Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Дж. Катц. Семантическая теория // Новое в зарубежной лингвистике, выпуск Х. - М., 1981.

Дж. Катц. Семантическая теории

Семантический компонент лингвистического описания ставит в соответствие глубинной структуре любого предложения данного языка ее семантическую интерпретацию. Другими словами, в то время как фонологический компонент строит фонетическое представление предложения, семантический компонент строит представление того содержания, которое в нормальной речевой ситуации может быть выражено высказыванием, имеющим данное фонетическое представление Таким образом, семантический компонент призван описывать способность говорящих производить и понимать бесконечно много новых предложений, а именно ту часть процесса использования языка, которая остается за пределами сферы действия синтаксического и фонологического компонентов.

Если задача семантического компонента понимается именно так, то он должен содержать правила, преобразующие глубинные структуры предложений, порожденные синтаксическим компонентом, в их семантические представления. Семантический компонент описывает не просто возможности реального говорящего, а те возможности, которыми располагал бы говорящий при отсутствии каких бы то ни было психологических ограничений. Следовательно, семантический компонент обеспечивает интерпретацию бесконечного множества предложений. Таким образом, здесь мы сталкиваемся с необходимостью формулировки некоторой гипотезы относительно природы конечного механизма, выдающего бесконечное множество результатов. Гипотеза, на которой основывается наша модель семантического компонента, заключается в следующем: говорящий понимает смысл любого предложения из бесконечного множества предложений, выполняя операцию объединения смыслов слов в смыслы словосочетаний и предложений. Именно эту операцию — построение смысла сложного целого из смыслов его составных частей — должны осуществлять правила семантического компонента.

Хотя на самом деле синтаксически элементарными составляющими в глубинных структурах являются терминальные символы, то есть морфемы, в целях упрощения изложения будем считать здесь терминальными символами слова. Таким образом, слова являются для нас неразложимыми (атомарными) элементами синтаксического описания. Поэтому семантический компонент начинает свою работу, располагая смыслами отдельных слов, из которых он должен строить смыслы соответствующих синтаксически более сложных единиц — вплоть до целого предложения. Это означает, что семантический компонент должен состоять из двух подкомпонентов: словаря, в котором каждому слову поставлено в соответствие его семантическое представление, и системы проекционных правил, обеспечивающих объединение этих семантических представлений. Результат применения словаря и проекционных правил к глубинной структуре предложения, то есть результат работы семантического компонента, назовем семантической интерпретацией предложения. Итак, для описания семантического компонента необходимо рассмотреть следующие три понятия: словарь, проекционное правило, семантическая интерпретация.

Смысл слова не является неразложимым целым: он, как правило, состоит из более элементарных смыслов, определенным образом связанных друг с другом, то есть образующих некоторую структуру. Представление этой смысловой структуры и является задачей словаря. Тогда словарь можно рассматривать как конечный набор правил, называемых словарными статьями (dictionary entries); каждое такое правило (= словарная статья) устанавливает соответствие между некоторым словом и представлением его смысла в некоторой стандартной форме. Эта форма должна обеспечивать представление всей той семантической информации о слове, которая необходима для правильной работы проекционных правил. Предлагаемая стандартная форма имеет следующий общий вид:

/F/-+SyntM_k; (п) {DEF},

где /F/ — фонемное или орфографическое представление слова; SyntM_k — набор синтаксических признаков (markers); {DEF} — лексическое толкование. Каждое из п лексических толкований представляет собой набор символов, называемых семантическими признаками (markers), и сложного символа, называемого сочетаемости ым ограничением (СО). (Ниже семантические признаки заключаются в круглые скобки, сочетаемостные ограничения — в угловые скобки.) Рассмотрим пример словарной статьи:

bachelor-* N₉ Nu • • N_k:

(i) (физический объект), (живой), (человек), (мужской пол), (взрослый), (никогда не был женат); <СО> ['холостяк'].

(и) (физический объект), (живой), (человек), (молодой), (рыцарь), (служащий в подчинении другого рыцаря); <СО> ['молодой рыцарь-вассал'].

(iii) (физический объект), (живой), (человек), (окончивший четыре курса колледжа); <СО> ['бакалавр'].

(iv) (физический объект), (живой), (животное), (мужской пол), (здесь: тюлень), (не имеющий пары в период спаривания); <СО> ['молодой самец котика, не имеющий пары в период спаривания'].

Каждое отдельное толкование в словарной статье данного слова представляет одно из значений этого слова. Таким образом, слово, которому в словаре сопоставлено п толкований, представлено как л-значное. В нашем примере слово bachelor четырехзначно.

Семантическое представление любого отдельного значения слова, как уже говорилось, не является неразложимым целым, а имеет сложную внутреннюю структуру. Поэтому каждое толкование строится на основе набора семантических признаков, соответствующих элементарным понятиям. Семантические признаки следует рассматривать как лингвистические конструкты, позволяющие удобно описывать структуру значений, они отнюдь не являются выражениями естественного языка, хотя и изображаются в виде таких выражений. Их можно сравнить с конструктами естественных наук, такими, например, как «сила».

Полезно провести аналогию между формулами химических соединений и толкованиями (которые можно трактовать как формулы семантических «соединений»). Например, формула этилового спирта [см. рисунок ниже] представляет структуру молекулы этого вещества, аналогично тому, как каждое толкование в примере с bachelor представляет структуру соответствующего значения этого слова. Оба эти представления — химическая формула и толкование — включают, во-первых, элементарные конструкты: атомы (Н, С, О) и химические связи, с одной стороны, и семантические признаки (физический объект), (мужской пол), <сочетаемостное ограничение> и т. п., с другой стороны, а во-вто-. рых, отношения между элементарными конструктами.

Понятие толкования можно расширить таким образом, что под него подойдет не только лексическое толкование, о котором говорилось выше (то есть представление одного из значений неоднозначного слова), но и так называемое производное толкование. Под последним мы будем понимать семантическое представление одного из значений синтаксически неэлементарной составляющей — словосочетания или предложения. Лексические толкования и производные толкования составляющих, меньших, чем предложение, являются аналогами понятий (concepts), а производные толкования утвердительных предложений являются аналогами суждений (propositions).

Семантические признаки позволяют сформулировать некоторые эмпирические обобщения относительно смысла языковых единиц. Например, английские слова bachelor 'холостяк', man 'мужчина', priest 'священник', bull 'бык', uncle 'дядя', boy 'мальчик' и т. п. имеют общий семантический признак в отличие от слов child 'ребенок', mole 'родинка', mother 'мать', classmate 'одноклассник (-ца)', nuts 'гайки', bolts 'болты', cow 'корова' и т. п. Первая группа слов имеет общий смысловой элемент 'мужской пол', которого нет в словах второй группы. Мы можем выразить это. эмпирическое обобщение, включив в толкования слов первой группы семантический признак (мужской пол) и не включив его в толкования слов второй группы. Именно это имеется в виду, когда мы говорим, что семантические признаки позволяют формулировать семантические обобщения. Однако такие обобщения возможны не только для слов, но и для словосочетаний. Сравним группы словосочетаний а и ft:

а) happy bachelor 'счастливый холостяк', my cousin's hired man 'батрак моего кузена', an orthodox priest I met yesterday 'православный священник, которого я вчера встретил', the bull who is grazing in the pasture 'бык, пасущийся на пастбище', the most unpleasant uncle I have 'мой исключительно неприятный дядя', a boy 'мальчик';

б) ту favorite child 'мой любимый ребенок', the funny mole on his arm 'смешная родинка на его руке', the whole truth 'вся правда', your mother 'твоя мать', his brother's classmate last year букв, 'прошлогодний (-яя) одноклассник (-ца) его брата', those rusty nuts and bolts 'те ржавые гайки и болты', the cow standing at the corner of the barn 'корова, стоящая около угла хлева'.

Как и в примере с отдельными словами, словосочетания группы а имеют общий смысловой элемент 'мужской пол', тогда как в словосочетаниях группы б не обнаруживаются общие смысловые элементы ни при сравнении их друг с другом, ни при сравнении со словосочетаниями группы а. Если в словарных статьях каждого из слов — bachelor, man, priest и т. д.— содержится семантический признак (мужской пол) и если проекционные правила на основе этих словарных статей строят правильные производные толкования соответствующих выражений группы а, то семантический признак (мужской пол) будет присутствовать в производных толкованиях словосочетаний группы а, но не группы б. И в этом случае нам удастся выразить некоторое эмпирическое обобщение относительно семантики естественного языка.

Итак, в общем случае для формулировки семантических обобщений мы предлагаем включать тот или иной семантический признак (или признаки) в толкования тех и только тех выражений языка, для которых данное обобщение верно.

Перейдем к вопросу о семантической неоднозначности. Необходимым условием семантической неоднозначности словосочетания или предложения является наличие в нем неоднозначного слова ³. Например, семантическая неоднозначность предложения There is no school now 'Сейчас нет занятий'/'Сейчас [здесь] нет школы' возникает из-за наличия в нем неоднозначного слова school 'занятия'/'школа'.

Однако наличие неоднозначного слова в некотором выражении не является достаточным условием семантической неоднозначности выражения в целом: в ряде случаев неоднозначность слова может быть разрешена с помощью обращения к смыслам других слов, входящих в данное выражение. Так, слово school, как мы видели, по меньшей мере двузначно, однако предложение The school burned up 'Школа сгорела' однозначно, поскольку подлежащим при глаголе burn up 'сгореть' может быть только существительное, обозначающее физический объект. В семантическом компоненте модели языка выбор одних и исключение других значений неоднозначных слов осуществляется с помощью аппарата упомянутых сочетаемостных ограничений. Сочетаемостные ограничения в некотором толковании выражают условия, необходимые и достаточные для объединения данного толкования с некоторым другим толкованием: если это последнее содержит требуемый семантический признак (или набор признаков), то объединение обоих толкований в производное толкование с помощью проекционных правил оказывается возможным. Например, поскольку сочетаемостные ограничения в толковании глагола burn up требуют наличия в толковании подлежащего семантического признака (физический объект), предложение The school buf-ned up интерпретируется проекционными правилами однозначно.

Сочетаемостные ограничения могут иметь более сложный вид, например представлять собой булевы формулы, составленные из семантических признаков. Так, сочетаемостное ограничение в толковании значения 'честный* слова honest записывается как булева формула <(человек) & ~| (младенец)>, где знак "] перед семантическим признаком означает, что толкования, включающие семантический признак (младенец), не могут объединяться с данным толкованием в одно производное толкование.

Сочетаемостные ограничения позволяют выделять семантически аномальные выражения языка. Семантически аномальными мы считаем такие выражения языка, в которых из смыслов их составляющих не складывается нормальное, непосредственно понятное целое. Таковы, например, предложение It smells itchy 'Это пахнет чесоточно' или словосочетания honest baby 'честный младенец' и honest worm 'честный червь'. Подобная несовместимость смыслов составляющих, входящих в некоторую сложную составляющую, выявляется семантическим компонентом с помощью сочетаемостных ограничений следующим образом: сложная составляющая С_г + С₂ является семантически аномальной тогда и только тогда, когда ни одно из толкований R\ составляющей Ci не может быть объединено ни с одним из толкований Щ составляющей С₂, так как для любой пары (R\, R}) существует сочетаемостное ограничение, исключающее производное толкование R_i%_/ для составляющей Ci+C₂* Таким образом, различие между семантически допустимыми и семантически аномальными составляющими заключается в том, что допустимые составляющие имеют по меньшей мере одно производное толкование, тогда как аномальные составляющие не имеют ни одного толкования. Отметим, что наличие в предложении составляющей, которая не имеет толкования, является необходимым, но н е достаточным условием того, чтобы предложение в целом было семантически аномальным. Так, предложение We would think it queer indeed if someone were to say that he smells itchy 'Нам показалось бы весьма странным, если бы кто-либо сказал, что он пахнет чесоточно', содержащее составляющую, которая не имеет толкования (he smells itchy), в целом является допустимым.

Проекционные правила семантического компонента строят производные толкования синтаксически правильных конструкций, опираясь на словарную информацию к словам, входящим в эти конструкции. Таким образом, эти правила моделируют то, как понимается говорящим смысл любой синтаксически неэлементарной составляющей на основе знаний говорящего о словах языка. Поэтому до начала работы проекционных правил необходимо обеспечить условия для их применения, а именно: приписать всем терминальным символам глубинной структуры предложения наборы толкований, содержащиеся в соответствующих словарных статьях.

Именно на этом этапе — при выборе толкований данного слова — используется синтаксическая информация к словарным статьям. Синтаксические признаки словарных статей призваны различать слова, которые имеют одинаковую фонетическую (или орфографическую) оболочку, но относятся к разным синтаксическим классам, такие, например, как существительное store 'магазин, склад' и глагол store •хранить'. Обычно подобные пары лексических единиц (то есть грамматические омонимы) имеют не только различные синтактико-грамматические свойства, но и различные наборы значений и, следовательно, различные наборы толкований в словаре. Поэтому разрешение грамматической омонимии необходимо для того, чтобы приписать правильный набор лексических толкований соответствующему терминальному узлу глубинной структуры. Необходимые для этого сведения содержатся в самих терминальных узлах: каждый узел имеет набор синтаксических признаков, определяющих его класс и подклассы. Для разрешения омонимии остается только сравнить синтаксические признаки терминальных узлов с синтаксическими признаками словарных статей для п омонимичных слов и при совпадении признаков приписать узлу толкования, содержащиеся в соответствующей словарной статье. Эта операция осуществляется по правилу (1):

(1) Приписать терминальному символу а глубинной структуры набор лексических толкований R в том случае, если в словаре для а имеется такая словарная статья с набором толкований R, в которой набор синтаксических признаков совпадает с набором синтаксических признаков, приписанных узлам глубинной структуры, подчиняющим символ о.

Итак, правило (1) разрешает грамматическую омонимию. Например, если слово store имеет две словарные статьи (для N и для V), то по правилу (1) этому слову будут приписаны два различных набора толкований в глубинных структурах предложений The store burned up 'Магазин сгорел' и The man stores apples in the closet 'Этот человек хранит яблоки в кладовке'. Когда правило (1) применено ко всем терминальным узлам глубинной структуры, начинают работать проекционные правила.

Проекционные правила применяются к глубинным структурам, терминальным узлам которых приписаны наборы лексических толкований. Эти правила объединяют наборы толкований составляющих, непосредственно подчиненных одному и тому же узлу глубинной структуры, и строят на основе этих толкований наборы производных толкований для данного узла. Возможность применения проекционного правила к толкованиям, приписанным паре тех или иных узлов, определяется только положением этих узлов в дереве глубинной структуры, а именно тем, подчиняются ли эти узлы непосредственно одному и тому же узлу. Таким образом, проекционные правила как бы двигаются по дереву снизу вверх — от терминальных узлов к вершине дерева. Производное толкование, приписанное некоторому узлу проекционными правилами, служит семантическим представлением последовательности терминальных узлов, подчиненных данному узлу. Результатом работы проекционных правил является набор толкований, приписанных вершине глубинной структуры, то есть набор семантических представлений соответствующего предложения.

Для каждого синтаксического отношения между парой составляющих существует особое проекционное правило. Таким образом, число проекционных правил в семантическом компоненте модели определяется числом отношений между составляющими в синтаксическом компоненте (таких, например, как отношения «подлежащее — сказуемое», «сказуемое — дополнение», «определение — определяемое слово»). То или иное проекционное правило применяется к толкованиям пары составляющих только тогда, когда эти составляющие находятся между собой в том синтаксическом отношении, которое соответствует данному правилу. В качестве примера рассмотрим проекционное правило (R1), которое обеспечивает семантическую интерпретацию определительного, или атрибутивного, отношения, то есть отношения между определением и определяемым (между прилагательным и существительным, наречием и глаголом, наречием и прилагательным и т. п.):

(R1) Пусть имеются два толкования:

Ri. (0i)>.. {а_п)\ <COi> и #₂: (fti), (62),.. ф_я)\ <С0₂>,

такие, что R_t приписано узлу Хи a R₂ приписано узлу Х₂, и цепочка слов, подчиненная Х_и является определяемым, а цепочка слов, подчиненная Х₂, является определением, и при этом Х_л и Х₂ непосредственно подчинены некоторому узлу X,

тогда, если Rj удовлетворяет сочетаемостным ограничениям <С0₂>, то узлу X приписывается производное толкование

R_B: (аО, (а₂),., (а_п), ф_г)₉ (6₂),.. ф_т)\ <СОг>.

Правило (R1) описывает содержание атрибутивного (= определительного) отношения между языковыми единицами. Как мы видим, атрибутивная конструкция сохраняет все семантические свойства определяемого члена, в том числе его сочетаемостные ограничения, однако, разумеется, смысл конструкции в целом оказывается более детализированным, чем смысл определяемого в результате того, что к нему присоединяется смысл определения.

Не следует думать, однако, что все проекционные правила сходны с (R 1) в том отношении, что при получении производных толкований все они выполняют именно теоретико-множественное объединение семантических признаков в толкованиях отдельных составляющих. Если бы это было так, то не возникало бы необходимости вводить особое проекционное правило для каждого синтаксического отношения. В действительности же, если не учитывать разных синтаксических отношений и пользоваться только одним проекционным правилом, то такие предложения, как Police chase criminals 'Полицейские преследуют преступников* и Criminais chase police 'Преступники преследуют полицейских', получат одинаковые наборы семантических признаков, то есть будут считаться синонимичными, что неверно. Проиллюстрируем различие между проекционными правилами, описывающими синтаксические отношения «подлежащее — сказуемое» и «глагол — прямое дополнение», на примере двух упомянутых предложений.

Мы можем не приводить здесь лексические толкования слов police 'полицейские' и criminals 'преступники'; для нас существенно только лексическое толкование одного из значений слова chase — 'преследовать, гнаться за':

Прежде чем перейти к описанию проекционных правил, объединяющих данное толкование с толкованиями слов police и criminals, мы постараемся обосновать выбор именно такого толкования для слова chase.

Семантический признак (действие) отличает глагол chase в данном значении от глаголов состояния, таких, как sleep 'спать', wait 'ждать', suffer 'страдать', believe 'верить', и от глаголов изменения типа grow 'расти, становиться', freeze 'замерзать', dress 'одеваться', dry 'сохнуть' и объединяет его с другими глаголами действия: eat 'есть', speak 'говорить', walk 'ходить', remember 'помнить'. Характер этого действия указывается с помощью семантического признака (физический), который и отличает chase от глаголов умственной деятельности think 'думать', remember 'помнить' и т. п. При дальнейшей классификации действий мы должны выделить два типа действий: 1) групповые, которые характеризуются семантическим признаком (тип: (групповой)) для таких глаголов, как mob 'столпиться' (ср. семантически аномальное предложение *Mary mobbed the movie star 'Мэри столпилась вокруг кинозвезды'), и 2) индивидуальные, которые характеризуются семантическим признаком (тип: (индивидуальный)); ср. предложение They solo in the plane on Friday, которое имеет только одно значение: 'Они полетят в пятницу на самолетах — каждый на своем¹, поскольку глагол solo 'в одиночку вести самолет' имеет семантический признак (тип: (индивидуальный)). Однако chase в описываемом значении может обозначать как групповое, так и индивидуальное действие, поэтому в его толковании тип действия не указывается. Следующий семантический признак в толковании слова chase — (движение) — означает, что конкретный способ перемещения в chase не определен в отличие от значений некоторых других глаголов движения, таких, как walk 'ходить', motor 'ездить на машине', swim 'плавать*. Семантический признак (скорость: (быстрый)) указывает на быстроту движения, чем chase отличается от таких глаголов, как creep 'ползать', walk 'ходить', move 'двигаться' и т. п. Далее, по семантическому признаку (характер: (следование)) данный глагол отличается от глаголов типа flee 'бежать, спасаться бегством', wander 'бродить' и сходен с такими глаголами, как pursue 'преследовать', trail 'выслеживать, идти по следу' и т. п. Направление движения в описываемом значении не выражено, что объясняет отсутствие признака (направление: ()), который, напротив, требуется в толкованиях глаголов типа descend 'спускаться*, advance 'продвигаться вперед', retreat 'отступать'. Для дальнейшего описания данного значения необходимо указать, что намерением Х-а (X — подлежащее) является поимка У-а (У — прямое дополнение), и в этом отношении chase сходен с pursue, но отличен от follow 'следовать за' или trail 'идти по следу*. Такое указание осуществляется с помощью семантического признака (намерение Х-а: (пытаться поймать ((F) ()))), где () — семантический признак вида ((движение) (скорость: (быстрый))); это означает, что сам Y тоже перемещается, и притом быстро. Иногда считают, что тот, кого преследуют, обязательно должен спасаться бегством от преследователя; однако это не так: предложение The police chased the speeding motorist 'Полицейские преследовали автомобилиста, превысившего скорость' отнюдь не предполагает, что автомобилист спасается бегством от полицейских. Наконец, в смысле глагола chase нет и указания на достижение цели, поэтому предложения типа Не chased him but did not catch him 'Он преследовал его, но не поймал' являются вполне правильными. По этому признаку глагол chase отличается от таких глаголов, как intercept 'задержать', deceive 'обмануть', trap 'заманить в ловушку', в значении которых есть смысловой элемент 'достижение цели'.

Символы X и Y в толковании глагола chase указывают позиции, которые должны занимать в семантическом представлении предложения толкования подлежащего и прямого дополнения соответственно. Проекционное правило, которое объединяет толкование глагола с толкованием его дополнения, подставит на место символа Y в толковании глагола chase толкование соответствующего дополнения, а проекционное правило, обрабатывающее отношение между сказуемым и подлежащим, подставит на место символа X в толковании этого глагола толкование подлежащего. Таким образом, именно наличие различных проекционных правил для различных синтаксических отношений обеспечивает приписывание различных семантических представлений предложениям типа Police chase criminals 'Полиция преследует преступников' и Criminals chase police 'Преступники преследуют полицию*.

Прежде чем определить понятие семантической интерпретации предложения 5, необходимо сначала определить понятие семантически интерпретированной глубинной структуры предложения 5. Под последней мы понимаем полный набор пар следующего вида: один из членов каждой пары — помеченный узел глубинной структуры данного предложения, а другой — максимальное множество толкований, приписанных цепочке слов, которые подчинены данному узлу. Множество толкований является максимальным, если оно содержит те и только те толкования, которые могут быть приписаны цепочке слов, подчиненных данному узлу, с помощью словаря, проекционных правил и сведений о синтаксических отношениях между узлами глубинной структуры. Набор пар является полным, если каждому узлу глубинной структуры сопоставлено максимальное множество толкований. Семантической интерпретацией глубинной структуры предложения S мы будем называть (1) семантически интерпретированную глубинную структуру предложения 5 и (2) набор утверждений, которые следуют из (1) по определениям (Dl) — (D6) 5, а также по любым другим подобным определениям, формулируемым в теории языка (в приводимых ниже определениях С — любая составляющая любой глубинной структуры предложения.

(1) С семантически аномальна тогда и только тогда, когда множество толкований, приписанных С, пусто.

(2) С семантически однозначна тогда и только тогда, когда множество толкований, приписанных С, содержит ровно один элемент.

(3) С семантически п-значна тогда и только тогда, когда множество толкований, приписанных С, содержит п элементов для любого п>\.

(4) С1 и С₂ частично синонимичны тогда и только тогда, когда множество толкований, приписанных Си и множество толкований, приписанных С₂, имеют хотя бы один общий элемент.

(5) С1 и С₂ полностью синонимичны тогда и только тогда, когда множество толкований, приписанных Си совпадает с множеством толкований, приписанных С₂.

(6) СхиС₂ семантически различны тогда и только тогда, когда каждое толкование из множества толкований, приписанных Си отличается от каждого толкования из множества толкований, приписанных С₂, хотя бы одним семантическим признаком.

Теперь, наконец, мы можем непосредственно перейти к интересующему нас определению. Семантической интерпретацией предложения 5 мы называем (1) набор семантических интерпретаций всех глубинных структур предложения 5 и (2) набор утверждений о 5, которые следуют из (1) и определений (Ь'1) — Ф'З), а также любых других определений, вводимых в рамках данной лингвистической теории (ниже под термином с е н т е н ционная составляющая мы будем понимать всю цепочку терминальных символов в глубинной структуре произвольного предложения.

(0'1) 5 семантически аномально тогда и только тогда, когда сентенционная составляющая каждой семантически интерпретированной глубинной структуры предложения 5 семантически аномальна.

(Э'2) 5 семантически однозначно тогда и только тогда, когда все толкования из множества толкований, приписанных сентенционным составляющим семантически интерпретированной глубинной структуры 5, синонимичны друг другу*

(Э 'З) 5 семантически л-значно тогда и только тогда, когда множество всех толкований, приписанных сентенционным составляющим семантически интерпретированных глубинных структур предложения 5, содержит п неэквивалентных толкований для любого п>\.

Предложенный нами способ определения таких семантических понятий, как семантически аномальное предложение языка Ь> семантически неоднозначное предложение языка Ь и т. п., исключает порочные круги; таким образом, наша теория свободна от тех недостатков, за которые Куайн критиковал Карнапа, пытавшегося определить те же понятия. Важнейшей чертой наших определений является то, что они строятся исключительно в терминах формальных признаков семантически интерпретированных глубинных структур, так что ни одно из определяемых понятий не входит в определение какого-либо другого понятия. Более того, наши определения в отличие от построений Карнапа не являются эмпирически бессодержательными: они позволяют предсказывать семантические свойства синтаксически правильных цепочек слов на основе формальных признаков семантически интерпретированных глубинных структур. Таким образом, проверкой адекватности наших определений является то, насколько правильно они (вместе с семантически интерпретированными глубинными структурами) предсказывают семантические свойства предложений и семантические отношения между предложениями.

Семантические интерпретации предложений, получаемые на выходе семантического компонента, составляют полное описание семантической структуры данного языка. Адекватность этого описания определяется тем, насколько семантические предсказания, содержащиеся в каждой из входящих в него семантических интерпретаций, соответствуют интуитивным суждениям носителей языка. Например, говорящие по -английски понимают, что синтаксически однозначное предложение I like seals 'Я люблю тюленей/печати* является семантически неоднозначным. В данном случае семантический компонент должен отразить эту неоднозначность, поставив в соответствие этому предложению такую семантически интерпретированную глубинную структуру, в которой сентенционной составляющей приписаны по меньшей мере два толкования.

Говорящий по-английски признает семантически аномальными такие предложения, как I saw an honest stone 'Я видел честный камень* или I smell itchy 'Я пахну чесоточно', а также такие словосочетания, как honest stones 'честные камни' и itchy smells 'чесоточные запахи'. Следовательно, семантический компонент должен отразить тот факт, что эти предложения аномальны; семантически интерпретированные структуры соответствующих составляющих не получат толкований. Далее, говорящий по-английски понимает, что предложения Eye doctors eye blonds 'Глазные врачи осматривают блондинов', Oculists eye blonds 'Окулисты осматривают блондинов' и Blonds are eyed by oculists 'Блондины осматриваются окулистами' синонимичны между собой, тогда как предложение Eye doctors eye what gentlemen prefer 'Глазные врачи осматривают то, что предпочитают джентльмены' не синонимично ни одному из первых трех предложений. Соответственно и этот факт должен быть отражен в семантическом компоненте нашей модели. В общем случае семантический компонент должен учитывать все те семантические свойства предложений, которые соответствуют четким и ясным интуитивным суждениям носителей языка. Более того, даже в случае неопределенных и неясных суждений семантический компонент все же должен делать определенные семантические предсказания на основе обобщения данных, полученных для более ясных случаев.

Таким образом, оценка адекватности словарных статей и проекционных правил состоит в установлении адекватности тех толкований, которые получают составляющие в глубинных структурах предложений; в свою очередь адекватность толкований устанавливается на основе тех предсказаний, которые следуют из толкований и определений семантических свойств и отношений. Если предсказания, обеспечиваемые семантическим компонентом модели, находятся в соответствии с интуитивными суждениями носителей языка, то работа семантического компонента считается эмпирически правильной. Если же семантический компонент делает ложные предсказания, то — как это требуется в любой научной теории — данная система словарных статей и проекционных правил должна быть изменена таким образом, чтобы из них не выводились эмпирически неадекватные предсказания. Однако не всегда легко определить, в какую часть компонента следует вносить изменения. Обычно дело сводится не просто к механическим изменениям и переделкам, а к изменению и развитию всей теории. Сначала мы вносим необходимые, на наш взгляд, изменения для предотвращения ложных предсказаний, а затем проверяем, добились ли мы требуемого результата и не возникли ли в результате этих изменений новые, специфические трудности. Подчеркнем, что нас интересует именно адекватность семантического компонента в целом, а адекватность его подкомпонентов оценивается только на основе рассмотрения всего семантического компонента модели. Таким образом, адекватность отдельных словарных статей и проекционных правил определяется тем, насколько хорошо они выполняют свою функцию в рамках цельной системы описания языка.

Воспользуйтесь поиском по сайту: