творчество боровиковский басня поговорка

С именем Л. Боровиковского связано утверждение в украинской литературе романтической баллады и басни-поговорки. Судьба романтических стихотворений Боровиковского сложилась несчастливо (большинство их стала известна читателю лишь в советское время), басенное же наследие писателя в значительной части (177 произведений) было опубликовано при его жизни А. Метлинским в сборнике "Байки и прибаутки" (К., 1852). Благодаря поискам, организованным С. Крыжановским, уже в послевоенное время стало известно еще ряд басен поэта.

Первые одиннадцать басен Боровиковского увидели свет 1841 г. в "Ласточке" Е. Гребенки, хотя в цензурный комитет их подавалось намного больше. Из описания цензурной рукописи "Ласточки", сделанного П. Картавовым, узнаем, что цензором П. Корсаковым часть басен были изъяты ("Богатый, Бедный", "Никита", "Громада", "Мельница" и другие); к сожалению, тексты нескольких из них до сих пор не обнаружено.

Писать басни Боровиковский начал, как предполагают авторы предисловия к академическому изданию его сочинений С. Крыжановский и П. Рогач, еще в начале 30-х годов XIX в..- пять басен, выявленных ими в бумагах поэта, созданные не позднее 1831 г. В письме к М. Максимовичу от 1 января 1836 Боровиковский среди других произведений называет "Басенку" на малороссийском языке, числом 250. Из них более 200 оригинальных, прочие - подражание Красненскому" (ГПТ с. 2И7). Итак, начав писать в начале 30-х годов, Боровиковский как баснописец становится известным только после выхода сборника "Басни и прибаутки", то есть в начале 50-х годов, когда уже большую популярность среди украинских и российских читателей получили знаменитые "Малороссийские присказки".

Современная писателю критика встретила "Байки и прибаутки" по-разному, порой весьма противоречиво. Одним из первых на появление сборника откликнулся рецензией А. Афанасьев-Чужбинский. Отметив, что байки Боровиковского временем не лишены юмора, иные даже отличаются остротой своего рода, критик далее, по сути, совершенно перечеркивает их, отказывая им в оригинальности, художественной ценности. Талант Боровиковского баснописца, по словам Афанасьева-Чужбинского, "не может сравниться с талантом этого же писателя как поэта. Кто помнит стихотворения Боровиковского, помещенные в разных повременных изданиях, тому грустно читать вновь вышедшие "Байки..."."Итак, к сожалению, надо сказать, - заключает критик, - что" Байки и прибаутки "Левка Боровиковского не отличаются ничем особенным, а многие из них написаны даже не тем чистым и правильным языком, который привыкли мы встречать в сочинениях этого писателя". АФА-ОППС Картавова хранится в Государственной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

Но литературная атмосфера Харьковского университета, общее увлечение народной поэзией и прежде всего деятельность кружка Срезневского оказали большое влияние на пробуждение литературных интересов одного из пионеров украинского романтизма Левка Ивановича Боровиковского. Как и у членов литературного кружка И. Срезневского, главным побудителем его литературного творчества стала народная поэзия. В одном из писем 1834 г, до Срезневского Л. Боровиковский сообщал, что уже больше шести лет, "Занимаясь Малороссией в ее словесном выражении", он записал много народных песен, пословиц и поговорок и другого фольклорно-этнографического материала. "Местная роскошная поэзия народных песен, суеверий моих земляков - ленивых. Балование плодородной, голубонебой Украины, замысловатость поверий, суеверий, -писал он, - представляют богатое сокровище для баллад, легенд, дум: зло рудник нетронутый".

После окончания в 1830 г. этико-филологического отделения философского факультета Харьковского университета, где он познакомился с И. Срезневским, Л. Боровиковский в течение 1831-1837 гг. работает преподавателем истории, географии и латинского языка в Курской гимназии. Именно в это время и была написана основная часть его произведений (20 украинских стихотворных баллад, 20 российских, написанных ритмической прозой, притчевых рассказов, 600 стихотворных "баек и прибауток"; из них украинский язык 250;12 "дум-стихов песенно-балладного характера, 17 русских переводов из Мицкевича и др.). При жизни писателя были опубликованы 177 его басен - "Байки и прибаутки Левка Боровиковского" (1852), 12 оригинальных поэтических произведений на украинском языке, три стихотворения на русском языке, шесть прозаических баллад на русском языке и несколько перепевов и переводов из А. Пушкина и А. Мицкевича.На сегодня многие его произведения не найдено. Полное издание известных произведений увидело свет только через 140 лет после дебюта поэта.

Говоря о своих произведениях, Л. Боровиковский отмечал, что в них "публика заметит и ту новость, которая, кажется, доселе была неприступна для малороссийских поэтов - это серьезность, противная несправедливому мнению, что на малороссийском языке, кроме шуточного, смешного - писать нельзя". Характерной чертой творчества Л. Боровиковского является сочетание просветительских и романтических идей, просветительского реализма и романтического стиля. Так, в некоторых произведениях ("Дин", "Бандурист") проявилась прежде характерная для украинских писателей-просветителей идея "общей отчизны", прославление доброго царя ("просвещенного монарха"). Типичной просветительской идиллией, образцом бесконфликтной помещичье-хуторской жизни в его органическом согласии с природой является стихотворение "Подражание Горацию". Как перепев Горациевого "Хвала сельской жизни", произведение определенно обозначено тенденцией приблизиться к реалиям украинского быта. Подчеркивая прадедовскую идиллическая "естественной жизни" как потерянного рая, поэт устраняет монолог ростовщика Альфия, который всеми правдами и неправдами сбивает себе капитал. Подобная просветительская концепция первобытного общества, где родило без посева, а люди были сильные и добрые, имеющаяся в его притчи "Великан". Просветительско-дидактическими есть русские произведения Л..Боровиковского "Две доли", "Ружье - Совсем", "Хромой скрипач", "Кузнец", в основу которых, как и басен, положено фольклорный материал.

Типичным явлением просветительского реализма является байковое творчество Л. Боровиковского. Как и в П. Гулака-Артемовского, на первом месте в его баснях логическая идея, моральное наставление, осуждение общечеловеческих пороков. Сочетание просветительства и романтизма характерно для стихотворения "Лентяй" и особенности поэзии "Волох", которая представляет собой, поэтизацию жизнь "естественного человека"..

Как поэт-романтик Л. Боровиковский не только воспринял ранние романтические импульсы, но и во многом определил ведущие тематические и жанрово-стилевые тенденции последующего развития романтизма в украинской литературе. Главное место в его творчестве принадлежит фольклорно-бытовой балладе ("Женщина", "Убийство", "Рыбалка", "Расставание", "Черноморец", "Вивидка"), нередко со сказочно-фантастическим содержанием ("Маруся", "Чародейка", "Заманка", "Гайдамаки"). Большинство из них, как правило, тематически вращаются в традиционном круге народной демонологии, верований, магии, обрядов, чар, гаданий, несчастливой любви, нередко связанной со смертью одного из героев ("Женщина", "Маруся", "Чародейка", "Рыбалка", "Вивидка" и др.). В ряде из них персонажами чисто бытового балладного сюжета выступают исторические социальные типы - казаки, гайдамаки. Этот наклон к историзации бытовой фабулы позже вступит развития в балладах Н. Костомарова. В таких стихах, как "Боян", "Поджигатель", "Смерть Пушкаря", исторические фигуры выступают уже отделенными от балладного сюжета, учреждая в украинском романтизм идеологизированную историческую тему с ярко выраженным романтическим пафосом, что готовило почву для исторической поэмы, драмы и трагедии (Т. Шевченко, Е. Гребенка, Костомаров, П. Кулиш и др.).

Характерны для творческой практики литературного кружка И. Срезневского разрушения фабульности эпической поэзии, появление безфабульной исторической лирики получили в творчестве Боровиковського свое воплощение в таких стихах, как "Поджигатель", "Казак", "Днепр", "Расставание", сохраняющих, однако, более или менее признаки балладного колорита. В них, хотя и не отлиты в четкие формулы патриотизма, как у второго поколения харьковских романтиков (А. Метлинского, М.Костомарова), звучат мотивы любви к Украине и самопожертвования ради ее свободы.

В меньшей степени представлена в Л. Боровиковского безфабульная любовная лирика и вовсе отсутствует (если не считать стихотворение "Днепр" как образец гражданской лирики) лирика личное. Как и в балладах, художественной моделью любовной. Лирики ("Тоска", "Вищба") служит народная песня. Характерная для нее имперсональность вполне отвечала на раннем этапе развития романтизма слабой определенности образа автора. Однако неуловимость в балладах и песенных стилизациях Л. Боровиковского биографических и психологических черт автора не означает отсутствия единого начала в выборе тем, сюжетов и мотивов, общих черт эстетического отношения к изображаемому, трактовка характера лирического героя и единства литературного стиля. Хотя у поэта еще нет того противопоставления исторического прошлого современности, как это позднее проявилось у А. Метлинского, М. Маркевича, Т. Шевченко, Костомарова, бросается в глаза наличие характерной для романтического мировоззрения. Поэт не видит в современной жизни сильных и деятельных; характеров (стихотворение "Ледащо", что идейно-тематически перекликается со стихотворением П. Гулака-Артемовского "Упадок века", и близок к поэзии М. Лермонтова "Печально я гляжу на наше поколение"). Судьба балладно-песенных героев трагична: несчастная любовь, разлука с милым, страдания сироты на чужбине, искания счастья, что, как правило, заканчивается смертью. Счастье возможно либо в прошлом, или в бегстве от суетного, меркантильного мира ("Волох", в связи с которым упоминается герой "Цыган" А.Пушкина - "отступник света, друг природы"). Сильные, деятельные и цельные характеры порождало славное историческое прошлое, причастность человека к общенародному делу. Такими незаурядными людьми были казаки и гайдамаки. Истоки этой двосвитности, поляризации сущего и идеала генетическое связаны с чертами антитетичности украинской народной поэзии, состоявшейся во времена средневековья, которое во многом стало отправной точкой всей романтической поэзии.

Называя фольклор "неисчерпанный рудником для баллад и песен, Л. Боровиковский не только брал с него темы и мотивы для своих произведений, но и опирался в своем творчестве на II поэтику народной песни, по-разному влияло на формуле романтического мировоззрения и стиля. Это связано с тем, что в художественном методе фольклора синкретическое сочетании романтическая идеализация (торжественность, приподнятость, героизация, монументализм народных дум) и принцип жизнеправдивости (художественное обобщение реалистического типа). Отсюда - контакт с народной поэзией, с одной стороны, способствовал становлению романтического мышления, а с другой - затруднял его.

Как известно, самое интенсивный развитие народной поэзии приходится на времена формирования народности, на эпоху бурных исторических событий и интенсивного духовной жизни. "Украина, - говорил В. Белинский, - была органически-политическим телом, где любая отдельная личность осознавала себя, жила и дышала в стихии своего общественного существования и поэтому хорошо знала дела своей родины, так близки ее сердцу и душе. Этому народная поэзия Украины была верным зеркалом Ее исторической жизни. И как много поэзии в этой поэзии!".

Обращение Л. Боровиковского к народной поэзии способствовало не только становлению романтического историзма, но и выражению "народной души", самого типа национального мышления, ментальности. С народной магии, обрядов, предрассудков, из легенд, преданий и исторических песен поэт синтезировал те характерные для романтизма фантастические явления, необычные события и драматические ситуации, составляющих содержание большинства его баллад, усваивал принципы героико-фантастичной эпической идеализации. С народной лирической песни, главным содержанием которой является показ душевного состояния персонажа (при этом социальное положение, как и в романтической поэзии, в целом, определяется только в общих чертах), следует чувственность, поэтизация объекта изображения, эмоциональная концентрация душевных переживаний, принцип идеализации и майоризации героя. Поскольку романтики считали музыку "самым романтичным искусством", обращение к народной лирике оживляло дух музыки, способствовало появлению музыкально-песенных структур (Л. Боровиковский называет свое стихотворение "Казак" "подражание народной песне", "матери встреча" - "песней", а в подзаголовке стихотворения "Расставание" отмечает: "с песней", хотя своей стилистике вине разной степени приближались к народной песне; этим, конечно, песенные формы, мотивы, цитаты и стилевые интонации в его творчестве не исчерпываются).

Особенно отчетливо влияние народной песни на Л. Боровиковского сказалось в области композиции, обеспечивающей органическое единство содержания и эмоциональной тональности - на уровне морфологическом (как структура устоявшихся структур) и синтаксическом (как комбинирование этих структур - единство традиции и новаторства, стереотипности и импровизации). К таким композиционным средствам относится отсутствие мотивации поступка; она содержится в общественном стереотипе персонажу - "сирота" ("Женщина"), в кумулятивном принципе последовательности изображаемых событий, их природно-событийного развертывании ("Маруся",, "Подражание Горацию"), в последовательности амебейного типа, когда два анафоричные ряды развивающихся параллельно, нередко с чередованием вопросов и ответов в форме диалога персонажей ("Тоска", "Вищба", "Вивидка").

Сочетание амебейности с поляризацией, метафоризация и "символизация как характерные признаки народной образности способствуют взаимному углублению эмоциональных характеристик персонажей, обострению конфликта, усилению внушаемости - отличительных черт поэтики романтизма (" Расставание ").Наличие в композиции некоторых стихотворений Л. Боровиковского отрицания предыдущего рассуждения (апофазии) готовило почву для романтической медитации. С композиционным принципом ассоциативного "цепного связи", где выступает синонимический ряд ассоциаций, простое сравнение картин человеческой жизни и природы, удостоверяющих связь поэзии "Бандурист", "Чародейка". Однорядное нанизывание и ступенирование объектов (персонажей) и событий, которое А.Пушкин называл "ступеньками чувств", имеющееся в стихотворении "Черноморец", где интенсивность и глубина душевных переживаний в зависимости от семейной иерархии (мать, сестра, жена) передаются с помощью народнопесенных образов-символов. Присутствует в этой поэзии принцип тройственности, он проявился и в балладе "Чародейка" (троекратное повторение заклинания). Вопросительно-отрицательное выделение единичного из ряда других объектов и явлений, известное как славянская антитеза, характерно для стиха-песни "Черноморец". От словесной антитетичности, поляризованных зачинов, сопоставление противоположностей как локальных художественных средств - поэт приходит к более развернутой структурной и смысловой поляризации ("Вищба", "Заманка"). Наиболее ярко она проявилась в стихотворении "Лентяй", где сопоставление противоположностей как (добра и зла, мудрости и глупости, красоты и уродства) приобретает общественно-исторического звучания.

Включение романтиками человека в космос, означало и органическая связь ее с природными стихиями как, частой "органического единства"; романтическое искусство заявляет о себе как об аналоге природы, ее творческих сил. Органическая "слитность народной поэзии с природными стихиями, ее принципиальный антропоморфизм, таким образом, соответствовали этой концептуальной установке романтизма, его поэтике. Конкретное проявление это нашло в освоении фольклорного психологического параллелизма, в параллельном изображении природы и человека, сопоставлении человеческих переживаний с природными явлениями, апелляции к природным стихиям, инвокации (до облаков, ветра, рек, неба) и других форм параллелизма. Как и у всех поэтов-романтиков, у Л. Боровиковского пейзаж расширяет свои функции - от описания места действия до лирически-эмоционального его восприятия. Он часто выступает и как композиционная основа Произведения. Принцип параллельного сопоставления поэт распространяет на другие объекты. Так, первая часть стихотворения "Тоска", содержащий лирическое обобщение, построенная на параллельном сопоставлении одинокого корабля и сироты, последовательно подкрепленном анафорой. "Печаль" - типичный общеевропейский романтический сюжет.

С композиционным принципом народной поэзии связано в Л. Боровиковского и ступенчатое сужение образа (от дальней - панорамы до близкого плана, "от большего к меньшему объекту, от общего состояния души к конкретной эмоции) в разной степени в" Женщины", "Маруси", "Гайдамаках"; ступенчатое сужение образа в экспозиции-зачине "Вивидка". Со ступенчатым сужением образа связано выделение персонажа из ряда других, единичного явления из многих с помощью вопросов, догадок, ответов, ("Черноморец"), что соответствует принципу романтической исключительности персонажа или ситуации.

Названы композиционные средства народной поэзии, в принципе способствовали становлению романтического стиля, как правило, проявляются в творчестве Л. Боровиковского в переплетении:

Сочетание поляризации или апофазиею, выделение характерно-единичного, индивидуального (принципиально романтический подход) с помощью амебейности, контраста-звания и ступенчатого сужения образа; введение в структуру психологического параллелизма монолога как наиболее распространенной композиционной формы "лирической песни; чередование психологического параллелизма с диалогическим и др.

Созданию романтического колорита способствовал и подбор соответствующих "постоянных народнопесенных эпитетов, что в сочетании" "с означаемыми объектами очерчивали общие контуры необычного романтического мира. Ключевой для романтической поэзии Л. Боровиковского субъект действия - "вольный казак" непременно выступает в ореоле таких символов необозримых просторов, свободы, трагической судьбы, смерти и печали, как "синее море", "широкая степь", "буйный ветер", "густые туманы", " верный конь", " быстрый Дунай "," колючий терновник "," дикие звери", " черный ворон", "Белые кости", "высокая могила","Красная китайка".

Творчество Л. Боровиковского, как и всего харьковского кружка, развивалась в атмосфере общеевропейского литературного процесса. Так, балладный сюжет и мотив (продажа души нечистому) стихотворения "Лентяй" имеет аналоги в "Громобой" В. Жуковского, "Госпожа Твардовский" А. Мицкевича и "Твардовскому" П. Гулака-Артемовского. Так и баллада "Маруся" имеет свои литературные образцы - "Ленора" Г. Бюргера, "Людмила" и "Светлана" В. Жуковского, "Побег" А. Мицкевича. Однако "его" Маруся ", - писал Й. франко, - то не костюмированная Светлана, то украинская сельская девушка; ее суженый - не сентиментальный любовник в крестьянском костюме, но украинский парень, приезжает в "Своей суженой с искренней любовью... Содержание, букву и форму своей украинской баллады" "взял Боровиковский у Жуковского. И, однако, простым переводом произведения Жуковского "Марусю" нельзя назвать. Детальное сравнение обеих поэм показывает значительные различия и оправдывает слова Боровиковского, что он проработал в своей балладе верования и легенды украинского народа ".

Влияние народной поэзии на романтиков играл, однако, не только положительную роль. Стремление творить "в народном духе" порождало многочисленные стилизации и цитации народных песен, что приводило к торможению развития авторского сознания. Эта зависимость поэтического мира от канонов народной песенности характерна для Л. Боровиковского: цитации и многочисленные реминисценции народных песен ("Бандурист", "Чародейка", "Убийство", "Расставание", "Черноморец"), заимствование образно-стилевых клише, введение стилизованных песенных монологов, лишенных личностного начала, наличие деминутивних форм, что приводило к появлению рис сентиментальности. Под влиянием народной песенности и местный колорит выступал, как у сентименталистов, преимущественно обобщенно-пейзажным. Наибольшим препятствием для развития романтического мышления была принципиальная имперсональность народной поэзии, неразвитость в ней индивидуального начала, слитность субъекта и объекта. Вместе с этим Л. Боровиковский "проявляет склонность к переосмыслению фольклорной поэтики именно в романтическом духе. В некоторых произведениях (например, в" Расставание ", содержащий реминисценции из песни С. Климовского "Ехал казак за Дунай", с полуфольклорних "Казак и Кулина", "Казак Плахта") появляются уже чисто романтические мотивы мировой тоски, чужие народной песни. Подобно К.Рылеева, стилизаций "Запорожской старины", историческое прошлое выступает в него идеологизированным, наблюдается генерализация и концентрация именно тех народнопесенных начал, которые были созвучны романтической поэтике и концепции личности: самоуглубленность во внутренний мир, спонтанность действий, трагическое восприятие мира, предчувствие смерти, пренебрежение земными благами, не принятие жизненной прозы, которая усыпляет душу: "Сидите дома, на покои. Не пристало казаку "("Поджигатель ").

Народнопоэтическое герой, попадая в силовое поле романтического мировоззрения (чему способствовали и творческие контакты Й Л. Боровиковского с творчеством Байрона, Мицкевича, Пушкина, Жуковского), с фигуры реально-исторической превращался нередко на романтического искателя судьбы. Главные побудители и его поступков лежат не столько в области исторической необходимости, сколько во внутренних импульсах, родовом характере: "Казацкая охота - пуще неволи" ("Расставание").Открепление от исторической конкретики приводит к тому, что в ряде произведений ("Козак", "Поджигатель", "Фарис") протагонист обнаруживает черты - байронического героя, чувствуется перекличка с мотивами мировой скорби. Сцена прощания казака ("Казак"), мотивы разлуки с родиной очень близки к прощания Байронов "Чайльд-Гарольда", Заключая развернуты реминисценции песни "За Немань иду" С.Писаревского, стихотворение "Казак" вместе с тем проникнутое духом ориентальной экзотики, что сближает его с "Гяуром" Байрона и "Фарисей" Мицкевича. Переложив "Фарис" (1830) и, следовательно, сделав его явлением украинской литературы, Л. Боровиковский утвердил в ней, если можно так сказать, родовое концепцию романтического героя. Типологическое украинский "Фарис" близок к знаменитому "Мерани" (1842) Н. Бараташвили - программное произведение грузинского романтизма. Их всадник (кстати, ключевой образ украинской народной поэзии), его полет в безграничном пространстве, вопреки природным стихиям, это - неудержимое порыв самого "романтического духа" за границу судьбы ", к постижению полноты бытия,, вызов самому роком. Проблема постижения романтического идеала нарушается и в притче "Великан". Поэту Ивашку "тесно жить здесь, на земле, между людьми". Однако и достичь вожделенных заоблачных высот он не в силах, поскольку бремя земной жизни преодолеть нельзя. Человек, следовательно, оказывается между землей и небом.

По художественному уровню, выработанность литературного языка, органичностью связи с народной поэтикой и пластичностью образного рисунка баллады и народно стилизации Л. Боровиковского до появления стихов Т. Шевченко были наивысшим достижением украинского романтизма. Кладя в основу своих произведений мотивы и образный строй народных песен (как, например, в "Чародейки" песню "Ой не ходи, Григорий" или песню о Сербина в стихотворении "Вивидка" или используя в стихотворении "Расставание" композиционно-стилевые приемы песни о казака и Кулину), поэт энергично развивает народно-поетичную основу, усиливая при этом эмоционально-драматический элемент, творит новое, чисто литературную образность: "Скорее мчись, чем Кремнем сбита Погаснет искра от" копыта", "Сабля резню слышит, Люлька пожары предвещает"; "Ляха в бутылке воевал", "Сели нищета хуторами ".Риторические вопросы и обращения, народно персонификации он успешно совмещает с литературным метонимия, синекдоха, - сложной метафорой, свободным стихом, переносом и др.. У него появляются различные типы ритмических схем народной песни, в частности коломыйковое стихотворение. Своей образной стихией и течением поэтической мысли "Печаль" Л. Боровиковского словно перехватывает идейно-художественный мир трех Шевченко "Мыслей" ("Зачем мне черные брови", "Течет вода в сине море", "Тяжело, тяжело жить на свете"). Его стихотворение "Женщина" - своеобразная отправная точка "причинного" Т. Шевченко. В целом он оказал заметное влияние на творчество второго поколения харьковских романтиков.

Вполне понятно, что Боровиковского нельзя сравнивать ни с одним баснописцем относительно характера и мастерства в использовании сокровищ народного творчества. Но неоспоримым является и то, что украинский баснописец постоянно черпал из фольклорных источников. В частности же его привлекали пословица, - своей структуре, максимальной краткостью формы и сконденсированостью мнения они были близкими художественной манере автора басен-поговорок.

Боровиковский, как и Крылов, пользуется поговорками и пословицами, так и сказать, многопланово. Очень часто народная пословица становится непосредственным источником сюжета басни-поговорки, на что указал уже Метлинский: "Иногда басня составляет не больше как развитие и объяснение народной пословицы" ("Москвитянин", с. 83). Так, например, поговорка "вол старик не портить борозды" (кстати, она есть и в "Народном пословицах" Боровиковского, опубликованных в "Ласточке") стала сюжетной канвой басни "Пархома воли", в которой иронически высмеяно неразумного Пархома, что запряг в плуг молодых бычков, а они только "покопырсалы" перелог. Пословица "пьяному и море по колено" послужила фабулой басни "Пьяный" ("Пьяный Хрим"), герой которой, набравшись водки, решил "переплигнуты ров": "Упал и хоть не убился, а все калекой протрезвел ".

Творчество Боровиковского, рассматривают ее в целом как интересное и оригинальное явление в истории развития жанра басни в украинской литературе прошлого века.

К жанру басни, как и баллады, Боровиковский обратился под непосредственным влиянием Гулака-Артемовского как автора уже известных к тому времени басенных произведений и как своего учителя. В Харьковском университете Боровиковский слушал лекции Гулака-Артемовского, в частности с польского языка и литературы. Можно с уверенностью утверждать, что любовь к польской литературе, в том числе к Красицкому. Будущему поэту привил прежде Гулак-Артемовский. Не следует забывать и того, что с последним Боровиковский, поддерживал дружеские отношения и в более поздние годы (см., например, его письмо к И. И.Срезневского от 12 августа 1839 ПЗТ с. 213-214). Обращение Боровиковского до написания басен, несомненно, способствовала и хорошая осведомленность его с творчеством популярнейшего тогда крилевая и других российских басенников.

Произведения Боровиковского, помещенные в сборнике "Басни и прибаутки", это в большей коротенькие, предельное сжатые, всего на несколько строк, в которых отчетливо проявилась своеобразие автора. В своем сборнике басен Боровиковский дал название сам, хотя иногда в критике и возникали сомнения по этому поводу, приписывая название Метлинского. Об этом узнаем из письма поэта к Срезневскому еще 22 мая 1839; среди своего наследия "по малороссийском слову" он называет "Байки и прибаутки (Басни и побасенки) в стихах..." (ПСС, с. 212). Обратим внимание на интересную деталь: в скобках автор подает российский аналог "Басни и побасенки". Название же книги Боровиковского возникла непосредственно под влиянием упоминавшейся сборки Красицкого. Итак, "прибаутки" и "побасенки" Боровиковский понимает как одно и то же. Надо сказать, что иногда поэт (кстати, как и Красицкий) не различает понятий байка и прибаутка, а называет свои произведения просто басни.

Следует помнить, что Боровиковський как автор "баек и прибауток" имел своих предшественников и современников не только, скажем, в польской, но и в русской литературе (исследователи, как правило, выпускают из виду этот важный момент). Известно, что в 20-30-х годах, то есть тогда, когда общепризнанной была поэтика крыловской басни, и поэты, и критики призывали вернуться к эзоповской басне-схеме. В настоящее время в русской литературе к лаконичной четырех-или шестирядковой байке обращаются И. Дмитриев ("Орел и Змея", "Бык и Корова", сборник "Апологии в четверостишиях" - 1826), П. Вяземский ("Две Собаки", "Каламар и Перо"), Е. Алипанова ("Ежи и Волки", "Репейник"), Мосальськпй ("Два Колоссы"), М. Остолопова ("Стрела, "Кот и Белка ") и др. Каждый из этих писателей не отмежевывал четко байку от поговорок, эпиграммы, апологии, прибаутки. Произведения, принадлежавшие к этим жанровым разновидностям (подобные поэзии писал Боровиковский), М. Остолопова, автор "Словаря древней и новой поэзии", в послесловии к циклу своих четверостиший отличала от "правильных басен" и называла "аналогичными эпиграммами".

В теоретических исследованиях, посвященных басне как литературному жанру, не найдем четких определений ее жанровых разновидностей. Лессинг, как известно, вообще считал, что басня всегда должен стремиться к лаконичности, что душой басни является краткость, простота. Известная исследовательница теории жанра басни Л. Виндт указывает, что басня "близка к эпиграмме по технике и к анекдоту по фабульной насыщенности и направленностью к развязке". Далее исследовательница уточняет, что в басне "развязка, замыкая все предыдущее в одно целое, открывает, кроме того, целую перспективу ассоциаций с аналогичными случаями, но ей можно возразить: ведь то же можно сказать об эпиграмме или жизненном анекдоте (Это, конечно, не означает, что мы относим байку и анекдот к одному жанру.)

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: