 |
Разрыв в уровнях экономического развития между развитыми и развивающимися странами
|
|
|
|
Судя по многим признакам, в XXI в. мир вступил в период заметного осложнения ситуации в экономике. Был отмечен существенный экономический спад, начавшийся в области "высоких технологий", или "новой экономики", а затем распространившийся на отрасли производства, которые ныне принято называть традиционными.
Несмотря на недавние оптимистические прогнозы на ближайшую перспективу, реальное положение дел во многих странах пока не дает оснований говорить о том, что мировая экономика переходит в фазу подъема. Скорее можно констатировать появление тенденций к стагнации или отсутствию реальной динамики в экономическом развитии.
Отражением данной тенденции может служить сохранение на крайне низком уровне учетных ставок центральных банков в ряде развитых стран мира.
Другим примечательным явлением в последнее время можно считать существенный рост цены на золото на мировых товарных рынках. Опыт прошлого подсказывает, что спрос на золото возрастает во время экономических трудностей и неурядиц. Он указывает, прежде всего, на падение доверия к наличному денежному обращению и финансовым институтам в целом.
Однако нужно отметить, что стагнация в экономическом развитии в настоящее время отмечается именно в группе наиболее развитых стран мира - Соединенных Штатах, государствах Западной Европы, Японии.
С другой стороны, имеется группа развивающихся стран, где продолжает наблюдаться значительно более высокий темп роста экономики. В первую очередь в числе таких стран следует назвать Китай, страны Юго-Восточной Азии, Индию и некоторые другие государства.
Можно отметить существенную разницу в уровне экономического развития между США и Китаем. При этом обычно приводится довод о том, что по мере роста масштабов экономики любой страны и степени ее "зрелости" темп ее развития естественным образом замедляется (правило "убывающего роста").
|
|
|
Однако в случае с Китаем данный аргумент не подтверждается реальной ситуацией. Поэтому дело, скорее всего, заключается не в упомянутом обстоятельстве, то есть не в том, что в США экономика "зрелая", а в Китае "развивающаяся".
Применительно к ситуации в США и Китае определяющую роль, очевидно, играет различие в используемой в этих двух странах модели экономического развития.
В Китае в результате проведенных на протяжении двух последних десятилетий ХХ столетия реформ сложилась "конвергенционная" модель экономического развития. Во многом сходная модель экономического развития, разумеется, с поправками на существующие в данном регионе национально-государственные различия, успешно применяется также в странах Юго-Восточной Азии, среди которых в первую очередь следует назвать Малайзию, Сингапур и некоторые другие государства этого района мира.
Существо указанной модели сводится к следующим основным характеристикам. Эта модель подразумевает активное применение государственного регулирования, включая использование программно-целевого планирования, в сфере производства продукции общественного назначения. Вмешательство государства ставит своей первоочередной целью обеспечение сбалансированной поступательной динамики в экономике. Государственное планирование и регулирование сочетается с использованием рыночных механизмов, прежде всего в сфере производства предметов потребления, с широко масштабным привлечением иностранных инвестиций в свою страну для развития ориентированных на экспорт производств.
Если вернуться к обозначившимся проблемам в группе развитых стран Запада, то важно отметить, что здесь на протяжении двух десятилетий, с конца 70-х - начала 80-х годов, в экономической политике господствует "неомеркантилистская" (либерально-рыночная) модель.
|
|
|
Суть ее заключается во всестороннем и неограниченном развитии "рыночных отношений" и осуществлении максимальной "приватизации" во всех отраслях экономики и социальной сферы, в том числе тех, которые считались ранее прерогативой государства.
На первых порах в странах Запада применение либеральной модели в экономике в течение 90-х годов ХХ в. способствовало заметному прогрессу в сфере развития и распространения информационных технологий. Однако этот прогресс сопровождался существенным перемещением части материального промышленного производства, особенно трудоемких отраслей, из развитых в развивающиеся страны.
Новейшие тенденции в экономике наиболее развитых стран, когда там начался спад именно в сфере "высоких технологий", свидетельствуют о том, что "неомеркантилистская модель", очевидно, исчерпала себя и ее дальнейшее применение в качестве основного инструмента экономического развития ведет к возникновению феномена "убывающей эффективности".
Были сформулированы следующие 4 основные угрозы действующему международному экономическому порядку:
- лишенный этики (то есть безнравственный) подход к эксплуатации природных ресурсов и распределению богатств;
- использование неадекватных экономических показателей;
- противопоставление свободы торговли правам человека;
- несоответствие между режимом мировой торговли и политикой в области трудовых отношений.
Перечисленные претензии к действующей в развитых государствах либеральной экономической модели достаточно наглядны, хотя в ряде случаев можно было бы сделать дополнительные пояснения.
Например, отсутствие "этики", а точнее говоря, стремление к максимальной прибыли на практике привело к резкому росту концентрации богатства в руках немногих в группе развитых стран, что порождает социальную поляризацию и рост напряженности в обществе. Опасность подобной тенденции состоит в том, что в современном западном обществе быстро растут два противоположных полюса - "полюс богатства" (для немногочисленных олигархов) и "полюс бедности" (для большинства) при ощутимом сокращении роли и удельного веса средних слоев населения.
|
|
|
Необходимо добавить, что концентрация богатства, с одной стороны, способствует усилению коррупции в современном обществе - с другой; расширение "полюса бедности" за счет сокращения доли средних слоев является ныне главной причиной возникновения внушительного антиглобалистского движения в странах Запада.
Налицо также обострение "нестыковки" в интересах между крупными транснациональными корпорациями (ТНК), играющими ныне доминирующую роль в экономике стран Запада, с одной стороны, и реальными нуждами остального общества - с другой. Если ТНК стремятся любым способом добиться извлечения максимальной прибыли, то население любой развитой страны заинтересовано в получении реально производимого и потребляемого продукта (массы товаров и услуг, то есть "потребительной стоимости") по доступным для него ценам.
Неадекватность используемых экономических показателей может быть проиллюстрирована на примере использования такого индикатора развития экономики, как ВВП, поскольку последний сфокусирован в первую очередь на обороте денежных средств, объем которого в последнее время возрастал многократно более быстрыми темпами по сравнению с фактическим прогрессом в сфере материального производства. Иными словами, в ВВП все более ощутимо присутствует рост "фиктивного", а отнюдь не реального богатства страны.
По этой причине ВВП, подобно "валовому" показателю, применяемому когда-то в советском народном хозяйстве, все менее способен реально и, следовательно, адекватно отражать происходящие в современной экономике сложные явления. Например, в современных условиях прибыль ТНК может расти в условиях стагнации и даже упадка в развитии производительных сил и материального производства.
Аналогичным образом ныне действующий режим поощрения свободы торговли означает также "либерализацию" рынков труда, то есть по существу ведет к наступлению на права трудящихся в целом, и профсоюзов в частности. Цель этих маневров в социальной политике многих стран Запада состоит в том, чтобы всемерно сократить "цену рабочей силы" ради поддержания высокого уровня прибылей в условиях отсутствия поступательной динамики в материальном производстве и, соответственно, производительности труда в этой сфере.
|
|
|
Подводя некоторые итоги, можно с большой долей уверенности предположить, что в начале XXI в. мировая экономика вступает в завершающий третий этап, или цикл, великой промышленной эпохи, начавшейся примерно 200 лет назад. Каждый из таких длительных промышленных циклов, известных так же как "циклы Кондратьева", был связан с освоением новых технологий.
Видимо, следующий цикл новой эпохи, которую пока нынешние политологи и футурологи склонны называть по-разному, также будет связан с внедрением других, более совершенных технологий. Вопрос, на который еще предстоит дать конкретный ответ, какими именно могут быть эти технологии XXI в.
Логично предположить, что наиболее перспективными технологиями ближайшего будущего могут стать, например, такие способы получения энергии, которые будут: во-первых, экологически чистыми, а во-вторых, основаны на использовании возобновляемых природных ресурсов, в число которых, как известно, не входят нефть, газ и уголь.
Россия, несмотря на утрату части своего научно-технического потенциала, все еще могла бы сыграть существенную, а в отдельных случаях, возможно, и определяющую роль в разработке и внедрении таких "прорывных" технологий.
Учитывая опыт прошлого, в частности, примеры того как разрабатывались и внедрялись новые технологии в период третьего цикла, можно считать аксиомой то, что активная государственная политика, а точнее говоря, поддержка процесса предстоящего обновления технологий является жизненно необходимой в условиях перехода к новой, на этот раз, возможно, "ноосферной эпохе" в развитии человеческой цивилизации.
|
|
|
