр, который я не успел прочесть. Информационный дефицит и попросту голод - проклятие ещё недавнего прошлого - почти сразу сменился информационным завалом, и пришлось учиться быстро ориентироваться в огромных объёмах информации, определяя приоритеты.

И - фантастика, в самом счастливом сне не могло это присниться! - самые интересные мне, ибо самые любимые, существа, дети и подростки, тоже стали писать мне письма по электронной почте. Общение по электронной почте оказалось даже более свободным, чем прямое - пока-то ребёнок научится специальному пальцевому алфавиту, пока-то хотя бы привыкнет чертить мне на ладони зрячие буквы... А тут никаких проблем. И по электронной почте зазвенели детские голоса - у каждого ребёнка свой особый стиль, свои, вызывающие у меня бесконечную нежность, ошибки... Читая ребячьи письма, я улыбаюсь, представляя, как мой любимец ёрзает за компьютером, чешет затылок и производит прочие телодвижения, помогающие умственному труду, время от времени, по остроумному выражению Юрия Михайловича Устинова, залезая в карман взрослого за своим словом. А я в ответ упорно ошарашиваю - заклинаю! - его подробнейшими письмами, каких не пишу многим взрослым. На, чем богат, тем и рад! А что не всё понятно - ничего, спроси маму, спроси папу, спроси другого взрослого друга, что поближе, наконец, перечитай сам это письмо через некоторое время... Потерял вместе с прочей информацией, пытаясь освоить новые возможности компьютера? Ничего, у меня в почтовом архиве всё цело, могу переслать заново.

Я и раньше был счастлив, живя полноценно через "невозможно". Горькое это было счастье, но всё же я не прозябал, именно полноценно жил, чего бы мне это ни стоило. Теперь счастье стало доступнее и, что ли, дешевле обходиться в смысле затрачиваемых на его достижение усилий. И стало это счастье неизмеримо полнее. (В восьмидесятые годы я из месяца в месяц выкладывал из собственного кармана довольно серьёзные суммы на кустарную переписку для меня самых соблазнительных книг, в первую очередь того же Ильенкова, и полный текст появлялся у меня порой через год-два... А сейчас минут десять поскучать, дожидаясь, пока такой же по объёму текст пролезет через модем ко мне на винчестер - и читай себе...)

Одно только с самого начала повисло надо мной, как дамоклов меч: мне подарили сразу два тактильных дисплея 19 октября 1996 года - один встроенный в специальный брайлевский ноутбук, другой - в компьютерную приставку. Ноутбук без конца ломается, приставка выручает, но и она нуждается в ремонте, и она не вечна... А цены на такого рода технику сумасшедшие - и ноутбук, и приставка вместе обошлись моему спонсору, генеральному директору корпорации "Эдванс" Николаю Николаевичу Никитенко, в 24 тысячи немецких марок! Я о таких доходах и мечтать не могу. Рухнет техника - и что тогда? Кошмар прозябания всё время маячит на горизонте, прозябания тем более невыносимого, чем больше возможностей стало доступно благодаря специальным компьютерным технологиям. И тем более безысходного, что уже существует у меня громадный электронный архив, без которого моя работа абсолютно немыслима. Возврата к прежнему, докомпьютерному состоянию - нет и быть не может. Без компьютера я работать не смогу. Это значит - не смогу жить.

Многие мои друзья пожимают плечами: подумаешь, такая зависимость от каких-то железок... Что ж, они всего лишь доказывают хорошо мне известное со студенческой поры: самому доброму зрячеслышащему никогда не хватит никакого воображения, чтобы представить себе изнутри ситуацию слепоглухоты. А ситуация эта - ситуация склепа, в котором ты похоронен заживо. Пожимают плечами: ничего себе, сильное сравнение, ну, нечего преувеличивать... Да поймите, нет тут ни капли преувеличения. Это просто так и есть. Для меня "склеп" - не бьющий на жалость кошмарный образ, не гротеск, а просто... точный научный термин, адекватно описывающий кошмарную действительность.

"Ты меня всё время хочешь в чём-то убедить... в чём?" - спросил меня как-то по электронной почте один мой друг, в личном общении позволивший себе обвинить меня в том, что я "расхныкался" и что рассчитываю на какие-то "скидки".

Да в том, что склеп - это склеп, а не капризная фантазия вымогателя "скидок"! И что не скидки мне нужны, а элементарное понимание неразрешимых без посторонней помощи проблем - и помощь в их разрешении! И что не хнычу я вовсе, а именно пытаюсь об этих самых проблемах рассказать в той именно их остроте, с какой они на самом деле и стоят! И всю жизнь - ещё в доисторическую, докомпьютерную, эпоху, - я видел свою миссию в том, чтобы именно рассказать зрячеслышащим о проблемах слепоглухих, прежде всего о проблемах, а не о победоносном "преодолении"(ах, эти восторги по поводу "преодоления", "героизма" и т.п.!). Я пытаюсь убедить человечество в том, что "преодоление" при стыдливом умалчивании о кричащих проблемах - трусость. А восторг по поводу такого "преодоления" - подлость! И недаром одно из самых беспощадных по своей правдивости моих стихотворений кончается стоном: "Я смертельно устал - бодриться, притворяться - "героем времени".

Хватит!!! Мы, инвалиды, отказываемся быть "героями времени"! Мы хотим просто нормально жить. Мы не хотим, чтобы нормальная человеческая жизнь требовала героизма. И специальные компьютерные технологии такую возможность - нормально жить, не геройствуя, - наконец-то дают. А если бы ещё эти технологии были нам по карману!

Никаких чрезвычайно изощрённых методик преподавания интернет-технологий инвалидам не требуется, по-моему. Стратегия предельно проста: учись плавать в воде, а не на берегу. Кстати, плавать я учился вполне самостоятельно. У соседской девочки был надувной баллон, который я надевал себе на пояс. Баллон меня поддерживал, а я барахтался в воде, учась в ней передвигаться. Постепенно я от баллона отказывался, пытался плыть просто так. Без всяких подпорок. И научился держаться на воде за одно лето. А что ещё надо? Главное - держаться на воде, остальное мелочи...

Так и с компьютером. "Слепым" методом машинописи я с детства владел в совершенстве - спасибо Альвину Валентиновичу Апраушеву. И на базе такого умения мне освоить на обычной компьютерной клавиатуре надо было не так уж много. Я поразил сотрудников компьютерного центра Всероссийского общества слепых тем, с какой скоростью научился работать на компьютере. (Тогда Генеральным директором этого Центра был Сергей Николаевич Ваньшин - человек, поддержке которого я очень многим обязан.) Не прошло и трёх недель, как я уже вводил в компьютер текст своего будущего доклада "Смысл жизни и воля к жизни", позже превращённого в одну из лучших моих статей.

Овладевая компьютером, я всё же пользовался изданным по Брайлю руководством для учащихся работать на компьютере. Текстовый редактор был специальный, рассчитанный на использование не обычной, а брайлевской клавиатуры, и он-то и потребовал особого изучения. С обычной клавиатурой проблем у меня не возникло - там просто дополнительные клавиши для тех функций, выполнение которых с брайлевской клавиатуры требует знания целой таблицы специальных команд.

Когда меня подключили к электронной почте, я уже в совершенстве овладел текстовым редактором "Лексикон", научился пользоваться системой подсказок (к нему как раз и к операционной оболочке "Norton commander"), и чтобы укротить почтовую программу "Demos mail", мобилизовал все эти свои знания. Чем и поразил своих благодетелей из проекта "Гармония", никак не ожидавших от меня такой прыти. В сущности, довольно-таки неудобным редактором почтовой программы я так и не овладел. Полазив по настройкам, я обнаружил, что из почтовой программы можно выходить во внешний редактор - в мой родимый Лексикон, а затем автоматически возвращаться в почтовую программу для отправки готового письма. Ну и прекрасно, я стал писать письма в Лексиконе, заодно имея неограниченный доступ ко всей своей базе данных. Так и сейчас работаю. Получаю сообщение, выхожу в режим ответа, из него - во внешний редактор, пишу ответ, возвращаюсь в почтовую программу (в режим ответа), отправляю ответ... И все дела.

Зрячие мои консультанты жаловались, что у них так не получается. Но тут, не было бы счастья, да несчастье помогает. Дело в том, что тактильному дисплею недоступна какая бы то ни было компьютерная графика, только чистый текст. Только ДОСовские форматы, и чем проще, тем лучше. В почтовой программе - только кодировка koi8r и аналогичная ей кодировка обычного текста в виндовсе. (Обозначаемая какими-то цифрами; мне в ней присылали письма, и я не замечал разницы, может быть, потому, что у меня стоит ДОСовское ядро именно от Windows.) Но сколько "весит" текстовый редактор Лексикон и сколько - любимый зрячими Word и тот же Windows? У зрячих просто не хватает памяти на подключение к такому внешнему редактору, как Word или Windows "весом" чуть ли не в сотню мегабайт. А Лексикон, общий объём всех файлов которого около семи мегабайт, подключается к моей почтовой программе без проблем. Выскочив из малознакомой среды в давно знакомую, я мог "кувыркаться" в ней как угодно, поражая своих друзей темпами освоения почтовой программы. Разумеется, очень скоро я стал чувствовать себя в почтовой программе столь же свободно, как и в Лексиконе, за исключением тех функций, которые благодаря выходу в Лексикон мне просто оказались не особенно нужны...

Сейчас я, наверное, выскажу еретическую мысль. Учебные проблемы, породившие необходимость в методическом творчестве на уровне форменной эквилибристики, сводятся, в сущности, к одной-единственной проблеме - проблеме страха перед всем новым. Менее свойственного ребёнку и более - взрослому. Иными словами, мы попросту боимся учиться. И поэтому наши учителя вынуждены всячески изощряться, чтобы этот наш страх преодолеть. Ласково уговаривать: давай поиграем в такую-то игру с такими-то клавишами, теперь в такую-то, а теперь ещё в такую-то... Глядь - и через пару-тройку месяцев (слава Богу, если не через год!) оказывается, что ученик уже всё знает. "Доигрался" - научился... Жалко учителей. И досадно на трусливого, ленивого до слабоумия ученика.

Я тоже сразу после университета панически боялся учиться (там-то, да и раньше, в школе ещё, этот страх и формируется). Как предложат чему-то самому простенькому научиться - сразу скисал. Не отказывался, но и не преисполнялся энтузиазмом. Вот английский язык изучал так успешно, что и поныне владею только русским...

А потом грянул гром. Дети влюбили меня в себя. Сначала слепоглухие, из моего родного детдома, а потом всякие другие, и больные и здоровые. Я стал Детской Вешалкой. И первым делом пришлось осознать: боящемуся учиться взрослому в мире детства делать нечего. Этот страх необходимо преодолеть. Дети только и делают, что учатся - И УЧАТ. (В школе такое их желание успешно отбивается.) Я не могу за ними издали наблюдать, включаясь в их деятельность исподволь, непринуждённо. Поэтому поиск содержания общения с детьми оказывается специальной, и чрезвычайно трудной, проблемой. Вот я и вынужден был прежде всего заново научиться - с радостью учиться. Научиться у ребят. Любишь ребят? Хочешь, чтобы им с тобой было интересно? Не хочешь, не можешь без их общества? Ну так не дрейфь. Учись. Не бойся учиться.

Когда я это осознал, меня мой страх учёбы даже рассмешил. Вот это здорово, как просто ларчик-то открывается... Если не бояться учиться, то необучаемость взрослых и даже стариков оказывается обыкновенным мифом, придуманным от трусости и лени. Было бы желание - настоящее, не "официальное" (дескать, и рад бы в рай, да дверь-то где), а искреннее желание, на уровне настоятельной потребности, - и научишься многому такому, чему в твоём возрасте да в твоих условиях якобы невозможно. Вон Иван Андреевич Крылов где-то ближе к шестидесяти годочкам взялся изучать древнегреческий язык - из-за перевода Гнедичем "Илиады" Гомера. Захотел после классического перевода ознакомиться с классическим оригиналом... То-то удивил всех своих друзей и знакомых. А ведь чисто детское - хочу научиться, и всё тут. И благословенная глухота к трезвым резонам: да брось, поздно уже. В твои ли годы...

Я не изучил и не изучаю английский язык просто потому, что мне он не особо нужен. Уезжать в Америку на готовые хлеба не собираюсь - где родился, там и пригодился, уж мне-то грех на невостребованность жаловаться. Классических русских переводов мировой классики мне вполне достаточно... И лучше свои книги по-русски успеть написать, и пусть их потом на английский переводят. И на какой угодно. А то устроились американцы: мы, дескать, иностранных языков изучать не любим, пусть весь мир наш язык изучает. (Мне такие "шуточки" переводили в Америке.) Ах, так?! Элен Келлер мы не поленились перевести на русский язык. И Вам придётся - никуда не денетесь - переводить на английский язык Суворова! (От скромности я не помру, какой-нибудь другой диагноз будет в свидетельстве о смерти.)

"Это есть немецкий рапота" - поглаживал себя по пузу немецкий мастер по прозвищу Фуйка в одном из сказов Бажова. Ну, а это - русская работа! Будьте добры оценить...

Просто не надо бояться учиться. И не надо формировать страх учёбы ни у детей, ни у взрослых, изощряясь потом в методическом творчестве, дабы этот сформировавшийся уже страх преодолеть. Мои учителя - Александр Иванович Мещеряков, Эвальд Васильевич Ильенков, Альвин Валентинович Апраушев - убеждены, что нужно стимулировать, поощрять собственную активность ученика, чтобы он не боялся ошибок - не наказывать за них, а исправлять вместе... И в конце концов - дерзость самообучения, самообразования. "Самообслуживание" - один из ключевых педагогических терминов моих учителей. Самообслуживание, поддерживаемое, поощряемое учителем. Максимально посильная самостоятельность и максимально самоотверженная, терпеливая забота - вот два кита, на которых держится всё воспитание и обучение...

Интернет-образование - это, прежде всего САМООБРАЗОВАНИЕ. Интернет предоставляет для самообразования поистине безграничные возможности. Был бы компьютер с модемом, и понятие "медвежьего угла" попросту лишается всякого смысла: хоть с Северного или Южного полюса, хоть с борта орбитального комплекса тебе доступны фонды всех библиотек мира, музыка и изобразительное искусство. И задача учителя состоит, прежде всего, в том, чтобы научить культуре пользования этими возможностями.

Интернет полностью снимает многовековое отчуждение автора от средств обращения к публике. Раньше между автором и публикой стоял редактор, антрепренер, - словом, человек, совершенно необязательно сам творящий культурные ценности, но делающий эти ценности доступными читателю, зрителю, слушателю. Теперь нет никого, никаких посредников. Создавай собственный сайт и сам публикуй что хочешь. Полная свобода - но и полная ответственность за своё творчество, за всё, что сотворишь и натворишь. И пользоваться такой свободой надо учиться, надо учиться отвечать за себя полностью, безраздельно.

Учитель может, конечно, составить любую учебную программу, но ученик может запросто выйти за её рамки и даже попросту проигнорировать её. Этим-то фундаментальным обстоятельством и определяются перспективы интернет-образования. По мере внедрения интернета в быт, каждый, по сути, сам себе учителем становится, а учитель - не более чем консультантом. Грядёт царство "факультатива".

Опираясь на ильенковскую концепцию формирования универсальных способностей, я много размышлял над тем, какие из этой концепции следуют выводы для учебно-воспитательного процесса. И у меня получилась школа, в программе которой «обязательный" учебный материал занимает максимум процентов десять, а всё остальное - материал факультативный, изучаемый по желанию ученика. Сейчас же наоборот: объём обязательного учебного материала в школьных программах непомерно раздут, ученики заживо похоронены под нагромождениями подробностей, по сути совершенно не нужных им в жизни.

Суть ильенковской концепции формирования универсальных способностей в следующем. Всестороннее и гармоническое развитие личности – дело хорошее, слов нет, но не надо понимать такое развитие слишком уж примитивно, как всезнайство и всеумейство.

"Само собой очевидно, - Пишет Э.В.Ильенков, - что каждый индивид не может овладеть всей бесконечной массой "частных профессий" - стать сразу и политиком, и математиком, и химиком, и скрипачом, и балериной, и космонавтом, и тенором, и басом-профундо, и логиком, и шахматистом.

"Такое понимание "всесторонности развития" было бы, разумеется, неосуществимым и утопичным. Речь идёт вовсе не о совмещении в одном индивиде "всех" частных видов деятельности и соответствующих им профессионализированных способностей. Речь идёт о том, что каждый живой человек может и должен быть развит в отношении тех всеобщих ("универсальных") способностей, которые делают его Человеком (а не химиком или токарем), то есть в отношении мышления, нравственности и здоровья - до современного уровня.

"Всестороннее развитие личности предполагает создание для всех без исключения людей равно реальных условий развития своих способностей в любом направлении. Таких условий, внутри которых каждый мог бы беспрепятственно выходить в процессе своего общего образования на передний край человеческой культуры, на границу уже сделанного и ещё не сделанного, уже познанного и ещё не познанного, а затем свободно выбирать, на каком участке фронта борьбы с природой ему сосредоточить свои личные усилия: в физике или в технике, в стихосложении или в медицине.

"Вот что имел в виду Маркс, когда говорил, что коммунистическое общество будет формировать из человека ни в коем случае не живописца или сапожника, а прежде всего человека, занимающегося - пусть даже преимущественно - живописью или проблемой изготовления обуви, смотря что больше ему по душе.

"А пойдёт ли тот или иной индивид дальше уже завоёванного - вопрос другой. Очевидно, что во всех частных видах деятельности он этого сделать не сможет. Но вот быть развитым так, чтобы - при нужде или при желании - он мог бы без особого труда и трагедий переходить от одного вида деятельности к другому, легко осваивать технику "частного" вида деятельности, - вовсе не утопия. Необходимо обладать всеобщими, принципиальными основами современной культуры. Тогда "частности", "техника" усваиваются без чрезвычайных усилий.

"В обратном же порядке индивид не в состоянии усвоить толком ни того, ни другого. "Как видим, "сосредоточение" сил и способностей личности на определённом направлении остаётся и при коммунизме. Но здесь на каком-либо узком участке сосредотачивает свои силы всесторонне развитый человек, понимающий соседа справа и соседа слева и сознательно кооперирующий с ними свои усилия, а при капитализме - с детства искалеченный, односторонне мыслящий профессионал, видящий действительность только сквозь узкую амбразуру своего дела, имеющий соседом справа и соседом слева точно таких же подслеповатых специалистов.

"Нетрудно понять, какое сообщество успешнее продвинется вперёд за один и тот же период времени. То, которое напоминает беседу слепого музыканта с глухим живописцем о музыке или о живописи, или то, где собеседники одинаково хорошо видят и слышат, хотя один из них занимается больше музыкой, чем живописью, а другой посвящает больше времени живописи, чем музицированию... Два таких человека прекрасно поймут и обогатят друг друга в беседе.

"Общество же, составленное, скажем, из "слепого" музыканта, "глухого" живописца и "слепо-глухого" математика, с неизбежностью потребует посредника - переводчика, который, ничего не понимая ни в музыке, ни в живописи, ни в математике, будет, тем не менее, "опосредствовать" их взаимные отношения, кооперировать их усилия вокруг общих проблем, в которых каждый из них разбирается слабо. Здесь и получается нечто вроде простейшей модели стихийно сложившейся товарно-капиталистической системы разделения труда (способностей) между людьми. Роль "посредника", монопольно представляющего в этой системе "общие интересы", играет стоящий над народом профессионал-политик, по видимости - хозяин всего сообщества, а на деле - такой же слепой раб рынка, как и все прочие. Разумеется, требуется здесь и рабочий, кормящий и одевающий всех четырёх...

"Наоборот, простейшую модель коммунистически организованного сообщества можно построить только из всесторонне развитых индивидов, то есть, из людей, каждый из коих сам хорошо понимает как общую задачу, так и свою специальную роль в её решении, чтобы координировать свои усилия с усилиями соседа, товарища по общему делу.

"Общие, то есть взаимные, отношения налаживают и улаживают тут те самые люди, которые сообща делают одно, каждому из них понятное общее дело. Они сами распределяют между собою на основе добровольного согласия и демократического обсуждения те частные задачи и обязанности, которые вытекают из верно понятых общих интересов". (Э.В.Ильенков. Об идолах и идеалах. М., Политиздат, 1968. Стр. 148 - 150. Это тот самый текст Ильенкова, для цитирования которого мне бы понадобились раньше долгие поиски в брайлевской моей библиотеке, а затем ещё и переписывать всё это... Сейчас же вызвал соответствующий файл, нашёл нужное место по ключевому слову, застрявшему в памяти, - и просто вставил в свой текст обширную выписку).

Мне весело представлять удивление своего читателя, которому я, следуя логике разговора об интернет-образовании, неожиданно подсунул просторную выписку о том, ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ОТЛИЧАЕТСЯ КОММУНИЗМ ОТ КАПИТАЛИЗМА. Причём речь идёт об отличии в самом главном - в человеческом качестве членов того и другого "сообщества". При коммунизме - как его понимает Э.В.Ильенков, - всесторонне развитые личности, а при капитализме - "подслеповатые специалисты".

И Интернет оказывается могучим средством воспитания первых, а не вторых! Список всеобщих (универсальных) способностей, в отличие от списка способностей узкопрофессиональных, весьма короток и известен человечеству никак не меньше, чем с античных времён. Сам Ильенков в приведённой выписке указывает всего лишь три "составляющие": мышление, нравственность и здоровье. В ходе дальнейшего изложения добавляется ещё одна всеобщая способность - воображение, формируемое эстетической культурой человечества. В "Розе Мира" у Даниила Андреева я обнаружил и принял существенное дополнение: ещё одна всеобщая (универсальная) способность - духовность.

Всё. Овладев культурой мышления на высшем - диалектическом - уровне, то есть, овладев философской классикой; культурой воображения, то есть художественной классикой; культурой нравственности, человечности, то есть этической классикой; культурой физического здоровья, то есть умением сознательно поддерживать своё здоровье на таком уровне, какой только допускает наличная "телесная организация", наличный организм; наконец, культурой соверования и открытости неведомому, - именно так понимает духовность Даниил Андреев, - овладев всем этим, мы тем самым овладеваем ВСЕМ, ЧТО НУЖНО, ЧТОБЫ БЫТЬ ВСЕСТОРОННЕ РАЗВИТЫМИ ЛИЧНОСТЯМИ, а не "подслеповатыми специалистами", - быть людьми, а не "винтиками", не "частичными деталями частичной машины" (это характеристика профессионального кретинизма из "Капитала" Маркса).

По мере внедрения Интернета в быт, взрывается ко всем чертям (туда ей и дорога) стихийно сложившаяся уродливая система общественного разделения труда. Неизбежно перераспределение "способностей" - сфер или областей человеческой деятельности - на основе не профессионального кретинизма (знания кое-чего о немногом, при полном невежестве во всём остальном), а на основе НЕБЫВАЛО ШИРОКОГО ДОСТУПА К ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ. Интернет создаёт решающие условия и предпосылки для беседы не слепого музыканта с глухим живописцем о музыке и живописи, а двух одинаково хорошо видящих и слышащих ДРУГ ДРУГА людей, пусть и преимущественно занимающихся один - музыкой, другой - живописью; двух людей, одинаково хорошо ориентирующихся в главном, общем для них обоих, что обоих делает, прежде всего, людьми, а не "специалистами".

Размышляя над тем, что это у нас за школа получится, если в основу образования положить теорию универсальных способностей, разрабатываемую лучшими умами человечества со времён Будды и Платона, - я пришёл к выводу, что в обязательную программу такой школы должно войти всё необходимое для формирования всеобщих, универсальных способностей. Иными словами, всё, что содействует формированию умения думать, чувствовать красоту, любить, поддерживать физическое здоровье, понимать чужую, а не только свою, "веру". Вот этому надо учить обязательно всех. Остальное - в факультативы: интересно - ну и возись... И для реализации - наконец-то! - именно такого подхода Интернет предоставляет самые широкие возможности.

Ну, в самом деле. "Информация" доступна полностью и в любых количествах. "Информации" бесконечно много. В ней запросто можно захлебнуться. И чтобы этого не произошло, чтобы остаться на плаву, надо научиться с этой информацией обращаться грамотно. А это значит, научиться думать, чувствовать красоту и так далее - смотри выше. Иначе с океаном информации никак не сладить. И со свободой информации. Интернет оказывается условием, прямо-таки принуждающим к всесторонности, гармоничности, универсальности. Никак иначе в интернете не выжить.

Обобщая до предельно простой формулы теорию универсальных способностей и психолого-педагогические выводы из неё, я пришёл к такому тезису: УНИВЕРСАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ПРЕДПОЛАГАЕТ УМЕНИЕ УЧИТЬСЯ. До сих пор мы учиться не умели, не хотели, не любили, боялись. Так называемая наша "учёба" представляла собой дрессировку частных навыков, дрессировку "медведя, катающегося на велосипеде", как Э.В. Ильенков иронизирует в статье "Откуда берётся ум?". Зубрёжка – вид дрессуры. Не умея учиться, а умея лишь тренировать частные навыки, мы и не могли стать никем иным, кроме как "подслеповатыми специалистами".

Интернет с принудительной неизбежностью учит именно учиться. Не научишься учиться, то есть плавать в океане "информации" (точнее всё-таки пользоваться термином "культура": В ОКЕАНЕ КУЛЬТУРЫ), - не взыщи, в Интернете делать тебе нечего. Не выживешь ты в нём. Тем самым и реализуется многотысячелетняя мечта о такой "среде", которая прямо-таки ВЫНУЖДАЕТ каждого развиваться всесторонне, гармонично, универсально. Интернет - именно такая "среда". И чем Интернет доступнее ВСЕМ, тем шире, быстрее, основательнее перестройка образования на основе теории об универсальных, а не профессиональных, способностях. Даже если об этой теории не подозревают и по-прежнему с умным видом бахвалятся тем, какие они "классные специалисты", ОБЪЕКТИВНО профессиональный кретинизм отмирает по мере распространения интернет-образования. И слово "специалист" начинает звучать так: ЧЕЛОВЕК, способный заниматься чем угодно, научиться чему угодно, преимущественно занимающийся, конечно, одним из многих доступных ему видов деятельности. Профессия, как пожизненно закреплённая система частных знаний и навыков, отмирает. Благодаря интернету мы наконец-то получаем возможность быть сначала людьми, а потом уже специалистами в любой области. Ещё тридцать лет назад мы могли провозглашать такую цель образования, но реализовать не получалось, сплошь да рядом получался профессиональный флюс. Теперь, наконец, имеется радикальное средство лечения профессионального флюса - интернет. Школа этого ещё не осознала. Чем скорее она это осознает и перейдёт с позиций "профессиональной подготовки" на позиции формирования универсальных способностей, тем лучше. И пусть вас не смущает, что тем самым окажется реализован тот идеал, который во времена Ильенкова обозначался как "идеал коммунистического человека". На самом деле это идеал человека как действительно разумного существа - идеал, выстраданный и выработанный человечеством как один из важнейших результатов его эволюции в качестве разумной формы жизни, - идеал, который проповедовал и реализовал в своих общинах ещё Будда... (Меня очень позабавило, что Елена Рерих, она же Наталья Рокотова, в "Основах буддизма" именует Будду... первым коммунистом, в смысле - общинником. Нечего и говорить, что этакий коммунизм ничего общего не имеет с тем кровавым тоталитарным строем, который действительно правильнее называть "красным фашизмом").

До сих пор участью подавляющего большинства инвалидов был предельно примитивный, монотонный труд, для которого не надо умения учиться - достаточно дрессировки некоторых простейших навыков. И, строго говоря, всеобщее обязательное среднее (да и неполное среднее) образование для инвалидов, в громадном большинстве обречённых на такой труд, было роскошью. Тем более сомнительной была целесообразность образования высшего: ну зачем, если после вуза - всё равно конвейер...

"Неконкурентоспособность" инвалидов, массовая безработица среди них - как, впрочем, и среди здоровых, - это СИМПТОМ КРИЗИСА И КРАХА порочной системы "профессиональной подготовки к конвейеру". Дошло это до нас или нет, но профподготовка себя окончательно изжила. Распространение Интернета добьёт её. И сделает не роскошью, а необходимостью всеобщее обязательное высшее, а не среднее, образование. И для инвалидов, и для не-инвалидов. КОНВЕЙЕР УХОДИТ В ПРОШЛОЕ. Инвалиды, как и не-инвалиды, обречены наконец-то научиться учиться. Учиться всю жизнь. И главной задачей образования становит<

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: