Российская политика на Западе сегодня и в будущем

Теперь мы знаем основные вехи недолгой, но зато насыщенной истории взаимных отношений Российской Федерации с Организацией Североатлантического Договора, а значит, и можем сделать некоторые выводы о политике нашего государства в этом направлении. Для этого хочу использовать цитату из статьи бывшего руководителя фракции НДР в Государственной Думе РФ второго созыва Сергея Георгиевича Беляева: “Правящими кругами делалась, да и делается, попытка произвести своеобразный размен: за расширение НАТО получить возможность вступить в экономические институты Европы, что выгодно в нынешнем переходном состоянии экономики. Но насколько при этом учитывается день завтрашний, когда все-таки начнется (или на это даже не надеются?) экономический подъем? По какому сценарию будет развиваться архитектура европейской безопасности в первой четверти XXI века? Ответы на эти вопросы лежат и в плоскости экономической интеграции, и в сфере политического объединения (или разъединения) Европы”.

Пока расчет делается на общеевропейскую солидарность трех крупнейших европейских держав в противовес Соединенным Штатам — именно в этом направлении с благословения президента работает российская дипломатия. Но не нужно заниматься самообманом: в нынешних условиях европейская безопасность просто невозможна без американского участия. И, конечно же, это участие будет расширяться. Свидетельством тому — подписание в Вашингтоне Хартии “США – Балтия”. Одни аналитики рассматривают ее как возможный противовес складывающейся оси Москва – Париж – Бонн, другие — как декларацию, заменяющую для этих стран реальное членство в Североатлантическом альянсе.

Проамериканская ориентация Прибалтики, на мой взгляд, — явление закономерное и соответствующее всей стратегии действий американцев на Европейском континенте. Другое дело, что Россия в очередной раз упустила инициативу, направляя свои усилия не на минимизацию существующих разногласий, а на их пропагандистское использование. Хотя о намерении восточноевропейских и прибалтийских стран связать свое будущее с Североатлантическим союзом было известно с момента их политического образования.

Поразительно, но факт: в результате неудержимого стремления в НАТО “исчез”, по крайней мере, на официальном уровне, и ряд застарелых европейских территориальных претензий. Например, Румынии к Украине по поводу острова Змеиный, а также к Венгрии по поводу Трансильвании. Так что в этом плане расширение вполне можно рассматривать как позитивный процесс.

Нельзя не учитывать и то, что главным аргументом претендентов на вступление в НАТО было и остается желание как можно скорее приобщиться к европейским экономическим институтам и таким образом смягчить социальные последствия перехода к рыночным отношениям в экономике, привлечь инвестиции. Вместе с тем, по сообщениям восточноевропейской прессы, натовские военные базы рассматриваются не только и не столько в плане защиты от возможной агрессии, но и как возможность создания рабочих мест, ускоренного развития всей инфраструктуры.

В политическом плане — это еще и перспектива создания единой политической структуры, сочетающей как национальные особенности государственных образований, так и возможности общеевропейской интеграции.

Сегодня, на мой взгляд, нашей внешней политике необходимо определиться, как и на каких принципах строить отношения с вновь принятыми членами Североатлантического союза. Заклинаниями о негативном отношении к свершившемуся факту Россия, по сути, ставит под сомнение их право на выбор методов обеспечения собственной национальной безопасности, что является неотъемлемой частью всего международного права.

Для российских политиков достаточно неприятны итоги референдума по вопросам расширения НАТО, например, в Венгрии, где 85 % населения высказалось за вступление страны в Североатлантический альянс. Итоги недавних президентских выборов в Литве также свидетельствуют о росте пронатовских настроений в этой стране.

На мой взгляд, уже давно пора переходить от заклинаний к реальной политике в этом направлении. И, прежде всего — проанализировать ближайшие перспективы, уже рассмотренного мной раньше, Основополагающего Акта Россия – НАТО. Ряд влиятельных аналитиков США считают, что Россия, подписав Акт, получила в политическом плане больше, чем претенденты на вступление в альянс. Лукавство? Но, рассматривая Акт как составляющую всего общеевропейского политического процесса, нельзя не признать, что Россия получила и серьезные преимущества. Но реализовать их можно, только четко определившись, чем станет Совет Россия – НАТО: дискуссионным политическим клубом или международным органом, рекомендации которого смогут оказывать влияние на принятие решений всего альянса. По сути, не став членом альянса, Россия сможет реализовать свое “особое положение” достаточно эффективно. Но только в том случае, если проявит больше гибкости в отношениях как с кандидатами на вступление в НАТО, так и с самим Североатлантическим союзом.

В российской внешней политике — достаточно безликой и прямолинейной — отсутствует понимание многомерной игры за отстаивание национальных интересов. Только недавно, например, стал учитываться такой фактор, как неоднородность натовского сообщества и возможность игры на существующих противоречиях, прежде всего между Соединенными Штатами и европейскими странами. Можно прогнозировать, что ко времени второй волны расширения НАТО эти противоречия будут углубляться. Готова ли российская дипломатия использовать это без ущерба для всей системы европейской безопасности?

С уходом в прошлое глобального противостояния Россия – США потребность в новом образе Североатлантического союза становится очевидной. Американским налогоплательщикам сегодня достаточно сложно объяснить необходимость содержать структуру, являющуюся порождением “холодной войны”. А нервная реакция со стороны России на расширение НАТО помогает убедить сомневающихся американцев, что безопасность США действительно начинается с Балтии и восточных воеводств Польши.

А вот наша система “аргументации” для собственного населения не выдерживает никакой критики. По-прежнему апеллируем к чувству страха перед надвигающейся агрессией с Запада. Но прошла первая волна расширения НАТО, а враждебных полчищ американо-европейцев, жаждущих рвануться к границам России и ее союзников, не обнаружено. Объявлять балтийские государства зоной особых российских интересов? Но Россия до сих пор не в состоянии четко определить, в чем состоит этот интерес, и, прежде всего, в политическом плане.

Не лучше и с чисто военной аргументацией. Миф о том, что блок наращивает свою военную мощь за счет новых членов, как это пытается представить оппозиция, мифом и остается. Хотя бы уже потому, что вооруженные силы, как новых членов НАТО, так и претендентов уже давно ориентированы на Запад — и в плане перевооружения, и в плане оперативной подготовки. Их совместимость с войсками НАТО обеспечивается все возрастающим участием в международных учениях и маневрах на двусторонней основе.

Таким образом, увеличение численности натовских войск де-факто уже состоялось, если следовать логике противостояния и рассматривать НАТО и его новых членов как потенциальных противников.

Но военная составляющая имеет и свою обратную сторону. По мнению ряда американских политиков, вновь принятые члены будут обязаны нести расходы по модернизации своих вооруженных сил и участвовать в операциях за пределами территорий членов НАТО. Если состояние экономики Польши, Чехии и Венгрии позволяет хотя бы вести дискуссию по этому поводу, то со следующими претендентами дело обстоит гораздо сложнее. Проигравшие в натовский военно-экономический покер обречены и на политическое поражение внутри страны, а, следовательно — и на новый виток политической борьбы и противостояния. Вот это обстоятельство тоже совершенно не учитывается российской дипломатией. А зря! Какие же опасности несет России вторая волна расширения НАТО? Уместно вспомнить в этой связи о трех “нет”. Нет — намерениям размещать ядерное оружие на территориях новых членов, нет — намерениям использовать бывшие военные базы Варшавского договора, нет — размещению натовских войск на территориях новых стран-участниц альянса. Пока НАТО придерживается принятых на себя обязательств в отношении военных вопросов.

Мы знаем позицию нынешнего президента на счет такого вопроса как мнение на счет вступления России в НАТО. Владимир Путин, наверное, недалек был от истины, когда на вопрос журналиста Дэвида Фроста о том, считает ли он, что Россия может быть членом НАТО, ответил: почему бы нет. Во всяком случае, такую позицию полностью разделяет генсек НАТО Джордж Робертсон. Но в настоящий момент она не входит в повестку дня, заключает высокопоставленный шотландец, потребуется лет 10 – 20 для того, чтобы идея могла быть реализована.

Генсек НАТО считает, что за время, прошедшее после его встречи с российским президентом Владимиром Путиным в феврале, проделана серьезная работа, в результате чего отношения между Североатлантическим блоком и Москвой "сейчас набирают обороты". Состоялось несколько заседаний Постоянного Совета. На них рассматривался целый ряд новых вопросов, в том числе стратегические концепции НАТО и России. Кроме того, обсуждены проблемы инфраструктуры в новой стране НАТО — Польше. Обсуждались также проблемы контроля над вооружением, в том числе состояние переговоров, которые сейчас ведутся. В перспективе диапазон обмена мнениями все более будет расширяться.

“В любом случае Россия и НАТО — это основные стратегические партнеры, и совместная работа принесет ощутимые результаты для мира в целом, — утверждает Джордж Робертсон. Мы будем продолжать развивать наши отношения во взаимных интересах шаг за шагом и главным планом этого развития является Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора”.

В Основополагающем Акте Россия – НАТО продекларированы намерения сторон консолидировать усилия по созданию тактической системы противоракетной обороны. Вот чем надо форсированно заниматься! Ведь общеевропейская система ПРО заложит первый камень в фундамент обеспечения военной безопасности Старого Света. О каком внезапном нападении может идти речь, если будет создана единая система обнаружения и оповещения о старте тактических ракет? В той же плоскости и вопрос о совместных разработках вооружений. Если мы всерьез думаем о военной составляющей системы общеевропейской безопасности и возвращении на европейский рынок оружия, то закладывать основы унификации вооружения нужно уже сейчас. На мой взгляд, сценарий отношений с Западом по поводу расширения НАТО при всей парадоксальности этого сравнения напоминает метания России в отношении Чечни: от заигрывания до угрозы силового давления. Причем колебания эти находятся в прямой зависимости от состояния системы сдержек и противовесов в президентском окружении. В российской политической элите реформаторского направления существует расхожее мнение, что в “обмен” на расширение НАТО Россия получила допуск в Парижский и Лондонский клубы кредиторов, а также реальные гарантии на вступление во Всемирную таможенную организацию. Однако такая взаимосвязь видится достаточно упрощенной. Попытка представить размен реальной военно-политической карты на будущие дивиденды от членства в авторитетных международных финансовых организациях — опять-таки из области подходов старого времени, “когда утром — стулья, вечером — деньги”. Экономическое признание — свидетельство определенных достижений в области рыночных преобразований, но никак не военно-политических уступок. При всей нашей привычке представлять внешнюю политику как последовательную служанку экономики от расширения НАТО до экономической конфронтации с Россией — дистанция огромного размера. Политически продавливать экономические преимущества уже нельзя — не те времена. И все же, как может повлиять вторая волна вступления в НАТО на экономическую ситуацию в Европе, развитие интеграции общеевропейского дома? Прогноз говорит о том, что “подводные камни” здесь находятся совсем в другом месте. Произойдет ли прорыв в области инвестиций на уровне крупного и среднего бизнеса, изменится ли структура экспорта и импорта, в каком направлении будут развиваться финансовые и фондовые рынки? Сумеем ли мы “завязаться” на крупные проекты в области машиностроения, как решим проблемы транзита? Ответы на эти вопросы, по моим оценкам, отнюдь не связаны столь жестко с политическими последствиями второй волны расширения НАТО на Восток.

Нам не нужно обманывать себя: вторая волна расширения НАТО на Восток, скорее всего, станет реальностью мировой политики в начале XXI века. Расценит его Россия как вызов своей безопасности и суверенитету или отнесется как к политическому решению, обусловленному уже давно идущими в мире процессами? Параметры ответа — политические, экономические, военные — определяются уже сегодня. Пока, к сожалению, в русле староватых подходов.