Исход на запад и бойня в Варшаве

Между тем обстановка на Восточном фронте вновь стала угрожающей. 23 июня Красная Армия начала большую наступательную операцию с целью разгрома войск группы армий "Центр" и освобождения советской Белоруссии. Возникла серьезная опасность и для пристанища локотских беженцев в Дятлово, в связи с чем Каминский стал настоятельно просить свое новое руководство обеспечить условия безопасного существования солдат и офицеров, а также вывести бригаду из района боевых действий для отдыха и переформирования. Гиммлер обещал выполнить обе просьбы: гражданских беженцев (10500) предстояло эвакуировать в Венгрию, как только будут созданы условия для такой эвакуации, а бригаду, отдельные части которой уже успели принять участие в боях с наступающей Красной Армией, перевести на учебный войсковой полигон в Германии для пополнения добровольцами из лагерей военнопленных и развертывания в полноценную дивизию.
Однако вскоре возникли новые проблемы. Действовавший в Будапеште русско-немецкий комитет по эвакуации не был поставлен в известность о переброске беженцев из Белоруссии, а венгерское правительство, согласия которого также никто не спросил, не испытывало никакой радости по поводу возможного прибытия каминцев. Между Берлином и Будапештом завязался оживленный обмен радиограммами, и, наконец, начальник СС и немецкой полиции в Венгрии добился согласия венгерских властей на просьбу Гиммлера принять беженцев. Но последние создавали новые и новые трудности, требуя, чтобы часть бригады РОНА с вооружением осталась для защиты семей, а также настаивая на предоставлении им на новом месте права на создание такого же самоуправляющегося района как в Локте, Лепеле и Дятлово. Само собой разумеется, венгерская сторона не могла согласиться с такими требованиями, ущемляющими ее суверенитет.
Договоренности грозили рухнуть тогда, когда первые эшелоны с беженцами уже двигались в направлении Венгрии. Однако в момент, когда первый транспорт готовился пересечь германо-словацкую границу южнее Катовице, чтобы проследовать через территорию Словакии в Венгрию, разразилось словацкое национальное восстание, и эшелоны с беженцами были задержаны в Верхней Силезии.
Стоял невероятный хаос. Беженцы были вынуждены жить в вагонах, в то время как Имперское управление железных дорог требовало возвращения крайне нужного для военных перевозок подвижного состава. После того, как была забита и съедена последняя привезенная с собой скотина, продовольствия более не оставалось, отчего беженцы и сопровождавшая их русская охрана занимались самообеспечением, грабя польское и немецкое население. Гауляйтер Верхней Силезии грозил предать военно-полевому суду сопровождавших эшелоны офицеров СС, если "этот русский сброд" немедленно не уберется с подведомственной ему территории.

Между тем 2 августа 1944 г. в Варшаве вспыхнуло восстание против оккупантов, возглавляемое польским национальным движением "Армия Крайова". На подавление восстания были брошены крупные силы Вермахта, СС и полиции. Бригада Каминского так и не была переведена в учебный лагерь, как это было

обещано Гиммлером, а вместо этого направлена в Варшаву. Германское командование однажды уже пыталось использовать РОНА в борьбе с польскими партизанами в районе Дятлово, и Каминский, сам будучи поляком, отказался сражаться с ними. Однако в этот раз он был вынужден подчиниться приказу, от выполнения которого, очевидно, зависело будущее его людей. Из каждого полка бригады, насчитывавшей в общей сложности 6500 солдат и офицеров, было выделено по 300-400 добровольцев, которые составили двухбатальонный сводный полк под командованием оберштурмбаннфюрера СС И.Фролова (всего 1700 чел., 4 танка Т-34, самоходно-артиллерийская установка Су-76 и 2 122-мм гаубицы), принявший самое активное участие в подавлении восстания.
Уличные бои с применением тяжелого оружия в большом современном городе оказались для каминцев непривычным видом боевых действий. Группа РОНА несла большие потери (до 30 процентов от общей численности), и даже сам Каминский был легко ранен в ходе этих боев. С другой стороны, это была первая встреча каминцев с совершенно незнакомым им западным миром, с его комфортом и изобилием, с добычей, о которой они и мечтать не могли в бедных русских и белорусских деревнях. "Коварство" повстанцев, богатая добыча и непроходящее опьянение распаляли солдат и офицеров РОНА, делая их более сильными и жестокими в этой борьбе.
Действуя в Варшавском районе Охота, каминцы буквально залили его кровью. Так, 5 августа они устроили страшную и совершенно бессмысленную резню, перебив за неполный день, как утверждает польский историк А.Пжигонский, более 15 тыс. мирных жителей, среди которых оказалось немало немцев, в том числе родственников немецких офицеров(94). Эти цифры едва ли можно считать достоверными, однако нельзя отрицать того, что за ними стоят реальные факты, послужившие основой для возникновения страшных легенд. Во всяком случае уже 8 августа генерал Форманн, командующий 9-й немецкой армией, части которой занимали Варшаву, направил ответственному за подавление восстания обергруппенфюреру СС Э.фон дем Бах-Зелевскому протест против действий солдат Каминского.
Что же касается фон дем Баха, то он был заинтересован в том, чтобы как можно скорее завершить бои в городе, на подступах к которому находилась танковая группировка советских войск. Обергруппенфюрер вступил в переговоры с руководителем восставших поляков генерал-поручиком Т.Бур-Коморовским, который также склонялся к возможности прекращения борьбы, поскольку не хотел видеть Варшаву освобожденной Красной Армией. Однако для того, чтобы создать соответствующую психологическую атмосферу для прекращения огня, немецким войскам, равно как и сражавшимся на их стороне вспомогательным русским, казачьим и мусульманским частям, требовалось изменить свои методы борьбы. Для этого фон дем Бах отдал распоряжение всем подчиненным ему частям об отмене переданного ранее приказа Гитлера и Гиммлера о решительном подавлении восстания, предусматривавшего расстрел всех пленных повстанцев, беспощадное уничтожение их пособников из числа мирных жителей и разрушение города. Напряжение стало понемногу спадать, однако два из подчиненных фон дем Баху соединений - сформированная из немецких уголовников, фольксдойчей и военнопленных бригада Дирлевангера и сводная группа бригады Каминского - оказались вышедшими из-под контроля. Докладывая начальнику Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковнику Гудериану о наличии вооружения во вверенных ему частях, фон дем Бах сообщал о бесчинствах своих подчиненных, пресечь которые он был не в состоянии. "От его сообщений, - вспоминал Гудериан, - волосы становились дыбом, поэтому я был вынужден в тот же день доложить обо всем Гитлеру и требовать удаления обеих бригад с Восточного фронта. Вначале Гитлер не согласился удовлетворить мои требования. Но даже офицер связи Гиммлера бригадефюрер СС Фегеляйн вынужден был заявить в подтверждение моих слов: "Так точно, мой фюрер, они действительно босяки!". Гитлеру не оставалось ничего другого, как принять мое предложение".
Когда Каминский в очередной раз прибыл в Берлин для переговоров о размещении гражданских беженцев, он был обвинен руководством СС в том, что его люди недостойно ведут себя в Варшаве - грабят, насилуют и убивают мирных жителей, отказываясь при этом выполнять приказы немецкого командования. Каминский был возмущен: ведь, во-первых, перед вступлением в Варшаву ему и его солдатам была предоставлена полная свобода действий, а во-вторых, он и его люди за последний год войны потеряли все ради немцев и теперь не могут не быть безжалостными к "предателям" - восставшим полякам. Из Берлина он направил в Варшаву радиограмму, составленную в самых резких выражениях, а затем выехал туда лично.
Через несколько дней из разных источников стало известно, что Каминский погиб, попав в партизанскую засаду. Этим сообщениям мало кто поверил, поскольку передаваемые обстоятельства убийства, его места и времени, оказались слишком противоречивыми. Лишь через несколько месяцев высшим кругам СС как государственная тайна была открыта истинная картина событий. Так как отказ каминцев выполнять какие-либо приказы, кроме тех, что непосредственно исходили от Каминского, грозил сорвать и без того висевшие на волоске договоренности между фон дем Бахом и Бур-Коморовским, немецкая сторона решила призвать вернувшегося в Варшаву комбрига к ответу. 19 августа Каминский был вызван в Лодзь, где располагался штаб фон дем Баха и предан суду военного трибунала, на котором в качестве доказательства фигурировал конфискованный немцами грузовик, до верха набитый ценностями. Вынесенный трибуналом смертный приговор был приведен в исполнение в обстановке полной секретности.
Однако немцы не решились сообщить солдатам и офицерам РОНА правду о гибели их командира, которая, учитывая моральное состояние и уровень дисциплины в бригаде, грозила вызвать открытый бунт. Личному составу было объявлено, что по пути в Венгрию - на переговоры по устройству беженцев - Каминский был убит партизанами. Офицеры РОНА потребовали предъявить им доказательства, для чего по приказу фон дем Баха был разыгран спектакль: каминцам был предъявлен автомобиль их командира, опрокинутый в кювет на дороге юго-восточнее Кракова, изрешеченный пулями и забрызганный гусиной кровью. Согласно этой версии, вместе с Каминским были уничтожены и две машины с немецкой охраной.
Однако немцы ничего не могли сказать относительно местонахождения тела Каминского, а также сопровождавших его начальника штаба бригады подполковника Шавыкина, врача и шофера. Когда же каминцы попросили разрешения оповестить местное население о вознаграждении за помощь в розыске трупов, немцы ответили отказом. Выступавший в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе фон дем Бах-Зелевский признал свою причастность к убийству Каминского за то, что бригада саботировала его приказы и продолжала действовать "вопреки всем международным и человеческим законам". О том же писал в своих мемуарах и Гудериан, прибавляя, что, расстреляв Каминского, фон дем Бах избавился от нежелательного свидетеля.
Существует еще одна версия по поводу истинной причины ликвидации Каминского. Как известно, к сентябрю 1944 г. руководство СС сделало ставку на движение Власова, которое предполагалось сделать центром сплочения всех антисоветских сил на территории Германии и оккупированных ею стран для борьбы против большевистского режима. В такой обстановке наличие сильного и амбициозного лидера, каким безусловно являлся Каминский, располагавший, в отличие от Власова, собственными многочисленными и боеспособными формированиями, представляло серьезные неудобства. К этому следует прибавить и взаимную неприязнь Каминского и Власова. Полагая, что он в состоянии лично возглавить борьбу за освобождение России, Каминский отверг предложение представителей НТС подчиниться Власову. Власов же в свое время отказался даже встретиться с Каминским, считая, что действия последнего дискредитируют Освободительное движение. Таким образом, смерть Каминского была выгодна Власову и его новым покровителям из СС, для которых покладистый генерал был более удобной фигурой, чем строптивый авантюрист.