 |
Новгородские походы в Югру XI - сер. XV вв.
|
|
|
|
Содержание
Введение
Новгородские походы в Югру XI - сер. XV вв.
Московские походы в Югру сер. XV - XVI вв.
Заключение
Список литературы
Введение
Цель работы - установить хронологию продвижения русских ратей за Урал.
Актуальность данной работы обусловлена тем, что проблема колонизации зауральских земель является недостаточно изученной, во многом из-за отсутствия письменных сведений.
В данной работе рассматривается период с начала XI по конец XVI вв. При этом можно выделить 2 периода, тесно связанных с общей периодизацией русского феодализма:
1. XI - сер. XV вв. - период феодальной раздробленности и борьба Новгородского и Владимиро-Суздальского княжеств за установление господства над всеми территориями, входившими ранее в состав Русского государства;
2. II пол. XV - конец XVI вв. - формирование и укрепление на мировой политической арене Российского единого государства вплоть до исчезновения военной опасности со стороны Казанского и Сибирского ханств.
Основными письменными источниками информации по теме данной работы служат различные летописи, входящие в состав «Полного собрания русских летописей». Во многом сведения, которые они содержат, являются неполными, поэтому большую важность в изучении русских походов в Югру имеют археологические исследования, которые в сочетании с летописными данными позволяют составить относительно полную хронологию продвижения русских ратей за Урал.
Задачи:
1. Выявить зависимость колонизации приуральских земель от общих закономерностей русского феодализма в связи с преодолением феодальной раздробленности и формированием и укреплением единого Российского государства, а также конкретные особенности заселения и освоения исследуемого региона:
|
|
|
2. Выявить причины, формы, темпы, направления, темпы и последствия миграционных процессов в Приуралье, определить роль каждой из форм, их взаимодействие и влияние друг на друга;
. Изучить влияние русской колонизации на социально-экономическое и этническое развитие региона и его населения;
. Изучить последствия колонизации, ее влияние на последующую жизнь региона.
Новгородские походы в Югру XI - сер. XV вв.
На протяжении множества столетий Север притягивал людей своими богатствами, в особенности шкурами зверей ценных пушных пород. Уже к VI в. относится сообщение готского историка Иордана о народах, живущих в далеких северных краях, где «горы снегами покрытые» и о том, «что никакой народ лучше стрелять не умеет из луков». Из этих стран, по сообщению историка, привозились прекрасные собольи меха, замечательные своим «черным отблеском». Во второй половине I тыс. основными поставщиками меха на рынки Западной Европы, Византии и мусульманского Востока были восточные славяне и финно-угорские народы севера Восточной Европы. Лишь с рубежа I-II тыс. в систему мировой пушной торговли начинает входить и Зауралье.
Многие историки и археологи считают, что приоритет в этом процессе принадлежал русским, в первую очередь новгородским купцам, установившим торговые связи с Югрой в XI веке и сумевшим проложить собственные пути за Урал. «Чрезкаменный» путь шел от Устюга вверх по Вычегде до впадения в нее реки Выми, далее вверх по Выми и по ее притоку Тетере. С верховьев Выми переходили «Вымским волоком» на Ухту, приток Ижмы, и спускались по Ижме до впадения ее в Печору. От устья Ижмы путь резко поворачивал на восток и поднимался вверх по Печоре.
Рядом с устьем Ижмы происходило соединение с одним очень важным разветвлением «чрезкаменного» пути, связывавшим Печору с Мезенью, с Пинегою и с Двиной. Из устья Двины можно было или ехать морем вдоль берегов Мезени, или въехать в устье Пинеги, подняться вверх по Пинеге до Пинежского волока, соединявшего Пинегу с Кулоем; перетащив суда на Кулой, спускались вниз по Кулою до впадения его в море, огибали мыс и входили в реку Мезень. Далее путь лежал вверх по Мезени до реки Пезы и рекой Пезой до так называемого «Пезского волока». Пезский пятиверстный волок приводил до озера, из которого шли обычно рекой Рубихой в Чирку, приток Цильмы, впадающей в Печору. Существовал, впрочем, и другой путь из озера волоком прямо в Цильму. Мезенский путь, связывавший северное побережье восточного Поморья с большой дорогой «чрез Камень», имел очень большое значение в экономической жизни Новгорода. Иногда им пользовались даже при проезде из Печоры на Устюг, «для того, чтоб идти к Руси людьми, а не пустым местом».
|
|
|
От устьев Цильмы и Ижмы «чрезкаменный» путь шел вверх по Печоре и далее по Усе. Из Усы въезжали в ее приток Собь и из Соби в Елец или Ель. Верховья Ельца близко подходили к верховьям другой Соби, впадающей в Обь.
«Каменный волок», которым производился переход через Уральские горы, прерывался семью озерами. В промежутках между ними приходилось волочить лодки и переносить все вещи в руках.
От устьев Соби было два пути: либо вверх по Оби на Березов и на Тобольск, либо вниз к Обскому устью и Обской губой в Мангазею, расположенную на восточном побережье Тазовской губы, составляющей часть той же Обской губы.
Кроме пути Усою и Собью пользовались для перехода через Урал и другим притоком Печоры, Шугором. Поднявшись до верховьев Шугора и перевалив через горы, спускаясь в реку Сыгву, из нее въезжали в Киртас, а оттуда в Сосьву, впадающую в Обь.
Описанной дорогой в Сибирь можно было пользоваться только летом, «водяным путем», так как зимой перевал через Камень был связан с большими трудностями,- «снеги и ветры бывают великие».
Первое упоминание об Югре относится к 1092 г. и приведено последним редактором «Повести временных лет», человеком из окружения князя Мстислава Великого, сына Владимира Мономаха, услышавшим его от некоего новгородца Гюряты Роговича. В истории говорится: Гюрята Рогович послал на Печору, к людям, дающим дань Новгороду, своего отрока. «И пришедши отроку моему к ним, и оттуда иде в Югру. Югра же людье есть язык нем, и соседят с Самоядью на полунощных странах». И рассказали этому отроку югорские жители о том, что еще три года назад, в высоких горах, заходящих в луку морскую, услышали они «кличь велик и говор». Как выяснилось, «секуть гору, хотяще высечесися», какие-то люди. Прорубили они уже в горе «оконце мало», откуда говорят на непонятном языке и «кажуть на железо и помавають рукою, просящее железа. И аще кто дасть им ножь ли, ли секиру, и они дають скорою противу. Есть же путь до гор тех непроходим пропастьми, снегом и лесом, тем же не доходим их всегда. Есть же и поодаль на полунощи». Среди предметов, предлагаемых к обмену на меха, упоминаются «секиры», или топоры. Эти изделия, произведенные русскими кузнецами, отличались хорошим качеством и пользовались повышенным спросом у местного населения. Доказательством тому служат материалы, полученные в ходе археологических раскопок городища Большая Умытья 36 (Шаман-гора).Услышав этот рассказ, летописец пояснил Гюряте: «Си суть людье заклепании Александром, Македоньским цесарем». В подтверждение своих слов он изложил легенду, почерпнутую им из «Откровения», приписываемого христианскому писателю III-IV вв. Мефодию Патарскому, о том, как во время одного из своих походов Александр Македонский наткнулся на «человекы нечистыя от племени Афетове» и, опасаясь, как бы они не размножились и не осквернили землю, «загна их на полунощныя страны в горы высокия».
|
|
|
Хотя эта летописная запись, помещенная в «Повести временных лет» под 1096 годом традиционно считается первым достоверным известием о знакомстве новгородцев с жителями Югры, контакты между ними, несомненно, существовали и ранее и, по всей видимости, носили торговый характер. Об этом косвенно свидетельствует еще один легендарный рассказ, услышанный летописцем от жителей Ладоги: «И еще мужи стари ходили за Югру и за Самоядь, яко видивше сами на полунощных странах» выпадавших из тучи молодых «вевериц» (белок), которые потом расходились по земле. «И паки бывает другая туча, и спадають оленци мали в ней…»
|
|
|
Югра была значима для Новгорода своими промысловыми богатствами - «соболми и горносталми и черными кунами и песци и белыми волкы и рыбьими зубы», спрос на которые с давних пор предъявляли рынки Южной Руси и Прибалтики.
Новгородское движение на Восток не было лишено известной организованности. Участие в промыслах требовало средств, которых не могло быть у рядовых промышленников, и этим объясняется преобладающая роль в эксплуатации колоний новгородских торговцев-богатеев, ссужавших охотников необходимыми средствами или производивших торги и помыслы за свой счет, и свою пользу.
Наряду с торговцами, приобретавшими пушнину в обмен на русские товары, энергичную деятельность развивали и новгородские бояре, посылавшие в Югру своих «отроков», завязывавшие тесные и дружественные отношения с югорскими князьями и с успехом конкурировавшие с «господином Великим Новгородом». Они организовывали ватаги ушкуйников и самовольно бросали их на грабеж и промысел. На почве таких военно-промышленных экспедиций возникали среди дальних земель укрепленные городки, создавались крупные земельные владения новгородских бояр, которые затем служили исходными пунктами для дальнейших захватов и завоеваний.
В числе предпринимателей, участвовавших в эксплуатации восточных владений Новгорода, на первом плане стоят князья, выступавшие в экономической области соперниками местной новгородской знати. Они последовательно стремились монополизировать в своих руках наиболее доходные промыслы, нарушая тем самым права и интересы «господина Великого Новгорода», даже завладели охотничьими угодьями в окрестностях города. Но, не довольствуясь только этим, они протягивали свои руки на югорские земли. Наступление князя на новгородские промысловые угодья не могло не встретить отпора со стороны местной новгородской знати. Вопрос о княжеских промыслах разрешался дипломатическим путем, но иногда приводил и к резким столкновениям. Новгородцы тщательно оберегали югорские территории от посягательств князя на их природные богатства и добились значительного ограничения его прав в этом направлении.
Таким образом, русское продвижение за Урал в ранние времена происходило двумя способами. Дорогу в неизведанные территории проторили купцы и охотники, из года в год ходившие на промыслы, а уже вслед за ними шли крупные предприниматели, обосновывающиеся на открытых землях и продолжающие захват территорий.
|
|
|
Организатором торговли в сибирской тайге стала верхушка общества. Первой ее задачей была интенсификация пушного промысла. Использовались для этого определенные «экономические» рычаги - монополизация внутриобщинного обмена и ростовщичество.
В источниках начала XVII века это фиксируется достаточно четко: князь своим подданным ничего из товаров «мимо себя купить не велит…», а пушнину у них скупает «в треть цены…» Но потребности рядового и охотничьего хозяйства были невелики, этот путь не мог стать основным. Главными были методы внеэкономического принуждения - обложение знатью своих подданных системой податей, взимавшихся пушниной. Естественным в этих условиях становилось стремление князей к расширению числа подданных, к подчинению других коллективов и обложению их данью. Это должно было неминуемо изменить характер войн: вместо войны-истребления, при которой былинные богатыри «оставляли позади себя площади, усеянные кусками мужчин», должны были прийти войны-завоевания с более щадящим отношением к простым людям - потенциальным плательщикам ясака.
Государство выступило с намерениями подчинить новые земли значительно позже. Новгородская республика, а, впоследствии, и Московское государство в своем стремлении к распространению границ на восток были очень осторожны, предпочитая использовать результаты деятельности частных лиц.
С XII в. Югра вошла в состав колониальных владений Великого Новгорода, хотя зависимость ее от него была не крепкой, а скорее слабой. Дело ограничивалось наездами новгородских даньщиков для сбора ясака. Изучение материалов новгородских раскопок, в том числе берестяных грамот, дало основание полагать, что с момента организации княжеского аппарата власти сбор государственных доходов и контроль над ними находился в руках новгородского боярства, а не княжеской дружины. При организации фиска определенные территории сбора государственных податей были закреплены за конкретными боярскими семьями, и контроль за такими территориями закреплялся как наследственное право. Этот принцип применялся не только в пределах новгородской метрополии, но и на землях, которые включались в состав государственной территории в процессе колонизации, в том числе и в Югре.
Правильное поступление дани то и дело нарушалось восстаниями местного населения, и новгородцам приходилось организовывать карательные экспедиции для усмирения своих данников, - экспедиции, довольно часто завершавшиеся истреблением новгородской рати. «В то же время (1187) избьени были печерьские даньники и югърьскии в Печере, а друзии за Волоком, и паде голов о сте къметьства». Кроме того, не могло быть и речи о правильном завоевании Югры, ведь завоевательные походы новгородцев носили характер более или менее случайных набегов, производившихся под начальством «воевод новгородских» шайками добровольцев, «путников», как их называет летопись, набиравшихся из «детей боярских и удалых людей». Эти набеги, имевшие своей целью принудить Югру к уплате дани Великому Новгороду, нарушали, по-видимому, торговые интересы частных предпринимателей, дороживших Югрой как рынком пушных товаров. Конкуренция между государством и частными предпринимателями носила временами очень острый характер. В 1193 г. в Югру вновь отправилась новгородская рать в количестве 300 человек во главе с воеводой Ядреем. Взяв один из югорских городков, новгородцы подступили к другому, однако осада его затянулась на пять недель. Начались переговоры, по ходу которых югричи тайком накапливали силы. Положение серьезно усугублял и тот факт, что среди осаждавших не было единства. Так, один из них, по имени Савка, «переветы дръжаше с князем югорскым». В отличие от основной массы участников похода, стремившихся силой принудить Югру к уплате дани, люди вроде Савки, представлявшие интересы частных новгородских предпринимателей, которым была необходима пушнина для ведения торговли, имели прочные связи среди местного населения.
Воевода Ядрей вместе с 12 лучшими мужами и попом Иваном Легеной были приглашены «на канун святые Варвары» (3 декабря по старому стилю) в город, где всех их коварно «изсекоша». Такая же участь постигла еще две делегации - по 30 «муж вячьших» и из 50. Кроме того, в плен к югричам попал и один из руководителей новгородской дружины Яков Прокшинич, которого они убили по совету Савки из опасения, что, вернувшись в Новгород, тот организует карательный поход. «Изнемогша голодом», новгородцы простояли под городком еще несколько дней, пока югричи не совершили вылазку и не уничтожили значительную часть осаждавших. Оставшиеся в живых 80 новгородцев бесславно вернулись домой, где в отместку перебили сообщников Савки-Сбыслава Волосовича, Завида Негочевича и Моислава Поповича, которые, как им стало известно, «съвет дрьжавше с Югрою на свою братию». Исходя из данного сообщения, можно сделать вывод, что отдельные русские вещи, например, топоры новгородских ремесленников, обнаруженные в ходе археологических раскопок, могли попадать к жителям Сибири в качестве военных трофеев. Но с другой стороны, местные кузнецы знали ассортимент орудий, который изготовляли их западные соседи и, возможно, пытались преподнести свои изделия, хотя бы по внешнему облику, как конкурентоспособные.
В результате походов новгородцев за Урал, Югра была номинально присоединена к новгородским волостям, в числе которых она фигурирует в грамотах XIII в.
Тем временем, укрываясь от алчных новгородских сборщиков дани, югричи постепенно сдвигались на восток, и к началу XVI в. большая их часть окончательно откочевала за Урал, смешавшись здесь с родственными им племенами хантов (остяков) и манси (вогулов). На формирование княжеств Югры указывают русские летописи XII в. Впервые «князь югорский» упоминается в них в связи с описанными выше событиями 1193 г.
Первые потомки угров-мигрантов вытеснили в низовьях Оби местное самодийское (ненецкое) население на окраины - к верховьям таежных рек и в тундру. В результате войн здесь возникло Югорское (остяцкое) протогосударственное образование, получившее в последствии у русских название Обдорского княжества. Оно охватывало территорию от устья Куновата (правобережье Оби) до Обской губы. Его жители, особенно в северной части княжества, испытали на себе сильное этнокультурное воздействие ненцев.
Другая часть югричей, осевшая на Северной Сосьве и ее притоках, сумела создать здесь военно-политическую межплеменную конфедерацию, называвшуюся в русских источниках Ляпинским княжеством.
Миграция угров с запада в Нижнее Приобье продолжалась и позднее. С одной стороны, это было связано с начавшейся в Северном Приуралье христианизацией коренных народов, с другой - с военными походами на Югру сначала новгородских, а затем и московских ратей.
В более южной части правобережной Оби и в нижнем течении Иртыша также сформировалось в этот период несколько остяцких княжеств, среди которых особенно выделялось Кодское, раскинувшееся от устья Иртыша до Казыма. Левобережья Иртыша и Оби, включая бассейны рек Конды, Тавды и нижнего течения Тобола, а также западные и восточные склоны Урала, населяли вогулы. Как и у соседей- остяков, у них складываются в это время свои собственные протогосударственные образования. Среди них наибольшей известностью пользовались Пелымское и Кондинское княжества. В связи с уходом югричей за Урал новгородские купцы были вынуждены двигаться вслед за ними, предпринимая далекие и опасные походы к устью Северной Сосьвы. К тому же на их пути все чаще начали вставать союзники и вассалы постепенно усиливавшейся Москвы, князья которой продолжали проводить в отношении Новгорода политику своих владимиро-суздальских предшественников. Так, летом 1323 г. «заратишася устюжане с новгородци, изъимаша новгородцев, кто ходил на Югру, и ограбиша их». Зимой 1329 г. устюжские князья вновь «избиша новгородцев, которые было пошли на Югру».
Не жаловали новгородских «даньников» и югричи, обосновавшиеся за Уралом. Например, в 1357 г. «на Югре» был убит Самсон Колыванов «с други». В отместку сюда в 1364 г. отправился сильный отряд воевод Александра Абакумовича и Степана Ляпы, который «воеваши по Оби реки до моря, а другая половина рати на верьх по Оби воеваша». По позднему преданию, тогда же Степаном Ляпой был основан городок, названный его именем. Возвращаясь обратно, новгородцы разгромили двинян, преградивших им путь по реке Курье.
С присоединением Устюга к Великому княжеству Московскому начинается в XIV веке планомерное наступление Москвы на Двину и на Печору. Чтобы парализовать это движение, новгородцы в конце XIV в. совершают ряд походов на Устюг (1393, 1398, 1417, 1425), сопровождавшихся жестоким грабежом города.
Из летописей известно, что в 1446 г., воспользовавшись тем, что в Московском княжестве шла кровопролитная междоусобная война, новгородцы предприняли еще одну попытку силой удержать за собой Югорскую землю. Многочисленная рать воевод Василия Шенкурского и Михайлы Яковля вторглась в Югру и, укрепившись в наспех построенном остроге, стала совершать опустошительные рейды по окрестностям, захватывая в полон «югорьских людей много, и жен и детей». И вновь повторилась трагическая история уже упоминавшегося ранее похода воеводы Ядрея. Югричи начали вести переговоры, «а ркуче тако: «Мы хотим вам дань даяти, а хотим счестися и указати вам станы, и остръва, и урочища». А в то время скопившеся и ударивша на осрог Василия, и много людей, детей боярьских и удалых людей, избиша,- человек на 80». Вскоре вернулся к острогу из рейда воевода Михайло Яковль. «Виде острог разорен, а своих побитых, а иные разбегшися, и нача искати своих по реке, и скопишася к нему Василий с сыном и иные вси, и приехаша во свою землю…». Так закончился неудачей последний поход новгородцев на Югру.
Таким образом, потеря Новгородом независимости привела к утрате им контроля над торговыми путями. А возвышение роли Московского государства, в свою очередь, способствовало усилению его влияния над территориями обских княжеств.
|
|
|
